Тяжело дыша, он сделал обманное движение невооруженной рукой и тут же нанес сильнейший удар дубинкой.
Дубинка ударила по мечу – и клинок сломался. После мгновенного замешательства де Агилар нырнул в сторону, перекатился по земле и вскочил на ноги, одновременно одной своей рукой срывая с плеч плащ и сворачивая его для защиты. Он легко двигался по снегу, ловко уворачиваясь от тяжелых ударов дубинки. После полудюжины неудачных попыток достать де Агилара его противник выругался и вытащил кинжал, сверкнувший серебром в звездном свете.
Теперь его атак стало труднее избегать. Несмотря на большой вес, он двигался проворно. Да и освещение ему помогало. Звездный свет был совсем тусклым, но привычным для того, кто дружит с ночью. К тому же он гораздо чаще дрался на снегу. И у него были кинжал и дубинка, а однорукий де Агилар лишился своего оружия, у него остался лишь свернутый плащ.
События развивались стремительно. Головорез сделал три быстрых шага и вонзил кинжал в бедро де Агилара, одновременно ударив его по голове дубинкой. Оуэн видел, как испанец распростерся на снегу.
Человек с дубинкой шагнул вперед, чтобы его прикончить.
– Нет!
Много лет назад Седрик Оуэн обещал Фернандесу де Агилару, что никогда не будет обнажать свой меч в гневе. Когда иезуиты устроили резню в Заме, которая привела к гибели Наджакмал, в Реймсе, в Слюисе, в порту Харвича, где их едва не захватили агенты Уолсингема, он пользовался ножом, или дубинкой, или – в Заме – голландским мушкетом, предоставляя испанцу использовать свою поразительную быстроту владения клинком. Он столько раз видел, как его друг наносит удары из темноты, нападая на превосходящие силы врага и оставаясь невредимым, что начал верить в неуязвимость друга.
И все же однажды ночью в Севилье он использовал свой клинок для защиты де Агилара. Сейчас у него не было меча, а от ножа было мало толку, но у его ног валялась дубинка убитого головореза. Он поднял ее и побежал по снегу, предоставив тяжелому дереву сделать всю работу.
Нет, он не опоздал. Так думал Оуэн, оценивая расстояние до врага; он не опоздал, и однажды ему уже удалось использовать оружие для спасения де Агилара.
Он думал об этом, когда человек с дубинкой нанес удар. Первый раз противник попал ему по ребрам, и Оуэн почувствовал, как несколько из них сломались. Пока он пытался оценить серьезность повреждений, второй удар пришелся ему по голове, такой сильный, что Оуэн упал.
Падение длилось очень долго, и Седрик Оуэн еще успел услышать, как Барнабас Тайт выкрикнул его имя, и вообразил, что видит, как его старый наставник, припадая на одну ногу, устремляется к нему и вонзает кинжал в спину его врага – точнее, убийцы, поскольку Оуэн уже не сомневался, что умирает.
И прежде чем снег принял его в свои объятия, он успел подумать, что скоро встретит Наджакмал и она узнает, что он потерпел поражение.
ГЛАВА 26
Оксфордшир, Великобритания
Июнь 2007 года
В маленькой палате блока интенсивной терапии больницы Рэдклифа в Оксфорде врач-консультант в белом халате беседовал со старшей медсестрой, не обращая внимания на Стеллу и Кита, сидевших возле постели.
От них пахло дымом, болью и страхом, но они не нуждались в медицинской помощи. А вот Урсула Уокер, вся забинтованная, лежала без сознания. Ее выразительное лицо под воздействием сильного снотворного потеряло свою обычную энергичность. На фоне бело-серой кожи проступили синие вены, руки и лоб покрывали красные царапины.
Из уголка рта торчала эндотрахиальная трубочка. Все это время шло переливание крови. Рядом стояли капельницы с лекарствами.
Дренаж отсасывал жидкость из легких. Медленно наполнялся мочой прикрепленный к ногам кровати резервуар. На мониторе фиксировались частота и наполнение пульса. А также выводились параметры электрокардиограммы.
Врач подписал указания и ушел. Медсестра задернула полог вокруг кровати.
Оставшаяся вместе с Китом Стелла прижала пальцы к глазам. Череп, после того как он ее предупредил, успокоился. В том месте ее разума, где прежде царил голубой мир, теперь бушевало пламя, пахло дымом и горелой плотью. Когда она открыла глаза, пламя уменьшилось, но не исчезло. Остался запах дыма и сгоревших волос.
– Почему я позволила ей вернуться?
