– Зачем это тебе? – спросил Пентагон.
– Я всегда интересовался подобными вещами, – сказал Реджи.
– Надеюсь, твой интерес имеет чисто академический характер?
– Почти.
– Тогда вам повезло, – сказал Пентагон. – Сегодня ночью состоится ритуал, во время которого любой желающий может узреть Серебряный Серп своими собственными глазами.
– Вот здорово, – сказал Реджи. – И где состоится этот ритуал?
– Я не могу вам сказать, ведь вы же не друиды, – заявил Пентагон. – Только друиды имеют право присутствовать при таинстве нашего обряда.
– Тогда почему же ты сказал, что нам повезло? – спросил Негоро.
– Мы совершаем этот обряд каждый год в один и тот же день, – сообщил Пентагон. – И с давних времен существует традиция приглашать на него несколько посторонних людей. Что-то типа почетных гостей, понимаете?
– Понимаем, – сказал Негоро. Память сотворившего его волшебника хранила много подробностей о ритуалах друидов и их «почетных гостях».
– Вы можете стать нашими почетными гостями. Если вы согласитесь, я сам провожу вас к месту проведения ритуала.
– Мы согласны, – сказал Реджи, прежде чем Негоро успел его остановить.
– Тогда потопали, – улыбнулся Пентагон.

– Ты совсем дурак? – поинтересовался Негоро, когда Пентагон утопал в кустики, чтобы, по его собственному выражению, «принести природе свои дары». – Разве ты не знаешь, какие именно ритуалы проводят друиды? Они приносят людей в жертву на своих каменных алтарях или сжигают их на кострах в равноденствие. Или в полнолуние, я точно не помню. Во всяком случае, они этим своим Серебряным Серпом явно не картошку чистят.
– Не понимаю, почему ты волнуешься, – сказал Реджи. – Друиды даже при помощи Серебряного Серпа не смогут пустить тебе кровь.
– Я не хочу, чтобы мне отчекрыжили голову, – сказал Негоро. – Я не хочу, чтобы голову отчекрыжили тебе, потому что останусь один, не смогу добыть артефакт, прогневаю Горлогориуса, и тогда он точно отчекрыжит мне голову.
– Твой инстинкт самосохранения никогда не вступает в противоречие со страстью к уничтожению вселенной?
– Пусть это покажется тебе странным, но ответ отрицательный, – сказал Негоро. – Видимо, смерть в большой компании меня совсем не страшит.
– Удивительное проявление коллективизма, – заметил Реджи.
– Великая вещь – стадный инстинкт, – подтвердил вернувшийся Пентагон. – О чем вы говорили-то, парни?
– Ни о чем, – быстро среагировал Негоро. – Просто так трепались.
Пентагон пожал плечами и энергично зашагал в ему одному ведомом направлении. Реджи и Негоро дали друиду небольшую фору, чтобы он не мог их подслушивать, и потопали следом.
– Пентагон не производит на меня впечатления опасного человека, – сказал Реджи. – У него даже оружия с собой нет.
– Ага, он своих врагов руками душит и зубами грызет, – согласился Негоро. – Не производит впечатления… Он ведет нас в ловушку и, между прочим, делает это с твоего согласия.
– Тебе известен более быстрый способ добраться до Серебряного Серпа?
– Доберемся мы до него, а дальше что? Серпом по… шее, и привет семье.
– Все бессмертные – такие зануды или мне исключительно повезло? – вопросил Реджи. – Знаешь, если бы меня попросили придумать самое страшное для тебя наказание, я запер бы тебя наедине с самим собой и ты сам бы занудил себя до смерти.

ГЛАВА 9

Жизнь полна сюрпризов.
Иов


Бозел был в ярости.
Это длилось уже довольно долго, и на данный момент больше всего остального его злили волшебники. Волшебное сообщество в целом и молодой Гарри Тринадцатый в частности.
Некоторое время назад Бозел согласился на унижающее честь и достоинство дракона предложение и временно принял человеческий облик. Большого выбора у него не было – либо это, либо драка сначала с Гарри, а потом со всем волшебным сообществом, которое крайне негативно относится к инцидентам, во время которых посторонние лица пожирают его членов.
Бозел сделал все, что от него требовалось: сопровождал непутевого Гарри и его спутника – профессионального убийцу – в долгом и опасном путешествии, пережил несколько неприятных моментов и под конец выполнил свою часть уговора – зарубил злобного волшебника Негориуса зачарованным мечом. После этого Бозел вернулся в свою любимую пещеру, надеясь провести пару веков в божественной скуке и восхитительном покое.
