– И я тоже. Ты изменилась – и вместе с тем осталась такой же. Такое возможно?
– Да, пожалуй.
– Словно картина, которую я хорошо запомнил, только на ней появились новые штрихи.
– Да. Я сама никак не могла поверить.
Стекла в салоне «тандерберда» были подняты, но блюзовые стенания тромбона, доносившиеся из бара, проникали даже сквозь стекла. Когда они подъехали к дому, дурные предчувствия вконец измучили Блисс.
– Мы должны выпустить свои чувства на волю, – сказал Себастьян. Он остановился у бордюра. – Давай зайдем ненадолго, а потом исчезнем. Я бы вообще туда не пошел, но меня ждут.
– Ты слишком торопишься, Себастьян. Не спеши.
Он заглушил мотор и положил ключи в карман.
– Хорошо. – Себастьян провел пальцем по ее руке, от плеча до запястья. – Хорошо. Извини. Я так хочу тебя… что мне даже страшно. Боюсь, что опять потеряю тебя, что ты выскользнешь и исчезнешь, если я тебя не привяжу к себе крепко-крепко.
– Меня нельзя привязать, – возразила Блисс. – Куда мы приехали? Что это за прием?
– Я не хотел… – Себастьян прикусил язык. – Здесь собрались люди, которые должны помочь сделать из нашего городка рай. В основном они из средств массовой информации. С телевидения, радио. Представители печатных изданий. Некоторые имеют связи в киноиндустрии. И много рекламщиков. Эти представляют для нас наибольший интерес, если говорить о модельном агентстве.
– Внушительный список.
Он улыбнулся и стал теребить длинную бахрому на ее шарфе.
– Честно говоря, я не поехал бы сегодня сюда, но мне показалось, что тебе этот прием покажется интересным. И возможно, полезным. Здесь должны появиться несколько художников, во всяком случае, они сами считают себя таковыми. Кто знает, вдруг тебе удастся заполучить новых жильцов? В любом случае у вас найдутся общие темы для беседы, верно?
– Ты так считаешь? – Когда-то у нее были совершенно определенные представления о людях, с которыми она хотела связать свою жизнь. Теперь же все изменилось. Сам человек, его душа, его мысли – сейчас это казалось важнее, чем творчество того или иного художника. Себастьян уже не улыбался. Его рука легла на плечо Блисс.
– Давай поскорее покончим с этим делом. Мне хочется сбежать отсюда как можно скорее. – Он взял с заднего сиденья свой пиджак. – Я постараюсь не смотреть на тебя и даже не думать, не то кто-нибудь заметит… непорядок в моей одежде и догадается, что у меня на уме.
Блисс вылезла из машины. Холодный и влажный вечерний воздух лишь усилил ощущение дискомфорта. Так же как и щелчок захлопнувшейся дверцы, когда из «тандерберда» вылез Себастьян. Она отвернулась. В какой-то момент ей показалось, что они и не разлучались вовсе. Но потом она вспомнила, что между ними – пятнадцать лет разлуки. Образно говоря, Себастьян был львом, а она – ягненком. Вполне естественно, что льва неудержимо тянет к ягненку. Природа.
Блисс грустно улыбнулась.
Себастьян снова положил руку ей на плечо и повел к углу здания.
– Поверь мне, Блисс. Теперь мы все сделаем правильно. Я сделаю правильно. Наверное, понадобится много времени, но я потерплю. Потому что все понимаю. Ты будешь привыкать ко мне столько, сколько сочтешь нужным.
Она обхватила его рукой за талию – движение совершенно естественное, непринужденное. Блисс была довольно рослой, к тому же сейчас – на каблуках, но все равно оказалась чуть ли не на голову ниже Себастьяна. В эти мгновения она особо остро почувствовала, что он действительно рядом, что он вернулся.
Проклятие, неужели она всегда будет возбуждаться, как только прикоснется к нему?
У входа, прислонившись спиной к стене, сидел мужчина с желтым ящичком для сбора пожертвований. На табличке было написано, что средства пойдут на питание бездомных собак. Мужчина поднял голову – он вязал какой-то невообразимо длинный шарф – и улыбнулся Блисс. Она сунула руку в сумочку, нащупала монетку и бросила в прорезь ящика. Потом погладила сидевшего рядом с мужчиной пса.
