Она не знала, что еще накануне вечером Джастин простился с хозяевами дома и попросил их дать ему возможность утром побыть с девушкой наедине.
В руках Даниэль был целый ворох писем, записок и еще каких-то бумаг. Она вывалила всю эту кучу на стол, села напротив Линтона и сказала:
— Как хорошо, что я застала вас одного, милорд! Вот письмо к кюре. А здесь — карты. Я их сама только что начертила. Объяснить?
— Конечно.
Линтон посмотрел на девушку и улыбнулся. На Даниэль поверх ночной рубашки был надет розовый шелковый халат, в котором, вопреки растрепанным локонам и босым ногам в шлепанцах, она выглядела очень даже женственной.
— Извините, детка, а где же ваши туфли? — удивленно спросил Линтон. Он вынул свой монокль, вставил в глаз и, наклонившись, принялся внимательно рассматривать ступню девушки и розовые ноготки на пальцах.
— Ах, я их куда-то засунула, — беззаботно хихикнула Даниэль, не обращая совершенно никакого внимания на операции Джастина с моноклем. Тот вздохнул и, отказавшись от попытки смутить девушку, засунул свою оптику обратно в карман.
Даниэль выбрала одну из карт, встала из-за стола и, подойдя вплотную к Линтону, разложила ее перед ним.
— Вот карта нашего селения. Эта тропинка спускается вниз от главного входа в замок.
Девушка перегнулась через плечо графа и принялась водить пальцем по карте. Карта была очень аккуратно и профессионально вычерчена. Линтон подумал, что в Даниэль, пожалуй, скрывается еще один талант — картографа. Свежий аромат ее кожи так пьянил, а прикосновение к плечу девичьей груди, скрываемой тонкой тканью халата, настолько будоражило кровь, что граф попытался отстраниться, дабы не поддаться искушению. Когда это не помогло, он взмолился:
— Даниэль, я не могу завтракать в подобных условиях. Отодвиньтесь!
И внезапно, протянув руку, обнял девушку за талию и одним движением усадил к себе на колени.
— Вот, это уже чуть лучше! Теперь я могу одной рукой есть, а другой поддерживать карту, чтобы она не сползла на пол. Продолжим!
Даниэль мгновенно выпрямилась, как туго натянутая струна. Какое-то ранее неведомое чувство охватило девушку. Ее талию обнимали мягкие, теплые ладони, спина покоилась на широком, твердом плече. Сквозь плотные бриджи из оленьей, кожи она телом ощущала мускулистые, натренированные бедра. Никогда еще Даниэль не чувствовала так близко возле себя присутствие мужчины.
— Я… я… могла бы сидеть на… на стуле рядом с вами… милорд, — растерянно пролепетала она.
— Да, вы могли бы, — весело согласился Джастин, нанизывая правой рукой на вилку жареную телячью почку. — Но я чувствую себя очень удобно и уютно именно в такой позе. А вы?
Ей было уютно… И очень даже удобно… Слишком удобно… А между тем Джастин как ни в чем не бывало продолжал поглощать свой завтрак. Он, видимо, не находил в подобной позе ничего предосудительного.
Даниэль сдалась и продолжила свои объяснения…
Некоторое время спустя она проводила графа к парадному входу, где его дожидался оседланный черный жеребец и все тот же почтовый дилижанс.
— А где кобыла? — спросила Даниэль, оглядываясь по сторонам.
— Кобылу я оставляю вам, дитя мое, — улыбнулся Линтон. — Но с условием, что вы будете пользоваться дамским седлом. Мы ведь договорились?
— Я попробую научиться, милорд. Но не обещаю, что навсегда откажусь от мужского седла. — И Даниэль смешно сморщила свой маленький носик.
— Что ж, меня это устраивает, — примирительным тоном ответил граф и вскочил в седло.
Взяв поводья, Линтон совсем по-особому улыбнулся девушке. Такой улыбки на лице Джастина она еще ни разу не видела. Как будто он улыбался кому-то другому, а не ей. И вообще Линтон никогда не смотрел на своего «сорванца» такими глазами, как сейчас. Однако следующие слова Джастина ее разочаровали:
— Вы будете себя хорошо вести, не правда ли?
— Несомненно, сэр, — обиженно буркнула Даниэль. — Попробуй я только ослушаться! Могу себе представить, что тогда ждет меня после вашего возвращения!
— Дерзкая девчонка!