Как бы не так.
Все знают: кто рассчитывает на благодарность волшебников, строит свой ледокол из хрусталя, но Бозел надеялся, что про него забудут хотя бы на время. Однако уже через неделю после возвращения из странствий к Бозелу приперся первый из посланных Мерлином рыцарей, после чего закованные в броню парни стали являться с завидной регулярностью, действуя порядочному дракону на нервы.
Бозел рыцарей не любил.
От постоянных физических упражнений мясо рыцарей становилось жилистым и невкусным, а их приверженность к алкогольным напиткам ситуацию отнюдь не улучшала. Рыцарей можно запекать в собственной броне, но выковыривать их потом оттуда – это настоящее наказание. Кроме того, рыцари являются крайне несговорчивой частью драконьего рациона. Те же бараны намного превосходят их по вкусовым качествам и гораздо проще в приготовлении.
И все же с визитами рыцарей еще можно было бы смириться, если бы не последствия трансфигурационного заклинания Гарри. Возвращая дракону его привычный облик, молодой волшебник что-то не рассчитал, и теперь метаморфозы происходили с Бозелом регулярно, вне зависимости от настроения и желания дракона. Бывало, он засыпал драконом и просыпался человеком. Или наоборот. Самые большие неприятности стала доставлять еда. Однажды Бозел чуть не умер, когда откушенный им – драконом – кусок застрял у него – человека, в глотке. Теперь даже в обличье дракона Бозелу приходилось принимать пищу маленькими, не угрожающими здоровью человека кусочками.
Еще Бозел боялся летать. Он очень хорошо представлял, что будет, если в самый ответственный момент у него исчезнут крылья.
Но и с этим можно было жить. Обличье человека даже помогало решать некоторые проблемы Бозела. Ожидавшие схватки с драконом рыцари охотно шли на контакт с незнакомым человеком и не боялись поворачиваться к нему спиной, чего они никогда не сделали бы при встрече с огромной огнедышащей рептилией.
Однако то, что случилось с ним сегодняшним утром, вообще не лезло ни в какие ворота. Допустим, цвет у него остался тот же, хвост по-прежнему могуч, а пасть огромна, зато лапы стали такими короткими, что при ходьбе брюхо волочилось по земле. Но больше всего Бозела угнетало отсутствие крыльев. Рожденный летать, он с трудом смирился с необходимостью ходить по земле на двух ногах, но уж ползать на брюхе было и вовсе невыносимо.
Если в этом виноват Гарри и его окончательно слетевшее с катушек заклинание, я его сожру, мрачно подумал Бозел. И не просто сожру, а живьем. Буду отрывать от него кусочки, макать их в соус и комментировать процесс, чтобы он меня слышал, мучился от боли и ужасался моему цинизму.
Если же Гарри не виноват, я тщательно во всем разберусь, а потом просто откушу ему голову. В любом случае неприятности начались именно с него.
Бозел лежал в тенечке и лелеял мысли о возмездии, когда из-за холма вырулили три богатыря.
Упс, подумал Бозел. В своем нынешнем виде драться с конными рыцарями ему было не с руки. Максимум, на что он мог рассчитывать, это откусывать коням ноги. Оставалась только слабая надежда, что пришельцы не опознают в нем дракона, но уповать на это было глупо. Его облик претерпел изменения, но не настолько. Если бы он выглядел хотя бы человеком…
Спрятаться Бозел не успел. Богатыри и дракон уставились друг на друга.
Новоприбывшие не были похожи на рыцарей. Все трое оказались крепкими (тот, что посередине, казался особенно крепким) и хорошо вооруженными парнями, однако на их телах явно не хватало железа, а в суровых глазах таилась наивная житейская мудрость, обычным рыцарям несвойственная.
– Это он? – спросил Алеша Попович, осаживая своего коня.
– Наверное, – сказал Муромец.
– Не больно-то он на Змея Горыныча похож, – заметил Добрыня.
– На крокодила он похож, – сказал Алеша. – Аллигаторус вульгарис. По мнению Алеши Поповича, именно так переводится на латынь словосочетание «крокодил обычный». – Примеч. переводчика.


– Сам ты аллигаторус, – огрызнулся Бозел.
– Не вульгарис, – констатировал Добрыня. – Говорящий крокодил – явление нетипичное.
– Крокодилы в этих местах не водятся, – сказал Муромец.
– Не хочу тебе перечить, старшой, но один крокодил тут все-таки водится, – сказал Алеша. – Если по факту.
– Может, вовсе он и не крокодил, – сказал Муромец.
