На обратном пути в город мне пришлось съехать с шоссе и поспать часок.
124
Офицер Трехэфт внимательно наблюдал за тем, как я обхожу мертвый фонтан, будто ожидал, что я вот-вот дерну от него наутек.
– Похоже, у меня гости, – приветствовал его я.
– Капитан Мьюллен и лейтенант Роули ждут вас, сэр.
– О чем, интересно, они хотят побеседовать? Трехэфт моргнул:
– Полагаю, это имеет отношение к вашему визиту в управление нынче вечером, сэр.
– Ага, понятно. Давно ждете здесь?
– Пару минут.
В фойе гостиницы ночной портье поманил меня рукой. Навалившись грудью на конторку, он заговорил, почти не двигая губами:
– В ваш номер поднялись два копа. Если хотите слинять, черный ход там. – Он вытянул мизинец и показал им за конторку: несколько ступенек спускались в узкий коридор.
Я дал ему банкноту в пять долларов и выложил на конторку книгу Лавкрафта и папки с фотографиями:
– Пожалуйста, придержите у себя это, хорошо? Портье пожал плечами, и конторка опустела.
Когда я вошел в свой номер, лейтенант Роули поднялся с края кровати. Капитан Мьюллен устало кивнул мне с дальнего конца стола.
– Присаживайтесь, прошу вас, мистер Данстэн. – Он указал на стул напротив.
Пальцы мои нащупали рельефную каллиграфию «П. Д. 10/17/58», и я услышал, как мама говорит мне: «Если б я могла петь так, как играл на альте тот человек, Нэдди, я б заставила время замереть навеки…»
– Чем вы занимались до прихода в управление? Роберт, похоже, порядком потрудился.
– Катался.
– Катались. – Роули толкнул бедром ножку стола. – Ваш маршрут не пролегал через Эллендейл?
А я все слушал голос Стар: «Знаешь, поначалу-то эта группа мне даже не понравилась. Это был квартет с Западного побережья, а я никогда особо не любила джаз с Западного. А потом вдруг вышел этот с альтом, похожий на аиста, оттолкнулся от фортепьяно, поднес к губам инструмент и заиграл „These Foolish Things“. Ox, Нэдди, это было словно…»
– Может, и пролегал, – кивнул я.
– Примерно в двадцать два тридцать Стюарт Хэтч обратился в отделение скорой помощи больницы Лаун-дэйл, – сообщил Мьюллен. – Он утверждает, что застал вас и миссис Хэтч в интимной ситуации и вы бросились на него с ножом.
– Вы носите с собой нож? – поинтересовался Роули.
– Мистер Хэтч также заявил, что во время последовавшей затем стычки вы вывихнули ему плечо и всячески оскорбляли его. Он хочет, чтобы против вас были выдвинуты обвинения.
«… ты попал в такое место, о котором и слухом не слыхивал, но тебе там уютно как дома. Он ухватил мелодию буквально за мгновение до того, как коснулся губами мундштука, и повел ее выше и выше, и все, что он играл, так сладко ложилось на душу – будто сказка…»
– Мне плевать, чего хочет Стюарт Хэтч, – сказал я. – Ничего у него не выйдет. Он все переврал.
– Мистер Хэтч вывернул плечо вам?
– Данстэн, покажите нож, – велел Роули.
– Ножа у меня нет. – Я рассказал им о поездке в Эллендейл и завязавшейся драке с пьяным Стюартом Хэтчем. – И тут он лезет в ящик буфета и достает оттуда нож для овощей. Он сказал что-то вроде: «Жаль, я искал что-нибудь более внушительное», и кинулся на меня. Я сбил его с ног и вывернул ему плечо. А еще я врезал ему по ребрам, потому что к этому моменту был уже в не очень хорошем настроении. После чего я вышвырнул его из дома. Стюарт намеренно врезался во взятую мной напрокат машину и рванул в Лаундэйл со скоростью миль сто в час Удивительно, как глупо он себя вел. Всему этому была свидетелем его жена.
– Уровень содержания алкоголя в его крови превышал допустимый в четыре раза, – сказал Мьюллен. – По сообщению офицера, бравшего показания у миссис Хэтч, слово, которое ее муж применил, когда увидел нож для разделки овощей, было «импозантное», а не «внушительное». «Жаль, я искал что-нибудь более внушительное». Чувствуете разницу?
– Капитан, – сказал Роули, – они ж сговорились. Мистер Хэтч застукал их в постели, и Данстэн схватился за нож.
– Офицеру, допрашивавшему миссис Хэтч, показали мусорную корзину, полную осколков тарелок. Думаю, мы можем отклонить обвинения мистера Хэтча.
– А вы и там уже побывали?
– Мы в состоянии передвигаться достаточно быстро, когда надо.