Длинным пальцем в кожаной перчатке Линтон приподнял ее подбородок вверх:
— Предостерегаю вас от излишней уверенности в чем-либо, дитя мое! Тем более что я никогда не отличался предсказуемостью поступков.
Граф нагнулся, и Даниэль почувствовала прикосновение его мягких губ к своим. Такое легкое, что уже через секунду девушка не могла решить, было ли оно вообще.
Черный жеребец рванулся, унося своего всадника вниз, к извивавшейся вдоль берега дороге. Намеренно или нет, но граф Джастин Линтон больше ни разу не оглянулся на стоявшую у парадного входа маленькую фигурку.
Даниэль запахнула полы своего розового халатика и бросилась к высившейся над бухтой скале. Быстро вскрабкавшись на вершину, она долго стояла, махая рукой вслед становившемуся все меньше и меньше всаднику на черном коне, сопровождаемому почтовым дилижансом. Скоро они совсем исчезли в утренней дымке. Поднятая рука девушки бессильно упала. Босые ноги были до крови исцарапаны колючками, а на душе вдруг стало так пусто и одиноко. Почему? Этого Даниэль толком еще не могла понять…
Глава 7
Время летело быстро. Отменная еда, отдых, свежий воздух, царившая в доме атмосфера любви и доброты делали свое дело. Щеки Даниэль из ввалившихся постепенно стали округлыми, да и сама девушка больше не напоминала обтянутый кожей ходячий скелет. Редкие выезды в корнуоллский свет наводили на нее тоску и казались ужасно утомительными. Местные молодые люди как на подбор были скучными и малообразованными, с примитивным чувством юмора, которое не могло вызвать даже мимолетной улыбки. Среди взрослого населения преобладали тупые и чванливые домоседы, не интересовавшиеся ничем, кроме своих ферм, бесцельной пальбы из ружей и застолья.
Даниэль изо всех сил старалась унять свой непокорный язык и по возможности проглатывать нередко готовые вырваться язвительные замечания. Дедушка и бабушка понимали и одобряли девушку и только изредка мягко журили.
Лавиния с удивлением обнаружила, что эта девушка-женщина, приходившаяся ей внучкой, оказалась очень неплохой хозяйкой. Умение себя поставить, компетентность в самых различных вопросах, в том числе — житейских, скоро снискали Даниэль уважение и доверие всей семьи. Лавиния и Чарльз поняли, что могут во всем положиться на свою внучку. Ей едва ли не всегда удавалось распутывать сложнейшие узлы домашних проблем, таких, например, как таинственное исчезновение сразу трех простыней, ошибки в кухонных счетах или нетактичность племянницы экономки по отношению к горничной графини.
Лорд Марч вскоре обнаружил, что его внучка неплохо соображает, сидя за шахматной доской. Так же, впрочем, как и за карточным столиком. И в той, и в другой игре Чарльз одержал побед в два раза меньше, чем потерпел поражений. Когда же Даниэль однажды спустилась в винный погреб и сообщила дворецкому, что залитое в 1773 году сусло уже превратилось в прекрасное бургундское вино, все сомнения старого графа в том, что именно благодаря неординарности девушки граф Линтон получит отличную жену, рассеялись. Даниэль явно была не из тех, кто станет клянчить у мужа деньги на карманные расходы, постоянно требовать от него особого внимания или докучать глупыми капризами.
Но все же Даниэль не была полностью счастлива. И если всегда была чем-то занята, то лишь потому, что не привыкла ныть и бездельничать. Все время перед ее глазами неотступно стоял образ черноволосого, синеглазого героя, а в ушах звучал его мягкий, но требовательный голос. Часто Даниэль казалось, что этот человек заглядывает ей через плечо, и тогда девушка воображала, как бы он оценил тот или иной ее поступок: одобрительно покачал бы головой или недовольно насупил брови.
От Линтона долго не было никаких вестей. Уже прошло и пятое мая, день, когда в Париже должны были собраться Генеральные штаты. Даниэль стала раздражительной и беспокойной. Чтобы немного прийти в себя, она с утра до вечера носилась по окрестным рощицам и пустынному берегу моря верхом на своей кобыле. Это помогало, но ненадолго…
Только после того как прошла первая неделя июня, прискакал нарочный и передал послание от графа, в котором тот просто сообщал, что через три дня после получения семьей этого письма он сам появится в Мервенуэе. При этом граф Линтон выражал надежду, что дела у них идут хорошо и все здоровы.
