Ц Борис Степанович Тугай, конногва
рдеец первого эскадрона…
Ц Так точно! Ц по-военному громко отозвался Тугай.
Ц Его императорское величество, государь всея Руси Николай Павлович по
становил, что измена Господу, Отечеству и государю есть мерзейшее из все
х земных преступлений. Тайный совет государев единодушно постановил пр
иговорить лейтенанта Тугая к смерти.
Молчание, воцарившееся в каземате, было абсолютным. Такую тишину можно с
лышать, такую тишину можно взрезать ударом сабли, кабы только эта сабля в
руках была… Булганов задышал тяжело, с хрипом выталкивая воздух из легки
х, Сабуров молча усмехался, десять солдат угрюмо уставились в землю.
Борис кивнул. Он и не ждал иного приговора.
Ц Что ж, и на том спасибо государю, Ц стараясь сохранять хладнокровие, п
роговорил Тугай.
Тощий курьер поправил очки на носу и вновь взглянул в лежавшую в папке бу
магу.
Ц Но его императорское величество по доброте своей великой, Ц зачитал
он далее, Ц превыше закона ставит именно милосердие. И повелевает замен
ить казнь смертную на каторжные работы в Сибири сроком в двадцать лет.
Как будто над горячим летним днем надругалась ледяная буря бескрайней т
айги. Дрожь пробрала всех, кто слышал тот приговор. Майор Булганов закуси
л губу. Борис Тугай непонимающим взглядом воззрился на царского курьера.
Ц Двадцать лет Сибири… Ц проговорил он тихо.
Ц Его императорское величество по доброте своей великой…
Ц По доброте? Ц срывающимся голосом внезапно выкрикнул Тугай. Ц По до
броте?
Все вздрогнули от неожиданности. Видение покрытых льдом глубоких рек, за
вывающей снежной бури, голодных волчьих стай и непроходимых лесных чащ о
тступило.
Ц По доброте? Тогда почему ж он не убьет меня сразу? Почему хочет убивать
долгих двадцать лет? Ни с чем не сравнимая жестокость! Майор Булганов, дай
те мне перо и бумагу. Я буду писать государю. Я попрошу его расстрелять мен
я! Двадцать лет Сибири! Никогда, никогда! Да я скорее проломлю себе голову
о стену!
Ц Успокойтесь, Борис Степанович! Ц Булганов провел дрожащей рукой по л
ицу. Ц И в Сибири можно жить.
Ц Да знаете ли вы, что такое жить в Сибири двадцать лет?
Булганов молчал. Еще никого он не видел воротившимся из тайги, за исключе
нием нескольких монахов, торговых караванов и солдат. Сосланные же в Сиб
ирь исчезали в бездонном омуте сибирском, как будто были они лишь каплям
и дождя.
Ц Я требую, чтобы меня расстреляли! Ц вновь выкрикнул Борис. Ц Это не ми
лосердие, это изощренная дьявольщина какая-то! Будь проклят этот убийца!
Ц Я передам эти слова его величеству, Ц с тихой угрозой в голосе промол
вил Сабуров. Ц Какая черная неблагодарность! Вам даруют жизнь, а вы прокл
инаете государя за его доброту.
Ц Коли уж есть Господь на небесах, Ц дрожащим голосом произнес Тугай,
Ц он непременно в один прекрасный день, Сабуров, отправит вас гнить в Сиб
ири.
Дознаватель побледнел от гнева, повернулся к Тугаю спиной и торопливо по
кинул камеру. Майор Булганов кивнул солдатам. И они, и курьер были рады пос
корее покинуть каземат. Им и так еще предстояли два невеселых часа обход
а. Курьер обязан был зачитать приговор всем содержавшимся под арестом за
говорщикам, а лейтенант Тугай попался ему первым по счету.
Ц А что другие? Ц спросил Тугай, оставшись наедине с Булгановым. Ц Труб
ецкой?
Ц Сибирь.
Ц Волконский?
Ц Сибирь.
Ц Муравьев?
Ц Сибирь.
Ц Лунин?
Ц Сибирь.
Ц Бестужев-Рюмин? Каховский? Пестель? Рылеев?
Ц Приговорены к смерти через повешение.
Ц Счастливцы! Ц Тугай привалился к стене. Ц Но… повешение… Ц едва слы
шно прошептал он через минуту.
Ц Да…
Ц А кого ж расстреляют?
Ц Никого. Пятеро лишь будет повешено.
Ц И этот царь еще в церковь ходит, не боится, что купол ему на голову обвал
ится вместе с гневом Господним!
Ц Разве вы тоже не замышляли убить его?
Ц Нет. Мы лишь хотели сместить его и провозгласить конституцию. Ну, как ф
ранцузы… Свобода, равенство, братство. Неужели же это преступление?