– Ты не могла ее остановить, – сказал Кит.
В его дыхании чувствовался дым. Он говорил с трудом.
– Но я даже не попыталась. Она сказала, что осознает опасность, и я ей поверила. Я хотела ей верить.
– Я также ее не остановил, Стелла. Если уж мы начнем обвинять себя, то следует разделить вину на двоих.
– Ты был практически без сознания. Не думаю…
Неожиданно появилась медсестра, она отдернула полог в сторону и негромко сказала:
– Миссис О'Коннор? Пришел ваш брат.
– Мой брат… Дейви?
Он быстро ее обнял, а потом пожал руку потрясенному Киту.
– Вам не следует упрекать себя. Никто не смог бы остановить маму, если она приняла решение что-то сделать, вы знаете это не хуже меня. – Он кивнул медсестре. – Благодарю вас. Мы можем немного побыть наедине?
Она тут же отступила на шаг.
– Я сообщу вам результаты анализа крови, когда они будут готовы.
Он был в белом халате. И улыбка, адресованная ему, была совсем не такой, какая предназначалась для Стеллы и Кита.
Дейви остановился возле кровати и некоторое время изучал мониторы. На его лице появилась недовольная гримаса.
– Она повредила эндотел… выстилку легких. Дым содержал хлор. Это был не просто поджог, они хотели убить всех, кто находился в доме. Моя мать… Урсула догадалась об этом. Не думаю, что пожарные все поняли, когда вынесли ее из дома, но она успела прикрыть лицо полотенцем, смоченным лимонадом, чтобы оно действовало как кислотный барьер. Только поэтому она до сих пор жива.
Он говорил совершенно автоматически, тоном, характерным для врачей, и при этом неотрывно следил за мониторами. Стелла встряхнула его за плечи, отвела к стулу и усадила.
– Какие прогнозы? – спросила она.
– Если она переживет сегодняшнюю ночь, то поправится. Возможно, ее дыхательные пути очень сильно повреждены, она станет инвалидом и будет вынуждена постоянно пользоваться кислородным баллоном, прикрепленным к ходунку, но она останется жива. Впрочем, я не уверен, что она будет нам благодарна за такую жизнь.
– Не все так плохо, как кажется, – вмешался Кит. – Всегда остается надежда.
Наступило долгое напряженное молчание. Дейви Лоу отвел взгляд от монитора и в первый раз посмотрел на постель. Его глаза заметно покраснели. Даже курдский загар не мог скрыть желтизны кожи. Руки у него тряслись – то ли от никотинового голода, то ли из-за несчастья, случившегося с его матерью, то ли из-за присутствия Кита.
– Я слышал о том, что произошло в пещере. Я сожалею, – сказал Дейви.
– Я тоже, – ответил Кит. – Но предпочитаю быть здесь в качестве объекта всеобщей жалости, чем не быть вовсе.
Стелла вдруг ощутила близость колена Кита; только по одной этой причине она хранила молчание. Стелла наблюдала, как Дейви Лоу втянул в себя воздух, а потом медленно выдохнул и потряс головой.
– Пожалуй, я бы предпочел, чтобы меня ненавидели, а не жалели, – заметил он. – Но труднее всего бывает в тех случаях, когда эти чувства смешиваются.
– Я никогда не жалел тебя, Дейви.
– Но ты меня ненавидел?
– А что еще мне оставалось?
И только после этого они посмотрели друг другу в глаза, так что прошлое – Стелла так и не смогла понять, что произошло когда-то, – вновь встало между ними в полный рост.
Их со всех сторон закрывал белый полог, мир казался далеким, а нечто сломанное становилось целым… или нет; Стелла не знала. Грудь Урсулы Уокер ритмично поднималась и опускалась, аппарат искусственного дыхания неустанно делал свою работу.
Стелла ощутила, как изменилось положение колена Кита, прижатого к ее бедру.
– Но почему мы не знали, что Урсула твоя мать?
Дейви Лоу криво улыбнулся, показывая испорченные зубы.
– Мы почти об этом не говорили, и ты не увидел семейного сходства.
– Его попросту нет.
– Оно есть. – Он наклонился над кроватью и повернулся так, что его голова оказалась рядом с головой Урсулы. С огромной осторожностью Дейви приоткрыл веко материнского глаза, чтобы они смогли увидеть сталь серо-голубой радужной оболочки. Теперь стало заметно, что у них одинаковые глаза. – Нас выдают глаза.
– Нам бы следовало догадаться, – заметила Стелла.
Дейви пожал плечами.