«Нэдди! – раздался мамин голос. – Передо мной будто мир раскрылся и поведал свою историю. Я словно взмыла к небесам».
Хриплым голосом Роули проговорил:
– Странное дело, этот парень вдруг оказывается всюду, где бы мы ни появились. Уже два дня никто не видит Джо Стэджерса, а мы знаем, что Стэджерс охотился за ним Как вы думаете, Данстэн, что стряслось со Стэджерсом?
– Заявление о его пропаже, по-моему, еще никто не подавал.
– Нет, ну ты подумай, каждый раз Данстэн выдает алиби, и все алиби подтверждают женщины. Беды мистера Хэтча, похоже, ветром унесет, а Данстэна ветром унесет еще раньше. И наладится нормальная работа. Кого ж выгоднее припереть к стенке, а, капитан?
Мьюллен хлопнул ладонями по животу и поднял изучающий взгляд к потолку:
– В общем… Лейтенант, думаю, могу вас отпустить домой на ночь. Передайте офицеру Трехэфту, что он тоже свободен.
– Подумайте хорошенько, капитан.
– Спасибо за работу, лейтенант. Увидимся завтра. Мертвые глаза оторвались от Мьюллена, остановились на мне и вернулись к Мьюллену.
– Как хотите, капитан. – Уходя, лейтенант хлопнул дверью.
Теперь Мьюллен вперил в меня тот же бесстрастно-изучающий взгляд, который только что был обращен к потолку:
– Странный вы человек, мистер Данстэн.
– Да, мне уже говорили.
Холодная улыбка Мьюллена сообщила мне только то, что Роберт действовал невероятно бездумно.
– Полагаю, вы догадались, что я хотел бы сказать вам пару слов.
– Догадался.
Мьюллен сидел недвижимо. Улыбка застыла, став ледяной.
– Помните, я как-то обмолвился об одном телефонном звонке – анонимный доброжелатель обвинял Эрла Сойера в нескольких убийствах?
– Помню, – кивнул я.
– Вот почему я назвал вас странным Ничего я про звонок вам не говорил.
– Простите, – сказал я. – Столько всего в последние дни…
– Это ведь не вы звонили?
– Не я.
– Тема, однако, в сфере ваших интересов, а?
– Не буду отрицать, – признался я, буквально ощупью пробираясь по минному полю, устроенному Робертом.
– Приблизительно в девять часов вечера вы пришли ко мне в кабинет с целью сообщить, что подозреваете Эрла Сойера в том, что он Эдвард Райнхарт. – Мьюллен поднял брови для усиления эффекта сказанного. Я кивнул. – Получается, уже двое пожелали побеседовать со мной об Эрле Сойере. Я не верю в совпадения, мистер Данстэн.
– Я думал, полиция постоянно получает анонимные телефонные звонки.
– Это было бы замечательно. Тогда этому старику не пришлось бы столько трудиться… Ладно, про звонок забудьте. Поправьте меня, если вдруг подведет память. Когда мы шли к больнице Святой Анны, вы, кажется, упомянули Клотарда Спелвина? Суконную Башку?
– С памятью вашей все в порядке. Как и всегда, я полагаю.
– В управлении вы сказали, что имя Райнхарта сообщила вам ваша мать.
Его улыбка по-прежнему была не теплее тундры, но враждебности с его стороны я не чувствовал. Сериями осторожных перебежек Мьюллен продвигался к чему-то, и Роули с Трехэфтом он отослал, потому что это должно было остаться между нами. Я понятия не имел, что Роберт сказал Мьюллену, и не мог позволить себе ошибиться. Понятия я также не имел и о том, к чему клонил Мьюллен.
– Перед самой своей смертью, – подтвердил я. Вытянув ноги, Мьюллен сцепил пальцы рук на затылке.
– Посмотрим, правильно ли я все понял. Вас известили о том, что ваша мать вернулась в Эджертон и серьезно больна. Каким образом вы получили известие? Вам в Нью-Йорк позвонила одна из двоюродных бабушек?
– Позвонила, но только к тому времени я был уже в пути. У меня оставалась часть отпуска, и я решил провести ее, путешествуя через всю страну автостопом. Понимаю, это звучит крайне странно, однако идея казалась мне привлекательной. Я собирался добраться до Иллинойса, навестить тетушек, а обратно – самолетом. За два дня ао смерти мамы, когда водитель грузовика, с которым вы говорили, Боб Мимз, вез меня через Огайо, я… Я не знаю, как вы отреагируете на то, что я скажу вам.
– Постараюсь понять, – сказал Мьюллен.
– Я вдруг остро почувствовал, что у мамы резко ухудшилось здоровье и что я должен поторапливаться.
– Однако мать ваша не жила в Эджертоне.
