В некотором отдалении Гарри услышал бодрые шаги и знакомый мотивчик:
Когда переехал, не помню,
Наверное, был я бухой.
Мой адрес сегодня не Матрица,
Мой адрес сегодня такой:
Караганда-да-да, Караганда-да-да,
Караганда-да-да, Караганда-да-да. Да!
Повсюду гниет разный мусор,
Он просит работать метлой.
Но я подметать здесь не буду,
Мой жребий совсем не такой.
Караганда-да-да, Караганда-да-да,
Караганда-да-да, Караганда-да-да. Да!
Я мог бы подохнуть в пустыне,
Но вышел оттуда живой.
Я пьянствовал вместе с Лео,
Все знают, кто это такой.
Караганда-да-да, Караганда-да-да,
Караганда-да-да, Караганда-да-да. Да!
Когда переехал, не помню,
Наверное, был я бухой.
Мой адрес сегодня не Матрица,
Мой адрес сегодня такой:
Караганда-да-да, Караганда-да-да,
Караганда-да-да, Караганда-да-да. Да! Как я уже говорил в предыдущей книге, некоторые музыкальные темы бессмертны. – Примеч. Горлогориуса.
Голос тоже показался Гарри знакомым, да и события, о которых шла речь в песне, навевали определенные воспоминания.
Когда певец вышел на свет, у Гарри не осталось никаких сомнений.
– Джавдет?! – Гарри был крайне удивлен этой встречей, и к удивлению примешивалась радость при виде старого знакомого, который положил конец его одиночеству.
– Кто ты, демон, знающий мое имя? – поинтересовался Джавдет.
С момента их последней встречи он сильно изменился. Кожаный жилет едва прикрывал смуглый мускулистый торс, ковбойские сапоги цокали даже при передвижении по земле, черные джинсы сверкали заклепками, а на шее кочевника висела толстенная золотая цепь с массивной трехлучевой эмблемой «мерседеса».
– Я – Гарри, – сказал Гарри. – Волшебник Гарри. Неужели ты меня не помнишь?
– Я помню Гарри, – сказал Джавдет. – Гарри не был черным.
– Я не черный, – сказал Гарри. – Я просто немного испачкался.
– Голос похож, – с сомнением сказал Джавдет. – Как должны назвать мою пока еще неродившуюся дочь?
– Не помню, – сказал Гарри. – Но, когда я вытащил тебя из пустыни, с тобой был стрелок по имени Джек Смит-Вессон. А потом мы встретились в мире Матрицы, ты носил очки без дужек и настаивал, чтобы тебя называли Морфеусом.
– Это правда, – сказал Джавдет. – Значит, ты действительно Гарри?
– Да, и я чертовски рад тебя видеть.
– Я тебя тоже, – сказал Джавдет. – Караганда оказалась довольно унылым местом. Не знаю, что я бы тут делал один.
– Но откуда ты тут взялся? Вы, должно быть, помните: в созданной Филом вселенной действовал закон, согласно которому все действующие лица систематически встречали друг друга в самых неожиданных местах. Стоит ли удивляться, что вопрос «Откуда ты тут взялся?» стал самым распространенным вопросом в нашем мире? – Примеч. Горлогориуса.
– спросил Гарри.
– Ты не поверишь, – сказал Джавдет. – Я потерялся.
ГЛАВА 9
Рано или поздно каждый из нас возвращается туда, откуда начинал.
Старик с неводом
Но не всем это нравится.
Золотая рыбка
Горная вершина была плоской, как будто ее срезали ножом. Холодный разреженный воздух обжигал легкие, под ногами плыли облака, а над головой не было ничего, кроме синего-синего неба.
– Приплыли, – сказал Реджи.
Площадка оказалась совсем небольшой – около пяти метров в ширину и десяти в длину. Ближайшая горная вершина находилась в добрых ста метрах, и стрелкам могло показаться, будто они находятся на самом верху огромной колонны, подпирающей небеса. Спуститься отсюда без вертолета, парашюта или летающей тарелки не представлялось возможным.
На краю площадки стояла открывающаяся прямо в бездну дверь. На ней тоже не было ни ручек, ни замков.
Зато имела место выемка в форме револьвера. Одна.
Надпись отсутствовала. Все было понятно и так.
– Приплыли, – повторил Реджи.
– Я слышал тебя и в первый раз, – заметил Джек.
– Может быть, я говорю сам с собой, – сказал Реджи. – Нас провоцируют на поединок, Джек. Придется стрелять друг в друга, сражаясь за честь спасти вселенную.