– Это никому еще не удавалось. Но если вы хотите упрекнуть себя еще и в этом, я не стану вам мешать. – Он вернулся к своему стулу и сел. – Но в остальном вы правы, я был кошмаром моей матери. Она хотела иметь красивого, замечательного, умного ребенка, продолжающего линию, которая не прерывалась с того момента, как здесь высадились римляне, а получила карлика с зубами как у нутрии, нажравшейся стероидов, и волосами, больше похожими на крысиные хвостики.
Стелла посмотрела на него. Он состроил гримасу.
– Я сам все это выдумал. И если Кит тебе говорил нечто подобное, он занимался плагиатом.
– Виноват, – отозвался Кит.
Дейви махнул рукой.
– Однако она разрешила мне вернуться в загородный дом, когда моя карьера в Кембридже была окончательно испорчена и я больше не мог заниматься медициной. Она открыла для меня двери в антропологию, и все кончилось тем, что я пошел по ее стопам.
Он протянул руку и осторожно провел пальцем по щеке Урсулы.
– Она взяла меня с собой в Лапландию. Пожалуй, это единственное место на земле, где не судят о книге по ее обложке. Моя мать и я обнаружили больше почвы для взаимного уважения, когда нас окружали лед, снег и моча северных оленей. Я бы очень не хотел, чтобы мы лишились его сейчас.
Теперь, когда ирония исчезла и осталась лишь скорбь, его профиль изменился.
– У меня живой камень, – глухо сказала Стелла. – Если есть хоть какая-то возможность…
Он покачал головой.
– Вы можете сделать только одно – найти сердце мира и вовремя положить туда камень. Вся ее жизнь была посвящена этому.
– Назначенное время наступает завтра на рассвете, но мы до сих пор не нашли места. Если кто-то не переведет последние две тетрадки дневников, все кончено. Ты можешь читать на языке майя?
Возле кровати находилось окно. Дейви выглянул наружу. Там царила темнота.
– Могу, но только при помощи словарей, а они сгорели в загородном доме. Такие словари есть в Бодлианской библиотеке, которая откроется только утром.
Резервуар с мочой наполнился почти до краев. Дейви заменил его, и в палате на несколько мгновений повис острый запах.
Он посмотрел на риску, отмечающую объем, и сделал запись в карте.
– Я пойду это вылью, а потом мы обдумаем наши дальнейшие планы… – Он замолчал, услышав звонок телефона. – Пожалуйста, скажите мне, что вы выключили мобильные телефоны. Вы не представляете себе, в какую ярость впадет медсестра отделения интенсивной терапии: она думает, будто мониторы подвергаются опасности. Она нас прикончит, впрочем, мы ничего другого и не заслуживаем… Стелла?
– Это не у меня, – ответила она. – Это твой телефон. Текстовое сообщение.
Его телефон лежал в кармане пиджака, который он повесил на спинку ее стула. Стелла вытащила телефон из кармана и протянула его Лоу, он посмотрел на него, и кровь отхлынула от его лица.
– Дейви? – Она потянулась к его руке.
Он тяжело опустился на стул.
– Это от матери. Я не знал, что у нее есть номер моего телефона.
– Кто-то другой воспользовался телефоном твоей матери?
– Нет, не похоже. – Он нажал на несколько клавиш. – Письмо отправлено в семь пятьдесят три сегодня вечером. Вы вызвали пожарных в семь сорок восемь, а они вытащили мою мать из дома в восемь часов восемь минут. Должно быть, она отправила послание, когда находилась на кухне.
Он говорил монотонно, не сводя взгляда с лица Урсулы, по которому скользили уродливые отсветы мониторов.
– Что в нем, Дейви? – мягко спросил Кит.
– «Пришло время открыть то, что было скрыто в сердце огня. Пожалуйста». – По его щекам текли слезы. Но Дейви этого не замечал. – Я должен вернуться в загородный дом.
– Это невозможно. Там настоящий ад. Все небо было оранжевым, когда мы уезжали. – И там полно пожарных.
– Они уже уехали. Я слушал радио по дороге сюда. – Дейви потянулся к своему пиджаку. – Я должен попасть туда.
– Тогда мы поедем с тобой, – заявила Стелла. – Ты должен узнать, что произошло с дневниками.
Когда они подъехали к загородному дому Урсулы Уокер, там действительно уже не было пожарных, оранжевого неба, да и огонь давно погасили. Вокруг царил ночной мрак, нарушаемый лишь светом звезд и половинки луны. Сильно пахло дымом и пеплом.