– Я знал: если мама почувствует приближение смерти, она вернется туда.
– Вы ехали через Огайо с Бобом Мимзом. У вас появилось острое чувство, что ваша мать вернулась домой, потому что поняла, что умирает.
– Понимаю, звучит странно, но именно так все и произошло.
– Что было потом?
– Мимз отклонился от своего маршрута, чтобы высадить меня напротив мотеля «Комфорт», где я познакомился с Эшли Эштон, а она вызвалась на следующее утро подвезти меня сюда.
– Когда вы наутро добрались до Эджертона, вы попросили помощника прокурора округа Эшли Эштон высадить вас у больницы Святой Анны. Не на Вишневой. У вас, наверное, появилось другое острое чувство.
– Можно и так сказать. Капитан Мьюллен, к чему весь этот разговор?
– Тому есть несколько причин. Итак, вы прошли в реанимацию. Узнали, что у матери был инсульт. Что сердце ее очень слабое. В глубине души вы понимали, что она умирает, что вы едва успели застать ее в живых, поговорить с ней. Разговор получился непростой. Каждое слово давалось ей с огромным трудом, да и вам больших усилий стоило разобрать эти слова. В сумме названные факторы делали буквально все сказанное матерью невероятно важным. Я прав?
Мьюллен продолжал пристально смотреть на меня, не меняя позы: ноги вытянуты вперед, пальцы рук сцеплены за головой.
– Говорите так, словно вы там были.
– А я и был там, – сказал Мьюллен. Он сделал еще один шаг к своей загадочной цели. – И вот в этих непростых условиях ваша мать делает кое-что непредвиденное. Она хватает вас за руку и говорит: «Эдвард Райнхарт». И ей удается сообщить вам кое-что об этом джентльмене.
Капитан Мьюллен сказал мне достаточно, чтобы я вздохнул с облегчением. Теперь все, на что я отвечу утвердительно, будет правильным. Мьюллен хотел убедиться, знал ли я о том, что Райнхарт мой отец. Он знал, и, элементарно допустив, что Стар наверняка выдала мне информацию о неизвестном джентльмене, Мьюллен преподнесет мне все таким образом, будто я тоже якобы об этом знал. Мьюллен вел меня через лабиринт. Он выдернул из-под моих ног дорожку, более того, подумалось мне, он выдернул ее и из-под Роберта. По каким-то своим причинам он хотел выяснить, как далеко в лабиринт я уже проник.
– Она сказала, что Райнхарт мой отец.
– И вы, наверное, решили попробовать выяснить как можно больше об этом человеке. И подумали, что помочь вам в этом может Тоби Крафт.
– Тоби был первым, к кому я с этим обратился.
– И он помог вам? В смысле, косвенно? Ну, скажем, вы и миссис Хэтч отправились в больницу в Маунт-Вернон по рекомендации Тоби?
Мьюллен хорошо подготовился.
– Он посоветовал мне поговорить с человеком по имени Макс Эдисон, а миссис Хэтч предложила свозить меня туда.
Мьюллен чуть повернул ко мне голову, не меняя позы:
– Полагаю, об Эдисоне вы еще не слыхали. В газетах об этом не было.
Я явственно представил себе труп с перерезанным горлом поперек залитой кровью кровати.
– Все было, как в случае с Тоби Крафтом, разве что рядом с телом бросили нож. В тот же день, поздно вечером. Основная версия – самоубийство. Меня устраивает на все сто. Мужику оставалось жить месяца три-четыре, и он решает выйти из игры, пока в состоянии принимать самостоятельные решения. Но вот что интересно. Местный привратник сообщил, что днем ранее с Эдисоном пытался встретиться частный детектив Лерой Пратчетт. Тощий тип в черной кожаной куртке. С эспаньолкой.
– Френчи, – определил я.
– Вы склонны к подозрительности. Мне не совсем понятно, каким образом вы увязали Райнхарта с Эрлом Сойером? – спросил Мьюллен.
Я рассказал капитану о Бакстон-плейс и о том, как Хью Ковентри выяснил имена владельцев, о том, как познакомился с Эрлом Сойером и как он пустил меня в коттеджи, как я увидел книги Райнхарта и Лавкрафта и обнаружил имя Сойера на обложке «Ужаса в Данвиче».
Подвинувшись к столу вместе со стулом, Мьюллен изо всех сил постарался сделать вид, будто очень верит в то, что говорит:
– А вы ходили туда еще раз в отсутствие Сойера? Я покачал головой.
– И не имеете никакого отношения к сожжению книг? До меня дошло, что он хочет мне сказать.
– Вы были в Бакстон-плейс.