— Он даже не написал, доехал ли до Лангедока или о происходившем на засеДанни Генеральных штатов! — с раздражением воскликнула Даниэль, прочитав записку. — И вообще — ничего!..
Больше всего девушку возмутило, что граф не соизволил написать ни строчки для нее лично.
— Успокойся, милая, — утешала внучку старая графиня, отлично понимавшая, в чем дело. — Совсем скоро мы все услышим от самого графа Линтона. Кстати, я потороплю Бетси, чтобы к его приезду было готово твое шелковое зеленое платье.
У Даниэль же были на уме совсем другие мысли, которыми она не хотела делиться с бабушкой. Девушка не сомневалась, что впервые в жизни это выведет графиню Марч из себя.
На третий день после полудня граф Джастин Линтон действительно подъезжал к Мервенуэю. На этот раз в собственной комфортабельной карете. Его душу наполняло радостное чувство, навеянное мыслью о том, что Даниэль де Сан-Варенн, наконец, стала проявлять к нему больше внимания и порой даже нежности.
Блаженные размышления, в которые погрузился граф, неожиданно прервал громкий звук пистолетного выстрела, прогремевшего откуда-то сбоку. Карета дернулась и остановилась. В первую минуту граф решил, что его решили ограбить. Он машинально нащупал левой рукой спрятанную под сиденьем коробку с драгоценностями, а правой выхватил из-за пояса револьвер.
Но Джастин успел только схватиться за ручку дверцы, когда прямо над его ухом раздался звонкий, удивительно знакомый голос:
— Послушай ты, парнокопытное! Кто же так правит лошадьми?! У тебя вся четверка сгрудилась и вот-вот опрокинет карету. Или ты думаешь, что животные понимают только кнут?!
Вся эта тирада, естественно, была обращена к вознице. Граф чертыхнулся про себя, спрятал револьвер и опустил оконное стекло. В двух шагах от кареты он увидел сидящую на упитанной кобыле худенькую фигурку в маске. В руках «разбойницы» еще дымился пистолет.
— Данни! Вот неисправимый сорванец! — крикнул Линтон. — Иди сюда, чертова кукла! И сейчас же отдай пистолет! Как ты посмела?!
Даниэль сняла маску и посмотрела на графа такими радостными, смеющимися глазами, что тот сам с трудом сдержал улыбку.
— Все в порядке, милорд! Меня все считают отличным стрелком. А с пистолетом я научилась обращаться еще в детстве. Если бы не этот идиот кучер, моя шутка не доставила бы вам никаких хлопот. Я стреляла высоко поверх лошадиных голов, а этот кретин начал стегать несчастных животных кнутом. Карету тряхнуло, а вы, видимо, немного ушиблись. Извините! Я не хотела причинить никому вреда.
Линтон молчал и продолжал очень серьезно смотреть на девушку. Постепенно озорной огонек в ее глазах погас, а лицо уныло вытянулось.
— Я вижу, вы рассердились, милорд, — смущенно проговорила она. — Но это же была просто шутка.
— Не очень остроумная.
Даниэль опустила глаза и принялась с виноватым выражением на лице покусывать нижнюю губку. Затем проговорила, все еще не поднимая глаз:
— Я хотела вас ограбить. И реквизировать всю собственность графа Линтона. Ведь у вас наверняка есть что-то с собой. Разве не так?
Смех просто распирал Линтона, но он сумел и на этот раз его подавить.
— Моя собственность, — торжественно, без намека на шутку заявил Джастин, — это леди Даниэль де Сан-Варенн. Но она не имеет ничего общего с нахальной девчонкой, изображающей из себя разбойника с большой дороги. Так вот, с Даниэль де Сан-Варенн мы должны встретиться через полчаса.
— Может быть, через час, сэр?
— Во всяком случае, не позже.
Даниэль надвинула на глаза берет, бросила на графа еще один озорной взгляд и поскакала вперед, низко пригнувшись к шее своей кобылы. Через несколько мгновений она скрылась за деревьями густой зеленой рощи.
— Джордж, — сказал граф вознице, — если лошади успокоились, мы можем ехать дальше.
— Попадись мне в руки этот хулиган, — проворчал кучер, — я бы выбил всю пыль со спины его куртки!
— Мне знакомо это чувство, Джордж, — буркнул граф. Он тяжело вздохнул и поднял оконное стекло.
Карета двинулась следом за кобылой Даниэль…
Леди Лавиния тепло встретила графа. Правда, ее несколько смущало, что с самого утра Даниэль куда-то исчезла.