Стелла припарковала машину в том же месте, что и в первый день. Она и Дейви Лоу помогли Киту выбраться наружу, а потом все вместе спустились по склону холма. По мере того как они приближались к дому, воздух становился все более горячим и плотным.
Белая известковая побелка отливала серым сквозь сажу и пепел, но каркас здания сохранился. Они остановились у ворот; вход закрывала черно-желтая лента. Там, где прежде висели постеры с рекламой фестиваля, появилась новая надпись: «ОПАСНО ДЛЯ ЖИЗНИ, НЕ ВХОДИТЬ».
– Нам нужно попасть внутрь? – спросила Стелла.
– Я должен войти, – сказал Дейви. – А вы можете остаться здесь, наверное, так будет безопаснее.
Стелла видела, как сильно нервничает Дейви. Глядя в темноту, он спросил:
– Как вы думаете, за нами следили?
Кит стоял между ними, опираясь на их плечи.
– Нет, я смотрел по сторонам, – уверенно сказал он. – Урсула находилась на кухне, когда ее нашли пожарные.
– Тогда лучше попытаться войти через заднюю дверь. – Дейви вымученно улыбнулся. – В таком случае нам на головы рухнет меньшая часть дома.
Они медленно прошли по тропинке, мимо куч мусора, валявшегося вдоль ограды. Из темноты Дейви спросил:
– Никто не захватил фонарик?
– Воспользуйся телефоном, – посоветовала Стелла, включая свой мобильный.
Два слабых луча света озарили почерневшие от сажи розы и куски черепицы. Им удалось без особых проблем обойти дом. Задняя дверь исчезла. Дверной проем сильно обгорел.
Дейви Лоу провел ладонью по почерневшему дереву.
– Тот, кто устроил поджог, знал, что делает. – Он вытер руки о джинсы. Его лицо оставалось застывшей маской. – Старайтесь не дышать глубоко. Если почувствуете себя плохо, сразу же выходите наружу.
Стелла вслед за Дейви переступила порог, провела слабым лучом света и увидела остатки дубового столика, стульев, обгоревшие стены и развороченный камин.
Вслед за ними вошел Кит, он двигался медленно и осторожно, стараясь не оступиться, потом остановился в полосе лунного света.
– Дейви, тебе лучше этого не видеть. Почему бы тебе не объяснить нам, зачем ты приехал. А пока мы это будем искать, ты бы подождал нас в машине.
– Вот уж нет. Ты забыл, что я провел пять лет в зонах военных действий.
– Однако они не сжигали дом, в котором ты вырос.
– Все равно… Есть вещи, которые могу сделать только я. – Он прошел вперед и остановился возле стола. Потом тихо добавил: – Я провел здесь не так уж много времени. Мы слишком скоро поссорились. – Он развернулся, стараясь что-то найти. – Вы можете немного подождать, – рассеянно сказал он.
И с этими словами Лоу исчез, словно призрак. Они ждали в темноте, а вокруг, подобно фейерверку, потрескивало дерево.
– Тебе страшно? – спросил Кит.
– Я просто в ужасе, – ответила Стелла. – Ты доверяешь Дейви?
– Да. А ты?
– Я всегда ему доверяла.
– Он уже здесь. Дейви, что это?
– Плотницкий молоток. Он лежит в сарае с тысяча пятьсот восемьдесят восьмого года. Марта Уокер построила этот дом, женщина, которая вышла замуж за Фрэнсиса Уокера и основала династию. Моя прапрапра… бабка, она оставила довольно странные инструкции в своем завещании, в котором говорилось, что молоток всегда должен находиться неподалеку от кухни. У меня возникла одна идея, объясняющая это, когда я еще был подростком. Когда я попытался реализовать свою идею, моя мать была… не слишком довольна. С тех пор я переехал жить к кузену Мередиту.
– Мередиту Лоуренсу? – удивленно спросила Стелла. – Он помогал расшифровывать дневники.
– Конечно. Все в семье подвержены этой мании. Вы, наверное, и сами заметили. – Дейви развернул обертку на молотке. В слабом свете телефонов его металлическая головка испускала тусклое голубоватое сияние. – Рядом с ним было хорошо расти, а спустя некоторое время мы даже научились разговаривать друг с другом. Я взял половину его фамилии. Мне казалось, что мать так мне этого и не простила. Возможно, я ошибался. За всю мою предыдущую жизнь она ни разу не сказала мне «пожалуйста».
– Что ты собираешься делать? – спросил Кит.
