Поскольку в начале 20-х годов Фэн Юйсян ыходил в чжилийскую клику, придерживающуюся англо-американской ориентации, в его частях велась антияпонская пропаганда, но после разрыва с У Пэйфу и заключения союза с Чжан Цзолинем острие антиимпериалистических выступлений Фэн Юйсяна было повернуто против Англии. Он же поддерживал связь с представителем Сунь Ятсена в Пекине Сюй Цянем.
В заговор Фэн Юйсяна против У Пэйфу и Цао Куня были вовлечены командир одной из частей 2-й полевой армии чжилийцев генерал Ху Цзигнъи и заместитель начальника пекинского гарнизона генерал Сунь Юэ (ранее были связаны с гоминьданом). Заговор финансировался японцами через аньфуистского деятеля Хуан Фу, а также через майора Мацумуру, после победы заговорщиков ставшего личным советников Фэн Юйсяна. Одним из условий японской поддержки Фэн Юйсяна, принятой им, была передача власти после переворота в Пекине аньфуистским политикам во главе с маршалом Дуань Цижуем. Одновременно Фэн Юйсян договорился о координации действий с Чжан Цзолинем.
Получив известие о критическом положении У Пэйфу под Шаньхайгуанем, Фэн Юйсян 20 октября 1924 г. двинул основные силы из Губэйкоу на Пекин, одной бригаде приказал перерезать Пекин-ханькоускую железную дорогу в Чансиньдяне, а частям Ху Цзинъи перерезать Пекин-Фэнтяньскую железную дорогу в тылу У Пэйфу. Северные ворота столицы по приказу Сунь Юэ были открыты войскам Фэн Юйсяна, занявшим к утру 23 октября весь город. Был окружен дворец президента, блокированы подступы к посольскому кварталу – традиционному прибежищу побежденных.
Когда весть о перевороте достигла дворца Пу И и его окружение стали волноваться. Еще были свежи в памяти императора события, когда Фэн Юйсян присоединился в армии защиты республики. Если бы не милитарист Дуань Цижуй, который срочно вывел отряды Фэн Юйсяна из Пекина, последний наверняка ворвался бы в запретный город. После прихода Дуань Цижуя к власти Фэн Юйсян и некоторые другие генералы посылали телеграммы с требованием изгнать малый императорский двор из Запретного города.
После захвата столицы дворцовая охрана была обезоружена национальной армией Фэн Юйсяна и выведена из Пекина. Солдаты национальной армии заняли их казармы и посты около ворот Шэньумэнь. Памятуя о прошлых событиях с требованиями изгнать императора из Запретного города переворот Фэн Юйсяна воспринимался в Запретном городе, учитывая также перемещение дворцовой охраны, как дурное предзнаменование.
Пу И из императорского сада Запретного города с опаской наблюдал в бинокль за горой Цзиншань, находившейся рядом с дорцом, и видел, что она кишела солдатами, одетыми в форму, отличную от одежды дворцовой охраны. Хотя в поведении этих солдат не было ничего необычного, однако никто в запретном городе не был спокоен.
5 ноября 1924 г. Пу И встал довольно рано. В ожидании супруги он подошел к фортепьяно, сел на табурет стал наигрывать какую-то бодренькую мелодию. Он прервал свое музыцирование, чтобы выпить чашечку ароматного жасминного чая. Пришла его жена Вань Жун и присоединилась к чайной церемонии. После чая они ели фрукты и о чем-то болтали. Неожиданно императору доложили, что просят его аудиенции старшие сановники из департамента внутренних дел двора Шао Ин, Бао Си и тесть Пу И – Жунбань. Император сообразил, что, видимо, произошло что-то чрезвычайное, они не могли бы просто так придти так рано. Он приказал звать нежданных гостей. В комнату, запыхавшись ворвались крайне взволнованные сановники. Шао Ин держал в руке какую-то бумагу.
– Ваше величество, ваше величество… – говорил он задыхаясь скороговоркой. – Фэн Юйсян прислал войска! Они приказали нам выселиться из дворца в течение трех часов. Еще пришел Ли Шицэн – преемник Ли Хунцзао, говорит, что республика намерена аннулировать «Льготные условия». Они хотят получить Вашу подпись об этом…
– Пу И вскочил, надкусанное яблоко полетело на пол. Выхватив бумагу из его рук, он прочел:
«По указу президента Лу Чжунлинь и Чжан Би посланы для согласования с цинским двором вопроса о пересмотре „Льготных условий“.
