Со второго года республики Министерство внутренних дел несколько раз в письменном виде обращалось в Департамент императорского двора с просьбой содействовать тому, чтобы маньчжуры остригли косы. Выражалась надежда, что их остригут в Запретном городе. Тон писем был чрезвычайно мягким, и вообще конкретно ни император ни его сановники в них поименно не упоминались. А Департамент императорского двора находил немало доводов, чтобы не согласиться с предложением республиканского правительства. В Запретном городе утверждали, например, что косы у мужчин служат хорошим отличительным признаком тех, кому разрешается входить и выходить из дворца. Шли годы, а внутри Запретного города по-прежнему, не обращая внимания на весь остальной Китай, все носили косу. Но стоило Джонстону произнести несколько иронических фраз и Пу И одним из первых срезал свою косу. Затем, за какие-то несколько дней, подражая своему императору, косы срезали сразу тысячи чиновников и челяди двора. Только три китайских наставника и несколько сановников двора сохранили их.
Императорские наложницы несколько раз пытались оплакивать добровольное расставание со своей косой императора, наставники императора много дней после этого акта ходили с хмурыми и недовольными лицами.
Джонстон по мере взросления императора расширял круг внеклассных тем, которые обсуждались во время занятий с Пу И. Он рассказывал о жизни английского королевского двора, о политическом устройстве различных государств, о силе держав после Первой мировой войны, о природе и обычаях в разных странах мира, о «великой Британской империи, в которой никогда не заходит солнце», о гражданской войне в Китае, о движении за новую литературу на разговорном языке байхуа и его связях с западной цивилизацией. Под влиянием Джонстона он решил принять во дворце одного из руководителей движения «4 мая» 1919 года Ху Ши. Вот как это событие описывал Пу И: «Позабавившись так некоторое время (имеется в виду развлечения императора по телефоу, которые он устраивал), я вдруг вспомнил о докторе Ху Ши, о котором только что упоминал Джонстон. Мне захотелось послушать, каким голосом разговаривает этот автор „Пикника на берегу реки“, и я назвал его номер. Так получилось, что подошел к телефону он сам. Я спросил:
– Вы доктор Ху Ши? Прекрасно. Угадайте, кто я?
– Кто вы? Что-то я не могу узнать…
– Ха –ха! Можете не отгадывать. Я скажу. Я – Сюаньтцн!
– Сюаньтун?.. Это ваше величество?
– Верно. Я импертор. Теперь я услышал ваш голос, но я еще не знаю, как вы выглядите. Будет свободное время – заходите во дворец, чтобы я имел возможность посмотреть на вас.
Эта случайная шутка действительно привела его во дворец. Джонстон рассказывал мне, что Ху Ши специально навестил его, чтобы убедиться в подлинности телефонного звонка, ибо он не смел и надеяться, что «его величество» позвонит ему по телефону. Он тут же узнал у Джонстона процедуру посещения дворца, понял, что я не заставлю его отбивать земные поклоны и что характер у меня неплохой» Первая половина моей жизни. С.166.
.
Встреча с Ху Ши длилась всего 20 минут. Пу И спросил его о назначении раговорного языка байхуа и о том, где он бывал за границей и т.п.
Однажды в апреле 1924 года иператор принял занменитого индийского писателя Рабиндранат Тагора.
Говорил Джонстон и о возможности реставрации цинской династии, и о ненадежности милитаристов… Он внушал императору мысль о необходимости поехать на учебу в Англию, в Оксфордский университет, где учился сам принц Уэльский. Там его воспитанник сможет получить множество различных знаний и расширить свой кругозор. Благодаря Джонстону в Запретном городе побывали начальник главного штаба английских военно-морских сил и английский генерал-губернатор города Гонконга. Каждый из них с необычайной вежливостью выражал свое почтение Пу И, называя его «ваше высочество».