Ц Это Ц утопия, Борис Степанович.
Ц О, Господи, но мы же все, все Ц люди! А человеку свойственно ошибаться!
Ц Но что такое человек в России? Вы собирались оседлать слепую, глухую и
параличную конягу по кличке Свобода. За это вас и наказали.
Ц Дайте же мне перо и бумагу, майор, Ц Тугай присел за маленький деревян
ный стол. Ц Я должен написать царю. Плевал я на его милосердие медленного
умирания! Я не хочу в тайгу. Уж лучше быть повешенным с теми…
Булганов молча кивнул головой и ушел. Впрочем, минут через десять вернул
ся с бумагой.
Приговор тайного совета государя озадачил все европейские державы. Так
мало приговоренных к казни, Ц придворные политики, знавшие толк в мести,
были на этот раз здорово удивлены. Их восхитило великодушие императора р
оссийского, помиловавшего большую часть мятежников и пославшего их «вс
его лишь» на каторгу. Дипломатическая игра Николая I в шахматы политики п
ожинала свои плоды. Столь благородный царь был желанным партнером для вс
ей Европы. Неужто в России и впрямь повеяло современным, вольнолюбивым в
етерком? Приговор от 12 июля 1826 года казался лишним доказательством этого.
Двадцать лет каторжных работ в Сибири… Оно, конечно, таежные земли Ц дич
ь ужасная. Летом там под сорок градусов жары, а зимой Ц и все семьдесят гр
адусов мороза будет. Немыслимо, но и это вытерпеть можно. Да ладно, живут ж
е в гигантских лесах, в торговых факториях, возведенных еще Строгановыми
, богатейшими предпринимателями мира, открывают же солдаты и казаки все
новые области. Вот и пускай сотня горячих головушек из заговорщиков там
поживет. Остынут, небось. Воистину, царь-батюшка великодушен без меры, одн
о слово, отец своему народу!
И только сами приговоренные знали, что их в действительности ожидает в С
ибири. Все они, князь Трубецкой, Волконский, да и остальные, повели себя по
добно Тугаю, написав прошения государю и потребовав себе смертной казни.
Во дворце графа Кошина, казалось, навсегда поселился леденящий душу ужас
. Марина Ивановна, мать Ниночки, без конца плакала в своих комнатах. Павел
Михайлович заперся в библиотеке, не желая никого видеть, не желая ни с кем
говорить. А Ниночка… Ниночка велела закладывать экипаж, распорядилась, ч
тоб нянюшка Катерина Ивановна готовилась паковать кофры, а кучеру Мирон
у сказала:
Ц Если есть у тебя кто из близких, простись с ними. Нам дорога длинная вск
оре предстоит, и вряд ли мы вернемся.
Ц Да один я, один в целом свете, барышня! Куда позовете, туда и пойду.
Ц Возможно, уж более не увидим Петербурга-то.
Ц А в России везде жить можно, даже без Питербурха вашего, на то она и Росс
ия. Ц Мирон помог Ниночке сесть в экипаж и протянул ей зонтик, чтоб солнц
ем не прихватило. Выглядела девушка на редкость прекрасно под шелковым з
онтиком, в светло-голубых шелковых подушках. Белое, расшитое цветами пла
тье, широкополая шляпка, худенькое личико, волна черных волос Ц иллюстр
ация к сказке да и только. Но какая ж сила скрывалась за сей нежной наружно
стью, сколько мужества и великой любви!
Ц Сибирь, ваше сиятельство, Ц с запинкой произнес Мирон, Ц что твой зве
рь дикий. Есть у меня кум, Кузьма Петрович. Вернее, был. Крепкий мужик, не так
ой, конечно, как я, но все же… Был он управляющим при торговом доме Фифьева-
купца. Обозов много водил, возил меха и соль, древесину переправлял да про
чие сокровища сибирские, возил, короче, в Новгород и Москву. Кузьма всегда
при тех обозах был, и зимой, и летом. Три года хвалы Сибири пел, до чего, мол, т
айга хороша. А на четвертый год утих, на пятый тощать начал, на седьмой же в
оротился больной совсем. Мог лишь на костылях передвигаться и говорил то
лько: «Тайга Ц что преисподняя, братец, ад сущий; Господь наш сотворил Сиб
ирь, дабы покарать люд грешный. Коли надоумит кто в Сибирь тебя посылать, л
учше удавись, а в тайгу ни ногой».
Ниночка долго, пристально смотрела на кучера. А потом произнесла негромк
о:
Ц Мирон Федорович, тогда тебе надобно прямо сейчас удавиться.
Ц И не думал вовсе, барышня милая, ваше сиятельство! Разве ж я не говорил
Ц Кузьма Петрович не такой крепкий был, как я. Ц Мирон похлопал по крупу
лошадку, взобрался на облучок и прищелкнул языком. Лошадки неторопливо п
отрусили на улицу.