5 ноября, тринадцатый год Китайской республики
Исполняющий обязанности премьер-министра
Хуан Фу.
Одновременно был предложен проект пересмотренных «Льготных условий для цинского двора». В нем говорилось:
Поскольку император великой цинской династии желает глубоко проникнцутся духом республики пяти национальностей и не намерен поддерживать какую-либо систему, несовместимую с республикой, «Льготные условия для цинского двора» пересмотрены следующим образом:
1. Императорский титул императора великих Цинов Сюаньтуна отныне упраздняется навечно. Отныне император пользуется теми же законными правами, что и все граждане Китайской республики.
2. С момента пересмотра «Льготных условий» правительство республики будет ежегодно выплачивать на нужды цинского дома 500 тысяч юаней и специально выделит 2 миллиона юаней на организацию Пекинской фабрики для бедных, куда будут приниматься преимущественно маньчжуры.
3. Согласно третьему пункту «Льготных условий» цинский двор сегодня покинет дворец. Он свободен выбрать себе место резиденции, и правительство республики будет продолжать нести ответственность за его охрану.
4. Жертвоприношения в храмах предков и гробницах цинского дома будут сохранены навечно, и республика выделит стражу для их охраны.
Цинский дом сохранит свое частное имущество, которое станет пользоваться специальной охраной правительства республики. Вся общественная собственность будет принадлежать республике» Там же. С.190-191.
.
Переговорив с императором, сановники ушли.
– Это невозможно! А как же быть с моим имуществом? Как быть с императорскими наложницами? – метался по комнате Пу И.
– Позвоните Джонстону!
– Телефонные провода перерезаны! – последовал ответ.
– Пошлите за его высочеством! Я давно говорил, что что-нибудь случится! А вы ни за что меня не выпускали! Позовите его высочество!
– Мы не можем выйти, – сказал Бао Си. – Ворота охраняются, и никого не выпускают.
– Этот Фэн Юйсян вознамерился выгнать меня из Запретного города…
Воскликнул Пу И, рассказывая об услышанном и прочитанном императрице. Он был в полной растерянности, и следа не осталось от его обычной невозмутимости, которую он считал признаком хорошего тона.
– Не стоит так волноваться, ваше величество – успокаивала мужа Вань Жун внешне сохраняя свою обычную спокойную манеру.
– В случае, если мы откажемся добровольно покинуть Запретный город, они будут стрелять по нему из пушек, что установлены напротив, на горе Цзиншань… Бунтовщики! – Пу И был вне себя от негодования.
Затем Пу И обратившись к евнуху приказал, чтобы тот немедленно отправился во дворец Чанчуньгун и сказал Вэнь Сю, чтобы она собрала что есть ценного и пришла побыстрее сюда.
Шао Ин отправился на переговоры с Лу Чжунлинем и в результате этого была получена отсрочка еще на час до трех часов дня. После полудня удалось добиться разрешения войти во дворец отцу Пу И и двум его наставникам. Не пропустили только англичанина Джонстона, и он остался ждать снаружи.
Когда отец императора вошел в ворота дворца, сын спросил его – как же быть?! Отец остановился точно завороженный. Губы его долго шевелились, и наконец, он с трудом выдавил из себя: – Я… я подчиняюсь указу. –
Вскоре императорский двор облетела ошеломляющая новость: император дал согласие покинуть Запретный город. Теперь оставалось только побыстрее собрать и уложить вещи, а то срок ультиматума истечет и нагрянут войска. Разнеслась весть, что император уже здал свою печать Лу Чжунлиню. Дворец напоминал растревоженный улей. Когда евнух доложил императрице Вань Жун о последних новостях, та неожиданно разразилась слезами, вслед за ней в плач пустились фрейлины. Все казались очень беспомощными, не знали, что предпринять.
«Его Величество император приказал всем выходить через ворота Шуньчжэньмэнь», – доложил старший евнух отдела докладов. Кажется это был последний приказ, отданный самолично Пу И. Решено было взять с собой только самое необходимое.