В 1922 году летом решимость Пу И уехать за границу учиться возросла. Однако против этого резко выступили князья и родня императора. Джонстон, к которому император обратился за помощью в выезде за рубеж, был также против, сказав, что еще не время. Договорились с князьями, что будет только подготовлен на территории английской концессии в Тяньцзине дом, где Пу И в случае крайне необходимости мог бы укрыться. Так как императору трудно было покидать Запретный город, то он втайне договорился со своим младшим братом Пу Цзе, с которым у них были настоящие дружеские отношения, и которому разрешалось свободно уходить и бывать в городе, чтобы тот стал соучастником подготовки побега императора. Прежде всего для этого необходимо было запастись деньгами. Братья решили самые дорогие каллиграфические надписи, высоко ценимые в Китае, картины и антикварные изделия, якобы подаренные императором Пу Цзе, выносить за пределы дворца и собирать в купленном доме на английской концессии в Тяньцзине. И вот, в течение шести месяцев, уходя после занятий домой, Пу Цзе ежедневно уносил с собой большой сверток с надписями, картинами, старинными предметами, причем лучшими из лучших. В то время Департамент двора и наставники вели учет каллиграфических произведений и картин, и по составленным ими спискам Пу И выбирал самые ценные. Редкие книги, изданные в сунскую и минскую эпохи и находившиеся в зале Сичжаожэнь дворца Цяньцингун, также потихоньку «уплывали» из запретного города и оказывались в Тяньцзине. Общее количество вывезенного, поданным Пу И, составляло свыше 1000 настольных свитков с иероглифами и картинами, свыше 2000 различных стенных свитков и отдельных листов из альбома, свыше 200 редких ксилографов сунской эпохи. Многие из этих вещей потом оказались за границей. После образования марионеточного государства Маньчжоу-Го советник Квантунской армии японец Есиока перевез все эти ценности из Тяньцзиня на Северо-Восток. Трудно сказать, что с ними стало после капитуляции Японии в 1945 году.
Иногда у Пи И возникали реформаторские идеи, так он вдруг решил, что необходимо переделать летний дворец Ихэюань и торговый пассаж или торговые ряды Байнянь Чжунго.(Китай за 100 лет). Цзинань. 2000. С.133.
.
Пу И и его окружение после его отречения от престола продолжали жить в Запретном городе в соответствии с «Льготными условиями для цинского двора».
Эти «Льготные условия» сводились к следующему:
1) После отречения императора великой цинской империи от престола его почетный титул сохранялся за ним. В дальнейшем Китайская республика будет относиться к нему с почетом, как к любимому иностранному монарху.
2) После отречения императора великой цинской империи от престола двору ежегодно будет выплачиваться 4 миллиона лянов серебра, или 4 миллиона юаней после денежной реформы. Данная сумма будет выплачиваться Китайской республикой.
3) После отречения императора еликой цинской империи от престола он временно может жить в императорском дворце. В дальнейшем резиденция императора должна быть перенесена в летний дворец Ихэюань. Его личная охрана может быть сохранена.
4) Строительство гробницы императора Дэцзуна (посмертное имя Гуансюя) завершится по намеченному плану. Церемония погребения будет совершена согласно существующему старому ритуалу. Все связанные с этим затраты возлагаются на Китайскую Республику.
5) Может оставаться на работе весь обслуживающий персонал дворца. Прием новых слуг и евнухов не разрешается.
6) После отречения императора великой цинской империи от престола его личная собственность станет особо охраняться Китайской республикой.
Прежняя дворцовая охрана будет влита в армию Китайской республики. Ее численность и размеры жалованья остаются прежними Первая половина моей жизни. С.70-71.
.
Однако средства, определенные «Льготными условиями», несмотря на оговоренную сумму, с каждым годом уменьшались несмотря на то, что расходы во дворце выли высокими. Чтобы их покрыть Департамент императорского двора ежегодно продавал и закладывал антикварные картины, каллиграфические надписи, золотые, серебряные и фарфоровые сосуды и изделия.