– Это было очевидно, – сказал Джек. – Еще одно препятствие для возвращения в обитель. Предполагается, что стрелки не должны стрелять друг в друга, а потому никто не пройдет этой дороги до конца.
– … – от полноты души высказался Реджи. – Как меня это все задолбало!
– Здесь холодно, – сказал Джек.
– Проведем дуэль по всем правилам?
– Я не люблю долгие церемонии.
– Тогда просто постреляем. – Реджи бросил свой саквояж посреди площадки и направился к краю. Джек сунул в рот сигарету.
Реджи остановился в шаге от бездны и с любопытством посмотрел вниз. Плюнул на облака.
Джек медленно добрел до своего места, похлопал рукой по карманам в поисках зажигалки, прикурил торчащую в углу рта сигарету.
– Ты готов? – спросил Реджи, не отрывая своего взора от проплывающих под ногами облаков.
– Дай мне еще минутку.
– Бери.
Рано или поздно в жизни любого человека наступает критический момент, вынуждающий его выбирать. Возможно, это самый важный выбор в его жизни.
Больше всего Джек хотел вернуться в обитель, меньше всего он хотел убивать кого-то из своих коллег.
От перестрелки в трактире его избавил Горлогориус, но сюда волшебник явиться не сможет.
Оправдывает ли цель любые средства? Джек не был готов заплатить за нужные ему знания жизнью Реджи, но походило на то, что выбора ему просто не оставили.
Докурив сигарету до фильтра, Джек швырнул ее вниз.
– Я готов, – сказал он.
Реджи обернулся уже с револьвером в руке.
Отцы-основатели ордена отличались странным чувством юмора – выход находился на высоте полутора метров. Пребывавший в полном эмоциональном раздрае Реджи не успел сгруппироваться и при падении повредил себе лодыжку на и так простреленной ноге. Самым обидным было то, что он забыл свою трость еще в Караганде, за две двери от того места, где сейчас находился. Впрочем, где бы стрелок ни оставил свою трость, рано или поздно она все равно угодила бы в Караганду, но эти соображения утешали слабо.
Несколько минут Реджи лежал на спине и нецензурно ругался, недобрыми словами поминая большое количество еще живущих и уже давно почивших людей. Потом он открыл саквояж, принял горсть болеутоляющих таблеток и запил их виски.
– Теперь я Терминатор, – заявил он неизвестно кому.
Не торопясь принимать вертикальное положение, Реджи огляделся. Местность казалась знакомой и незнакомой одновременно.
– Приплыли, – сказал он в третий раз за последние несколько минут.
Стрелок опасался, что после горной вершины попадет на очередную испытательную площадку, и, наверное, для разнообразия его страхи оказались беспочвенными. Он действительно вернулся в потерянную обитель, но…
Здесь не было заброшенного борделя, дешевой гостиницы, салуна и похоронного бюро, однако над городком витал дух запустения и смерти. Это был город-призрак, один из многих городов-призраков, в которых побывал Реджи.
Пыльные улицы, дома с выбитыми стеклами и забитыми крест-накрест дверями, пересохший колодец, птичьи гнезда на крышах домов… Не хватало только шаров перекати-поля и музыки Энио Морриконе, чтобы довершить типичную для вестерна картину.
– За что боролись? – спросил Реджи. Святой Грааль оказался пластмассовым стаканчиком с обкусанными краями. – Кому все это надо, я вас спрашиваю?
Вселенная не удосужилась ответить.
– Роланд добрался до Темной башни, – сообщил Реджи вселенной. – И выяснил, что это всего-навсего закопченная заводская труба.
Ему даже не хотелось вставать и куда-то идти. Он допил виски и выбросил пустую бутылку. Ее осколки очень гармонично смотрелись на фоне пейзажа.
– Хорошая хохма, – сказал Реджи вселенной. – Я уже даже не знаю, стоит ли тебя спасать.
Мироздание по-прежнему молчало. Тогда Реджи решил поговорить с отцами-основателями.
– Веками мы шлялись по дорогам этого мира, – сообщил он. – Просто потому, что вы сказали нам «так надо». Мы убивали чудовищ, людей и друг друга. Многие из нас верили, что в этом занятии есть хоть какой-то смысл. Что существует место, где кто-то помнит о нас, где нашим подвигам ведется учет. Что когда мы умрем, кто-то сменит нас и продолжит наше дело. Похоже, не судьба. Где новое поколение стрелков? А сами вы куда подевались?
Отцы-основатели не удостоили сэра Реджинальда Ремингтона, эсквайра, своим ответом.