– Я тебе верю, – сказал Себастьян, увлекая ее дальше. – Ты добрая и искренняя. Никогда не мог понять, что ты во мне нашла?
– И я тоже. – Она откинула за спину волосы. – Наверное, у меня дурной вкус.
Себастьян рассмеялся и заключил ее в объятия.
– Ну и острый же у тебя язычок. Что в семнадцать лет, что сейчас. О черт!..
Он словно окаменел. Блисс убрала с плеча его руку.
– Себастьян, что случилось?
Гул возбужденных голосов, раздавшийся за спиной, свидетельствовал о надвигающейся опасности. Она резко обернулась.
– Мерзавцы! – кричала какая-то женщина. – Торговцы развратом!
Блисс прижалась к Себастьяну. На тротуаре, у входа в ресторан, толпились мужчины и женщины. Толпа бурлила, волновалась. Некоторые размахивали плакатами.
– Извращенцы! Распутники! Прекратите морочить головы нашим детям! – кричала парочка в драных свитерах и таких же джинсах. Они нетвердо стояли на ногах, в руках же держали плакат.
Из подъехавшего лимузина выскочил шофер. Он открыл дверцу, и из машины следом за полным мужчиной в вечернем костюме выпорхнула шикарная блондинка в красном блестящем платье.
– Развратники! Мерзавцы! – Вопли становились все громче.
Где-то залаяла собака.
– Я хочу уйти отсюда, – сказала Блисс. – Зря мы сюда приехали.
– Теперь уже невозможно, – проговорил Себастьян ледяным голосом. – Я никогда не отступаю, никогда не прячусь.
– Вот он! Это Себастьян Плато?
Блисс охватил ужас, когда она поняла, что теперь внимание всей толпы полностью переключилось на них с Себастьяном.
– Тупые ублюдки, – процедил он сквозь зубы. – Пойдем.
– Спасем наших детей! – вопила парочка в драных свитерах. – Не трогай наших детей!
Себастьян обнял Блисс за плечи и повел ко входу в дом.
– Отдай наших детей, убийца!
Блисс в испуге захлопала глазами – расстояние между ними и разъяренной толпой неумолимо сокращалось. Ей оставалось лишь подчиниться – позволить Себастьяну вести себя прямо на бушующую толпу.
– Спасем наших…
– Блисс! – От группы людей отделилась знакомая фигура. – Блисс! Господи, почему ты рядом с ним? Почему здесь?
Оказавшись лицом к лицу с Пру О’Лири, а это была именно она, Блисс сначала растерялась, потом разозлилась.
– Пусти меня, – прошептала она Себастьяну. – Убери руку.
Если он и услышал, то не подал виду. Его рука по-прежнему обнимала ее плечи. Другой рукой он раздвигал толпу и прокладывал себе дорогу. Наконец они оказались перед полированной дубовой дверью. Дверь распахнулась, прежде чем Себастьян успел позвонить.
– Добро пожаловать, сэр, – проговорил швейцар, который, должно быть, видел в глазок, как они подходили. – Прошу прощения за причиненные неудобства.
Дверь еще не закрылась. Блисс оглянулась. И увидела искаженное яростью лицо Пру.
Швейцар предложил им пройти туда, откуда доносились голоса, смех и музыка.
– Мистер Уилмен сейчас в оранжерее. На террасе танцуют. Буфет у нас в столовой, а бар…
– Мы все найдем, благодарю, – перебил швейцара Себастьян; ноздри его раздувались, он шел так быстро, что Блисс едва поспевала за ним.
– Себастьян…
– Проклятые идиоты. Сами не знают, что орут.
Блисс убрала с плеча его руку и выпалила, глядя прямо ему в лицо:
– Может, и не знают. Но думают, что знают все.
– Привет, – раздался прокуренный женский голос. – Я Ферн Уилмен. А вы, должно быть…
– Себастьян Плато. А это Блисс Уинтерс.
К ним подошла вертлявая загорелая дама. Из-под уложенных с тщательной небрежностью волос выглядывали тяжелые бриллиантовые серьги. Широкие брюки с мягкими складками тускло поблескивали, словно были сшиты из рыбьей чешуи. Бриллианты сверкали у нее и на шее, и на пальцах, и на запястьях. Она с любопытством взглянула на Блисс:
– Дочь Морриса и Киттен? Как интересно.
Затем внимание дамы всецело сосредоточилось на Себастьяне.