Упомянутое в «Льготных условиях» «временное проживание во дворце» не было ограничено конкретно установленным сроком. Кроме трех больших дворцовых залов, отошедших государству, вся остальная территория Запретного города по-прежнему принадлежала императорскому дому. И в этом маленьком мирке Пу И прожил почти тринадцать лет, до его изгнания республиканской армией в 1924 году.
Императорский двор, насчитывающий тысячи чиновников, евнухов, гвардейцев, наложниц гарема, императорской родни и жен, составлял маленькое государство в государстве с собственным управлением, законами, судом и финансами. Понятное дело, что для определенных ежедневных и периодических ритуалов и церемоний требовались специальные учреждения и персонал. Этим занимался Нейуфу или Департамент императорского двора, состоящий из большого штата министров и мандаринов, подразделялся на семь ведомств: ведомство дворцового казначейства, ведомство дворцовой стражи и императорской охоты, ведомство церемониальных дел, финансовое ведомство, ведомство императорских стад, судебно-исправительное ведомство, ведомство строительных дел – и сорок восемь отделов Там же. С.78.
..Третье церемониальное ведомство, к которому было причислено также определенное число евнухов, было ответственно за порядок, в котором наложницы гарема должны были являться на поклон к императору, оно составляло свиты и почетные стражи для императорских выходов, поддерживало порядок при торжественных приемах и на празднествах.
Каждое ведомство имело свои кладовые и мастерские. Так, ведомство дворцового казначейства заведовало шестью дворцовыми кладовыми: кладовой серебра, кладовой мехов, кладовой фарфора, кладовыми шелковых тканей, одежды чая. К моменту воцарения Пу И на престоле, судя по «Полному обзору служебных рангов», в департаменте двора насчитывалось 1032 человека (это исключая евнухов, стражи и сула (так по-маньчжурски назывался адъютант, при Цинах сула был из евнухов. Сула были и при департаменте двора, и при Государственном совете. Адъютант-лама во дворце Юйхэгун назывался сула-лама)). В 1912 году после Синьхайской революции и провозглашения республики количество обслуживающего персонала сократили до шестисот с лишним человек, а в 1924 г. их оставалось человек триста.
С детства у Пу И был больной желудок. Император считал, что в этом были виноваты его «матери». «Однажды, когда мне было шесть лет, – вспоминал он позднее, – я объелся каштанами. Свыше месяца императрица Лун Юй разрешала мне есть только рисовый отвар. И хотя я каждый день плакал и кричал, что голоден, это никого не трогало. Как-то во время прогулки по парку Чжунаньхай императрица велела принести сухие пампушки, чтобы я покормил рыбок. Не удержавшись, я запихал в рот целую пампушку. Этот случай не только не образумил Лун Юй, а, напротив, заставил ее прибегнуть у еще более строгим запретам. И чем строже были запреты, тем сильнее возникало у меня желание стащить что-нибудь поесть. Однажды в подарок императрицы из резиденции князей были присланы различные продукты в коробках. Я бросился в одной из них и открыл крышку – она была полна окороками в сое. Я схватил один и вцепился в него зубами. Следивший за мной евнух, побледнев от ужаса, стал его отнимать. Я отбивался, как мог, но силы были неравны ми в конце концов ароматный кусок окорока уплыл у меня из-под носа.
Даже когда я вернулся к обычной пищи, не обходилось без постоянных неприятностей. Как-то за один присест я съел шесть новогодних лепешек, и об этом узнал дежурный евнух. Испугавшись, что я объелся, он применил фантастическое средство профилактики. Два евнуха взяли меня под мышки и, словно сваю, стали вколачивать в пол. Позднее они с довольным видом говорили, что я не заболел только благодаря их методу лечения Там же. С.80-81.
».
Когда мальчику исполнилось одиннадцать лет, по решению вдовствующих императорских наложниц (вдов императоров Тунчжи и Гуансюя) его стали навещать бабушка и мать. Вместе с ними во дворец приходили его брат Пу Цзе и сестра, которые играли в прятки и другие детские игры с маленьким императором.