– Я в этих гадах не разбираюсь, – признался Добрыня. – Но по-моему, что крокодил, что аллигатор, что кайман – все едино.
– Не торопись с выводами, – мудро заметил Илья и обратился к Бозелу: – Скажи-ка, болезный, тебя случайно не Бозелом кличут?
– Допустим, – сказал Бозел. – И что теперь? Трое на одного, да? Конные на пешего, вооруженные на безоружного?
– И ты тоже с выводами не торопись, – осадил его Муромец. – Нас Горлогориус прислал.
– Не Мерлин? – обрадовался Бозел. – То-то я смотрю, вы на этих индюков цельнометаллических не похожи. – Впрочем, он тут же снова насторожился, ибо с волшебниками надо держать ухо востро и в некоторых аспектах Горлогориус Мерлина нисколько не лучше. – И чего надо?
– Ты удивишься, чудище, но нам охранять тебя поручили, – выпалил Добрыня.
– Сам ты чудище, – огрызнулся Бозел.
– Извини, если я тебя обидел, но ты редкостно уродлив даже для дракона, – сказал Добрыня.
– Ты, между прочим, тоже не Джонни Депп, – сказал Бозел. – Но я обычно не так выгляжу.
– А как? – полюбопытствовал Алеша.
– Как дракон, – сказал Бозел. Или как человек, добавил он про себя, но вслух произносить не стал.
– Говорят, аглицкие рыцари прессуют тебя не по-детски, – сказал Муромец. – Чем прогневал ты их властителя?
– А еж его знает, – сказал Бозел. – Они мне не сообщали.
– Сколько уже было наездов? – деловито осведомился Добрыня.
– Пять или шесть. – Бозел попытался пожать плечами, забыв, что они у него сейчас попросту отсутствуют. – Но это так, хомячки домашние были. Думаю, теперь Мерлин кого-нибудь посерьезнее пошлет. Ланселота и его команду.
– Ланселота я знаю, – сказал Муромец. – Он к нам в Триодиннадцатое царство как-то с составе посольской делегации наведывался. Серьезный мужчина.
Услышав такую оценку, остальные богатыри заочно зауважали аглицкого рыцаря. Редко кто удостаивался скупой мужской похвалы Ильи Муромца.
– Как обороняться будем, старшой? – поинтересовался Алеша. – Здесь окопаемся или в более удобное место двинем?
– Обмозговать надо, – сказал Муромец. – Здесь место не очень удобное. Открыто со всех сторон, и, если врагов будет больше, это сыграет им на руку. Лучше бы найти место, где численное превосходство не будет иметь решающего значения.
– В Фермопилы двигай, стратег, – посоветовал Муромцу на глазах обретающий наглость Бозел. – Не хочу вас разочаровывать, парни, но у нашего отряда есть большие проблемы с передвижением.
– Типа какие? – спросил Алеша.
– Обычно у меня не возникает проблем с форсированными марш-бросками, – сказал Бозел. – Но в нынешнем моем обличье я не могу похвастаться мало-мальски приличной крейсерской скоростью.
Богатыри понимающе покачали головами и принялись чесать в своих могучих затылках.
– Может, к лошади его привяжем, старшой? – предложил Добрыня.
– Вряд ли наши лошади согласятся, – сказал Алеша.
– Я тоже не соглашусь, – сказал Бозел. – Не хватало, чтобы честного дракона к лошади привязывали. Вы меня еще в ковер завернуть предложите.
– Идея неплохая, – сказал Муромец. – Только нету у нас с собой ковра. Не озаботились.
Бозел закатил свои крокодильи глаза. Он надеялся, что дерутся богатыри лучше, чем соображают.
– Как тебя вообще в крокодила сплющило, болезный? – спросил Алеша.
– Если это не волшебство, а я думаю, что это не волшебство, ибо не вижу в подобном превращении ни малейшего смысла, то отношение к перемене моего облика наверняка имеет Большой Бо, – сказал Бозел, у которого было время на раздумья. В конце концов он пришел к выводу, что Гарри тут все-таки ни при чем. – Наверное, очередной его флюид вырвался из того места, где Большой Бо содержится в заточении.
– Кто такой Большой Бо и за что его в заточение закатали? – поинтересовался Алеша.
– Такие вещи, Лешенька, выше твоего понимания, – сказал Муромец. – Лучше ты о них не думай.
– А то мозг от напряжения сгорит, – съязвил Бозел.
– По-моему, он меня обидеть хочет, старшой, – сказал Алеша.
– Надо же, догадался, – сказал Бозел.