– Мистер Данстэн, я весь вечер убил на то, чтобы разыскать Эрла Сойера, где бы он ни был. – Мьюллен потянулся и зевнул. – Прошу прощения. Я слишком стар, чтоб заниматься подобной ерундой. Надеюсь, в скором времени на тюремном кладбище Гринхэвена выкопают гроб с останками Эдварда Райнхарта. Тогда, возможно, мы выясним, кто покоится в чертовой деревяшке. Только зуб даю, не Райнхарт это.
– Сомневаюсь… – проронил я.
– Как это называется – «сдержанное высказывание», да? – спросил капитан. – Подъем, мистер Данстэн. Нам с вами предстоит небольшая прогулка.
125
Мьюллен показал рукой на дальний конец конторки в вестибюле и ведущие к двери черного хода ступени: «Нам туда». Из двери офиса вынырнул портье и быстренько отвернулся к полке с рекламными буклетами якобы за тем, чтобы навести там порядок.
Вслед за Мьюлленом я спустился по ступеням и проследовал по цементному полу к выходу. Двигаясь неожиданно быстро, капитан резко распахнул дверь и вышел. Я перехватил отлетающую назад створку и шагнул в узкий кирпичный коридор – по-видимому, Щетинный переулок. Серое пятно костюма Мьюллена и мазок седых волос быстро таяли в темноте слева от меня.
Мне почудилось, будто я узнал, двойные двери и покосившиеся дома Лавандовой, когда мы едва не бегом пересекали ее, двигаясь по Щетинной. Мьюллен остановился и повернул ко мне бледный овал своего ирландского лица:
– Давайте обсудим вашу подозрительность. Так называемый Пратчетт появляется в окружной больнице. Предположим, Пратчеттом был Френчи. Что это означает? Прентисс – он уже мертв. Следующей ночью – бац, как утки в тире: Эдисон, Тоби Крафт, Кассандра Литтл и Ля Шапель. Между нами: может быть, у вас есть какое-либо, чисто гипотетическое, объяснение всего этого?
– Если гипотетическое, то есть, – ответил я. – Хелен Джанетт говорила мне, что Френчи рос в этих трущобах. Может, Райнхарт, он же Эрл Сойер, каким-то образом запугал его в детстве. – Я пересказал Мьюллену байку Сойера о том, как «Чарльз Вард» заставлял мальчишку по имени Нолли Уидл доставлять ему раз в неделю зарплату, и историю Нолли про некоего типа по прозвищу Черная Смерть. – Может статься, Райнхарт, Сойер, или как там его, послал Френчи в окружную больницу узнать, был ли я там, и если был, то о чем спрашивал. Кто-то из персонала сообщил ему, что с Максом Эдисоном беседовали два человека, а может, Эдисон сказал, что его имя те двое узнали от Тоби Крафта.
– В наших с вами многочисленных разговорах, мистер Данстэн, вы ни словом не обмолвились об Эдисоне или Эдварде Райнхарте.
– Капитан, какими бы развеселыми ни были наши с вами встречи, они, по-моему, не имели никакого отношения к моему отцу.
– Это Эдисон рассказал вам о Суконной Башке Спелвине?
– Он, – сказал я. – Кстати, Макс Эдисон мне понравился. Он заслуживал большего, чем быть зарезанным в своей кровати, – тут я вспомнил, что мы с капитаном уговорились строить предположения гипотетические, – если все случилось именно так.
– Если именно так все и случилось, уж выкладывайте остальное.
– Сойер «позаботился» о Максе и Тоби, а потом ему пришлось избавиться и от Френчи. Он решил, что Френчи мог сказать своей подруге больше, чем следовало, поэтому убил и ее. Клайд Прентисс – не знаю… – Я вспомнил, как увидел Френчи и Кэсси Литтл в реанимации. – А может, это было что-то вроде отсроченного платежа: Прентисс мог бы немного уменьшить свой тюремный срок, указав на Френчи.
Мьюллен разозлился:
– Эрл Сойер убил четверых из желания скрыть от вас тот факт, что он ваш отец, – это вы хотите сказать?
– Он боялся, что его выдадут, и никому не доверял, – сказал я.
– Вы ничего не хотите добавить?
– А вы ничего не хотите мне объяснить? Почему вы решили, что я выполняю задание окружного прокурора или какого-то федерального агентства?
– Потому что я, скажем так, тоже никому не доверяю. – Очередная ледяная улыбка появилась и исчезла, и больше ничего мне не удалось рассмотреть на лице капитана. – Откуда же мне знать, вдруг вы вносите свою маленькую лепту в дело охраны правопорядка, мистер Дан-стэн… – Мьюллен развернулся и быстро пошел дальше.
Запах, напоминавший мне о доме Джой, исходил от кирпичей; шагов через двадцать Мьюллен свернул на Малиновую. В полумраке булыжники мостовой спускались к двери дома, по обе стороны которой, привалившись спинами к стене, застыли полисмены;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
124
Офицер Трехэфт внимательно наблюдал за тем, как я обхожу мертвый фонтан, будто ожидал, что я вот-вот дерну от него наутек.