Пу И, как и все маленькие дети, любил побегать, порезвиться. Следуемая за ним свита евнухов старалась не отстать ни на шаг и бежала за ним; люди теряли по пути свои антрибуты не в силах перевести дух. Повзрослев мальчик понял. Что он может командовать этой свитой, теперь, когда ему хотелось побегать, он приказывал им стоять в стороне и ждать. Все, кто нес всякую утварь, кроме младших евнухов, отходили в сторону и, подождав, пока император набегается, вновь пристраивались сзади. Однако, когда он ежедневно отправлялся на поклон к императорским наложницам или шел во дворец Юйцингун заниматься, за ним по-прежнему следовала вереница людей. И если ее не было, император чувствовал, что ему чего-то недостает.
Обнаружив у своего воспитанника императора Пу И в пятнадцать лет признаки близорукости, Джонстон предложил пригласить иностранного окулиста проверить зрение и в случае необходимости подобрать юноше очки. Обитатели Запретного города резко выступали против такого шага. Разве можно позволить иностранцу осматривать глаза его императорского величества?! Его величество еще совсем юн. И чтобы он, как старик, надевал эти «стекляшки»?! Все, включая императорских наложниц, были категорически против. Пришлось позднее потратить немало сил и энергии Джонстону, чтобы вопрос с очками был решен положительно.
Князья и сановники, находящиеся в императорском дворце, всегда возражали против любого желания императора приобрести какую-либо новую современную вещь, хотя сами давно уже ее имели и пользовались. Так, например, было с установкой телефона.
Как-то, когда Пу И было лет пятнадцать, Джонстон рассказал ему о назначении телефона. Когда император, заинтересовавшись новинкой, спросил о ней своего брата Пу Цзе, то сказал, что телефон уже появился в северной резиденции Бэйфу ( в то время там жил отец Пу И). Тогда император приказал Департаменту двора установит один аппарат во дворце Янсиньдянь. Начальник Департамента двора изменился в лице, выслушав приказ Сына Неба, однако в присутствии императора он никогда не возражал. Сказав лишь: «Слушаюсь», он ушел. Однако на следующий день все наставники в один голос стали уговаривать молодого императора:
– Такого никогда не было в законах предков. Если поставить телефон, любой человек сможет разговаривать с вашим величеством. Предки никогда так не поступали… Всеми этими заморскими штучками они никогда не пользовались…
У Пу И же были свои доводы:
– А часы с боем, пианино, электрический свет тоже ведь заморские штучки, которых нет в законах предков, а вот мои предки ими пользовались.
– Если посторонние захотят звонить по телефону когда вздумается, это будет оскорблением вашей божественной личности! Ведь это умалит императорское достоинство.
Видя, что императора не уговорить отказаться от телефона, Департамент двора обратился к его отцу с этой же просьбой.
«Однако отец вовсе не обладал тем же искусством убеждения, на которое так надеялись в Департаменте, вспоминал Пу И. – Повторяя слова наставников, он не мог какими-либо новыми доводами убедить меня, и я одной фразой поставил его в тупик:
– Ведь в резиденции вашего высочества давно уже установлен телефон!
– Это… это… но…. Лучше об этом поговорить дня… дня через два.
Я вспомнил, что косу он перестал носить раньше меня, телефон установил раньше, не разрешил мне купить автомобиль, а сам купил, и в душе был очень доволен.
– Как это, император не одно и то же? Что у меня и такой свободы нет? Не согласен! Установить, и все! – Пу И обернулся к евнуху: – передать Департаменту двора – чтоб сегодня же был телефон!
– Хорошо, хорошо, – закивал отец императора головой, – хорошо, хорошо, установить…
Вместе с телефоном прислали телефонную книгу. Так был установлен телефон во дворце.