– Сволочи, – сказал Реджи. – Ненавижу.
Он достал из саквояжа новую бутылку виски, зубами сорвал пробку и надолго припал к горлышку.
– Жалко, что вас тут нет, – сказал Реджи. – Я с удовольствием бы всех поубивал.
Ветер завывал в крышах домов.
– Я никогда особенно не стремился сюда вернуться, – сказал Реджи. – Мне и в детстве здесь не нравилось. Но, честно говоря, я рассчитывал увидеть нечто большее, чем очередной город-призрак. Это нечестно, черт подери.
Какая-то птица опустилась на печную трубу. Реджи напряг зрение и опознал в ней стервятника.
– Не дождешься, – сказал Реджи стервятнику. – Гриф – птица терпеливая, но даже он не сможет ждать так долго. Реджи ошибается. Грифы не относятся к отряду стервятников, а на крыше сидел обыкновенный канюк. – Примеч. автора.
Стервятник взмахнул крыльями и улетел, словно понимал человеческую речь.
– Туда тебе и дорога, – сказал Реджи стервятнику. Виски в бутылке осталось уже меньше половины, но Реджи не чувствовал себя достаточно пьяным. – Как же мне все это надоело…
Реджи поднялся на ноги. Идти не хотелось, но он привык доводить начатое до конца. Дурная привычка.
– Злая пуля, дай мне волю, – пропел Реджи. – Прямо в сердце, чтоб без боли . Музыка и слова Сергея Шнурова. – Примеч. автора.
Он шел по заброшенной обители Святого Роланда. Шел по небольшому городку, в котором прошло его детство и в котором умерла его юность. Мимо пустых домов, в которых когда-то обитали его наставники, мимо школы, в которой он когда-то учился, мимо тира, где он отрабатывал свои навыки стрельбы, мимо общежития, где он жил еще в те времена, когда стрелку позволялось иметь друзей.
– Какое разочарование, – сказал Реджи. – Я проделал такой долгий путь, а в конце мне даже не с кем поговорить.
Храм Святого Роланда находился в центре города, как некий символ, объединяющий все дороги вселенной. Среди юных стрелков даже ходили слухи, что под левым сапогом статуи Святого Роланда находится точный геометрический центр вселенной. Или пуп земли.
Возможно, так оно и было.
Сейчас Реджи плевать хотел на центр вселенной. Он и раньше не особенно верил этим слухам.
Храм до сих пор стоял на месте, но и на него пала печать запустения. Никем не подновляемая краска облетела с деревянных стен, ступени на входе покрылись трещинами, окно зияло черным провалом.
На ступенях стояли трое.
Реджи, как и никто другой в этой вселенной, никогда не видел старых стрелков. Но сейчас перед ним стояли именно они.
Они были стрелками, вне всяких сомнений. Черные одежды, черные шляпы, темные очки и револьверы на бедрах. И они были старыми. Их лица покрывали морщины и старческие бляшки. Один не мог стоять прямо, словно его спина не выдерживала груз прожитых лет, у другого дрожали руки. Третий ничем особенным не выделялся.
– Жалкое зрелище, – сказал им Реджи. – Кто вы такие, отцы?
– Мы – последняя линия обороны, – заявил стрелок с трясущимися руками.
– Обороны чего и от кого? – уточнил Реджи.
– Обители от тех, кто в нее возвращается. В данном случае – от тебя.
– И многие возвращались сюда до меня?
– Нет. Ты – первый.
– А что случилось? Что произошло с этим местом и куда подевались все остальные?
– Мы здесь не для того, чтобы отвечать на твои вопросы, – заявил согнувшийся в дугу стрелок.
– Никто не хочет отвечать на мои вопросы, – пожаловался Реджи. – Какие же все злые.
– Зачем ты пришел?
– Вы ведете себя нелогично, – сказал Реджи. – Вы на мои вопросы не отвечаете, а сами спрашиваете. И совсем не о том, о чем следовало бы спросить. Неужели вас не интересует, что творится в остальной части мира? Она не такая уж маленькая, черт побери.
– Нас не интересует остальная часть мира, – сказал стрелок без видимых глазу старческих дефектов. – Мы решаем свою задачу. Храним то, что осталось.
– У вас здорово получается, – сказал Реджи.
– Уходи. Ты не должен был возвращаться.
– Мне нужен один из револьверов со статуи, – заявил Реджи. – Вопрос жизни и смерти, причем не только моей. И я не советую вам хвататься за ваши собственные пукалки, ибо у меня очень плохое настроение и я сегодня не питаю никакого уважения к чьей-либо старости. Всех убью, один останусь. Что-то в этом роде.