– Значит, вы тот самый Плато, – проговорила она, отступая на шаг и оглядывая его с ног до головы. – Да-да. Вы именно такой, каким вас описывают. Чудо, мой дорогой. Жаль, что мы не встретились раньше, в Чикаго. Ларри рассказывал, вы там закатили умопомрачительную вечеринку, мой дорогой. – Ферн улыбнулась, продемонстрировав крупные крепкие зубы, причем между двумя передними зияла щель.
– Добрый вечер, миссис Уилмен, – произнес Себастьян и протянул ей руку. – Благодарим вас за приглашение.
– Пф-ф… – Хозяйка отстранила протянутую руку и чмокнула Себастьяна в губы. – У нас все просто, дорогой, без лишних формальностей. Пойдемте, я познакомлю вас с некоторыми гостями. Как мило, что вы привезли с собой Блисс.
Она прошла вдоль стены, обшитой темными деревянными панелями. Металлические, совершенно бесполые фигуры стояли словно часовые у подножия широкой лестницы. Пол же был выложен зелеными мраморными плитами.
Блисс сейчас ни о чем не могла думать. Она до сих пор видела перед собой лицо Пру, стоявшей на улице, перед закрытой дверью. Пру была готова обвинить ее, Блисс, в предательстве. Потому что решила, что подруга продалась врагу.
А завтра так будут считать еще очень и очень многие.
Моррис и Киттен Уинтерс, наверное, уже все знают.
– Наверху есть несколько уютных комнат. Там можно отдохнуть, – сказала Ферн. – Почему бы вам, Блисс, не зайти туда? Потом вы нас отыщете.
– …
– Блисс не хочет, – ответил за нее Себастьян. – Верно, дорогая?
Поскорее бы уйти отсюда и все обдумать…
– Не хотите? – спросила Ферн; она поправила прическу, и на пальце ее сверкнуло огромное кольцо с бриллиантом.
Блисс кивнула, пропуская Ферн вперед. Затем, повернувшись к Себастьяну, прошептала:
– Ты знал, что здесь будут пикетчики?
– Как я мог об этом узнать?
– Я спросила тебя: знал ты или нет? Неужели так трудно ответить?
– Нет. Нет, не знал. А какое это имеет значение?
Блисс расправила плечи.
– По-моему, ты прекрасно знаешь ответ. Женщина, которая разговаривала со мной, – моя хорошая подруга. Пру О’Лири.
– «Женщины сегодня», – в задумчивости пробормотал Себастьян. – Так это Пру О’Лири?
– Вижу, тебе знакомо ее имя.
– Прочитал о ней недавно. Это она рассказала газетчикам про наши с тобой отношения.
– Да. А теперь у них появится новая информация для развития этой темы.
Себастьян обнял Блисс за талию и крепко прижал к себе, так что теперь ей не удалось бы убежать, не удалось бы при всем желании.
– Потом, Блисс, хорошо? Поговорим о важных делах с влиятельными людьми, а потом уедем.
– Теперь группа Пру ни за что не пригласит меня стать председателем комитета.
– Тебе этого так хотелось?
– Думаю, ты понял, что я хотела сказать.
– Полагаешь, что я специально устроил так, чтобы эти ненормальные увидели тебя в моем обществе?
Себастьян еще крепче прижал ее к себе.
– Думай что хочешь. Делай выводы сам, – отрезала она. – Я хочу уйти. Пожалуйста…
– Начнутся ненужные разговоры.
Ферн обернулась. Улыбнувшись, взяла Себастьяна за руку и подвела к группе гостей, обступивших столик, уставленный закусками. Хрустальная люстра, украшенная красными подвесками, бросала розоватые блики на черный лакированный стол и шелковый ковер с черными и золотыми узорами.
– Внимание все! – провозгласила Ферн, хлопая в ладоши. – Поприветствуйте Себастьяна Плато и Блисс Уинтерс.
Раздался недружный хор голосов. Последовали рукопожатия. Мероприятие началось. Сразу же заговорили о продвижении «Раптор вижн» на северо-запад. Уверенные в себе мужчины и женщины с увлечением обсуждали интересующий всех вопрос.
– Вы дочка Морриса? – спросил крупный мужчина с пшеничного цвета волосами. Его слезящиеся глаза пристально смотрели на Блисс. – Мир тесен. Несколько дней назад я беседовал с Моррисом. Меня зовут Уолтер Дефанк.