– Похоже, у меня гости, – приветствовал его я.
– Капитан Мьюллен и лейтенант Роули ждут вас, сэр.
– О чем, интересно, они хотят побеседовать? Трехэфт моргнул:
– Полагаю, это имеет отношение к вашему визиту в управление нынче вечером, сэр.
– Ага, понятно. Давно ждете здесь?
– Пару минут.
В фойе гостиницы ночной портье поманил меня рукой. Навалившись грудью на конторку, он заговорил, почти не двигая губами:
– В ваш номер поднялись два копа. Если хотите слинять, черный ход там. – Он вытянул мизинец и показал им за конторку: несколько ступенек спускались в узкий коридор.
Я дал ему банкноту в пять долларов и выложил на конторку книгу Лавкрафта и папки с фотографиями:
– Пожалуйста, придержите у себя это, хорошо? Портье пожал плечами, и конторка опустела.
Когда я вошел в свой номер, лейтенант Роули поднялся с края кровати. Капитан Мьюллен устало кивнул мне с дальнего конца стола.
– Присаживайтесь, прошу вас, мистер Данстэн. – Он указал на стул напротив.
Пальцы мои нащупали рельефную каллиграфию «П. Д. 10/17/58», и я услышал, как мама говорит мне: «Если б я могла петь так, как играл на альте тот человек, Нэдди, я б заставила время замереть навеки…»
– Чем вы занимались до прихода в управление? Роберт, похоже, порядком потрудился.
– Катался.
– Катались. – Роули толкнул бедром ножку стола. – Ваш маршрут не пролегал через Эллендейл?
А я все слушал голос Стар: «Знаешь, поначалу-то эта группа мне даже не понравилась. Это был квартет с Западного побережья, а я никогда особо не любила джаз с Западного. А потом вдруг вышел этот с альтом, похожий на аиста, оттолкнулся от фортепьяно, поднес к губам инструмент и заиграл „These Foolish Things“. Ox, Нэдди, это было словно…»
– Может, и пролегал, – кивнул я.
– Примерно в двадцать два тридцать Стюарт Хэтч обратился в отделение скорой помощи больницы Лаун-дэйл, – сообщил Мьюллен. – Он утверждает, что застал вас и миссис Хэтч в интимной ситуации и вы бросились на него с ножом.
– Вы носите с собой нож? – поинтересовался Роули.
– Мистер Хэтч также заявил, что во время последовавшей затем стычки вы вывихнули ему плечо и всячески оскорбляли его. Он хочет, чтобы против вас были выдвинуты обвинения.
«… ты попал в такое место, о котором и слухом не слыхивал, но тебе там уютно как дома. Он ухватил мелодию буквально за мгновение до того, как коснулся губами мундштука, и повел ее выше и выше, и все, что он играл, так сладко ложилось на душу – будто сказка…»
– Мне плевать, чего хочет Стюарт Хэтч, – сказал я. – Ничего у него не выйдет. Он все переврал.
– Мистер Хэтч вывернул плечо вам?
– Данстэн, покажите нож, – велел Роули.
– Ножа у меня нет. – Я рассказал им о поездке в Эллендейл и завязавшейся драке с пьяным Стюартом Хэтчем. – И тут он лезет в ящик буфета и достает оттуда нож для овощей. Он сказал что-то вроде: «Жаль, я искал что-нибудь более внушительное», и кинулся на меня. Я сбил его с ног и вывернул ему плечо. А еще я врезал ему по ребрам, потому что к этому моменту был уже в не очень хорошем настроении. После чего я вышвырнул его из дома. Стюарт намеренно врезался во взятую мной напрокат машину и рванул в Лаундэйл со скоростью миль сто в час Удивительно, как глупо он себя вел. Всему этому была свидетелем его жена.
– Уровень содержания алкоголя в его крови превышал допустимый в четыре раза, – сказал Мьюллен. – По сообщению офицера, бравшего показания у миссис Хэтч, слово, которое ее муж применил, когда увидел нож для разделки овощей, было «импозантное», а не «внушительное». «Жаль, я искал что-нибудь более внушительное». Чувствуете разницу?
– Капитан, – сказал Роули, – они ж сговорились. Мистер Хэтч застукал их в постели, и Данстэн схватился за нож.
– Офицеру, допрашивавшему миссис Хэтч, показали мусорную корзину, полную осколков тарелок. Думаю, мы можем отклонить обвинения мистера Хэтча.
– А вы и там уже побывали?
– Мы в состоянии передвигаться достаточно быстро, когда надо.