И вот раздался трубный глас: «Всем выходить!». Он отдавался горестным эхом в стенах Запретного города, усугубив атмосферу безысходности и страха.
Евнух обслуживающий императрицу, краем глаза взглянул на нее и тихо произнес:
– Ваше величество, пора…
Вань Жун шла впереди, возглавляя группу челяди. Все были нагружены узлами, баулами, чемоданами. В восточном крыле сада Юйхуаюань остановились подождать Пу И. Вскоре и он подошел со свитой, которая состояла из нескольких приближенных. С ним была также наложница Вэнь Сю, отец Вань Жун. Заметно выделалась фигура отца Пу И, регента Цзай Фэна. Он был одеть в парадную форму, которую обычно надевал во время аудиенций, на голове его красовался клобук, украшенный драгоценными камнями и тремя длинными павлиньими перьями « хуалин » Чтобы отличить ранг чиновника имелись определенные атрибуты: пояс (чиновник первого класса носил красный пояс с пряжкой из нефрита и рубинов, чиновник девятого класса – пояс с пряжкой из рога буйвола); шарик на шапочке (чиновники первого класса носили рубиновые шарики, второго класса – коралловые и т.п.). Отличившихся чиновников награждали павлиньими и вороньими перьями, которые прикреплялись сзади шапки с наклоном вниз.
. В то время как отдельные группы обитателей Запретного города, слившись в один поток, подходили к воротам Шуньчжэньмэнь, Цзай Фэн остановился, обернувшись в сторону горы Цзиншань и произнес: «Конец Цинской империи! Конец! Теперь это уже ни к чему!» Он сорвал с головы высокий клобук и с силой бросил его к подножию искусственно горки. Это не укрылось от глаз Пу И, императрицы и наложницы, но никто не произнес ни слова. Все, как ни в чем не бывало, продолжали путь. Впереди показались ворота Шуньчжэньмэнь. В опустевшем и осиротевшем императорском саду лишь яркие перья «хуалин» тихонько трепетали под порывами ветра. Этот ставший ненужным клобук как бы символизировал уход с исторической арены регента, да и самого Сына Неба.
За воротами Шэньумэнь императора и его свиту ожидали несколько автомобилей. К Пу И подошел с непроницаемым видом начальник гарнизона Ли Жунлинь.
– Мы проводим вас в Северную резиденцию, – сказал он тоном, не допускавшим возражений.
В головную машину сел Чжан Би. Пу И оказался во второй, и ему пришло в голову, что первой раз в жизни его лишили права приказывать, да еще посадили не в первую машину кортежа. В третьей машине были его жена Вань Жун в сопровождении евнуха Сунь Яотина и одной из служанок в четвертой – наложница Вэнь Сю. Ли Чжунлинь сел в пятую, предпоследнюю машину, кортеж завершала машина, в которой были Шао Ин и другие сановники. За воротами Запретного города, когда выезжал императорский кортеж, по обеим сторонам пути стояли солдаты с винтовками наизготове.
Вскоре кортеж добрался до Северной резиденции князя Чуня, что находилась на северном берегу озера Шичахай.
Северная резиденция была второй резиденцией князя Чуня. Резиденция Князя Чуня в Пекине трижды меняла свое местонахождение. Когда в десятый год правления Сяньфэна девятнадцатилетний князь второй ступени И Хуань, следуя императорскому указу, вступил в брак с Ехэнала – младшей сестрой второй жены императора, то по обычаю своих предшественников ему полагалось получить резиденцию вне императорского дворца. Пожалованная ему резиденция была расположена на восточном берегу озера Тайминху в Пекине, недалеко от ворот Сюаньумэнь, там, где сейчас находится Центральная консерватория. Это была первая резиденция князя Чуня. Место для второй резиденции выделила вдовствующая императрица Цыси – раньше это была резиденция князя императорской крови четвертой степени. Ее заново перестроили и отделали, на что потребовалось около 160 тысяч лянов серебра Там же. С.16.
.
Когда подъехали к главному входу в Северную резиденцию, машины остановились, Пу И вышел из автомобиля. К нему подошел Лу Чжунлинь. Пожав руку он спросил:
– Господин Пу И, вы намерены оставаться императором или хотите стать обыкновенным гражданином?