— Всю последнюю неделю девочка просто места себе не находила, — словно извиняясь, проговорила графиня. — Я уверена, что виной тому было отсутствие вестей от вас.
— Не беспокойтесь, мадам. Мне доподлинно известно, что ваша внучка очень скоро здесь появится.
Даниэль действительно была уже в своей комнате и спешно переодевалась, засыпая указаниями прислуживавшую ей молоденькую скромную горничную:
— Гетти, подай розовую и белую тафту! Скорее! Да нет же, вон ту, с полосками и темно-вишневыми бантами. И сделай мне прическу. Такую, как позавчера, с падающими на уши локонами. Но сначала я приму ванну. Нет, черт побери, не успею! Надо же было додуматься до такой глупости! Разбойник с большой дороги! Очень остроумно!
Все же, раздевшись догола, Даниэль влезла в уже наполненную теплой водой ванну и принялась яростно тереть себя грубой мочалкой. Потом опустилась на дно, поплескалась там несколько секунд и встала, сразу потянувшись за полотенцем.
Гетти уже успела привыкнуть к странным манерам молодой хозяйки, позволявшей себе расхаживать по комнате в голом виде. Она вообще считала купание в ванне делом небезопасным, которым можно было заниматься только в случае крайней необходимости, например, перед тем как надеть нарядное платье. И все же Гетти с удовольствием прислуживала Даниэль, несмотря на непредсказуемость ее поступков. Наверное, горничная, как и все остальные слуги в доме, чувствовала, что сердце у Даниэль доброе. Кроме того, девушка никогда не срывала плохого настроения на других.
Ровно через час после неожиданной встречи на дороге, как и было условлено с графом, Даниэль спустилась в гостиную. За прошедшие несколько недель ее короткие волосы немного отросли и теперь изящно падали вдоль висков, чуть закрывая уши, а на шее плавно переходили в легкий кудрявый пушок. В локоны была вплетена темно-вишневая лента, прекрасно гармонировавшая со стоячим воротничком, украшенным тонкими кружевами, которые двумя пенистыми ручейками сбегали по плечам и рукавам темно-зеленого платья. Снизу, из-под оборок платья, пикантно выглядывали розовые и белые кружева нижних юбок.
Джастин вставил в глаз свой знаменитый монокль и придирчиво осмотрел девушку со всех сторон. На его лице постепенно появлялось выражение крайнего изумления. Он повернулся к леди Лавинии:
— Не могу удержаться от комплимента, миссис Марч. Вы действительно поработали на славу и добились прекрасных результатов. Она несказанно похорошела! Какая перемена!
— Ничего себе! — обиженно воскликнула Даниэль. — А сама я здесь, стало быть, ни при чем?! Мне комплиментов не полагается?
— Вы их услышите в свое время. Если перемены коснутся не только вашего внешнего вида, но и поведения. — И граф недовольно поджал губы.
— Даниэль, детка, реверанс! — укоризненно шепнула девушке Лавиния.
Даниэль жеманно присела, буквально утонув в своих юбках. Граф в ответ только шаркнул ногой, хотя и с безукоризненной галантностью.
— О, милорд, — произнесла Даниэль с шаловливой улыбкой, — вы раньше никогда не оказывали мне подобной чести. Может быть, настанет время и вы ответите на мой поклон?
— Я кланяюсь только тем дамам, которые того заслуживают, — ледяным тоном ответил Линтон. — К дерзким девчонкам-сорванцам у меня совершенно другое отношение.
На щеках Даниэль проступил розовый румянец, а в глазах появилось жалобное выражение. Граф посмотрел на девушку и сказал уже гораздо мягче:
— Не будем больше говорить об этом, детка. Надеюсь, что причиной вашей последней выходки стало полнолуние, и ничего подобного не повторится, как только ночное светило примет форму серпа.
— О чем вы говорите, Джастин? — озадаченно поинтересовалась старая графиня.
— Так, о пустяках, мадам, — усмехнулся Линтон и, почувствовав на себе взгляд Даниэль, обернулся к ней.
Девушка только что открыла привезенную графом шкатулку, испещренную мельчайшим орнаментом, и держала в руках роскошное бриллиантовое ожерелье.
— Драгоценности Сан-Вареннов! — почти с благоговением прошептала Даниэль. — Не правда ли, они чудесны? Мама часто говорила, что таких нет даже у Марии Антуанетты.