На этот раз государь категорически отказался принимать Ниночку. Придво
рный лакей вернул ее прошение назад и молча пожал плечами. Для государя г
лава истории под названием «декабрьский мятеж» была пролистана, горяче
головые политические дилетанты получили свое, спокойствие в России был
о восстановлено Ц по крайней мере, именно так казалось тогда императору
.
Пять часов прождала Ниночка перед Зимним дворцом. Сидела под палящим сол
нцем в экипаже, четырежды еще отправляя лакея к государю со своим прошен
ием. На пятый раз тот взбунтовался:
Ц Я ведь могу добраться только до второй приемной, ваше сиятельство. В по
следний раз мне вкатили пощечину. Будьте благоразумны, езжайте домой, го
сударь не принимает более никаких прошений по этому делу.
Ниночка замерла, все это сильно напоминало ей ужасную зиму, когда довело
сь ждать, ждать, ждать перед крепостью, ждать, пока упрямство женское не вз
яло на измор даже такого генерала, как Луков. Но зимой можно было укутатьс
я, упрятаться в меха, сжаться в комочек на прелой соломе, одеялом укрыться
. Против летней жары ничто не помогало. На таком пекле можно было только жа
риться, как на сковороде в преисподней.
После полудня подъехало еще девять экипажей. Княгини Трубецкая и Волкон
ская еще не сумели смириться с царским приговором. Их прошения не были пр
иняты точно так же. На сей раз из дверей показался более высокий чин и опов
естил дам, что вынужден будет очистить площадь с помощью солдат, ежели ми
лые дамы сей же час не исчезнут по доброй воле.
Ц Ага, граф Драгович! Ц крикнула Трубецкая. Она поднялась в открытом эк
ипаже в полный рост, поправила шляпку в волосах и выкрикнула на всю площа
дь. Ц На Пасху 1825-го он со мной перед самим митрополитом христосывался. А т
еперь собирается прогнать палками, как шелудивую собачонку!
Граф опустил голову, резко развернулся и побежал во дворец. И почти сразу
же из ворот вышла рота гвардейцев.
Ц Боже, храни государя! Ц выкрикнула Трубецкая, нервно рассмеявшись.
Ц Ему твоя помощь, Боже, ой как скоро понадобится! Ц Она шлепнула зонтик
ом своего кучера и откинулась на сиденья. Экипаж княгини тронулся с мест
а, за ним последовали остальные.
Мирон Федорович вскинул глаза на Ниночку.
Ц А мы? Ц спросил он.
Ц Следуй за ними, Мирон! Ц приказала она.
Когда показались гвардейцы, Ниночка даже подскочила на подушках. Теперь
она, правда, немного успокоилась. Девушка заметила, что другие экипажи жд
ут ее на берегу Невы. Вокруг них уже собралась небольшая кучка народа, и кн
ягиня Трубецкая уже вовсю держала речь о судьбе приговоренных декабрис
тов.
Ц Ныне мы должны держаться друг друга. Надобно быть с ними, когда пойдут
по этапу мужья наши, Ц сказала она в заключение.
Мирон покачал головой.
Ц Кто ж допустит, чтоб ваши сиятельства их сопровождали?
Ц А кто ж нам помешает?
Ц Армия. Указ царев никто нарушать не посмеет.
Ц Имеет ли право император запрещать путешествовать по стране?
Ц Царь все может, вы и сами про то ведаете, ваше сиятельство.
Ц Поживем Ц увидим, Мирон. Невозможно ж Сибирь от людей запереть.
Ц Сибирь, оно конечно, не запрешь, а вот дороги, по которым поведут каторж
ан, перекрыть можно!
Ц Думаешь? Ц Ниночка устроилась в экипаже поудобнее и повертела в рука
х зонтик. Как здорово трепетали на ветру кружевные воланы. И точно так же т
репетало сейчас ее сердечко, только трепетало, исходя болью. Ц А еще за к
аторжниками пойдут стаи волчьи. Всех не отгонишь. Ладно, придется и нам в в
олков обратиться. Готовься, Мирон.
Ц Считайте, что я уже по Сибири еду! Ц кучер залихватски прищелкнул язы
ком. Ц Да я уже вижу вокруг себя леса таежные, барышня моя милая.
Ниночке принесли письмо. Грязный клочок бумажонки, исчирканный торопли
выми каракулями. Девушка взглянула на него, прижала к губам и зарыдала сч
астливо. Письмо от Борюшки!