«Нэдди! – раздался мамин голос. – Передо мной будто мир раскрылся и поведал свою историю. Я словно взмыла к небесам».
Хриплым голосом Роули проговорил:
– Странное дело, этот парень вдруг оказывается всюду, где бы мы ни появились. Уже два дня никто не видит Джо Стэджерса, а мы знаем, что Стэджерс охотился за ним Как вы думаете, Данстэн, что стряслось со Стэджерсом?
– Заявление о его пропаже, по-моему, еще никто не подавал.
– Нет, ну ты подумай, каждый раз Данстэн выдает алиби, и все алиби подтверждают женщины. Беды мистера Хэтча, похоже, ветром унесет, а Данстэна ветром унесет еще раньше. И наладится нормальная работа. Кого ж выгоднее припереть к стенке, а, капитан?
Мьюллен хлопнул ладонями по животу и поднял изучающий взгляд к потолку:
– В общем… Лейтенант, думаю, могу вас отпустить домой на ночь. Передайте офицеру Трехэфту, что он тоже свободен.
– Подумайте хорошенько, капитан.
– Спасибо за работу, лейтенант. Увидимся завтра. Мертвые глаза оторвались от Мьюллена, остановились на мне и вернулись к Мьюллену.
– Как хотите, капитан. – Уходя, лейтенант хлопнул дверью.
Теперь Мьюллен вперил в меня тот же бесстрастно-изучающий взгляд, который только что был обращен к потолку:
– Странный вы человек, мистер Данстэн.
– Да, мне уже говорили.
Холодная улыбка Мьюллена сообщила мне только то, что Роберт действовал невероятно бездумно.
– Полагаю, вы догадались, что я хотел бы сказать вам пару слов.
– Догадался.
Мьюллен сидел недвижимо. Улыбка застыла, став ледяной.
– Помните, я как-то обмолвился об одном телефонном звонке – анонимный доброжелатель обвинял Эрла Сойера в нескольких убийствах?
– Помню, – кивнул я.
– Вот почему я назвал вас странным Ничего я про звонок вам не говорил.
– Простите, – сказал я. – Столько всего в последние дни…
– Это ведь не вы звонили?
– Не я.
– Тема, однако, в сфере ваших интересов, а?
– Не буду отрицать, – признался я, буквально ощупью пробираясь по минному полю, устроенному Робертом.
– Приблизительно в девять часов вечера вы пришли ко мне в кабинет с целью сообщить, что подозреваете Эрла Сойера в том, что он Эдвард Райнхарт. – Мьюллен поднял брови для усиления эффекта сказанного. Я кивнул. – Получается, уже двое пожелали побеседовать со мной об Эрле Сойере. Я не верю в совпадения, мистер Данстэн.
– Я думал, полиция постоянно получает анонимные телефонные звонки.
– Это было бы замечательно. Тогда этому старику не пришлось бы столько трудиться… Ладно, про звонок забудьте. Поправьте меня, если вдруг подведет память. Когда мы шли к больнице Святой Анны, вы, кажется, упомянули Клотарда Спелвина? Суконную Башку?
– С памятью вашей все в порядке. Как и всегда, я полагаю.
– В управлении вы сказали, что имя Райнхарта сообщила вам ваша мать.
Его улыбка по-прежнему была не теплее тундры, но враждебности с его стороны я не чувствовал. Сериями осторожных перебежек Мьюллен продвигался к чему-то, и Роули с Трехэфтом он отослал, потому что это должно было остаться между нами. Я понятия не имел, что Роберт сказал Мьюллену, и не мог позволить себе ошибиться. Понятия я также не имел и о том, к чему клонил Мьюллен.
– Перед самой своей смертью, – подтвердил я. Вытянув ноги, Мьюллен сцепил пальцы рук на затылке.
– Посмотрим, правильно ли я все понял. Вас известили о том, что ваша мать вернулась в Эджертон и серьезно больна. Каким образом вы получили известие? Вам в Нью-Йорк позвонила одна из двоюродных бабушек?
– Позвонила, но только к тому времени я был уже в пути. У меня оставалась часть отпуска, и я решил провести ее, путешествуя через всю страну автостопом. Понимаю, это звучит крайне странно, однако идея казалась мне привлекательной. Я собирался добраться до Иллинойса, навестить тетушек, а обратно – самолетом. За два дня ао смерти мамы, когда водитель грузовика, с которым вы говорили, Боб Мимз, вез меня через Огайо, я… Я не знаю, как вы отреагируете на то, что я скажу вам.
– Постараюсь понять, – сказал Мьюллен.
– Я вдруг остро почувствовал, что у мамы резко ухудшилось здоровье и что я должен поторапливаться.
– Однако мать ваша не жила в Эджертоне.
– Я знал: если мама почувствует приближение смерти, она вернется туда.