Даниэль примерила ожерелье и уже собиралась защелкнуть сзади замочек, когда граф мягко, но решительно отобрал украшение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
В руках Даниэль был целый ворох писем, записок и еще каких-то бумаг. Она вывалила всю эту кучу на стол, села напротив Линтона и сказала:
— Как хорошо, что я застала вас одного, милорд! Вот письмо к кюре. А здесь — карты. Я их сама только что начертила. Объяснить?
— Конечно.
Линтон посмотрел на девушку и улыбнулся. На Даниэль поверх ночной рубашки был надет розовый шелковый халат, в котором, вопреки растрепанным локонам и босым ногам в шлепанцах, она выглядела очень даже женственной.
— Извините, детка, а где же ваши туфли? — удивленно спросил Линтон. Он вынул свой монокль, вставил в глаз и, наклонившись, принялся внимательно рассматривать ступню девушки и розовые ноготки на пальцах.
— Ах, я их куда-то засунула, — беззаботно хихикнула Даниэль, не обращая совершенно никакого внимания на операции Джастина с моноклем. Тот вздохнул и, отказавшись от попытки смутить девушку, засунул свою оптику обратно в карман.
Даниэль выбрала одну из карт, встала из-за стола и, подойдя вплотную к Линтону, разложила ее перед ним.
— Вот карта нашего селения. Эта тропинка спускается вниз от главного входа в замок.
Девушка перегнулась через плечо графа и принялась водить пальцем по карте. Карта была очень аккуратно и профессионально вычерчена. Линтон подумал, что в Даниэль, пожалуй, скрывается еще один талант — картографа. Свежий аромат ее кожи так пьянил, а прикосновение к плечу девичьей груди, скрываемой тонкой тканью халата, настолько будоражило кровь, что граф попытался отстраниться, дабы не поддаться искушению. Когда это не помогло, он взмолился:
— Даниэль, я не могу завтракать в подобных условиях. Отодвиньтесь!
И внезапно, протянув руку, обнял девушку за талию и одним движением усадил к себе на колени.
— Вот, это уже чуть лучше! Теперь я могу одной рукой есть, а другой поддерживать карту, чтобы она не сползла на пол. Продолжим!
Даниэль мгновенно выпрямилась, как туго натянутая струна. Какое-то ранее неведомое чувство охватило девушку. Ее талию обнимали мягкие, теплые ладони, спина покоилась на широком, твердом плече. Сквозь плотные бриджи из оленьей, кожи она телом ощущала мускулистые, натренированные бедра. Никогда еще Даниэль не чувствовала так близко возле себя присутствие мужчины.
— Я… я… могла бы сидеть на… на стуле рядом с вами… милорд, — растерянно пролепетала она.
— Да, вы могли бы, — весело согласился Джастин, нанизывая правой рукой на вилку жареную телячью почку. — Но я чувствую себя очень удобно и уютно именно в такой позе. А вы?
Ей было уютно… И очень даже удобно… Слишком удобно… А между тем Джастин как ни в чем не бывало продолжал поглощать свой завтрак. Он, видимо, не находил в подобной позе ничего предосудительного.
Даниэль сдалась и продолжила свои объяснения…
Некоторое время спустя она проводила графа к парадному входу, где его дожидался оседланный черный жеребец и все тот же почтовый дилижанс.
— А где кобыла? — спросила Даниэль, оглядываясь по сторонам.
— Кобылу я оставляю вам, дитя мое, — улыбнулся Линтон. — Но с условием, что вы будете пользоваться дамским седлом. Мы ведь договорились?
— Я попробую научиться, милорд. Но не обещаю, что навсегда откажусь от мужского седла. — И Даниэль смешно сморщила свой маленький носик.
— Что ж, меня это устраивает, — примирительным тоном ответил граф и вскочил в седло.
Взяв поводья, Линтон совсем по-особому улыбнулся девушке. Такой улыбки на лице Джастина она еще ни разу не видела. Как будто он улыбался кому-то другому, а не ей. И вообще Линтон никогда не смотрел на своего «сорванца» такими глазами, как сейчас. Однако следующие слова Джастина ее разочаровали:
— Вы будете себя хорошо вести, не правда ли?
— Несомненно, сэр, — обиженно буркнула Даниэль. — Попробуй я только ослушаться! Могу себе представить, что тогда ждет меня после вашего возвращения!
— Дерзкая девчонка!
Длинным пальцем в кожаной перчатке Линтон приподнял ее подбородок вверх:
— Предостерегаю вас от излишней уверенности в чем-либо, дитя мое! Тем более что я никогда не отличался предсказуемостью поступков.
