Иногда быстро, почти немедленно, иногда мучаеш
ься месяцами. Но в первую же ночь после звонка Ивана Матвеевича в мастерс
кой я посмотрел энциклопедию, прикинул список деятелей культуры, перели
стал свое собрание открыток с портретами выдающихся людей, и в эту же ноч
ь общая идея моей главной в жизни картины замаячила передо мной. И удивит
ельно, утром эта идея не показалась мне слишком экстравагантной или дура
цкой. С каждым последующим днем я все больше утверждался в ней, и в моем во
ображении она обрастала конкретными подробностями, становилась отточе
ннее, начала приобретать характер сверхреальности. Мне стало казаться, ч
то так и было… А почему бы и нет? "И пораженье от победы ты сам не должен отли
чать..". Почему свой недостаток, вернее, то, что Маша и молодые снобы вменяют
мне в недостаток, не превратить в достоинство, в художественный прием мо
ей новой работы? И здесь уже дело техники Ц несколько карандашных эскиз
ов.
Да, Славочка, да, дружочек. Видимо, мы все мазаны одним миром. Если ты художн
ик, то душа твоя вмещает многое. И добро, и зло густо перемешано в ней. Значи
т, пока тяжело болела и хрипела в агонии твоя мать, ты, в последний раз вгля
дываясь в ее еще живое лицо, обдумывал работу, которая приведет тебя, моло
дого счастливчика, в Париж? А может быть, твоя идея возникла, когда она уже
умерла, и, вызвав врача, чтобы он установил факт смерти, ожидая звонка в дв
ерь, ты взял лист бумаги и карандаш? Так не разыгрываем ли мы друг перед др
угом чуткость, горе, привязанность? Горе Ц это когда срываются планы, ког
да уходит то, что принадлежит тебе по праву сильного. Так у тебя есть эскиз
ик? Ну что ж, посмотрим. Сначала взглянем, что придумал ты, мой талантливый
ученик. Но сегодня, Славочка, в м о и х руках удача, я сегодня тоже неплохо по
думал. Твоя задача дать мне еще один дополнительный импульс. Посмотрим, ч
ем мы обогатим друг друга.
Ц У меня, Слава, тоже е с т ь о б щ а я и д е я, тоже уже готово несколько эскизи
ков. Ц Я похлопал себя по карману пиджака, где лежал блокнот с набросками
. Ц Давай, как на военном совете, начнем с младшего, с тебя.
Впервые я смотрел работу Славы без тайной зависти. Идея была великолепна
, но она была несколько не моя. Меня всегда поражала простота Славиных реш
ений. В том, что он сделал сейчас, была такая взвешенная спокойная мудрост
ь, как будто он прожил на свете не двадцать пять лет, а шесть десятков. Я смо
трел и думал, что судьба дала мне дополнительный шанс: у меня есть талантл
ивейший ученик.
На листе бумаги он нарисовал почти те же лица, что и я. Наши великие соотеч
ественники сидели как бы в трех рядах амфитеатра. Один перелистывал книг
у, другой писал формулы, третий размышлял, четвертый о чем-то спрашивал со
седа, а сзади них, постепенно превращаясь в огромную, уходящую за пределы
картины массу, возникали еще лица и лица Ц сразу возникала идея народа, к
оторый породил, воспитал и выдвинул из своих недр вождей культуры.
Я искренне восхитился этим простым и мощным решением. По внезапно загоре
вшимся глазам Маши я понял, что набросков она не видела, но они ей нравятся
. В лице Сусанны тоже промелькнула тень одобрения.
Ц Очень хорошо, Слава. Этот эскиз надо поберечь, здесь многое может приго
диться. И если мы не воспользуемся им сейчас, то когда-нибудь ты сможешь р
азработать его в большую картину.
А про себя я подумал: "Есть контакт. Я получил импульс. "Народ" я возьму себе".

Ц А вот что набросал, Слава, я сам.
Три десятка людей стояли полукругом, вдвинутым в глубь композиции. Они с
тояли отдельными группками, "по интересам". Поэты, прозаики, драматурги, об
суждающие что-то свое. Стоят свободно, но одновременно чуть позируя, чуть
скованно, потому что на переднем плане, спиною к зрителям, почти весь покр
ытый черным бархатом перед громоздкой треногой, стоит фотограф. Он подня
л руку, и сейчас все замрут, потому что в этот момент люди, которых никогда
нельзя собрать было вместе при их жизни, по знаку старомодного фотографа
отправятся к нам, в будущее Ц в ХХ и ХХI век!