– Именно то, о чем она меня попросила, – открыть то, что скрыто в сердце огня. В ее словах есть смысл, но чтобы его понять, нужно знать семейную историю. Именно по этой причине она смогла доверить свое послание телефону.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
Дубинка ударила по мечу – и клинок сломался. После мгновенного замешательства де Агилар нырнул в сторону, перекатился по земле и вскочил на ноги, одновременно одной своей рукой срывая с плеч плащ и сворачивая его для защиты. Он легко двигался по снегу, ловко уворачиваясь от тяжелых ударов дубинки. После полудюжины неудачных попыток достать де Агилара его противник выругался и вытащил кинжал, сверкнувший серебром в звездном свете.
Теперь его атак стало труднее избегать. Несмотря на большой вес, он двигался проворно. Да и освещение ему помогало. Звездный свет был совсем тусклым, но привычным для того, кто дружит с ночью. К тому же он гораздо чаще дрался на снегу. И у него были кинжал и дубинка, а однорукий де Агилар лишился своего оружия, у него остался лишь свернутый плащ.
События развивались стремительно. Головорез сделал три быстрых шага и вонзил кинжал в бедро де Агилара, одновременно ударив его по голове дубинкой. Оуэн видел, как испанец распростерся на снегу.
Человек с дубинкой шагнул вперед, чтобы его прикончить.
– Нет!
Много лет назад Седрик Оуэн обещал Фернандесу де Агилару, что никогда не будет обнажать свой меч в гневе. Когда иезуиты устроили резню в Заме, которая привела к гибели Наджакмал, в Реймсе, в Слюисе, в порту Харвича, где их едва не захватили агенты Уолсингема, он пользовался ножом, или дубинкой, или – в Заме – голландским мушкетом, предоставляя испанцу использовать свою поразительную быстроту владения клинком. Он столько раз видел, как его друг наносит удары из темноты, нападая на превосходящие силы врага и оставаясь невредимым, что начал верить в неуязвимость друга.
И все же однажды ночью в Севилье он использовал свой клинок для защиты де Агилара. Сейчас у него не было меча, а от ножа было мало толку, но у его ног валялась дубинка убитого головореза. Он поднял ее и побежал по снегу, предоставив тяжелому дереву сделать всю работу.
Нет, он не опоздал. Так думал Оуэн, оценивая расстояние до врага; он не опоздал, и однажды ему уже удалось использовать оружие для спасения де Агилара.
Он думал об этом, когда человек с дубинкой нанес удар. Первый раз противник попал ему по ребрам, и Оуэн почувствовал, как несколько из них сломались. Пока он пытался оценить серьезность повреждений, второй удар пришелся ему по голове, такой сильный, что Оуэн упал.
Падение длилось очень долго, и Седрик Оуэн еще успел услышать, как Барнабас Тайт выкрикнул его имя, и вообразил, что видит, как его старый наставник, припадая на одну ногу, устремляется к нему и вонзает кинжал в спину его врага – точнее, убийцы, поскольку Оуэн уже не сомневался, что умирает.
И прежде чем снег принял его в свои объятия, он успел подумать, что скоро встретит Наджакмал и она узнает, что он потерпел поражение.
ГЛАВА 26
Оксфордшир, Великобритания
Июнь 2007 года
В маленькой палате блока интенсивной терапии больницы Рэдклифа в Оксфорде врач-консультант в белом халате беседовал со старшей медсестрой, не обращая внимания на Стеллу и Кита, сидевших возле постели.
От них пахло дымом, болью и страхом, но они не нуждались в медицинской помощи. А вот Урсула Уокер, вся забинтованная, лежала без сознания. Ее выразительное лицо под воздействием сильного снотворного потеряло свою обычную энергичность. На фоне бело-серой кожи проступили синие вены, руки и лоб покрывали красные царапины.
Из уголка рта торчала эндотрахиальная трубочка. Все это время шло переливание крови. Рядом стояли капельницы с лекарствами.
Дренаж отсасывал жидкость из легких. Медленно наполнялся мочой прикрепленный к ногам кровати резервуар. На мониторе фиксировались частота и наполнение пульса. А также выводились параметры электрокардиограммы.
Врач подписал указания и ушел. Медсестра задернула полог вокруг кровати.
Оставшаяся вместе с Китом Стелла прижала пальцы к глазам. Череп, после того как он ее предупредил, успокоился. В том месте ее разума, где прежде царил голубой мир, теперь бушевало пламя, пахло дымом и горелой плотью. Когда она открыла глаза, пламя уменьшилось, но не исчезло. Остался запах дыма и сгоревших волос.
– Почему я позволила ей вернуться?
– Ты не могла ее остановить, – сказал Кит.