– Не обращай внимания, – посоветовал другу Добрыня. – На всяких крокодилов реагировать никаких нервов не хватит.
– Хм, – сказал Бозел и заткнулся. Крыть было нечем, ибо сейчас даже опытный герпетолог Зоолог, изучающий рептилий. Очевидно, употребляя столь сложные слова, автор пытается создать ложное впечатление о своей эрудиции. – Примеч. Горлогориуса.

не смог бы отличить Бозела от крокодила.
– Вернемся к вопросу транспортировки, – предложил Муромец.
– Можно телегу какую-нибудь смастерить, – предложил Добрыня. – Только у нас топора с собой нет, и богатырские лошади не приучены телеги тянуть.
– Я и деревьев поблизости не наблюдаю, – заметил Муромец.
– Лично я наблюдаю поблизости целых три дерева, – сказал Бозел. – И одно из них, совершенно очевидно, дуб.
– Не хами, крокодил, – сказал Муромец.
– А ни фига вы мне не сделаете, – сказал Бозел. – Вам Горлогориус охранять меня приказал.
– Насколько я помню, речь шла только о твоей жизни, – сказал Муромец. – Но Горлогориус не запрещал нам выбить тебе, допустим, глаз. Или челюсть. Или ногу оторвать.
– Упс, – произнес Бозел.
– То-то, – сказал Муромец и снова обратился к богатырям: – Думаю, парни, здесь будем с супостатами биться, потому как с таким багажом путешествовать несподручно.
– Стремно с таким багажом путешествовать, – поддержал старшого Алеша. – Что люди о нас подумают?
– Смеяться они будут, – сказал Добрыня, щелкая костяшками пальцев правой руки. – Правда, недолго.
– Тихо, – скомандовал Муромец. – Что-то приближается.
Богатыри и примкнувший к ним Бозел услышали странный рев, непохожий на все то, что им доводилось слышать раньше. Даже повидавший жизнь дракон не сразу понял, какое чудище способно издавать такие звуки.
Выросшие в сельской местности и не нюхавшие цивилизации богатыри очень удивились, когда к ним подрулили «Астон Мартин», три «роллс-ройса», «ти-ви-ар» и «Ауди А-8». Еще больше они удивились, когда из черных блестящих чудовищ вылезли люди, одетые в черные кожаные плащи и увешанные золотыми побрякушками. А больше всех был поражен Илья Муромец. Он опознал в вылезшем из «Астон Мартина» бритоголовом детине благородного сэра Ланселота, с которым ему доводилось встречаться ранее.
– Гуд морнинг, – сказал Ланселот. – То есть доброе утро, парни.
– Ланс? – удивился Муромец.
– Илья? Что привело тебя в столь далекие от Триодиннадцатого царства места?
– Работа, – сказал Илья. – А ты сильно изменился, Ланс. Кто над твоим имиджем поработал?
– Никто не поработал, – сказал Ланселот. – По дороге сюда с нами приключилась странная история. Рано поутру облачились мы в доспехи и оседлали своих скакунов, но не успели проехать и пару миль, как скакуны наши претерпели метаморфозу и превратились вот в это. – Ланс махнул рукой в сторону своего «Астон Мартина». – Доспехи тоже куда-то подевались, а мы оказались вот в этом непонятном прикиде. А знаешь, что самое странное?
– Что?
– Прикид этот кажется нам всем удобным и привычным, – сказал Ланселот. – И оказалось, что мы прекрасно умеем обращаться с этими повозками, заменившими наших благородных коней, хотя и видим их впервые в жизни.
– Странные агрегаты, – заметил Добрыня. – В жизни бы в такую хреновину не полез.
– Не скажите, благородный сэр Добрыня, – сказал счастливый обладатель одного из «роллс-ройсов» сэр Тристан. – Эта повозка даст лошади сто очков форы. Она не знает устали и не требует овса и водопоя, а по приличной дороге может развивать огромную скорость.
– Но вам это знать ни к чему, – заявил сэр Гавейн, захлопывая дверцу «ти-ви-ара». – У вас в Триодиннадцатом царстве отродясь приличных дорог не было и еще лет триста не будет.
– К слову, все эти повозки сделаны в нашей родной Британии, – сказал Ланселот. – Только сэру Борсу досталось изделие германских варваров. Впрочем, он всегда предпочитал скакунов с континента.
– У них норова меньше, да и подешевле они как при покупке, так и в обращении, – сказал сэр Борс. – А скачут так же.
– Зато круглая управляющая фиговина у тебя не с той стороны, – заметил Ланселот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33