Я знал, что это решение неожиданно не только для меня, чистого портретист
а. Здесь был и портрет, и жанр, и мысль, и модное, но ненавязчивое ретро, поэт
ому даже набросок казался очень по-современному дерзким, почти модернис
тским. Но сумеют ли трое моих сегодняшних зрителей оценить? Мне в общем-то
не нужна их оценка. Я знаю цену этой своей идее, но мне нужна была хотя бы об
ъективность.
Первой прервала затянувшееся молчание Маша:
Ц Папа, ты хочешь, чтобы теперь весь мир узнал, к а к ты работаешь?
Конечно, это была ревность. Машенька поняла: реализовав в фигуре фотогра
фа все слухи о том, что я рисую не только натуру, но часто пользуюсь фотогр
афией портретируемого, я как бы публично их прекращаю.
Да, это я. Фотограф Ц это я. Но попробуйте придумать т а к у ю композицию, по
пробуйте написать ее так, как пишет ф о т о г р а ф Семираев. Гений всегда с и
зъяном, как самое спелое яблоко в саду с птичьим поклевом. Но ведь таких ве
рных, как у Семираева, глаз и рук нет на обозримом пространстве. У Маши был
а ревность за Славу. Она-то, бедненькая, решила, что я сразу сдамся. Я тебе с
ейчас дам, доченька, бой.
Ц А я и не скрываю, к а к я работаю. Важен результат.
Ц По-моему, Ц перебил возникшую перепалку Слава, Ц то, что вы придумали
, Юрий Алексеевич, очень интересно. Я бы только заменил фотографа телевиз
ионным оператором с камерой. Или телевизионного оператора поставил где-
нибудь сбоку, в другой точке, как повторение вашего мотива с фотографом. Д
аже пусть они будут оба. Разноцветные кабели, современная телевизионная
камера дали бы хорошую декоративность, и появился бы новый смысл: "Реалис
ты" Ц двадцатому веку. И одновременно две точки зрения: века двадцатого и
века предшествующего.
Куй железо, пока горячо.
Ц А я, Слава, если ты позволишь, подумал бы о том, чтобы за главными персона
жами поставить фоном множество людей, как у тебя в эскизе. Одно поколение
проецирует смысл своих исканий на другое.
Я говорил все это совершенно спокойно. В эту минуту обостренного восприя
тия я "качал" ситуацию, потому что знаю: иногда в течение одной такой вдохн
овенной минуты можно сделать больше, чем за месяцы выхаживаний и сидений
с карандашом, но внутри душа и сознание раздвоены. И другая половина души
клокотала. Да откуда у этой молодежи Ц у дочери! Ц эта снисходительност
ь тона, да что они знают обо мне?
…Когда у меня есть свободное время, я вызываю служебную машину и еду за дв
адцать километров от Москвы. Поблизости есть небольшая творческая дача,
и шофер, высаживая меня на шоссе, в полной уверенности, что я иду туда, но я п
рохожу мимо, пересекаю небольшой лесок и попадаю к одной из городских св
алок. И тут же слышу резкий птичий гомон, поднимается вспугнутая мною туч
а птиц, а когда птицы, успокоившись, садятся, привыкают ко мне, я хожу и набл
юдаю свою любимую птицу Ц ворону.
Напрасно она вызывает в других неприязнь и брезгливость. Ворона самая му
жественная и самая отчаянная птица. Я никогда не видел ворон парами. И жив
ут ли они парами? Но весною, летом, зимой, как тяжелая молния, пересекает пт
ица небо и, тяжело махая крыльями, ищет свою охотничью долю… У нее есть вол
я к жизни и мужество. Она не ищет других теплых краев, не квартирует в чело
веческом жилье, как разная пернатая мелочь вроде ласточек, только по кра
йней нужде сбивается в стаи, один на один против зимы и непогоды выходит э
та мрачная птица. Она ничего не боится, ни собаки, забежавшей на свалку, ни
дикого кота. Она умна и осторожна. Мне нравится медлительный взмах ее кры
льев. Нравится наблюдать, как, не торопясь взлетев, птица четко, по операци
ям, словно воздушный лайнер шасси, поджимает под себя сильные лапы и как, с
хватив, никогда не делится добычей. Схватила, взлетела, унесла. Мне иногда
мерещется, что если есть предыдущая жизнь, то я был не зайцем, не волком, а в
ороной. А если за пределами нашего существования есть, как говорят индус
ы, какие-то другие перевоплощения, то я тоже хотел бы быть мудрой неторопл
ивой вороной. Этой одинокой и отчаянной птицей.
Как изболелась душа от попреков, которые я вынужден сносить. Что знают он
и обо мне? Ванька Жуков, русоголовый мальчик, случайно попавший в Москву и
счастливо поступивший в обучение к сапожнику? Ломоносов, пробившийся си
лой таланта, который упал ему с неба? Нет. Был, дескать, своеобразный живоп
исный Клондайк, и при полном безлюдье Семираев застолбил участок. Время,
мол, было такое. Время всегда т а к о е. На время всегда надо жать, давить.