– Отныне я хочу стать обыкновенным гражданином, – последовал ответ.
– Хорошо! – засмеялся Лу Чжунлинь. – Тогда я буду охранять вас.
Он добавил, что, поскольку существует Китайская республика, бессмысленно сохранять титул императора и Пу И, как гражданину, следует хорошенько служить стране.
– Вы теперь гражданин, – значит, у вас будет право избирать и быть избранным, – добавил Чжан Би. – Вы даже сможете в будущем стать президентом!
При слове «президент» Пу И стало не по себе. Он сказал: – Я давно уже думал отказаться от «Льготных условий», и их аннулирование совпадает с моим желанием. Я полностью одобряю ваши слова. Будучи императором, я был лишен свободы, теперь я ее получил». Такими словами он сорвал аплодисменты у солдат национальной армии, стоявших вокруг и у ворот Северной резиденции.
Когда Пу И с сопровождавшими его лицами прибыли в Северную резиденцию, то они обнаружили там панику, охватившую великокняжескую резиденцию. Никому не разрешали выходить из резиденции. Отец императора был страшно напуган. Джонстон впоследствии так описывал события того вечера в своей книге:
«Он (отец Пу И – В.У. ) встретил меня в большой приемной, где было полно маньчжурской знати и чиновников Департамента двора… Прежде всего я должен был доложить о результатах посещения Министерства иностранных дел тремя посланниками.. Они уже знали от Цзай Тао, что утром мы вели переговоры в голландской миссии, и, естественно, спешили узнать, как проходила встреча с доктором Ваном (новый министр иностранных дел временного кабинета – В.У .). В се внимательно слушали меня, кроме великого князя Чуня, который, пока я говорил, бесцельно слонялся по комнате. Несколько раз он внезапно ускорял шаги, подбегал ко мне и бормотал что-то невнятное, заикаясь больше обычного. Смысл его слов каждый раз сводился к следующему: «Попросите императора не бояться!» – замечание совершенно излишнее, ибо сам он был перепуган значительно больше императора. Наконец мне это надоело, и я сказал ему: «Его величество стоит рядом со мной, почему вы сами ему это не скажите?» Но он был слишком взволнован, чтобы заметить мою резкость, и продолжал бесцельно кружить по комнате…»
Более приятные новости к вечеру того же день принес Джонстон. Благодаря его энергичным действиям дуайен дипломатического корпуса голландский посланник Удендайк, посланники Англии – Маклей и Японии Есидзава выразили протест новому министру иностранных дел временного кабинета. Последний гарантировал им безопасность жизни императора и его имущества.
Ежедневная коммерческая газета «Шуньтянь шибао», контролируемая японской дипломатической миссией, в те дни много писала о событиях в Пекине, часто публикуя всевозможные небылицы. К примеру, она сообщала, будто «такая-то наложница пожертвовала жизнью в знак преданности династии Цин», якобы «наложница Шу отрезала себе палец и кровью написала, что хочет собственным телом охранять ворота дворца», а «наложница Шу распустила волосы, сплела их с колесами, чтобы остановить колесницу».
За всеми этими событиями внимательно следили японцы. После пожертвования Пу И денег в помощь пострадавшим от землетрясения в Токио между японской миссией и «преданными» чиновниками свергнутого императора установилась тайная связь. Был установлен контакт с японскими казармами. Японский полковник Такэмото из Посольского квартала вместе с Чжэн Сяосюйем, служившим у Пу И чиновником, выработали тайный план побега императора из Северной резиденции. Капитан Накахира Цунэмура, подчиненный полковника Такэмото, переодевшись в гражданскую одежду, должен был вместе с доктором прийти в Северную резиденцию и под предлогом отправки в госпиталь перевести Пу И в японские казармы. Однако этот план встретил единодушное решительное неприятие со стороны князей и чиновников, а также отца императора. Они считали, что таким образом очень трудно проскользнуть мимо стоящих у ворот солдат, а на улице легко наскочить на патруль национальной армии.