«Милая, милая моя Ниночка! Чем более я размышляю о своем горестном положе
нии, тем более я убеждаюсь, что время иллюзий для меня миновало и что счаст
ье на земле Ц лишь пустая мечта. Ниночка, спасибо тебе за все, я благослов
ляю тебя за это каждое мгновение моей жизни. Я думал, милая моя Ниночка, о в
еликодушной твоей преданности мне и сознаюсь, что было бы недостойно и э
гоистично с моей стороны воспользоваться ею. Жертвы, которые ты желаешь
мне принести, следуя за мной в эти ужасные пустыни, огромны! Ты хочешь ради
меня покинуть родителей, подруг, родину, словом, все, что может привязыват
ь к жизни, а что я могу предложить тебе взамен? Любовь заключенного Ц оков
ы и нищету. Нет, милая моя Ниночка, я слишком люблю тебя, чтобы согласиться
на это. Твое доброе сердце слишком возбуждено великодушием и сочувствие
м к моему несчастью, и я был бы последним из негодяев, если бы не остановил
тебя на краю пропасти, в которую ты хочешь броситься.
Любя тебя больше своей жизни и своего счастья, я отказываю тебе и прошу те
бя, милая моя Ниночка, во имя всего того, что дорого тебе на свете, не следов
ать за мной. Все убеждает меня, дорогой мой друг, что наша разлука Ц воля П
ровидения. Покоримся же безропотно его велениям.
Прощай, моя возлюбленная. Молю нашего Спасителя не оставить тебя своими
молитвами. Господи, молю Тебя из глубины души, спаси, сохрани мою Ниночку,
избави ее ото всяких зол и пребуди всегда с нею! Поручаю Тебе, Господи, мою
милую.
Вечно твой Борис».
Ниночка внимательно перечла послание Бориса, сжала кулачки так, что кост
яшки побелели и тихо прошептала:
Ц Как бы не так, Борюшка, как бы не так…
«В кронверке занять караул. Войскам быть в три часа. Сначала вывести с кон
воем приговоренных к каторге и разжалованных и поставить рядом, против з
намен… Сорвать мундир, кресты и преломить шпаги, что потом и бросить в при
готовленный костер. Когда приговор исполнится, то вести их тем же порядк
ом в кронверк, тогда взвести присужденных к смерти на вал, при коих быть св
ященнику с крестом. Тогда ударить тот же бой, как для гонения сквозь строй
, пока все не кончится…»
ГЛАВА 5
В рассветных сумерках 14 июля, когда всю ночь не смеркалось, а теперь небо н
ачинало розоветь на востоке, вновь заскрежетали ключи в дверях каземата
Бориса. Дверь распахнулась, и в узилище вошел молодой, неизвестный Тугаю
офицер.
Борис, не спавший с тех пор, как вынесли ему приговор, и беспокойно метавши
йся по душной камере, все еще надеявшийся, что государь заменит ссылку в С
ибирь на смертный приговор, подскочил на нарах. За офицером следовал фел
ьдфебель, неся на вытянутых руках новенький мундир и офицерскую шпагу Ту
гая. Безумная надежда заполошно заплескалась в сердце Бориса.
Ц Вы принесли мне мой мундир, товарищ? Ц дрожащим от волнения голосом с
просил он.
Молодой лейтенант глядел на Тугая как на пустое место.
Ц Примерьте, Ц сухо бросил он. Ц Через час за вами придут.
Ц Государь… помиловал нас?
Ц Я только выполняю приказы. Примерьте.
Борис взял мундир у фельдфебеля. Скинул изорванную одежду и скользнул в
новое белье. Оно подходило, словно сделано было у лучших портных Петербу
рга.
Ц Я что-то не замечал, чтобы с меня снимали мерку, Ц весело заметил Борис
. Ц Но к чему такая прекрасная форма на таком чумазом теле! Это ж сущее свя
тотатство, друг мой.
Ц Фельдфебелю дан приказ помочь вам с купанием, побрить вас и привести в
олосы в порядок. Ц Молоденький лейтенант устал любоваться кусочком неб
а в зарешеченном окне и повернулся к дверям.
Ц Значит, все-таки помилование! Ц ахнул Борис. Ц Для того, чтобы вздерн
уть человека на виселице или погнать в Сибирь, мундиров новых не надобно,
и бриться тоже не обязательно… Скажите же мне хоть что-нибудь, друг мой… т
олько слова достанет!
Ц Поторопитесь! Ц и лейтенант торопливо покинул каземат. Фельдфебель,
приземистый и широколицый мужчина, отодвинулся в сторонку.
Ц Мыться извольте, Ц говорил он на ломанном русском, не иначе как был из
северных провинций империи.
В тесном помещении стояли четыре большие деревянные бадьи с горячей вод
ой. Пар окутал Тугая, у Бориса буквально перехватило дыхание. И только пот
ом он увидел, что три бадьи заняты и рядом с каждой стоит по солдату. Борис
узнал Муравьева, вечного философа Вилли Кюхельбекера и истощенного пра
порщика Жабинского, который рыдал при вынесении приговора, словно малое
дитя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
рдеец первого эскадрона…
Ц Так точно! Ц по-военному громко отозвался Тугай.