Граф нагнулся, и Даниэль почувствовала прикосновение его мягких губ к своим. Такое легкое, что уже через секунду девушка не могла решить, было ли оно вообще.
Черный жеребец рванулся, унося своего всадника вниз, к извивавшейся вдоль берега дороге. Намеренно или нет, но граф Джастин Линтон больше ни разу не оглянулся на стоявшую у парадного входа маленькую фигурку.
Даниэль запахнула полы своего розового халатика и бросилась к высившейся над бухтой скале. Быстро вскрабкавшись на вершину, она долго стояла, махая рукой вслед становившемуся все меньше и меньше всаднику на черном коне, сопровождаемому почтовым дилижансом. Скоро они совсем исчезли в утренней дымке. Поднятая рука девушки бессильно упала. Босые ноги были до крови исцарапаны колючками, а на душе вдруг стало так пусто и одиноко. Почему? Этого Даниэль толком еще не могла понять…
Глава 7
Время летело быстро. Отменная еда, отдых, свежий воздух, царившая в доме атмосфера любви и доброты делали свое дело. Щеки Даниэль из ввалившихся постепенно стали округлыми, да и сама девушка больше не напоминала обтянутый кожей ходячий скелет. Редкие выезды в корнуоллский свет наводили на нее тоску и казались ужасно утомительными. Местные молодые люди как на подбор были скучными и малообразованными, с примитивным чувством юмора, которое не могло вызвать даже мимолетной улыбки. Среди взрослого населения преобладали тупые и чванливые домоседы, не интересовавшиеся ничем, кроме своих ферм, бесцельной пальбы из ружей и застолья.
Даниэль изо всех сил старалась унять свой непокорный язык и по возможности проглатывать нередко готовые вырваться язвительные замечания. Дедушка и бабушка понимали и одобряли девушку и только изредка мягко журили.
Лавиния с удивлением обнаружила, что эта девушка-женщина, приходившаяся ей внучкой, оказалась очень неплохой хозяйкой. Умение себя поставить, компетентность в самых различных вопросах, в том числе — житейских, скоро снискали Даниэль уважение и доверие всей семьи. Лавиния и Чарльз поняли, что могут во всем положиться на свою внучку. Ей едва ли не всегда удавалось распутывать сложнейшие узлы домашних проблем, таких, например, как таинственное исчезновение сразу трех простыней, ошибки в кухонных счетах или нетактичность племянницы экономки по отношению к горничной графини.
Лорд Марч вскоре обнаружил, что его внучка неплохо соображает, сидя за шахматной доской. Так же, впрочем, как и за карточным столиком. И в той, и в другой игре Чарльз одержал побед в два раза меньше, чем потерпел поражений. Когда же Даниэль однажды спустилась в винный погреб и сообщила дворецкому, что залитое в 1773 году сусло уже превратилось в прекрасное бургундское вино, все сомнения старого графа в том, что именно благодаря неординарности девушки граф Линтон получит отличную жену, рассеялись. Даниэль явно была не из тех, кто станет клянчить у мужа деньги на карманные расходы, постоянно требовать от него особого внимания или докучать глупыми капризами.
Но все же Даниэль не была полностью счастлива. И если всегда была чем-то занята, то лишь потому, что не привыкла ныть и бездельничать. Все время перед ее глазами неотступно стоял образ черноволосого, синеглазого героя, а в ушах звучал его мягкий, но требовательный голос. Часто Даниэль казалось, что этот человек заглядывает ей через плечо, и тогда девушка воображала, как бы он оценил тот или иной ее поступок: одобрительно покачал бы головой или недовольно насупил брови.
От Линтона долго не было никаких вестей. Уже прошло и пятое мая, день, когда в Париже должны были собраться Генеральные штаты. Даниэль стала раздражительной и беспокойной. Чтобы немного прийти в себя, она с утра до вечера носилась по окрестным рощицам и пустынному берегу моря верхом на своей кобыле. Это помогало, но ненадолго…
Только после того как прошла первая неделя июня, прискакал нарочный и передал послание от графа, в котором тот просто сообщал, что через три дня после получения семьей этого письма он сам появится в Мервенуэе. При этом граф Линтон выражал надежду, что дела у них идут хорошо и все здоровы.
— Он даже не написал, доехал ли до Лангедока или о происходившем на засеДанни Генеральных штатов! — с раздражением воскликнула Даниэль, прочитав записку. — И вообще — ничего!..