Когда Пу И захотелось иметь велосипед ему его купили. Но ездить по Запретному городу было крайне неудобно, повсюду были высокие пороги, которые мешали движению. Научившись ездить на велосипеде император приказал поснимать повсюду во дворце пороги. После чего он мог носиться по залам, как угорелый и без всякой свиты. Впрочем, именно это вменялось ему потом в особую вину: высокие пороги должны были препятствовать проникновению во дворец злых духов и иных темных сил, и коль скоро по повелению Пу И пороги были уничтожены, то приверженцы старины имели все основания считать Сына Неба основным виновником проникновения вообще в Китай всяческих новшеств и веяний. Вплоть до того, что даже победу возглавляемой Сунь Ятсеном Синьхайской революции кое-кто всерьез относил на счет снятых порогов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
Императорские наложницы несколько раз пытались оплакивать добровольное расставание со своей косой императора, наставники императора много дней после этого акта ходили с хмурыми и недовольными лицами.
Джонстон по мере взросления императора расширял круг внеклассных тем, которые обсуждались во время занятий с Пу И. Он рассказывал о жизни английского королевского двора, о политическом устройстве различных государств, о силе держав после Первой мировой войны, о природе и обычаях в разных странах мира, о «великой Британской империи, в которой никогда не заходит солнце», о гражданской войне в Китае, о движении за новую литературу на разговорном языке байхуа и его связях с западной цивилизацией. Под влиянием Джонстона он решил принять во дворце одного из руководителей движения «4 мая» 1919 года Ху Ши. Вот как это событие описывал Пу И: «Позабавившись так некоторое время (имеется в виду развлечения императора по телефоу, которые он устраивал), я вдруг вспомнил о докторе Ху Ши, о котором только что упоминал Джонстон. Мне захотелось послушать, каким голосом разговаривает этот автор „Пикника на берегу реки“, и я назвал его номер. Так получилось, что подошел к телефону он сам. Я спросил:
– Вы доктор Ху Ши? Прекрасно. Угадайте, кто я?
– Кто вы? Что-то я не могу узнать…
– Ха –ха! Можете не отгадывать. Я скажу. Я – Сюаньтцн!
– Сюаньтун?.. Это ваше величество?
– Верно. Я импертор. Теперь я услышал ваш голос, но я еще не знаю, как вы выглядите. Будет свободное время – заходите во дворец, чтобы я имел возможность посмотреть на вас.
Эта случайная шутка действительно привела его во дворец. Джонстон рассказывал мне, что Ху Ши специально навестил его, чтобы убедиться в подлинности телефонного звонка, ибо он не смел и надеяться, что «его величество» позвонит ему по телефону. Он тут же узнал у Джонстона процедуру посещения дворца, понял, что я не заставлю его отбивать земные поклоны и что характер у меня неплохой» Первая половина моей жизни. С.166.
.
Встреча с Ху Ши длилась всего 20 минут. Пу И спросил его о назначении раговорного языка байхуа и о том, где он бывал за границей и т.п.
Однажды в апреле 1924 года иператор принял занменитого индийского писателя Рабиндранат Тагора.
Говорил Джонстон и о возможности реставрации цинской династии, и о ненадежности милитаристов… Он внушал императору мысль о необходимости поехать на учебу в Англию, в Оксфордский университет, где учился сам принц Уэльский. Там его воспитанник сможет получить множество различных знаний и расширить свой кругозор. Благодаря Джонстону в Запретном городе побывали начальник главного штаба английских военно-морских сил и английский генерал-губернатор города Гонконга. Каждый из них с необычайной вежливостью выражал свое почтение Пу И, называя его «ваше высочество».