– Ты не пройдешь, – сказал стрелок с трясущимися руками.
– Если бы мне давали пулю каждый раз, когда я выслушивал такие заявления, я мог бы открыть свой собственный магазин боеприпасов, – сказал Реджи. – Но слова дешевы, а виски стоит денег.
Произнеся сию банальность, Реджи приложился к бутылке, о существовании которой он на время позабыл и только что вспомнил.
– Один пьяный стрелок против троих старых стрелков, – анонсировал предстоящее событие Реджи. – По-моему, силы равны. Я даже предоставлю вам право первого выстрела.
Старики схватились за револьверы.
Их тела высохли от времени, их суставы скрипели, как несмазанные дверные петли, их ноги шаркали при ходьбе, а глаза уже не различали всех оттенков, но когда дело доходит до танца с револьверами, стрелок остается стрелком.
Поскольку у Реджи были заняты обе руки, первым делом он уронил на землю свой саквояж. При этом его качнуло, и первый залп стражей ордена прошел мимо. Потом Реджи швырнул в них бутылкой и угодил в голову парню с трясущимися руками.
И открыл пальбу.
Минутой позже сэр Реджинальд Ремингтон, эсквайр, перешагнул через три мертвых тела и вошел в храм.
– Я сделал только то, что обещал, – пробормотал он. – Всех убил, один остался. Правда, гордиться этим я не буду никогда в жизни… Но пусть они не жалуются, что я их не предупреждал.
Пол в храме был покрыт толстым слоем пыли. Единственным исключением была тропинка, протоптанная от двери до статуи Святого Роланда, которую кто-то из сторожей регулярно протирал.
Реджи хорошо помнил статую первого стрелка, выполненную в натуральную величину. Святой Роланд был обладателем рыжих ковбойских сапог, синих джинсов, клетчатой рубашки и мятой коричневой шляпы. На его бедрах висели тяжелые револьверы с рукоятками из сандалового дерева. Солнцезащитных очков Святой Роланд не носил. Голубые глаза смотрели с хитрым прищуром.
Реджи хохотнул.
– Не спорю, ты был крутым парнем, – сказал он. – Но тебе придется признать, что твои потомки одеваются куда более стильно.
Реджи показалось, что статуя подмигнула ему.
– Клево, – сказал стрелок и потерял сознание.
ГЛАВА 10
Я печенкой чувствую, что с этим штандартенфюрером Штирлицем что-то не так. Почему он все время рисует карикатуры на высших офицеров рейха и думает на русском языке?
Мюллер
Мэнни затопил камин, зажег свечи, разлил по бокалам коньяк и расставил шахматные фигуры на доске. Горлогориус напросился на партию в шахматы, и Мэнни собирался встретить его во всеоружии.
Волшебники любят шахматы. Исход партии зависит только от мудрой стратегии и правильного планирования, в игре нет места случайностям, готовым испортить любую полевую операцию. Партия в шахматы – это битва интеллектов, не связанных ограничениями реального мира. Единственное, что мешает волшебникам получить максимум удовольствия от игры, – это глупые правила, согласно которым пешка может превратиться в ферзя, только добравшись до конца поля. Если бы разработку правил доверили кому-то вроде Горлогориуса, на доске вообще не было бы других фигур, кроме ферзей.
Нет, не так, поправил себя Мэнни. Все ферзи были бы у Горлогориуса. А противник пытался бы играть тем, что осталось.
Хруподианис пришел на полчаса раньше, чем несказанно удивил Мэнни. Еще больше Мэнни поразился, узрев парадную мантию и начищенные сапоги могущественного мага, а также его волшебную палочку, демонстративно выглядывающую из нагрудного кармана.
– Ты чего при полном параде? – спросил Мэнни. – Разве мы ждем гостей?
– Я никого не жду, – сказал Горлогориус, сделав ударение на слове «я».
– Какой-то ты недружелюбный, – заметил Мэнни.
– Ты любишь детективы? – спросил Горлогориус.
– Не очень. – Мэнни нравилось читать сентиментальные книги о любви, но он не признался бы в этом Горлогориусу даже под страхом смерти.
– А шпионские романы?
Мэнни отрицательно покачал головой.
– Откуда такой интерес к моей библиотеке? – спросил он.
– Я люблю хорошие детективы, – сказал Горлогориус. – Но именно хорошие. Знаешь, что отличает хороший детектив от плохого, Мэнни?
– Чувствую, сейчас ты меня просветишь.