В его дыхании чувствовался дым. Он говорил с трудом.
– Но я даже не попыталась. Она сказала, что осознает опасность, и я ей поверила. Я хотела ей верить.
– Я также ее не остановил, Стелла. Если уж мы начнем обвинять себя, то следует разделить вину на двоих.
– Ты был практически без сознания. Не думаю…
Неожиданно появилась медсестра, она отдернула полог в сторону и негромко сказала:
– Миссис О'Коннор? Пришел ваш брат.
– Мой брат… Дейви?
Он быстро ее обнял, а потом пожал руку потрясенному Киту.
– Вам не следует упрекать себя. Никто не смог бы остановить маму, если она приняла решение что-то сделать, вы знаете это не хуже меня. – Он кивнул медсестре. – Благодарю вас. Мы можем немного побыть наедине?
Она тут же отступила на шаг.
– Я сообщу вам результаты анализа крови, когда они будут готовы.
Он был в белом халате. И улыбка, адресованная ему, была совсем не такой, какая предназначалась для Стеллы и Кита.
Дейви остановился возле кровати и некоторое время изучал мониторы. На его лице появилась недовольная гримаса.
– Она повредила эндотел… выстилку легких. Дым содержал хлор. Это был не просто поджог, они хотели убить всех, кто находился в доме. Моя мать… Урсула догадалась об этом. Не думаю, что пожарные все поняли, когда вынесли ее из дома, но она успела прикрыть лицо полотенцем, смоченным лимонадом, чтобы оно действовало как кислотный барьер. Только поэтому она до сих пор жива.
Он говорил совершенно автоматически, тоном, характерным для врачей, и при этом неотрывно следил за мониторами. Стелла встряхнула его за плечи, отвела к стулу и усадила.
– Какие прогнозы? – спросила она.
– Если она переживет сегодняшнюю ночь, то поправится. Возможно, ее дыхательные пути очень сильно повреждены, она станет инвалидом и будет вынуждена постоянно пользоваться кислородным баллоном, прикрепленным к ходунку, но она останется жива. Впрочем, я не уверен, что она будет нам благодарна за такую жизнь.
– Не все так плохо, как кажется, – вмешался Кит. – Всегда остается надежда.
Наступило долгое напряженное молчание. Дейви Лоу отвел взгляд от монитора и в первый раз посмотрел на постель. Его глаза заметно покраснели. Даже курдский загар не мог скрыть желтизны кожи. Руки у него тряслись – то ли от никотинового голода, то ли из-за несчастья, случившегося с его матерью, то ли из-за присутствия Кита.
– Я слышал о том, что произошло в пещере. Я сожалею, – сказал Дейви.
– Я тоже, – ответил Кит. – Но предпочитаю быть здесь в качестве объекта всеобщей жалости, чем не быть вовсе.
Стелла вдруг ощутила близость колена Кита; только по одной этой причине она хранила молчание. Стелла наблюдала, как Дейви Лоу втянул в себя воздух, а потом медленно выдохнул и потряс головой.
– Пожалуй, я бы предпочел, чтобы меня ненавидели, а не жалели, – заметил он. – Но труднее всего бывает в тех случаях, когда эти чувства смешиваются.
– Я никогда не жалел тебя, Дейви.
– Но ты меня ненавидел?
– А что еще мне оставалось?
И только после этого они посмотрели друг другу в глаза, так что прошлое – Стелла так и не смогла понять, что произошло когда-то, – вновь встало между ними в полный рост.
Их со всех сторон закрывал белый полог, мир казался далеким, а нечто сломанное становилось целым… или нет; Стелла не знала. Грудь Урсулы Уокер ритмично поднималась и опускалась, аппарат искусственного дыхания неустанно делал свою работу.
Стелла ощутила, как изменилось положение колена Кита, прижатого к ее бедру.
– Но почему мы не знали, что Урсула твоя мать?
Дейви Лоу криво улыбнулся, показывая испорченные зубы.
– Мы почти об этом не говорили, и ты не увидел семейного сходства.
– Его попросту нет.
– Оно есть. – Он наклонился над кроватью и повернулся так, что его голова оказалась рядом с головой Урсулы. С огромной осторожностью Дейви приоткрыл веко материнского глаза, чтобы они смогли увидеть сталь серо-голубой радужной оболочки. Теперь стало заметно, что у них одинаковые глаза. – Нас выдают глаза.
– Нам бы следовало догадаться, – заметила Стелла.
Дейви пожал плечами.