На следующий день ограничения, связанные с посещением Северной резиденции, усилились. Из ее ворот никого не выпускали, разрешалось только туда входить. Затем последовало некоторое послабление – разрешили входить и выходить только наставникам императора, а также сановникам. Иностранцев в резиденцию вообще не пускали. В связи с такими запретительными действиями паника в резиденции усилилась, большинство считало – если уж национальная армия не считается с иностранцами, значит, никаких гарантий больше нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
В заговор Фэн Юйсяна против У Пэйфу и Цао Куня были вовлечены командир одной из частей 2-й полевой армии чжилийцев генерал Ху Цзигнъи и заместитель начальника пекинского гарнизона генерал Сунь Юэ (ранее были связаны с гоминьданом). Заговор финансировался японцами через аньфуистского деятеля Хуан Фу, а также через майора Мацумуру, после победы заговорщиков ставшего личным советников Фэн Юйсяна. Одним из условий японской поддержки Фэн Юйсяна, принятой им, была передача власти после переворота в Пекине аньфуистским политикам во главе с маршалом Дуань Цижуем. Одновременно Фэн Юйсян договорился о координации действий с Чжан Цзолинем.
Получив известие о критическом положении У Пэйфу под Шаньхайгуанем, Фэн Юйсян 20 октября 1924 г. двинул основные силы из Губэйкоу на Пекин, одной бригаде приказал перерезать Пекин-ханькоускую железную дорогу в Чансиньдяне, а частям Ху Цзинъи перерезать Пекин-Фэнтяньскую железную дорогу в тылу У Пэйфу. Северные ворота столицы по приказу Сунь Юэ были открыты войскам Фэн Юйсяна, занявшим к утру 23 октября весь город. Был окружен дворец президента, блокированы подступы к посольскому кварталу – традиционному прибежищу побежденных.
Когда весть о перевороте достигла дворца Пу И и его окружение стали волноваться. Еще были свежи в памяти императора события, когда Фэн Юйсян присоединился в армии защиты республики. Если бы не милитарист Дуань Цижуй, который срочно вывел отряды Фэн Юйсяна из Пекина, последний наверняка ворвался бы в запретный город. После прихода Дуань Цижуя к власти Фэн Юйсян и некоторые другие генералы посылали телеграммы с требованием изгнать малый императорский двор из Запретного города.
После захвата столицы дворцовая охрана была обезоружена национальной армией Фэн Юйсяна и выведена из Пекина. Солдаты национальной армии заняли их казармы и посты около ворот Шэньумэнь. Памятуя о прошлых событиях с требованиями изгнать императора из Запретного города переворот Фэн Юйсяна воспринимался в Запретном городе, учитывая также перемещение дворцовой охраны, как дурное предзнаменование.
Пу И из императорского сада Запретного города с опаской наблюдал в бинокль за горой Цзиншань, находившейся рядом с дорцом, и видел, что она кишела солдатами, одетыми в форму, отличную от одежды дворцовой охраны. Хотя в поведении этих солдат не было ничего необычного, однако никто в запретном городе не был спокоен.
5 ноября 1924 г. Пу И встал довольно рано. В ожидании супруги он подошел к фортепьяно, сел на табурет стал наигрывать какую-то бодренькую мелодию. Он прервал свое музыцирование, чтобы выпить чашечку ароматного жасминного чая. Пришла его жена Вань Жун и присоединилась к чайной церемонии. После чая они ели фрукты и о чем-то болтали. Неожиданно императору доложили, что просят его аудиенции старшие сановники из департамента внутренних дел двора Шао Ин, Бао Си и тесть Пу И – Жунбань. Император сообразил, что, видимо, произошло что-то чрезвычайное, они не могли бы просто так придти так рано. Он приказал звать нежданных гостей. В комнату, запыхавшись ворвались крайне взволнованные сановники. Шао Ин держал в руке какую-то бумагу.
– Ваше величество, ваше величество… – говорил он задыхаясь скороговоркой. – Фэн Юйсян прислал войска! Они приказали нам выселиться из дворца в течение трех часов. Еще пришел Ли Шицэн – преемник Ли Хунцзао, говорит, что республика намерена аннулировать «Льготные условия». Они хотят получить Вашу подпись об этом…
– Пу И вскочил, надкусанное яблоко полетело на пол. Выхватив бумагу из его рук, он прочел:
«По указу президента Лу Чжунлинь и Чжан Би посланы для согласования с цинским двором вопроса о пересмотре „Льготных условий“.