– В хорошем детективе ты до самой развязки не знаешь, кто главный злодей, – сказал Горлогориус.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
Когда переехал, не помню,
Наверное, был я бухой.
Мой адрес сегодня не Матрица,
Мой адрес сегодня такой:
Караганда-да-да, Караганда-да-да,
Караганда-да-да, Караганда-да-да. Да!
Повсюду гниет разный мусор,
Он просит работать метлой.
Но я подметать здесь не буду,
Мой жребий совсем не такой.
Караганда-да-да, Караганда-да-да,
Караганда-да-да, Караганда-да-да. Да!
Я мог бы подохнуть в пустыне,
Но вышел оттуда живой.
Я пьянствовал вместе с Лео,
Все знают, кто это такой.
Караганда-да-да, Караганда-да-да,
Караганда-да-да, Караганда-да-да. Да!
Когда переехал, не помню,
Наверное, был я бухой.
Мой адрес сегодня не Матрица,
Мой адрес сегодня такой:
Караганда-да-да, Караганда-да-да,
Караганда-да-да, Караганда-да-да. Да! Как я уже говорил в предыдущей книге, некоторые музыкальные темы бессмертны. – Примеч. Горлогориуса.
Голос тоже показался Гарри знакомым, да и события, о которых шла речь в песне, навевали определенные воспоминания.
Когда певец вышел на свет, у Гарри не осталось никаких сомнений.
– Джавдет?! – Гарри был крайне удивлен этой встречей, и к удивлению примешивалась радость при виде старого знакомого, который положил конец его одиночеству.
– Кто ты, демон, знающий мое имя? – поинтересовался Джавдет.
С момента их последней встречи он сильно изменился. Кожаный жилет едва прикрывал смуглый мускулистый торс, ковбойские сапоги цокали даже при передвижении по земле, черные джинсы сверкали заклепками, а на шее кочевника висела толстенная золотая цепь с массивной трехлучевой эмблемой «мерседеса».
– Я – Гарри, – сказал Гарри. – Волшебник Гарри. Неужели ты меня не помнишь?
– Я помню Гарри, – сказал Джавдет. – Гарри не был черным.
– Я не черный, – сказал Гарри. – Я просто немного испачкался.
– Голос похож, – с сомнением сказал Джавдет. – Как должны назвать мою пока еще неродившуюся дочь?
– Не помню, – сказал Гарри. – Но, когда я вытащил тебя из пустыни, с тобой был стрелок по имени Джек Смит-Вессон. А потом мы встретились в мире Матрицы, ты носил очки без дужек и настаивал, чтобы тебя называли Морфеусом.
– Это правда, – сказал Джавдет. – Значит, ты действительно Гарри?
– Да, и я чертовски рад тебя видеть.
– Я тебя тоже, – сказал Джавдет. – Караганда оказалась довольно унылым местом. Не знаю, что я бы тут делал один.
– Но откуда ты тут взялся? Вы, должно быть, помните: в созданной Филом вселенной действовал закон, согласно которому все действующие лица систематически встречали друг друга в самых неожиданных местах. Стоит ли удивляться, что вопрос «Откуда ты тут взялся?» стал самым распространенным вопросом в нашем мире? – Примеч. Горлогориуса.
– спросил Гарри.
– Ты не поверишь, – сказал Джавдет. – Я потерялся.
ГЛАВА 9
Рано или поздно каждый из нас возвращается туда, откуда начинал.
Старик с неводом
Но не всем это нравится.
Золотая рыбка
Горная вершина была плоской, как будто ее срезали ножом. Холодный разреженный воздух обжигал легкие, под ногами плыли облака, а над головой не было ничего, кроме синего-синего неба.
– Приплыли, – сказал Реджи.
Площадка оказалась совсем небольшой – около пяти метров в ширину и десяти в длину. Ближайшая горная вершина находилась в добрых ста метрах, и стрелкам могло показаться, будто они находятся на самом верху огромной колонны, подпирающей небеса. Спуститься отсюда без вертолета, парашюта или летающей тарелки не представлялось возможным.
На краю площадки стояла открывающаяся прямо в бездну дверь. На ней тоже не было ни ручек, ни замков.
Зато имела место выемка в форме револьвера. Одна.
Надпись отсутствовала. Все было понятно и так.
– Приплыли, – повторил Реджи.
– Я слышал тебя и в первый раз, – заметил Джек.
– Может быть, я говорю сам с собой, – сказал Реджи. – Нас провоцируют на поединок, Джек. Придется стрелять друг в друга, сражаясь за честь спасти вселенную.