Ц Его императорское величество, государь всея Руси Николай Павлович по
становил, что измена Господу, Отечеству и государю есть мерзейшее из все
х земных преступлений. Тайный совет государев единодушно постановил пр
иговорить лейтенанта Тугая к смерти.
Молчание, воцарившееся в каземате, было абсолютным. Такую тишину можно с
лышать, такую тишину можно взрезать ударом сабли, кабы только эта сабля в
руках была… Булганов задышал тяжело, с хрипом выталкивая воздух из легки
х, Сабуров молча усмехался, десять солдат угрюмо уставились в землю.
Борис кивнул. Он и не ждал иного приговора.
Ц Что ж, и на том спасибо государю, Ц стараясь сохранять хладнокровие, п
роговорил Тугай.
Тощий курьер поправил очки на носу и вновь взглянул в лежавшую в папке бу
магу.
Ц Но его императорское величество по доброте своей великой, Ц зачитал
он далее, Ц превыше закона ставит именно милосердие. И повелевает замен
ить казнь смертную на каторжные работы в Сибири сроком в двадцать лет.
Как будто над горячим летним днем надругалась ледяная буря бескрайней т
айги. Дрожь пробрала всех, кто слышал тот приговор. Майор Булганов закуси
л губу. Борис Тугай непонимающим взглядом воззрился на царского курьера.
Ц Двадцать лет Сибири… Ц проговорил он тихо.
Ц Его императорское величество по доброте своей великой…
Ц По доброте? Ц срывающимся голосом внезапно выкрикнул Тугай. Ц По до
броте?
Все вздрогнули от неожиданности. Видение покрытых льдом глубоких рек, за
вывающей снежной бури, голодных волчьих стай и непроходимых лесных чащ о
тступило.
Ц По доброте? Тогда почему ж он не убьет меня сразу? Почему хочет убивать
долгих двадцать лет? Ни с чем не сравнимая жестокость! Майор Булганов, дай
те мне перо и бумагу. Я буду писать государю. Я попрошу его расстрелять мен
я! Двадцать лет Сибири! Никогда, никогда! Да я скорее проломлю себе голову
о стену!
Ц Успокойтесь, Борис Степанович! Ц Булганов провел дрожащей рукой по л
ицу. Ц И в Сибири можно жить.
Ц Да знаете ли вы, что такое жить в Сибири двадцать лет?
Булганов молчал. Еще никого он не видел воротившимся из тайги, за исключе
нием нескольких монахов, торговых караванов и солдат. Сосланные же в Сиб
ирь исчезали в бездонном омуте сибирском, как будто были они лишь каплям
и дождя.
Ц Я требую, чтобы меня расстреляли! Ц вновь выкрикнул Борис. Ц Это не ми
лосердие, это изощренная дьявольщина какая-то! Будь проклят этот убийца!
Ц Я передам эти слова его величеству, Ц с тихой угрозой в голосе промол
вил Сабуров. Ц Какая черная неблагодарность! Вам даруют жизнь, а вы прокл
инаете государя за его доброту.
Ц Коли уж есть Господь на небесах, Ц дрожащим голосом произнес Тугай,
Ц он непременно в один прекрасный день, Сабуров, отправит вас гнить в Сиб
ири.
Дознаватель побледнел от гнева, повернулся к Тугаю спиной и торопливо по
кинул камеру. Майор Булганов кивнул солдатам. И они, и курьер были рады пос
корее покинуть каземат. Им и так еще предстояли два невеселых часа обход
а. Курьер обязан был зачитать приговор всем содержавшимся под арестом за
говорщикам, а лейтенант Тугай попался ему первым по счету.
Ц А что другие? Ц спросил Тугай, оставшись наедине с Булгановым. Ц Труб
ецкой?
Ц Сибирь.
Ц Волконский?
Ц Сибирь.
Ц Муравьев?
Ц Сибирь.
Ц Лунин?
Ц Сибирь.
Ц Бестужев-Рюмин? Каховский? Пестель? Рылеев?
Ц Приговорены к смерти через повешение.
Ц Счастливцы! Ц Тугай привалился к стене. Ц Но… повешение… Ц едва слы
шно прошептал он через минуту.
Ц Да…
Ц А кого ж расстреляют?
Ц Никого. Пятеро лишь будет повешено.
Ц И этот царь еще в церковь ходит, не боится, что купол ему на голову обвал
ится вместе с гневом Господним!
Ц Разве вы тоже не замышляли убить его?
Ц Нет. Мы лишь хотели сместить его и провозгласить конституцию. Ну, как ф
ранцузы… Свобода, равенство, братство. Неужели же это преступление?
Ц Это Ц утопия, Борис Степанович.