5 ноября, тринадцатый год Китайской республики
Исполняющий обязанности премьер-министра
Хуан Фу.
Одновременно был предложен проект пересмотренных «Льготных условий для цинского двора». В нем говорилось:
Поскольку император великой цинской династии желает глубоко проникнцутся духом республики пяти национальностей и не намерен поддерживать какую-либо систему, несовместимую с республикой, «Льготные условия для цинского двора» пересмотрены следующим образом:
1. Императорский титул императора великих Цинов Сюаньтуна отныне упраздняется навечно. Отныне император пользуется теми же законными правами, что и все граждане Китайской республики.
2. С момента пересмотра «Льготных условий» правительство республики будет ежегодно выплачивать на нужды цинского дома 500 тысяч юаней и специально выделит 2 миллиона юаней на организацию Пекинской фабрики для бедных, куда будут приниматься преимущественно маньчжуры.
3. Согласно третьему пункту «Льготных условий» цинский двор сегодня покинет дворец. Он свободен выбрать себе место резиденции, и правительство республики будет продолжать нести ответственность за его охрану.
4. Жертвоприношения в храмах предков и гробницах цинского дома будут сохранены навечно, и республика выделит стражу для их охраны.
Цинский дом сохранит свое частное имущество, которое станет пользоваться специальной охраной правительства республики. Вся общественная собственность будет принадлежать республике» Там же. С.190-191.
.
Переговорив с императором, сановники ушли.
– Это невозможно! А как же быть с моим имуществом? Как быть с императорскими наложницами? – метался по комнате Пу И.
– Позвоните Джонстону!
– Телефонные провода перерезаны! – последовал ответ.
– Пошлите за его высочеством! Я давно говорил, что что-нибудь случится! А вы ни за что меня не выпускали! Позовите его высочество!
– Мы не можем выйти, – сказал Бао Си. – Ворота охраняются, и никого не выпускают.
– Этот Фэн Юйсян вознамерился выгнать меня из Запретного города…
Воскликнул Пу И, рассказывая об услышанном и прочитанном императрице. Он был в полной растерянности, и следа не осталось от его обычной невозмутимости, которую он считал признаком хорошего тона.
– Не стоит так волноваться, ваше величество – успокаивала мужа Вань Жун внешне сохраняя свою обычную спокойную манеру.
– В случае, если мы откажемся добровольно покинуть Запретный город, они будут стрелять по нему из пушек, что установлены напротив, на горе Цзиншань… Бунтовщики! – Пу И был вне себя от негодования.
Затем Пу И обратившись к евнуху приказал, чтобы тот немедленно отправился во дворец Чанчуньгун и сказал Вэнь Сю, чтобы она собрала что есть ценного и пришла побыстрее сюда.
Шао Ин отправился на переговоры с Лу Чжунлинем и в результате этого была получена отсрочка еще на час до трех часов дня. После полудня удалось добиться разрешения войти во дворец отцу Пу И и двум его наставникам. Не пропустили только англичанина Джонстона, и он остался ждать снаружи.
Когда отец императора вошел в ворота дворца, сын спросил его – как же быть?! Отец остановился точно завороженный. Губы его долго шевелились, и наконец, он с трудом выдавил из себя: – Я… я подчиняюсь указу. –
Вскоре императорский двор облетела ошеломляющая новость: император дал согласие покинуть Запретный город. Теперь оставалось только побыстрее собрать и уложить вещи, а то срок ультиматума истечет и нагрянут войска. Разнеслась весть, что император уже здал свою печать Лу Чжунлиню. Дворец напоминал растревоженный улей. Когда евнух доложил императрице Вань Жун о последних новостях, та неожиданно разразилась слезами, вслед за ней в плач пустились фрейлины. Все казались очень беспомощными, не знали, что предпринять.
«Его Величество император приказал всем выходить через ворота Шуньчжэньмэнь», – доложил старший евнух отдела докладов. Кажется это был последний приказ, отданный самолично Пу И. Решено было взять с собой только самое необходимое.
И вот раздался трубный глас: «Всем выходить!». Он отдавался горестным эхом в стенах Запретного города, усугубив атмосферу безысходности и страха.