Да, был талант, был. Русоголовый мальчик перед войной карандашиком так то
чно срисовывал по клеточкам усатого человека, что маленькая деревня ахн
ула. Матушка Прасковья Михайловна всплеснула руками, учительница Лидия
Владимировна восхитилась, а отец посмотрел и ничего не сказал.
Ц Разве плохо нарисовано?
Ц Нарисовал ты, Юрча, неплохо, но лучше бы ты нашу корову Звездочку рисов
ал.
Ц А Лидия Владимировна сказала, что хорошо.
Ц Ты бы, Юрча, лучше бы Звездочку рисовал или наших деревенских.
Ц А Лидия Владимировна сказала, что очень схоже.
Ц Да ты, Юрча, у нас упорный, как Павлик Морозов.
И с тех пор отец как-то все время боком проходил мимо единственного сына.
Боком и боком. "Хорошо Павлику, Ц думал в то время золотоволосый Ломоносо
в, Ц знаменитый и известный. Лидия Владимировна о нем читала в классе. А м
не никакого хода". В классе он самый маленький Ц "метр с кепкой", арифметик
а идет плохо, лошади его не любят, потому что слабый он и маленький, Ц скин
ула его кобыла Зоология, и ребята с собой больше в ночное не берут. Матушка
жалеет, то яичко свеженькое принесет: "Выпей, сына", то морковку с грядки, то
горсть черной смородины. В кого он только уродился такой маленький? Отец
вроде рослый, в Красной Армии служил, культурный, счетоводом в колхозе ра
ботает, матушка тоже крупная, статная, а он, Юрча Ц "метр с кепкой". Только Л
идия Владимировна его поддерживает, говорит Ц талант. Она его талант пе
стует. Он, Юрча, по клеточкам уже многих знатных людей нарисовал, из газет,
в основном, перерисовал или из журнала "Огонек". Лидия Владимировна в поощ
рение его таланта портреты эти повесила в классе в сосновых рамках. Из го
рода же портретов не привезешь, далеко, деревня глухая, малая. А отец Ц вс
е боком, боком.
Он, Юрча, мучается, каждый день подходит к дверному косяку, где у него сдел
аны зарубки: никакого роста его личности нет. Только карандашиком аккура
тно заштрихованные клеточки на портретах его над сверстниками возвыша
ют. Ребята с ним уже осторожничают. Юрча и без клеточек в стенной газете мо
жет изобразить. Даже Алексея Кузьмича, родного отца, припечатал. Лидия Вл
адимировна стенную газету колхозную делала и велела Юрче изобразить, ка
к Алексей Кузьмич не вышел на уборку картошки. Тот говорил, оправдывался,
что как бывший красноармеец, раненный в ногу, он не может исполнять тяжел
ой физической работы, а также надо срочно ему готовить финансовый отчет
за квартал. Лидия Владимировна предложила: пусть Юрча нарисует русскую п
ечь, а на ней лежит Алексей Кузьмич, рядом с ним счеты, а печка, из которой ид
ет дым, стоит на картофельном поле, где все работают. Юрча так и сделал, оче
нь похоже, все его хвалили. Правда, сначала ему показалось, что негоже рисо
вать на печке отца. Отец в непогоду во сне стонал, а утром мать клала ему на
поясницу горячий кирпич и растирала, только после этого Алексей Кузьмич
мог приподняться и слезть с кровати. Но выслушав Юрчины сомнения, Лидия В
ладимировна очень вдумчиво на Юрчу посмотрела и сказала:
Ц Ты же пионер?
Ц Пионер.
Ц Тогда будь принципиальным. Субъективные причины могут найтись у кажд
ого. Надо их п р е о д о л е в а т ь.
Что такое "субъективные" Юрча тогда не знал. Но он преодолел. А когда нарис
овал и поздно вечером вернулся из школы, где они с Лидией Владимировной у
крашали газету, то снова себя п р е о д о л е л и дома ничего не сказал. Утром, в
праздник, они все трое Ц Юрча, Алексей Кузьмич и матушка Ц пошли к правл
ению, все собрались туда, потому что должен был состояться митинг. А возле
правления висела газета, и все ее разглядывали, читали, хвалили Юрчу за кр
асивую работу. Отец посмотрел тоже.
Ц Это ты, Юрча, рисовал?
Ц Я рисовал.
Ц Хорошо нарисовал, похоже, Ц сказал отец. Ц Ты принципиальный товари
щ.