Больше всего девушку возмутило, что граф не соизволил написать ни строчки для нее лично.
— Успокойся, милая, — утешала внучку старая графиня, отлично понимавшая, в чем дело. — Совсем скоро мы все услышим от самого графа Линтона. Кстати, я потороплю Бетси, чтобы к его приезду было готово твое шелковое зеленое платье.
У Даниэль же были на уме совсем другие мысли, которыми она не хотела делиться с бабушкой. Девушка не сомневалась, что впервые в жизни это выведет графиню Марч из себя.
На третий день после полудня граф Джастин Линтон действительно подъезжал к Мервенуэю. На этот раз в собственной комфортабельной карете. Его душу наполняло радостное чувство, навеянное мыслью о том, что Даниэль де Сан-Варенн, наконец, стала проявлять к нему больше внимания и порой даже нежности.
Блаженные размышления, в которые погрузился граф, неожиданно прервал громкий звук пистолетного выстрела, прогремевшего откуда-то сбоку. Карета дернулась и остановилась. В первую минуту граф решил, что его решили ограбить. Он машинально нащупал левой рукой спрятанную под сиденьем коробку с драгоценностями, а правой выхватил из-за пояса револьвер.
Но Джастин успел только схватиться за ручку дверцы, когда прямо над его ухом раздался звонкий, удивительно знакомый голос:
— Послушай ты, парнокопытное! Кто же так правит лошадьми?! У тебя вся четверка сгрудилась и вот-вот опрокинет карету. Или ты думаешь, что животные понимают только кнут?!
Вся эта тирада, естественно, была обращена к вознице. Граф чертыхнулся про себя, спрятал револьвер и опустил оконное стекло. В двух шагах от кареты он увидел сидящую на упитанной кобыле худенькую фигурку в маске. В руках «разбойницы» еще дымился пистолет.
— Данни! Вот неисправимый сорванец! — крикнул Линтон. — Иди сюда, чертова кукла! И сейчас же отдай пистолет! Как ты посмела?!
Даниэль сняла маску и посмотрела на графа такими радостными, смеющимися глазами, что тот сам с трудом сдержал улыбку.
— Все в порядке, милорд! Меня все считают отличным стрелком. А с пистолетом я научилась обращаться еще в детстве. Если бы не этот идиот кучер, моя шутка не доставила бы вам никаких хлопот. Я стреляла высоко поверх лошадиных голов, а этот кретин начал стегать несчастных животных кнутом. Карету тряхнуло, а вы, видимо, немного ушиблись. Извините! Я не хотела причинить никому вреда.
Линтон молчал и продолжал очень серьезно смотреть на девушку. Постепенно озорной огонек в ее глазах погас, а лицо уныло вытянулось.
— Я вижу, вы рассердились, милорд, — смущенно проговорила она. — Но это же была просто шутка.
— Не очень остроумная.
Даниэль опустила глаза и принялась с виноватым выражением на лице покусывать нижнюю губку. Затем проговорила, все еще не поднимая глаз:
— Я хотела вас ограбить. И реквизировать всю собственность графа Линтона. Ведь у вас наверняка есть что-то с собой. Разве не так?
Смех просто распирал Линтона, но он сумел и на этот раз его подавить.
— Моя собственность, — торжественно, без намека на шутку заявил Джастин, — это леди Даниэль де Сан-Варенн. Но она не имеет ничего общего с нахальной девчонкой, изображающей из себя разбойника с большой дороги. Так вот, с Даниэль де Сан-Варенн мы должны встретиться через полчаса.
— Может быть, через час, сэр?
— Во всяком случае, не позже.
Даниэль надвинула на глаза берет, бросила на графа еще один озорной взгляд и поскакала вперед, низко пригнувшись к шее своей кобылы. Через несколько мгновений она скрылась за деревьями густой зеленой рощи.
— Джордж, — сказал граф вознице, — если лошади успокоились, мы можем ехать дальше.
— Попадись мне в руки этот хулиган, — проворчал кучер, — я бы выбил всю пыль со спины его куртки!
— Мне знакомо это чувство, Джордж, — буркнул граф. Он тяжело вздохнул и поднял оконное стекло.
Карета двинулась следом за кобылой Даниэль…
Леди Лавиния тепло встретила графа. Правда, ее несколько смущало, что с самого утра Даниэль куда-то исчезла.