Евнух обслуживающий императрицу, краем глаза взглянул на нее и тихо произнес:
– Ваше величество, пора…
Вань Жун шла впереди, возглавляя группу челяди. Все были нагружены узлами, баулами, чемоданами. В восточном крыле сада Юйхуаюань остановились подождать Пу И. Вскоре и он подошел со свитой, которая состояла из нескольких приближенных. С ним была также наложница Вэнь Сю, отец Вань Жун. Заметно выделалась фигура отца Пу И, регента Цзай Фэна. Он был одеть в парадную форму, которую обычно надевал во время аудиенций, на голове его красовался клобук, украшенный драгоценными камнями и тремя длинными павлиньими перьями « хуалин » Чтобы отличить ранг чиновника имелись определенные атрибуты: пояс (чиновник первого класса носил красный пояс с пряжкой из нефрита и рубинов, чиновник девятого класса – пояс с пряжкой из рога буйвола); шарик на шапочке (чиновники первого класса носили рубиновые шарики, второго класса – коралловые и т.п.). Отличившихся чиновников награждали павлиньими и вороньими перьями, которые прикреплялись сзади шапки с наклоном вниз.
. В то время как отдельные группы обитателей Запретного города, слившись в один поток, подходили к воротам Шуньчжэньмэнь, Цзай Фэн остановился, обернувшись в сторону горы Цзиншань и произнес: «Конец Цинской империи! Конец! Теперь это уже ни к чему!» Он сорвал с головы высокий клобук и с силой бросил его к подножию искусственно горки. Это не укрылось от глаз Пу И, императрицы и наложницы, но никто не произнес ни слова. Все, как ни в чем не бывало, продолжали путь. Впереди показались ворота Шуньчжэньмэнь. В опустевшем и осиротевшем императорском саду лишь яркие перья «хуалин» тихонько трепетали под порывами ветра. Этот ставший ненужным клобук как бы символизировал уход с исторической арены регента, да и самого Сына Неба.
За воротами Шэньумэнь императора и его свиту ожидали несколько автомобилей. К Пу И подошел с непроницаемым видом начальник гарнизона Ли Жунлинь.
– Мы проводим вас в Северную резиденцию, – сказал он тоном, не допускавшим возражений.
В головную машину сел Чжан Би. Пу И оказался во второй, и ему пришло в голову, что первой раз в жизни его лишили права приказывать, да еще посадили не в первую машину кортежа. В третьей машине были его жена Вань Жун в сопровождении евнуха Сунь Яотина и одной из служанок в четвертой – наложница Вэнь Сю. Ли Чжунлинь сел в пятую, предпоследнюю машину, кортеж завершала машина, в которой были Шао Ин и другие сановники. За воротами Запретного города, когда выезжал императорский кортеж, по обеим сторонам пути стояли солдаты с винтовками наизготове.
Вскоре кортеж добрался до Северной резиденции князя Чуня, что находилась на северном берегу озера Шичахай.
Северная резиденция была второй резиденцией князя Чуня. Резиденция Князя Чуня в Пекине трижды меняла свое местонахождение. Когда в десятый год правления Сяньфэна девятнадцатилетний князь второй ступени И Хуань, следуя императорскому указу, вступил в брак с Ехэнала – младшей сестрой второй жены императора, то по обычаю своих предшественников ему полагалось получить резиденцию вне императорского дворца. Пожалованная ему резиденция была расположена на восточном берегу озера Тайминху в Пекине, недалеко от ворот Сюаньумэнь, там, где сейчас находится Центральная консерватория. Это была первая резиденция князя Чуня. Место для второй резиденции выделила вдовствующая императрица Цыси – раньше это была резиденция князя императорской крови четвертой степени. Ее заново перестроили и отделали, на что потребовалось около 160 тысяч лянов серебра Там же. С.16.
.
Когда подъехали к главному входу в Северную резиденцию, машины остановились, Пу И вышел из автомобиля. К нему подошел Лу Чжунлинь. Пожав руку он спросил:
– Господин Пу И, вы намерены оставаться императором или хотите стать обыкновенным гражданином?
– Отныне я хочу стать обыкновенным гражданином, – последовал ответ.
– Хорошо! – засмеялся Лу Чжунлинь. – Тогда я буду охранять вас.