Ц О, Господи, но мы же все, все Ц люди! А человеку свойственно ошибаться!
Ц Но что такое человек в России? Вы собирались оседлать слепую, глухую и
параличную конягу по кличке Свобода. За это вас и наказали.
Ц Дайте же мне перо и бумагу, майор, Ц Тугай присел за маленький деревян
ный стол. Ц Я должен написать царю. Плевал я на его милосердие медленного
умирания! Я не хочу в тайгу. Уж лучше быть повешенным с теми…
Булганов молча кивнул головой и ушел. Впрочем, минут через десять вернул
ся с бумагой.
Приговор тайного совета государя озадачил все европейские державы. Так
мало приговоренных к казни, Ц придворные политики, знавшие толк в мести,
были на этот раз здорово удивлены. Их восхитило великодушие императора р
оссийского, помиловавшего большую часть мятежников и пославшего их «вс
его лишь» на каторгу. Дипломатическая игра Николая I в шахматы политики п
ожинала свои плоды. Столь благородный царь был желанным партнером для вс
ей Европы. Неужто в России и впрямь повеяло современным, вольнолюбивым в
етерком? Приговор от 12 июля 1826 года казался лишним доказательством этого.
Двадцать лет каторжных работ в Сибири… Оно, конечно, таежные земли Ц дич
ь ужасная. Летом там под сорок градусов жары, а зимой Ц и все семьдесят гр
адусов мороза будет. Немыслимо, но и это вытерпеть можно. Да ладно, живут ж
е в гигантских лесах, в торговых факториях, возведенных еще Строгановыми
, богатейшими предпринимателями мира, открывают же солдаты и казаки все
новые области. Вот и пускай сотня горячих головушек из заговорщиков там
поживет. Остынут, небось. Воистину, царь-батюшка великодушен без меры, одн
о слово, отец своему народу!
И только сами приговоренные знали, что их в действительности ожидает в С
ибири. Все они, князь Трубецкой, Волконский, да и остальные, повели себя по
добно Тугаю, написав прошения государю и потребовав себе смертной казни.
Во дворце графа Кошина, казалось, навсегда поселился леденящий душу ужас
. Марина Ивановна, мать Ниночки, без конца плакала в своих комнатах. Павел
Михайлович заперся в библиотеке, не желая никого видеть, не желая ни с кем
говорить. А Ниночка… Ниночка велела закладывать экипаж, распорядилась, ч
тоб нянюшка Катерина Ивановна готовилась паковать кофры, а кучеру Мирон
у сказала:
Ц Если есть у тебя кто из близких, простись с ними. Нам дорога длинная вск
оре предстоит, и вряд ли мы вернемся.
Ц Да один я, один в целом свете, барышня! Куда позовете, туда и пойду.
Ц Возможно, уж более не увидим Петербурга-то.
Ц А в России везде жить можно, даже без Питербурха вашего, на то она и Росс
ия. Ц Мирон помог Ниночке сесть в экипаж и протянул ей зонтик, чтоб солнц
ем не прихватило. Выглядела девушка на редкость прекрасно под шелковым з
онтиком, в светло-голубых шелковых подушках. Белое, расшитое цветами пла
тье, широкополая шляпка, худенькое личико, волна черных волос Ц иллюстр
ация к сказке да и только. Но какая ж сила скрывалась за сей нежной наружно
стью, сколько мужества и великой любви!
Ц Сибирь, ваше сиятельство, Ц с запинкой произнес Мирон, Ц что твой зве
рь дикий. Есть у меня кум, Кузьма Петрович. Вернее, был. Крепкий мужик, не так
ой, конечно, как я, но все же… Был он управляющим при торговом доме Фифьева-
купца. Обозов много водил, возил меха и соль, древесину переправлял да про
чие сокровища сибирские, возил, короче, в Новгород и Москву. Кузьма всегда
при тех обозах был, и зимой, и летом. Три года хвалы Сибири пел, до чего, мол, т
айга хороша. А на четвертый год утих, на пятый тощать начал, на седьмой же в
оротился больной совсем. Мог лишь на костылях передвигаться и говорил то
лько: «Тайга Ц что преисподняя, братец, ад сущий; Господь наш сотворил Сиб
ирь, дабы покарать люд грешный. Коли надоумит кто в Сибирь тебя посылать, л
учше удавись, а в тайгу ни ногой».
Ниночка долго, пристально смотрела на кучера. А потом произнесла негромк
о:
Ц Мирон Федорович, тогда тебе надобно прямо сейчас удавиться.
Ц И не думал вовсе, барышня милая, ваше сиятельство! Разве ж я не говорил
Ц Кузьма Петрович не такой крепкий был, как я. Ц Мирон похлопал по крупу
лошадку, взобрался на облучок и прищелкнул языком. Лошадки неторопливо п
отрусили на улицу.