– Это было очевидно, – сказал Джек. – Еще одно препятствие для возвращения в обитель. Предполагается, что стрелки не должны стрелять друг в друга, а потому никто не пройдет этой дороги до конца.
– … – от полноты души высказался Реджи. – Как меня это все задолбало!
– Здесь холодно, – сказал Джек.
– Проведем дуэль по всем правилам?
– Я не люблю долгие церемонии.
– Тогда просто постреляем. – Реджи бросил свой саквояж посреди площадки и направился к краю. Джек сунул в рот сигарету.
Реджи остановился в шаге от бездны и с любопытством посмотрел вниз. Плюнул на облака.
Джек медленно добрел до своего места, похлопал рукой по карманам в поисках зажигалки, прикурил торчащую в углу рта сигарету.
– Ты готов? – спросил Реджи, не отрывая своего взора от проплывающих под ногами облаков.
– Дай мне еще минутку.
– Бери.
Рано или поздно в жизни любого человека наступает критический момент, вынуждающий его выбирать. Возможно, это самый важный выбор в его жизни.
Больше всего Джек хотел вернуться в обитель, меньше всего он хотел убивать кого-то из своих коллег.
От перестрелки в трактире его избавил Горлогориус, но сюда волшебник явиться не сможет.
Оправдывает ли цель любые средства? Джек не был готов заплатить за нужные ему знания жизнью Реджи, но походило на то, что выбора ему просто не оставили.
Докурив сигарету до фильтра, Джек швырнул ее вниз.
– Я готов, – сказал он.
Реджи обернулся уже с револьвером в руке.
Отцы-основатели ордена отличались странным чувством юмора – выход находился на высоте полутора метров. Пребывавший в полном эмоциональном раздрае Реджи не успел сгруппироваться и при падении повредил себе лодыжку на и так простреленной ноге. Самым обидным было то, что он забыл свою трость еще в Караганде, за две двери от того места, где сейчас находился. Впрочем, где бы стрелок ни оставил свою трость, рано или поздно она все равно угодила бы в Караганду, но эти соображения утешали слабо.
Несколько минут Реджи лежал на спине и нецензурно ругался, недобрыми словами поминая большое количество еще живущих и уже давно почивших людей. Потом он открыл саквояж, принял горсть болеутоляющих таблеток и запил их виски.
– Теперь я Терминатор, – заявил он неизвестно кому.
Не торопясь принимать вертикальное положение, Реджи огляделся. Местность казалась знакомой и незнакомой одновременно.
– Приплыли, – сказал он в третий раз за последние несколько минут.
Стрелок опасался, что после горной вершины попадет на очередную испытательную площадку, и, наверное, для разнообразия его страхи оказались беспочвенными. Он действительно вернулся в потерянную обитель, но…
Здесь не было заброшенного борделя, дешевой гостиницы, салуна и похоронного бюро, однако над городком витал дух запустения и смерти. Это был город-призрак, один из многих городов-призраков, в которых побывал Реджи.
Пыльные улицы, дома с выбитыми стеклами и забитыми крест-накрест дверями, пересохший колодец, птичьи гнезда на крышах домов… Не хватало только шаров перекати-поля и музыки Энио Морриконе, чтобы довершить типичную для вестерна картину.
– За что боролись? – спросил Реджи. Святой Грааль оказался пластмассовым стаканчиком с обкусанными краями. – Кому все это надо, я вас спрашиваю?
Вселенная не удосужилась ответить.
– Роланд добрался до Темной башни, – сообщил Реджи вселенной. – И выяснил, что это всего-навсего закопченная заводская труба.
Ему даже не хотелось вставать и куда-то идти. Он допил виски и выбросил пустую бутылку. Ее осколки очень гармонично смотрелись на фоне пейзажа.
– Хорошая хохма, – сказал Реджи вселенной. – Я уже даже не знаю, стоит ли тебя спасать.
Мироздание по-прежнему молчало. Тогда Реджи решил поговорить с отцами-основателями.
– Веками мы шлялись по дорогам этого мира, – сообщил он. – Просто потому, что вы сказали нам «так надо». Мы убивали чудовищ, людей и друг друга. Многие из нас верили, что в этом занятии есть хоть какой-то смысл. Что существует место, где кто-то помнит о нас, где нашим подвигам ведется учет. Что когда мы умрем, кто-то сменит нас и продолжит наше дело. Похоже, не судьба. Где новое поколение стрелков? А сами вы куда подевались?
Отцы-основатели не удостоили сэра Реджинальда Ремингтона, эсквайра, своим ответом.
– Сволочи, – сказал Реджи. – Ненавижу.