Он добавил, что, поскольку существует Китайская республика, бессмысленно сохранять титул императора и Пу И, как гражданину, следует хорошенько служить стране.
– Вы теперь гражданин, – значит, у вас будет право избирать и быть избранным, – добавил Чжан Би. – Вы даже сможете в будущем стать президентом!
При слове «президент» Пу И стало не по себе. Он сказал: – Я давно уже думал отказаться от «Льготных условий», и их аннулирование совпадает с моим желанием. Я полностью одобряю ваши слова. Будучи императором, я был лишен свободы, теперь я ее получил». Такими словами он сорвал аплодисменты у солдат национальной армии, стоявших вокруг и у ворот Северной резиденции.
Когда Пу И с сопровождавшими его лицами прибыли в Северную резиденцию, то они обнаружили там панику, охватившую великокняжескую резиденцию. Никому не разрешали выходить из резиденции. Отец императора был страшно напуган. Джонстон впоследствии так описывал события того вечера в своей книге:
«Он (отец Пу И – В.У. ) встретил меня в большой приемной, где было полно маньчжурской знати и чиновников Департамента двора… Прежде всего я должен был доложить о результатах посещения Министерства иностранных дел тремя посланниками.. Они уже знали от Цзай Тао, что утром мы вели переговоры в голландской миссии, и, естественно, спешили узнать, как проходила встреча с доктором Ваном (новый министр иностранных дел временного кабинета – В.У .). В се внимательно слушали меня, кроме великого князя Чуня, который, пока я говорил, бесцельно слонялся по комнате. Несколько раз он внезапно ускорял шаги, подбегал ко мне и бормотал что-то невнятное, заикаясь больше обычного. Смысл его слов каждый раз сводился к следующему: «Попросите императора не бояться!» – замечание совершенно излишнее, ибо сам он был перепуган значительно больше императора. Наконец мне это надоело, и я сказал ему: «Его величество стоит рядом со мной, почему вы сами ему это не скажите?» Но он был слишком взволнован, чтобы заметить мою резкость, и продолжал бесцельно кружить по комнате…»
Более приятные новости к вечеру того же день принес Джонстон. Благодаря его энергичным действиям дуайен дипломатического корпуса голландский посланник Удендайк, посланники Англии – Маклей и Японии Есидзава выразили протест новому министру иностранных дел временного кабинета. Последний гарантировал им безопасность жизни императора и его имущества.
Ежедневная коммерческая газета «Шуньтянь шибао», контролируемая японской дипломатической миссией, в те дни много писала о событиях в Пекине, часто публикуя всевозможные небылицы. К примеру, она сообщала, будто «такая-то наложница пожертвовала жизнью в знак преданности династии Цин», якобы «наложница Шу отрезала себе палец и кровью написала, что хочет собственным телом охранять ворота дворца», а «наложница Шу распустила волосы, сплела их с колесами, чтобы остановить колесницу».
За всеми этими событиями внимательно следили японцы. После пожертвования Пу И денег в помощь пострадавшим от землетрясения в Токио между японской миссией и «преданными» чиновниками свергнутого императора установилась тайная связь. Был установлен контакт с японскими казармами. Японский полковник Такэмото из Посольского квартала вместе с Чжэн Сяосюйем, служившим у Пу И чиновником, выработали тайный план побега императора из Северной резиденции. Капитан Накахира Цунэмура, подчиненный полковника Такэмото, переодевшись в гражданскую одежду, должен был вместе с доктором прийти в Северную резиденцию и под предлогом отправки в госпиталь перевести Пу И в японские казармы. Однако этот план встретил единодушное решительное неприятие со стороны князей и чиновников, а также отца императора. Они считали, что таким образом очень трудно проскользнуть мимо стоящих у ворот солдат, а на улице легко наскочить на патруль национальной армии.
На следующий день ограничения, связанные с посещением Северной резиденции, усилились. Из ее ворот никого не выпускали, разрешалось только туда входить. Затем последовало некоторое послабление – разрешили входить и выходить только наставникам императора, а также сановникам. Иностранцев в резиденцию вообще не пускали. В связи с такими запретительными действиями паника в резиденции усилилась, большинство считало – если уж национальная армия не считается с иностранцами, значит, никаких гарантий больше нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52