— Всю последнюю неделю девочка просто места себе не находила, — словно извиняясь, проговорила графиня. — Я уверена, что виной тому было отсутствие вестей от вас.
— Не беспокойтесь, мадам. Мне доподлинно известно, что ваша внучка очень скоро здесь появится.
Даниэль действительно была уже в своей комнате и спешно переодевалась, засыпая указаниями прислуживавшую ей молоденькую скромную горничную:
— Гетти, подай розовую и белую тафту! Скорее! Да нет же, вон ту, с полосками и темно-вишневыми бантами. И сделай мне прическу. Такую, как позавчера, с падающими на уши локонами. Но сначала я приму ванну. Нет, черт побери, не успею! Надо же было додуматься до такой глупости! Разбойник с большой дороги! Очень остроумно!
Все же, раздевшись догола, Даниэль влезла в уже наполненную теплой водой ванну и принялась яростно тереть себя грубой мочалкой. Потом опустилась на дно, поплескалась там несколько секунд и встала, сразу потянувшись за полотенцем.
Гетти уже успела привыкнуть к странным манерам молодой хозяйки, позволявшей себе расхаживать по комнате в голом виде. Она вообще считала купание в ванне делом небезопасным, которым можно было заниматься только в случае крайней необходимости, например, перед тем как надеть нарядное платье. И все же Гетти с удовольствием прислуживала Даниэль, несмотря на непредсказуемость ее поступков. Наверное, горничная, как и все остальные слуги в доме, чувствовала, что сердце у Даниэль доброе. Кроме того, девушка никогда не срывала плохого настроения на других.
Ровно через час после неожиданной встречи на дороге, как и было условлено с графом, Даниэль спустилась в гостиную. За прошедшие несколько недель ее короткие волосы немного отросли и теперь изящно падали вдоль висков, чуть закрывая уши, а на шее плавно переходили в легкий кудрявый пушок. В локоны была вплетена темно-вишневая лента, прекрасно гармонировавшая со стоячим воротничком, украшенным тонкими кружевами, которые двумя пенистыми ручейками сбегали по плечам и рукавам темно-зеленого платья. Снизу, из-под оборок платья, пикантно выглядывали розовые и белые кружева нижних юбок.
Джастин вставил в глаз свой знаменитый монокль и придирчиво осмотрел девушку со всех сторон. На его лице постепенно появлялось выражение крайнего изумления. Он повернулся к леди Лавинии:
— Не могу удержаться от комплимента, миссис Марч. Вы действительно поработали на славу и добились прекрасных результатов. Она несказанно похорошела! Какая перемена!
— Ничего себе! — обиженно воскликнула Даниэль. — А сама я здесь, стало быть, ни при чем?! Мне комплиментов не полагается?
— Вы их услышите в свое время. Если перемены коснутся не только вашего внешнего вида, но и поведения. — И граф недовольно поджал губы.
— Даниэль, детка, реверанс! — укоризненно шепнула девушке Лавиния.
Даниэль жеманно присела, буквально утонув в своих юбках. Граф в ответ только шаркнул ногой, хотя и с безукоризненной галантностью.
— О, милорд, — произнесла Даниэль с шаловливой улыбкой, — вы раньше никогда не оказывали мне подобной чести. Может быть, настанет время и вы ответите на мой поклон?
— Я кланяюсь только тем дамам, которые того заслуживают, — ледяным тоном ответил Линтон. — К дерзким девчонкам-сорванцам у меня совершенно другое отношение.
На щеках Даниэль проступил розовый румянец, а в глазах появилось жалобное выражение. Граф посмотрел на девушку и сказал уже гораздо мягче:
— Не будем больше говорить об этом, детка. Надеюсь, что причиной вашей последней выходки стало полнолуние, и ничего подобного не повторится, как только ночное светило примет форму серпа.
— О чем вы говорите, Джастин? — озадаченно поинтересовалась старая графиня.
— Так, о пустяках, мадам, — усмехнулся Линтон и, почувствовав на себе взгляд Даниэль, обернулся к ней.
Девушка только что открыла привезенную графом шкатулку, испещренную мельчайшим орнаментом, и держала в руках роскошное бриллиантовое ожерелье.
— Драгоценности Сан-Вареннов! — почти с благоговением прошептала Даниэль. — Не правда ли, они чудесны? Мама часто говорила, что таких нет даже у Марии Антуанетты.
Даниэль примерила ожерелье и уже собиралась защелкнуть сзади замочек, когда граф мягко, но решительно отобрал украшение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58