В 1922 году летом решимость Пу И уехать за границу учиться возросла. Однако против этого резко выступили князья и родня императора. Джонстон, к которому император обратился за помощью в выезде за рубеж, был также против, сказав, что еще не время. Договорились с князьями, что будет только подготовлен на территории английской концессии в Тяньцзине дом, где Пу И в случае крайне необходимости мог бы укрыться. Так как императору трудно было покидать Запретный город, то он втайне договорился со своим младшим братом Пу Цзе, с которым у них были настоящие дружеские отношения, и которому разрешалось свободно уходить и бывать в городе, чтобы тот стал соучастником подготовки побега императора. Прежде всего для этого необходимо было запастись деньгами. Братья решили самые дорогие каллиграфические надписи, высоко ценимые в Китае, картины и антикварные изделия, якобы подаренные императором Пу Цзе, выносить за пределы дворца и собирать в купленном доме на английской концессии в Тяньцзине. И вот, в течение шести месяцев, уходя после занятий домой, Пу Цзе ежедневно уносил с собой большой сверток с надписями, картинами, старинными предметами, причем лучшими из лучших. В то время Департамент двора и наставники вели учет каллиграфических произведений и картин, и по составленным ими спискам Пу И выбирал самые ценные. Редкие книги, изданные в сунскую и минскую эпохи и находившиеся в зале Сичжаожэнь дворца Цяньцингун, также потихоньку «уплывали» из запретного города и оказывались в Тяньцзине. Общее количество вывезенного, поданным Пу И, составляло свыше 1000 настольных свитков с иероглифами и картинами, свыше 2000 различных стенных свитков и отдельных листов из альбома, свыше 200 редких ксилографов сунской эпохи. Многие из этих вещей потом оказались за границей. После образования марионеточного государства Маньчжоу-Го советник Квантунской армии японец Есиока перевез все эти ценности из Тяньцзиня на Северо-Восток. Трудно сказать, что с ними стало после капитуляции Японии в 1945 году.
Иногда у Пи И возникали реформаторские идеи, так он вдруг решил, что необходимо переделать летний дворец Ихэюань и торговый пассаж или торговые ряды Байнянь Чжунго.(Китай за 100 лет). Цзинань. 2000. С.133.
.
Пу И и его окружение после его отречения от престола продолжали жить в Запретном городе в соответствии с «Льготными условиями для цинского двора».
Эти «Льготные условия» сводились к следующему:
1) После отречения императора великой цинской империи от престола его почетный титул сохранялся за ним. В дальнейшем Китайская республика будет относиться к нему с почетом, как к любимому иностранному монарху.
2) После отречения императора великой цинской империи от престола двору ежегодно будет выплачиваться 4 миллиона лянов серебра, или 4 миллиона юаней после денежной реформы. Данная сумма будет выплачиваться Китайской республикой.
3) После отречения императора еликой цинской империи от престола он временно может жить в императорском дворце. В дальнейшем резиденция императора должна быть перенесена в летний дворец Ихэюань. Его личная охрана может быть сохранена.
4) Строительство гробницы императора Дэцзуна (посмертное имя Гуансюя) завершится по намеченному плану. Церемония погребения будет совершена согласно существующему старому ритуалу. Все связанные с этим затраты возлагаются на Китайскую Республику.
5) Может оставаться на работе весь обслуживающий персонал дворца. Прием новых слуг и евнухов не разрешается.
6) После отречения императора великой цинской империи от престола его личная собственность станет особо охраняться Китайской республикой.
Прежняя дворцовая охрана будет влита в армию Китайской республики. Ее численность и размеры жалованья остаются прежними Первая половина моей жизни. С.70-71.
.
Однако средства, определенные «Льготными условиями», несмотря на оговоренную сумму, с каждым годом уменьшались несмотря на то, что расходы во дворце выли высокими. Чтобы их покрыть Департамент императорского двора ежегодно продавал и закладывал антикварные картины, каллиграфические надписи, золотые, серебряные и фарфоровые сосуды и изделия.
Упомянутое в «Льготных условиях» «временное проживание во дворце» не было ограничено конкретно установленным сроком. Кроме трех больших дворцовых залов, отошедших государству, вся остальная территория Запретного города по-прежнему принадлежала императорскому дому. И в этом маленьком мирке Пу И прожил почти тринадцать лет, до его изгнания республиканской армией в 1924 году.