На этот раз государь категорически отказался принимать Ниночку. Придво
рный лакей вернул ее прошение назад и молча пожал плечами. Для государя г
лава истории под названием «декабрьский мятеж» была пролистана, горяче
головые политические дилетанты получили свое, спокойствие в России был
о восстановлено Ц по крайней мере, именно так казалось тогда императору
.
Пять часов прождала Ниночка перед Зимним дворцом. Сидела под палящим сол
нцем в экипаже, четырежды еще отправляя лакея к государю со своим прошен
ием. На пятый раз тот взбунтовался:
Ц Я ведь могу добраться только до второй приемной, ваше сиятельство. В по
следний раз мне вкатили пощечину. Будьте благоразумны, езжайте домой, го
сударь не принимает более никаких прошений по этому делу.
Ниночка замерла, все это сильно напоминало ей ужасную зиму, когда довело
сь ждать, ждать, ждать перед крепостью, ждать, пока упрямство женское не вз
яло на измор даже такого генерала, как Луков. Но зимой можно было укутатьс
я, упрятаться в меха, сжаться в комочек на прелой соломе, одеялом укрыться
. Против летней жары ничто не помогало. На таком пекле можно было только жа
риться, как на сковороде в преисподней.
После полудня подъехало еще девять экипажей. Княгини Трубецкая и Волкон
ская еще не сумели смириться с царским приговором. Их прошения не были пр
иняты точно так же. На сей раз из дверей показался более высокий чин и опов
естил дам, что вынужден будет очистить площадь с помощью солдат, ежели ми
лые дамы сей же час не исчезнут по доброй воле.
Ц Ага, граф Драгович! Ц крикнула Трубецкая. Она поднялась в открытом эк
ипаже в полный рост, поправила шляпку в волосах и выкрикнула на всю площа
дь. Ц На Пасху 1825-го он со мной перед самим митрополитом христосывался. А т
еперь собирается прогнать палками, как шелудивую собачонку!
Граф опустил голову, резко развернулся и побежал во дворец. И почти сразу
же из ворот вышла рота гвардейцев.
Ц Боже, храни государя! Ц выкрикнула Трубецкая, нервно рассмеявшись.
Ц Ему твоя помощь, Боже, ой как скоро понадобится! Ц Она шлепнула зонтик
ом своего кучера и откинулась на сиденья. Экипаж княгини тронулся с мест
а, за ним последовали остальные.
Мирон Федорович вскинул глаза на Ниночку.
Ц А мы? Ц спросил он.
Ц Следуй за ними, Мирон! Ц приказала она.
Когда показались гвардейцы, Ниночка даже подскочила на подушках. Теперь
она, правда, немного успокоилась. Девушка заметила, что другие экипажи жд
ут ее на берегу Невы. Вокруг них уже собралась небольшая кучка народа, и кн
ягиня Трубецкая уже вовсю держала речь о судьбе приговоренных декабрис
тов.
Ц Ныне мы должны держаться друг друга. Надобно быть с ними, когда пойдут
по этапу мужья наши, Ц сказала она в заключение.
Мирон покачал головой.
Ц Кто ж допустит, чтоб ваши сиятельства их сопровождали?
Ц А кто ж нам помешает?
Ц Армия. Указ царев никто нарушать не посмеет.
Ц Имеет ли право император запрещать путешествовать по стране?
Ц Царь все может, вы и сами про то ведаете, ваше сиятельство.
Ц Поживем Ц увидим, Мирон. Невозможно ж Сибирь от людей запереть.
Ц Сибирь, оно конечно, не запрешь, а вот дороги, по которым поведут каторж
ан, перекрыть можно!
Ц Думаешь? Ц Ниночка устроилась в экипаже поудобнее и повертела в рука
х зонтик. Как здорово трепетали на ветру кружевные воланы. И точно так же т
репетало сейчас ее сердечко, только трепетало, исходя болью. Ц А еще за к
аторжниками пойдут стаи волчьи. Всех не отгонишь. Ладно, придется и нам в в
олков обратиться. Готовься, Мирон.
Ц Считайте, что я уже по Сибири еду! Ц кучер залихватски прищелкнул язы
ком. Ц Да я уже вижу вокруг себя леса таежные, барышня моя милая.
Ниночке принесли письмо. Грязный клочок бумажонки, исчирканный торопли
выми каракулями. Девушка взглянула на него, прижала к губам и зарыдала сч
астливо. Письмо от Борюшки!