– Это никому еще не удавалось. Но если вы хотите упрекнуть себя еще и в этом, я не стану вам мешать. – Он вернулся к своему стулу и сел. – Но в остальном вы правы, я был кошмаром моей матери. Она хотела иметь красивого, замечательного, умного ребенка, продолжающего линию, которая не прерывалась с того момента, как здесь высадились римляне, а получила карлика с зубами как у нутрии, нажравшейся стероидов, и волосами, больше похожими на крысиные хвостики.
Стелла посмотрела на него. Он состроил гримасу.
– Я сам все это выдумал. И если Кит тебе говорил нечто подобное, он занимался плагиатом.
– Виноват, – отозвался Кит.
Дейви махнул рукой.
– Однако она разрешила мне вернуться в загородный дом, когда моя карьера в Кембридже была окончательно испорчена и я больше не мог заниматься медициной. Она открыла для меня двери в антропологию, и все кончилось тем, что я пошел по ее стопам.
Он протянул руку и осторожно провел пальцем по щеке Урсулы.
– Она взяла меня с собой в Лапландию. Пожалуй, это единственное место на земле, где не судят о книге по ее обложке. Моя мать и я обнаружили больше почвы для взаимного уважения, когда нас окружали лед, снег и моча северных оленей. Я бы очень не хотел, чтобы мы лишились его сейчас.
Теперь, когда ирония исчезла и осталась лишь скорбь, его профиль изменился.
– У меня живой камень, – глухо сказала Стелла. – Если есть хоть какая-то возможность…
Он покачал головой.
– Вы можете сделать только одно – найти сердце мира и вовремя положить туда камень. Вся ее жизнь была посвящена этому.
– Назначенное время наступает завтра на рассвете, но мы до сих пор не нашли места. Если кто-то не переведет последние две тетрадки дневников, все кончено. Ты можешь читать на языке майя?
Возле кровати находилось окно. Дейви выглянул наружу. Там царила темнота.
– Могу, но только при помощи словарей, а они сгорели в загородном доме. Такие словари есть в Бодлианской библиотеке, которая откроется только утром.
Резервуар с мочой наполнился почти до краев. Дейви заменил его, и в палате на несколько мгновений повис острый запах.
Он посмотрел на риску, отмечающую объем, и сделал запись в карте.
– Я пойду это вылью, а потом мы обдумаем наши дальнейшие планы… – Он замолчал, услышав звонок телефона. – Пожалуйста, скажите мне, что вы выключили мобильные телефоны. Вы не представляете себе, в какую ярость впадет медсестра отделения интенсивной терапии: она думает, будто мониторы подвергаются опасности. Она нас прикончит, впрочем, мы ничего другого и не заслуживаем… Стелла?
– Это не у меня, – ответила она. – Это твой телефон. Текстовое сообщение.
Его телефон лежал в кармане пиджака, который он повесил на спинку ее стула. Стелла вытащила телефон из кармана и протянула его Лоу, он посмотрел на него, и кровь отхлынула от его лица.
– Дейви? – Она потянулась к его руке.
Он тяжело опустился на стул.
– Это от матери. Я не знал, что у нее есть номер моего телефона.
– Кто-то другой воспользовался телефоном твоей матери?
– Нет, не похоже. – Он нажал на несколько клавиш. – Письмо отправлено в семь пятьдесят три сегодня вечером. Вы вызвали пожарных в семь сорок восемь, а они вытащили мою мать из дома в восемь часов восемь минут. Должно быть, она отправила послание, когда находилась на кухне.
Он говорил монотонно, не сводя взгляда с лица Урсулы, по которому скользили уродливые отсветы мониторов.
– Что в нем, Дейви? – мягко спросил Кит.
– «Пришло время открыть то, что было скрыто в сердце огня. Пожалуйста». – По его щекам текли слезы. Но Дейви этого не замечал. – Я должен вернуться в загородный дом.
– Это невозможно. Там настоящий ад. Все небо было оранжевым, когда мы уезжали. – И там полно пожарных.
– Они уже уехали. Я слушал радио по дороге сюда. – Дейви потянулся к своему пиджаку. – Я должен попасть туда.
– Тогда мы поедем с тобой, – заявила Стелла. – Ты должен узнать, что произошло с дневниками.
Когда они подъехали к загородному дому Урсулы Уокер, там действительно уже не было пожарных, оранжевого неба, да и огонь давно погасили. Вокруг царил ночной мрак, нарушаемый лишь светом звезд и половинки луны. Сильно пахло дымом и пеплом.
Стелла припарковала машину в том же месте, что и в первый день. Она и Дейви Лоу помогли Киту выбраться наружу, а потом все вместе спустились по склону холма. По мере того как они приближались к дому, воздух становился все более горячим и плотным.