Императорский двор, насчитывающий тысячи чиновников, евнухов, гвардейцев, наложниц гарема, императорской родни и жен, составлял маленькое государство в государстве с собственным управлением, законами, судом и финансами. Понятное дело, что для определенных ежедневных и периодических ритуалов и церемоний требовались специальные учреждения и персонал. Этим занимался Нейуфу или Департамент императорского двора, состоящий из большого штата министров и мандаринов, подразделялся на семь ведомств: ведомство дворцового казначейства, ведомство дворцовой стражи и императорской охоты, ведомство церемониальных дел, финансовое ведомство, ведомство императорских стад, судебно-исправительное ведомство, ведомство строительных дел – и сорок восемь отделов Там же. С.78.
..Третье церемониальное ведомство, к которому было причислено также определенное число евнухов, было ответственно за порядок, в котором наложницы гарема должны были являться на поклон к императору, оно составляло свиты и почетные стражи для императорских выходов, поддерживало порядок при торжественных приемах и на празднествах.
Каждое ведомство имело свои кладовые и мастерские. Так, ведомство дворцового казначейства заведовало шестью дворцовыми кладовыми: кладовой серебра, кладовой мехов, кладовой фарфора, кладовыми шелковых тканей, одежды чая. К моменту воцарения Пу И на престоле, судя по «Полному обзору служебных рангов», в департаменте двора насчитывалось 1032 человека (это исключая евнухов, стражи и сула (так по-маньчжурски назывался адъютант, при Цинах сула был из евнухов. Сула были и при департаменте двора, и при Государственном совете. Адъютант-лама во дворце Юйхэгун назывался сула-лама)). В 1912 году после Синьхайской революции и провозглашения республики количество обслуживающего персонала сократили до шестисот с лишним человек, а в 1924 г. их оставалось человек триста.
С детства у Пу И был больной желудок. Император считал, что в этом были виноваты его «матери». «Однажды, когда мне было шесть лет, – вспоминал он позднее, – я объелся каштанами. Свыше месяца императрица Лун Юй разрешала мне есть только рисовый отвар. И хотя я каждый день плакал и кричал, что голоден, это никого не трогало. Как-то во время прогулки по парку Чжунаньхай императрица велела принести сухие пампушки, чтобы я покормил рыбок. Не удержавшись, я запихал в рот целую пампушку. Этот случай не только не образумил Лун Юй, а, напротив, заставил ее прибегнуть у еще более строгим запретам. И чем строже были запреты, тем сильнее возникало у меня желание стащить что-нибудь поесть. Однажды в подарок императрицы из резиденции князей были присланы различные продукты в коробках. Я бросился в одной из них и открыл крышку – она была полна окороками в сое. Я схватил один и вцепился в него зубами. Следивший за мной евнух, побледнев от ужаса, стал его отнимать. Я отбивался, как мог, но силы были неравны ми в конце концов ароматный кусок окорока уплыл у меня из-под носа.
Даже когда я вернулся к обычной пищи, не обходилось без постоянных неприятностей. Как-то за один присест я съел шесть новогодних лепешек, и об этом узнал дежурный евнух. Испугавшись, что я объелся, он применил фантастическое средство профилактики. Два евнуха взяли меня под мышки и, словно сваю, стали вколачивать в пол. Позднее они с довольным видом говорили, что я не заболел только благодаря их методу лечения Там же. С.80-81.
».
Когда мальчику исполнилось одиннадцать лет, по решению вдовствующих императорских наложниц (вдов императоров Тунчжи и Гуансюя) его стали навещать бабушка и мать. Вместе с ними во дворец приходили его брат Пу Цзе и сестра, которые играли в прятки и другие детские игры с маленьким императором.
Пу И, как и все маленькие дети, любил побегать, порезвиться. Следуемая за ним свита евнухов старалась не отстать ни на шаг и бежала за ним; люди теряли по пути свои антрибуты не в силах перевести дух. Повзрослев мальчик понял. Что он может командовать этой свитой, теперь, когда ему хотелось побегать, он приказывал им стоять в стороне и ждать. Все, кто нес всякую утварь, кроме младших евнухов, отходили в сторону и, подождав, пока император набегается, вновь пристраивались сзади. Однако, когда он ежедневно отправлялся на поклон к императорским наложницам или шел во дворец Юйцингун заниматься, за ним по-прежнему следовала вереница людей. И если ее не было, император чувствовал, что ему чего-то недостает.