«Милая, милая моя Ниночка! Чем более я размышляю о своем горестном положе
нии, тем более я убеждаюсь, что время иллюзий для меня миновало и что счаст
ье на земле Ц лишь пустая мечта. Ниночка, спасибо тебе за все, я благослов
ляю тебя за это каждое мгновение моей жизни. Я думал, милая моя Ниночка, о в
еликодушной твоей преданности мне и сознаюсь, что было бы недостойно и э
гоистично с моей стороны воспользоваться ею. Жертвы, которые ты желаешь
мне принести, следуя за мной в эти ужасные пустыни, огромны! Ты хочешь ради
меня покинуть родителей, подруг, родину, словом, все, что может привязыват
ь к жизни, а что я могу предложить тебе взамен? Любовь заключенного Ц оков
ы и нищету. Нет, милая моя Ниночка, я слишком люблю тебя, чтобы согласиться
на это. Твое доброе сердце слишком возбуждено великодушием и сочувствие
м к моему несчастью, и я был бы последним из негодяев, если бы не остановил
тебя на краю пропасти, в которую ты хочешь броситься.
Любя тебя больше своей жизни и своего счастья, я отказываю тебе и прошу те
бя, милая моя Ниночка, во имя всего того, что дорого тебе на свете, не следов
ать за мной. Все убеждает меня, дорогой мой друг, что наша разлука Ц воля П
ровидения. Покоримся же безропотно его велениям.
Прощай, моя возлюбленная. Молю нашего Спасителя не оставить тебя своими
молитвами. Господи, молю Тебя из глубины души, спаси, сохрани мою Ниночку,
избави ее ото всяких зол и пребуди всегда с нею! Поручаю Тебе, Господи, мою
милую.
Вечно твой Борис».
Ниночка внимательно перечла послание Бориса, сжала кулачки так, что кост
яшки побелели и тихо прошептала:
Ц Как бы не так, Борюшка, как бы не так…
«В кронверке занять караул. Войскам быть в три часа. Сначала вывести с кон
воем приговоренных к каторге и разжалованных и поставить рядом, против з
намен… Сорвать мундир, кресты и преломить шпаги, что потом и бросить в при
готовленный костер. Когда приговор исполнится, то вести их тем же порядк
ом в кронверк, тогда взвести присужденных к смерти на вал, при коих быть св
ященнику с крестом. Тогда ударить тот же бой, как для гонения сквозь строй
, пока все не кончится…»
ГЛАВА 5
В рассветных сумерках 14 июля, когда всю ночь не смеркалось, а теперь небо н
ачинало розоветь на востоке, вновь заскрежетали ключи в дверях каземата
Бориса. Дверь распахнулась, и в узилище вошел молодой, неизвестный Тугаю
офицер.
Борис, не спавший с тех пор, как вынесли ему приговор, и беспокойно метавши
йся по душной камере, все еще надеявшийся, что государь заменит ссылку в С
ибирь на смертный приговор, подскочил на нарах. За офицером следовал фел
ьдфебель, неся на вытянутых руках новенький мундир и офицерскую шпагу Ту
гая. Безумная надежда заполошно заплескалась в сердце Бориса.
Ц Вы принесли мне мой мундир, товарищ? Ц дрожащим от волнения голосом с
просил он.
Молодой лейтенант глядел на Тугая как на пустое место.
Ц Примерьте, Ц сухо бросил он. Ц Через час за вами придут.
Ц Государь… помиловал нас?
Ц Я только выполняю приказы. Примерьте.
Борис взял мундир у фельдфебеля. Скинул изорванную одежду и скользнул в
новое белье. Оно подходило, словно сделано было у лучших портных Петербу
рга.
Ц Я что-то не замечал, чтобы с меня снимали мерку, Ц весело заметил Борис
. Ц Но к чему такая прекрасная форма на таком чумазом теле! Это ж сущее свя
тотатство, друг мой.
Ц Фельдфебелю дан приказ помочь вам с купанием, побрить вас и привести в
олосы в порядок. Ц Молоденький лейтенант устал любоваться кусочком неб
а в зарешеченном окне и повернулся к дверям.
Ц Значит, все-таки помилование! Ц ахнул Борис. Ц Для того, чтобы вздерн
уть человека на виселице или погнать в Сибирь, мундиров новых не надобно,
и бриться тоже не обязательно… Скажите же мне хоть что-нибудь, друг мой… т
олько слова достанет!
Ц Поторопитесь! Ц и лейтенант торопливо покинул каземат. Фельдфебель,
приземистый и широколицый мужчина, отодвинулся в сторонку.
Ц Мыться извольте, Ц говорил он на ломанном русском, не иначе как был из
северных провинций империи.
В тесном помещении стояли четыре большие деревянные бадьи с горячей вод
ой. Пар окутал Тугая, у Бориса буквально перехватило дыхание. И только пот
ом он увидел, что три бадьи заняты и рядом с каждой стоит по солдату. Борис
узнал Муравьева, вечного философа Вилли Кюхельбекера и истощенного пра
порщика Жабинского, который рыдал при вынесении приговора, словно малое
дитя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25