А матушка заплакала. И с тех пор отец все от Юрчи боком, боком. И Юрча очень с
традал от этого. Прибежит, бывало, в правление какой-нибудь пацаненок, оте
ц его потреплет по голове на глазах у Юрчи, расспросит, как родители живут
и какие отметки получает он в школе. А Юрчу, родного сына, никогда не погла
дит. И когда в сорок первом в армию уходил на нестроевую службу, тоже не по
целовал, по голове не погладил.
Ц Прощай, сын.
Ц Ты бы, Алексей, Ц попросила мать, Ц поцеловал бы сына на прощание, дал
бы ему родительское благословение, Ц сказала и опять расплакалась.
Ц Мы мужики, Ц сказал отец, Ц нечего нам нежности разводить.
Так и не поцеловал. И Юрча этого ему не простил: "Ишь обиделся за рисунок в с
тенгазете". А у Юрчи взгляд тяжелый и тогда был, и ныне нелегкий, б л е з л и в ы
й взгляд, завистливый. Через месяц в северной деревне получили похоронк
у. Это значит, остался Юрча у матери один.
…Когда я оглядываюсь назад, мне иной раз самого себя становится жалко. Ск
олько пришлось испытать, преодолеть, перетерпеть, раздавить в себе, а пот
ом сказать: "Ничего, простится, в последний раз, в будущем я стану лучше, в ко
нце концов, делаю для великой цели". И самое в той еще младенческой жизни г
адкое из запомнившегося было, когда вернулся однажды пустой и разбитый и
з школы. Мать тогда спросила:
Ц Ты чего так поздно, Юрча?
Мне бы расплакаться, признаться, ткнуться головой в материнский живот, а
я уклончиво ответил:
Ц Мы с Лидией Владимировной занимались арифметикой.
А уже потом все пошло легче! И когда из армии демобилизовался и не остался
в селе, хотя мать уже перемогалась и была нездорова, когда не приехал на по
хороны матушки, когда умерла Мария-старшая. Я только всегда знал, что пост
упаю жестоко, но успокаивал себя Ц стечение обстоятельств, роковая необ
ходимость Ц и мучился, а потом мучиться перестал, как отрубило: хватит, не
чего себя растравлять ненужными переживаниями, художник должен отброс
ить все, что мешает ему двигаться вперед. Я всегда позже был уверен: поступ
аю так, а не иначе ради своего звездного часа, ради искусства, ради будущег
о. Всем в то время мне можно было поступиться, все забыть, но не карандашик
с бумагой. Уже в школе я понял: единственное, что прибавляет мне роста, пом
огает первенствовать, Ц это мой острый глазомер, моя верная рука. И после
армии, куда меня, к моей радости Ц лишь бы вырваться из деревни, от хворой
матери, от бедности, Ц меня забрили, и я по фотографиям делал портреты ро
тных сержантов, уже маслом делал, не карандашом, а потом портреты офицерс
ких жен, матерей, дедов, и делал их все, согласно невысказанному желанию за
казчика, привлекательными Ц красивее, моложе, мужественнее, здоровее, ч
ем на фотографиях, Ц я еще раз понял, что только здесь мое будущее, оно в мо
их руках, и надо пробиваться во что бы то ни стало. Надо учиться.
Машеньке-младшей повезло, она выросла среди книг, среди альбомов с репро
дукциями великих произведений искусства. Первыми игрушками ее стали ка
рандаши и краски, и она, вместо того чтобы делать из песка куличики, начала
рисовать домики. В семь лет она уже писала акварелью, а я, когда поступил в
Иркутске в художественное училище, еще не знал, кто такой Валентин Серов.
Чем пожертвовала Маша для того, чтобы учиться любимому делу? Ничем. В трин
адцать лет у нее появились первые мальчики: телефонные звонки, экскурсии
в музеи. А раньше "Артек", академический пионерский лагерь. Кто сейчас пол
езет в чужую личную жизнь, кто станет копаться в грязном белье? Она сумела
найти и полюбить Славу. Разглядеть его, завоевать. А до Славы в будни звони
л какой-то Дима. По воскресеньям в подъезде вечно толкался курсант из ави
ационного училища, Сережа, вечерами возил ее на папиных "Жигулях" сын косм
онавта, Роман. А я никого не успел полюбить, я был одержим, ежедневно рисов
ал свои гаммы до обмороков, до изнеможения, как Рахманинов, упражнявшийс
я на слепой, незвучащей клавиатуре даже в поезде. Но я же был молодой, голо
дный. Разве кипение крови погасишь гаммами? И на первой же женщине, котору
ю я узнал, узнал по слепой, безотчетной страсти, меня заставили жениться.

О, эти ревнители нравственности и справедливости!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15