Обнаружив у своего воспитанника императора Пу И в пятнадцать лет признаки близорукости, Джонстон предложил пригласить иностранного окулиста проверить зрение и в случае необходимости подобрать юноше очки. Обитатели Запретного города резко выступали против такого шага. Разве можно позволить иностранцу осматривать глаза его императорского величества?! Его величество еще совсем юн. И чтобы он, как старик, надевал эти «стекляшки»?! Все, включая императорских наложниц, были категорически против. Пришлось позднее потратить немало сил и энергии Джонстону, чтобы вопрос с очками был решен положительно.
Князья и сановники, находящиеся в императорском дворце, всегда возражали против любого желания императора приобрести какую-либо новую современную вещь, хотя сами давно уже ее имели и пользовались. Так, например, было с установкой телефона.
Как-то, когда Пу И было лет пятнадцать, Джонстон рассказал ему о назначении телефона. Когда император, заинтересовавшись новинкой, спросил о ней своего брата Пу Цзе, то сказал, что телефон уже появился в северной резиденции Бэйфу ( в то время там жил отец Пу И). Тогда император приказал Департаменту двора установит один аппарат во дворце Янсиньдянь. Начальник Департамента двора изменился в лице, выслушав приказ Сына Неба, однако в присутствии императора он никогда не возражал. Сказав лишь: «Слушаюсь», он ушел. Однако на следующий день все наставники в один голос стали уговаривать молодого императора:
– Такого никогда не было в законах предков. Если поставить телефон, любой человек сможет разговаривать с вашим величеством. Предки никогда так не поступали… Всеми этими заморскими штучками они никогда не пользовались…
У Пу И же были свои доводы:
– А часы с боем, пианино, электрический свет тоже ведь заморские штучки, которых нет в законах предков, а вот мои предки ими пользовались.
– Если посторонние захотят звонить по телефону когда вздумается, это будет оскорблением вашей божественной личности! Ведь это умалит императорское достоинство.
Видя, что императора не уговорить отказаться от телефона, Департамент двора обратился к его отцу с этой же просьбой.
«Однако отец вовсе не обладал тем же искусством убеждения, на которое так надеялись в Департаменте, вспоминал Пу И. – Повторяя слова наставников, он не мог какими-либо новыми доводами убедить меня, и я одной фразой поставил его в тупик:
– Ведь в резиденции вашего высочества давно уже установлен телефон!
– Это… это… но…. Лучше об этом поговорить дня… дня через два.
Я вспомнил, что косу он перестал носить раньше меня, телефон установил раньше, не разрешил мне купить автомобиль, а сам купил, и в душе был очень доволен.
– Как это, император не одно и то же? Что у меня и такой свободы нет? Не согласен! Установить, и все! – Пу И обернулся к евнуху: – передать Департаменту двора – чтоб сегодня же был телефон!
– Хорошо, хорошо, – закивал отец императора головой, – хорошо, хорошо, установить…
Вместе с телефоном прислали телефонную книгу. Так был установлен телефон во дворце.
Когда Пу И захотелось иметь велосипед ему его купили. Но ездить по Запретному городу было крайне неудобно, повсюду были высокие пороги, которые мешали движению. Научившись ездить на велосипеде император приказал поснимать повсюду во дворце пороги. После чего он мог носиться по залам, как угорелый и без всякой свиты. Впрочем, именно это вменялось ему потом в особую вину: высокие пороги должны были препятствовать проникновению во дворец злых духов и иных темных сил, и коль скоро по повелению Пу И пороги были уничтожены, то приверженцы старины имели все основания считать Сына Неба основным виновником проникновения вообще в Китай всяческих новшеств и веяний. Вплоть до того, что даже победу возглавляемой Сунь Ятсеном Синьхайской революции кое-кто всерьез относил на счет снятых порогов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52