Он достал из саквояжа новую бутылку виски, зубами сорвал пробку и надолго припал к горлышку.
– Жалко, что вас тут нет, – сказал Реджи. – Я с удовольствием бы всех поубивал.
Ветер завывал в крышах домов.
– Я никогда особенно не стремился сюда вернуться, – сказал Реджи. – Мне и в детстве здесь не нравилось. Но, честно говоря, я рассчитывал увидеть нечто большее, чем очередной город-призрак. Это нечестно, черт подери.
Какая-то птица опустилась на печную трубу. Реджи напряг зрение и опознал в ней стервятника.
– Не дождешься, – сказал Реджи стервятнику. – Гриф – птица терпеливая, но даже он не сможет ждать так долго. Реджи ошибается. Грифы не относятся к отряду стервятников, а на крыше сидел обыкновенный канюк. – Примеч. автора.
Стервятник взмахнул крыльями и улетел, словно понимал человеческую речь.
– Туда тебе и дорога, – сказал Реджи стервятнику. Виски в бутылке осталось уже меньше половины, но Реджи не чувствовал себя достаточно пьяным. – Как же мне все это надоело…
Реджи поднялся на ноги. Идти не хотелось, но он привык доводить начатое до конца. Дурная привычка.
– Злая пуля, дай мне волю, – пропел Реджи. – Прямо в сердце, чтоб без боли . Музыка и слова Сергея Шнурова. – Примеч. автора.
Он шел по заброшенной обители Святого Роланда. Шел по небольшому городку, в котором прошло его детство и в котором умерла его юность. Мимо пустых домов, в которых когда-то обитали его наставники, мимо школы, в которой он когда-то учился, мимо тира, где он отрабатывал свои навыки стрельбы, мимо общежития, где он жил еще в те времена, когда стрелку позволялось иметь друзей.
– Какое разочарование, – сказал Реджи. – Я проделал такой долгий путь, а в конце мне даже не с кем поговорить.
Храм Святого Роланда находился в центре города, как некий символ, объединяющий все дороги вселенной. Среди юных стрелков даже ходили слухи, что под левым сапогом статуи Святого Роланда находится точный геометрический центр вселенной. Или пуп земли.
Возможно, так оно и было.
Сейчас Реджи плевать хотел на центр вселенной. Он и раньше не особенно верил этим слухам.
Храм до сих пор стоял на месте, но и на него пала печать запустения. Никем не подновляемая краска облетела с деревянных стен, ступени на входе покрылись трещинами, окно зияло черным провалом.
На ступенях стояли трое.
Реджи, как и никто другой в этой вселенной, никогда не видел старых стрелков. Но сейчас перед ним стояли именно они.
Они были стрелками, вне всяких сомнений. Черные одежды, черные шляпы, темные очки и револьверы на бедрах. И они были старыми. Их лица покрывали морщины и старческие бляшки. Один не мог стоять прямо, словно его спина не выдерживала груз прожитых лет, у другого дрожали руки. Третий ничем особенным не выделялся.
– Жалкое зрелище, – сказал им Реджи. – Кто вы такие, отцы?
– Мы – последняя линия обороны, – заявил стрелок с трясущимися руками.
– Обороны чего и от кого? – уточнил Реджи.
– Обители от тех, кто в нее возвращается. В данном случае – от тебя.
– И многие возвращались сюда до меня?
– Нет. Ты – первый.
– А что случилось? Что произошло с этим местом и куда подевались все остальные?
– Мы здесь не для того, чтобы отвечать на твои вопросы, – заявил согнувшийся в дугу стрелок.
– Никто не хочет отвечать на мои вопросы, – пожаловался Реджи. – Какие же все злые.
– Зачем ты пришел?
– Вы ведете себя нелогично, – сказал Реджи. – Вы на мои вопросы не отвечаете, а сами спрашиваете. И совсем не о том, о чем следовало бы спросить. Неужели вас не интересует, что творится в остальной части мира? Она не такая уж маленькая, черт побери.
– Нас не интересует остальная часть мира, – сказал стрелок без видимых глазу старческих дефектов. – Мы решаем свою задачу. Храним то, что осталось.
– У вас здорово получается, – сказал Реджи.
– Уходи. Ты не должен был возвращаться.
– Мне нужен один из револьверов со статуи, – заявил Реджи. – Вопрос жизни и смерти, причем не только моей. И я не советую вам хвататься за ваши собственные пукалки, ибо у меня очень плохое настроение и я сегодня не питаю никакого уважения к чьей-либо старости. Всех убью, один останусь. Что-то в этом роде.