– Вы ехали через Огайо с Бобом Мимзом. У вас появилось острое чувство, что ваша мать вернулась домой, потому что поняла, что умирает.
– Понимаю, звучит странно, но именно так все и произошло.
– Что было потом?
– Мимз отклонился от своего маршрута, чтобы высадить меня напротив мотеля «Комфорт», где я познакомился с Эшли Эштон, а она вызвалась на следующее утро подвезти меня сюда.
– Когда вы наутро добрались до Эджертона, вы попросили помощника прокурора округа Эшли Эштон высадить вас у больницы Святой Анны. Не на Вишневой. У вас, наверное, появилось другое острое чувство.
– Можно и так сказать. Капитан Мьюллен, к чему весь этот разговор?
– Тому есть несколько причин. Итак, вы прошли в реанимацию. Узнали, что у матери был инсульт. Что сердце ее очень слабое. В глубине души вы понимали, что она умирает, что вы едва успели застать ее в живых, поговорить с ней. Разговор получился непростой. Каждое слово давалось ей с огромным трудом, да и вам больших усилий стоило разобрать эти слова. В сумме названные факторы делали буквально все сказанное матерью невероятно важным. Я прав?
Мьюллен продолжал пристально смотреть на меня, не меняя позы: ноги вытянуты вперед, пальцы рук сцеплены за головой.
– Говорите так, словно вы там были.
– А я и был там, – сказал Мьюллен. Он сделал еще один шаг к своей загадочной цели. – И вот в этих непростых условиях ваша мать делает кое-что непредвиденное. Она хватает вас за руку и говорит: «Эдвард Райнхарт». И ей удается сообщить вам кое-что об этом джентльмене.
Капитан Мьюллен сказал мне достаточно, чтобы я вздохнул с облегчением. Теперь все, на что я отвечу утвердительно, будет правильным. Мьюллен хотел убедиться, знал ли я о том, что Райнхарт мой отец. Он знал, и, элементарно допустив, что Стар наверняка выдала мне информацию о неизвестном джентльмене, Мьюллен преподнесет мне все таким образом, будто я тоже якобы об этом знал. Мьюллен вел меня через лабиринт. Он выдернул из-под моих ног дорожку, более того, подумалось мне, он выдернул ее и из-под Роберта. По каким-то своим причинам он хотел выяснить, как далеко в лабиринт я уже проник.
– Она сказала, что Райнхарт мой отец.
– И вы, наверное, решили попробовать выяснить как можно больше об этом человеке. И подумали, что помочь вам в этом может Тоби Крафт.
– Тоби был первым, к кому я с этим обратился.
– И он помог вам? В смысле, косвенно? Ну, скажем, вы и миссис Хэтч отправились в больницу в Маунт-Вернон по рекомендации Тоби?
Мьюллен хорошо подготовился.
– Он посоветовал мне поговорить с человеком по имени Макс Эдисон, а миссис Хэтч предложила свозить меня туда.
Мьюллен чуть повернул ко мне голову, не меняя позы:
– Полагаю, об Эдисоне вы еще не слыхали. В газетах об этом не было.
Я явственно представил себе труп с перерезанным горлом поперек залитой кровью кровати.
– Все было, как в случае с Тоби Крафтом, разве что рядом с телом бросили нож. В тот же день, поздно вечером. Основная версия – самоубийство. Меня устраивает на все сто. Мужику оставалось жить месяца три-четыре, и он решает выйти из игры, пока в состоянии принимать самостоятельные решения. Но вот что интересно. Местный привратник сообщил, что днем ранее с Эдисоном пытался встретиться частный детектив Лерой Пратчетт. Тощий тип в черной кожаной куртке. С эспаньолкой.
– Френчи, – определил я.
– Вы склонны к подозрительности. Мне не совсем понятно, каким образом вы увязали Райнхарта с Эрлом Сойером? – спросил Мьюллен.
Я рассказал капитану о Бакстон-плейс и о том, как Хью Ковентри выяснил имена владельцев, о том, как познакомился с Эрлом Сойером и как он пустил меня в коттеджи, как я увидел книги Райнхарта и Лавкрафта и обнаружил имя Сойера на обложке «Ужаса в Данвиче».
Подвинувшись к столу вместе со стулом, Мьюллен изо всех сил постарался сделать вид, будто очень верит в то, что говорит:
– А вы ходили туда еще раз в отсутствие Сойера? Я покачал головой.
– И не имеете никакого отношения к сожжению книг? До меня дошло, что он хочет мне сказать.
– Вы были в Бакстон-плейс.