Белая известковая побелка отливала серым сквозь сажу и пепел, но каркас здания сохранился. Они остановились у ворот; вход закрывала черно-желтая лента. Там, где прежде висели постеры с рекламой фестиваля, появилась новая надпись: «ОПАСНО ДЛЯ ЖИЗНИ, НЕ ВХОДИТЬ».
– Нам нужно попасть внутрь? – спросила Стелла.
– Я должен войти, – сказал Дейви. – А вы можете остаться здесь, наверное, так будет безопаснее.
Стелла видела, как сильно нервничает Дейви. Глядя в темноту, он спросил:
– Как вы думаете, за нами следили?
Кит стоял между ними, опираясь на их плечи.
– Нет, я смотрел по сторонам, – уверенно сказал он. – Урсула находилась на кухне, когда ее нашли пожарные.
– Тогда лучше попытаться войти через заднюю дверь. – Дейви вымученно улыбнулся. – В таком случае нам на головы рухнет меньшая часть дома.
Они медленно прошли по тропинке, мимо куч мусора, валявшегося вдоль ограды. Из темноты Дейви спросил:
– Никто не захватил фонарик?
– Воспользуйся телефоном, – посоветовала Стелла, включая свой мобильный.
Два слабых луча света озарили почерневшие от сажи розы и куски черепицы. Им удалось без особых проблем обойти дом. Задняя дверь исчезла. Дверной проем сильно обгорел.
Дейви Лоу провел ладонью по почерневшему дереву.
– Тот, кто устроил поджог, знал, что делает. – Он вытер руки о джинсы. Его лицо оставалось застывшей маской. – Старайтесь не дышать глубоко. Если почувствуете себя плохо, сразу же выходите наружу.
Стелла вслед за Дейви переступила порог, провела слабым лучом света и увидела остатки дубового столика, стульев, обгоревшие стены и развороченный камин.
Вслед за ними вошел Кит, он двигался медленно и осторожно, стараясь не оступиться, потом остановился в полосе лунного света.
– Дейви, тебе лучше этого не видеть. Почему бы тебе не объяснить нам, зачем ты приехал. А пока мы это будем искать, ты бы подождал нас в машине.
– Вот уж нет. Ты забыл, что я провел пять лет в зонах военных действий.
– Однако они не сжигали дом, в котором ты вырос.
– Все равно… Есть вещи, которые могу сделать только я. – Он прошел вперед и остановился возле стола. Потом тихо добавил: – Я провел здесь не так уж много времени. Мы слишком скоро поссорились. – Он развернулся, стараясь что-то найти. – Вы можете немного подождать, – рассеянно сказал он.
И с этими словами Лоу исчез, словно призрак. Они ждали в темноте, а вокруг, подобно фейерверку, потрескивало дерево.
– Тебе страшно? – спросил Кит.
– Я просто в ужасе, – ответила Стелла. – Ты доверяешь Дейви?
– Да. А ты?
– Я всегда ему доверяла.
– Он уже здесь. Дейви, что это?
– Плотницкий молоток. Он лежит в сарае с тысяча пятьсот восемьдесят восьмого года. Марта Уокер построила этот дом, женщина, которая вышла замуж за Фрэнсиса Уокера и основала династию. Моя прапрапра… бабка, она оставила довольно странные инструкции в своем завещании, в котором говорилось, что молоток всегда должен находиться неподалеку от кухни. У меня возникла одна идея, объясняющая это, когда я еще был подростком. Когда я попытался реализовать свою идею, моя мать была… не слишком довольна. С тех пор я переехал жить к кузену Мередиту.
– Мередиту Лоуренсу? – удивленно спросила Стелла. – Он помогал расшифровывать дневники.
– Конечно. Все в семье подвержены этой мании. Вы, наверное, и сами заметили. – Дейви развернул обертку на молотке. В слабом свете телефонов его металлическая головка испускала тусклое голубоватое сияние. – Рядом с ним было хорошо расти, а спустя некоторое время мы даже научились разговаривать друг с другом. Я взял половину его фамилии. Мне казалось, что мать так мне этого и не простила. Возможно, я ошибался. За всю мою предыдущую жизнь она ни разу не сказала мне «пожалуйста».
– Что ты собираешься делать? – спросил Кит.
– Именно то, о чем она меня попросила, – открыть то, что скрыто в сердце огня. В ее словах есть смысл, но чтобы его понять, нужно знать семейную историю. Именно по этой причине она смогла доверить свое послание телефону.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40