– Ты не пройдешь, – сказал стрелок с трясущимися руками.
– Если бы мне давали пулю каждый раз, когда я выслушивал такие заявления, я мог бы открыть свой собственный магазин боеприпасов, – сказал Реджи. – Но слова дешевы, а виски стоит денег.
Произнеся сию банальность, Реджи приложился к бутылке, о существовании которой он на время позабыл и только что вспомнил.
– Один пьяный стрелок против троих старых стрелков, – анонсировал предстоящее событие Реджи. – По-моему, силы равны. Я даже предоставлю вам право первого выстрела.
Старики схватились за револьверы.
Их тела высохли от времени, их суставы скрипели, как несмазанные дверные петли, их ноги шаркали при ходьбе, а глаза уже не различали всех оттенков, но когда дело доходит до танца с револьверами, стрелок остается стрелком.
Поскольку у Реджи были заняты обе руки, первым делом он уронил на землю свой саквояж. При этом его качнуло, и первый залп стражей ордена прошел мимо. Потом Реджи швырнул в них бутылкой и угодил в голову парню с трясущимися руками.
И открыл пальбу.
Минутой позже сэр Реджинальд Ремингтон, эсквайр, перешагнул через три мертвых тела и вошел в храм.
– Я сделал только то, что обещал, – пробормотал он. – Всех убил, один остался. Правда, гордиться этим я не буду никогда в жизни… Но пусть они не жалуются, что я их не предупреждал.
Пол в храме был покрыт толстым слоем пыли. Единственным исключением была тропинка, протоптанная от двери до статуи Святого Роланда, которую кто-то из сторожей регулярно протирал.
Реджи хорошо помнил статую первого стрелка, выполненную в натуральную величину. Святой Роланд был обладателем рыжих ковбойских сапог, синих джинсов, клетчатой рубашки и мятой коричневой шляпы. На его бедрах висели тяжелые револьверы с рукоятками из сандалового дерева. Солнцезащитных очков Святой Роланд не носил. Голубые глаза смотрели с хитрым прищуром.
Реджи хохотнул.
– Не спорю, ты был крутым парнем, – сказал он. – Но тебе придется признать, что твои потомки одеваются куда более стильно.
Реджи показалось, что статуя подмигнула ему.
– Клево, – сказал стрелок и потерял сознание.
ГЛАВА 10
Я печенкой чувствую, что с этим штандартенфюрером Штирлицем что-то не так. Почему он все время рисует карикатуры на высших офицеров рейха и думает на русском языке?
Мюллер
Мэнни затопил камин, зажег свечи, разлил по бокалам коньяк и расставил шахматные фигуры на доске. Горлогориус напросился на партию в шахматы, и Мэнни собирался встретить его во всеоружии.
Волшебники любят шахматы. Исход партии зависит только от мудрой стратегии и правильного планирования, в игре нет места случайностям, готовым испортить любую полевую операцию. Партия в шахматы – это битва интеллектов, не связанных ограничениями реального мира. Единственное, что мешает волшебникам получить максимум удовольствия от игры, – это глупые правила, согласно которым пешка может превратиться в ферзя, только добравшись до конца поля. Если бы разработку правил доверили кому-то вроде Горлогориуса, на доске вообще не было бы других фигур, кроме ферзей.
Нет, не так, поправил себя Мэнни. Все ферзи были бы у Горлогориуса. А противник пытался бы играть тем, что осталось.
Хруподианис пришел на полчаса раньше, чем несказанно удивил Мэнни. Еще больше Мэнни поразился, узрев парадную мантию и начищенные сапоги могущественного мага, а также его волшебную палочку, демонстративно выглядывающую из нагрудного кармана.
– Ты чего при полном параде? – спросил Мэнни. – Разве мы ждем гостей?
– Я никого не жду, – сказал Горлогориус, сделав ударение на слове «я».
– Какой-то ты недружелюбный, – заметил Мэнни.
– Ты любишь детективы? – спросил Горлогориус.
– Не очень. – Мэнни нравилось читать сентиментальные книги о любви, но он не признался бы в этом Горлогориусу даже под страхом смерти.
– А шпионские романы?
Мэнни отрицательно покачал головой.
– Откуда такой интерес к моей библиотеке? – спросил он.
– Я люблю хорошие детективы, – сказал Горлогориус. – Но именно хорошие. Знаешь, что отличает хороший детектив от плохого, Мэнни?
– Чувствую, сейчас ты меня просветишь.
– В хорошем детективе ты до самой развязки не знаешь, кто главный злодей, – сказал Горлогориус.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33