– Мистер Данстэн, я весь вечер убил на то, чтобы разыскать Эрла Сойера, где бы он ни был. – Мьюллен потянулся и зевнул. – Прошу прощения. Я слишком стар, чтоб заниматься подобной ерундой. Надеюсь, в скором времени на тюремном кладбище Гринхэвена выкопают гроб с останками Эдварда Райнхарта. Тогда, возможно, мы выясним, кто покоится в чертовой деревяшке. Только зуб даю, не Райнхарт это.
– Сомневаюсь… – проронил я.
– Как это называется – «сдержанное высказывание», да? – спросил капитан. – Подъем, мистер Данстэн. Нам с вами предстоит небольшая прогулка.
125
Мьюллен показал рукой на дальний конец конторки в вестибюле и ведущие к двери черного хода ступени: «Нам туда». Из двери офиса вынырнул портье и быстренько отвернулся к полке с рекламными буклетами якобы за тем, чтобы навести там порядок.
Вслед за Мьюлленом я спустился по ступеням и проследовал по цементному полу к выходу. Двигаясь неожиданно быстро, капитан резко распахнул дверь и вышел. Я перехватил отлетающую назад створку и шагнул в узкий кирпичный коридор – по-видимому, Щетинный переулок. Серое пятно костюма Мьюллена и мазок седых волос быстро таяли в темноте слева от меня.
Мне почудилось, будто я узнал, двойные двери и покосившиеся дома Лавандовой, когда мы едва не бегом пересекали ее, двигаясь по Щетинной. Мьюллен остановился и повернул ко мне бледный овал своего ирландского лица:
– Давайте обсудим вашу подозрительность. Так называемый Пратчетт появляется в окружной больнице. Предположим, Пратчеттом был Френчи. Что это означает? Прентисс – он уже мертв. Следующей ночью – бац, как утки в тире: Эдисон, Тоби Крафт, Кассандра Литтл и Ля Шапель. Между нами: может быть, у вас есть какое-либо, чисто гипотетическое, объяснение всего этого?
– Если гипотетическое, то есть, – ответил я. – Хелен Джанетт говорила мне, что Френчи рос в этих трущобах. Может, Райнхарт, он же Эрл Сойер, каким-то образом запугал его в детстве. – Я пересказал Мьюллену байку Сойера о том, как «Чарльз Вард» заставлял мальчишку по имени Нолли Уидл доставлять ему раз в неделю зарплату, и историю Нолли про некоего типа по прозвищу Черная Смерть. – Может статься, Райнхарт, Сойер, или как там его, послал Френчи в окружную больницу узнать, был ли я там, и если был, то о чем спрашивал. Кто-то из персонала сообщил ему, что с Максом Эдисоном беседовали два человека, а может, Эдисон сказал, что его имя те двое узнали от Тоби Крафта.
– В наших с вами многочисленных разговорах, мистер Данстэн, вы ни словом не обмолвились об Эдисоне или Эдварде Райнхарте.
– Капитан, какими бы развеселыми ни были наши с вами встречи, они, по-моему, не имели никакого отношения к моему отцу.
– Это Эдисон рассказал вам о Суконной Башке Спелвине?
– Он, – сказал я. – Кстати, Макс Эдисон мне понравился. Он заслуживал большего, чем быть зарезанным в своей кровати, – тут я вспомнил, что мы с капитаном уговорились строить предположения гипотетические, – если все случилось именно так.
– Если именно так все и случилось, уж выкладывайте остальное.
– Сойер «позаботился» о Максе и Тоби, а потом ему пришлось избавиться и от Френчи. Он решил, что Френчи мог сказать своей подруге больше, чем следовало, поэтому убил и ее. Клайд Прентисс – не знаю… – Я вспомнил, как увидел Френчи и Кэсси Литтл в реанимации. – А может, это было что-то вроде отсроченного платежа: Прентисс мог бы немного уменьшить свой тюремный срок, указав на Френчи.
Мьюллен разозлился:
– Эрл Сойер убил четверых из желания скрыть от вас тот факт, что он ваш отец, – это вы хотите сказать?
– Он боялся, что его выдадут, и никому не доверял, – сказал я.
– Вы ничего не хотите добавить?
– А вы ничего не хотите мне объяснить? Почему вы решили, что я выполняю задание окружного прокурора или какого-то федерального агентства?
– Потому что я, скажем так, тоже никому не доверяю. – Очередная ледяная улыбка появилась и исчезла, и больше ничего мне не удалось рассмотреть на лице капитана. – Откуда же мне знать, вдруг вы вносите свою маленькую лепту в дело охраны правопорядка, мистер Дан-стэн… – Мьюллен развернулся и быстро пошел дальше.
Запах, напоминавший мне о доме Джой, исходил от кирпичей; шагов через двадцать Мьюллен свернул на Малиновую. В полумраке булыжники мостовой спускались к двери дома, по обе стороны которой, привалившись спинами к стене, застыли полисмены;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65