У Блисс засосало под ложечкой.
– Очень приятно познакомиться, – пробормотала она. Теперь уж папочке непременно доложат, где и с кем бывает его дочь. – Мама только вчера говорила мне о вас. Как вам понравилось в охотничьем клубе? – Пусть знает, что она умеет отплатить той же монетой. И пусть знает: она не заблуждается насчет того, в каких словах он опишет сегодняшнюю встречу ее отцу.
Дефанк хмыкнул, выгреб из вазы, стоявшей на столе, целую горсть орешков и тут же принялся грызть их. Он больше не смотрел на Блисс, казалось, утратив к ней интерес.
– Шампанское? – предложил официант в белом костюме; он держал в руках поднос, уставленный тонкими хрустальными бокалами.
Себастьян взял бокал и протянул его Блисс. Сам же воздержался.
– Прошу прощения, – громко проговорил он. Затем взял Блисс под руку и вывел из комнаты.
– Оранжерея – звучит заманчиво. Откровенно говоря, не ожидал увидеть подобное.
– Похоже, хозяева не испытывают недостатка в средствах. И могут позволить себе все, что пожелают.
– Пожалуй, так, – согласился Себастьян. – Неплохо устроились.
– Я хочу домой.
– Ты уже говорила. Потерпи еще, ладно? Давай побудем еще немного, потом извинимся и сбежим.
– Хочешь убедиться, что нас уже все видели?
– Что ты имеешь в виду?
Но выражение его лица не оставляло никаких сомнений: он прекрасно понял, что имела в виду Блисс. Кто после сегодняшнего приема поверит, что Блисс Уинтерс может выступить против Себастьяна Плато? Даже если бы она захотела помочь Пру и ее группе, никто бы ей уже не поверил. Впрочем, она и не собиралась им помогать.
Себастьян хотел что-то сказать, но передумал – молча направился к двери, выходящей во внутренний дворик под стеклянным куполом. Темное бархатистое небо нависло над стеклянным сводом. Влажный воздух был насыщен ароматами цветов. Горшки с орхидеями, усыпанными раскрывшимися цветками, были расставлены повсюду, даже среди деревьев и кустарников.
– Ого… – усмехнулся Себастьян. – Типичная показуха. Эти люди вечно устраивают демонстрацию.
– Ты многих из них знаешь?
– Да, почти всех.
– Что-то я не вижу голодных художников, нуждающихся в крыше над головой.
Он взял Блисс за руку, в которой она держала бокал, и поднес к ее губам. Она сделала глоток шампанского.
– Ты и двух слов не сказала, не познакомилась ни с кем. Откуда тебе знать, кто есть кто?
– Если в этом доме найдется наряд ценой менее тысячи долларов, я буду крайне удивлена.
Он отпил из ее бокала. Потом окинул долгим взглядом платье Блисс. Шелковая бахрома на подоле, лилии, вышитые серебряной нитью на небрежно накинутом на плечи шарфе.
– Я бы и одна ушла, но уже темно, – сказала Блисс. – Мне нисколько не страшно, но я же не круглая дура.
– Я не отпущу тебя одну. У тебя чудесное платье. Но увы, я думаю лишь о том, как бы снять его с тебя.
Она пристально посмотрела на него.
– Ты так в себе уверен. Себастьян Плато всегда добивается желаемого. Ты действительно так считаешь?
Он изменился в лице.
– Было бы неплохо. Я знаю, чего хочу добиться сейчас. Но давай еще кое с кем поговорим.
– А потом? Что потом, Себастьян?
– Потом я собираюсь увезти тебя отсюда и закончить то, что мы начали прошлой ночью.
Она опустила глаза – вспомнила, какой дурочкой почувствовала себя из-за кольца в его бумажнике. Не просто дурочкой, а расчувствовавшейся дурехой. Да, так и есть. Она дура. Не носил он это кольцо с собой все пятнадцать лет.
– А… Ларри Уилмен, – изобразив улыбку, проговорил Себастьян. – Приветствую тебя, дружище. Как дела?
– Отлично. – Лысоватый гладенький Уилмен похлопал Себастьяна по спине. – Славную пирушку ты устроил в Чикаго в прошлом месяце.
– Рад, что тебе понравилось. Но и у тебя недурно, Ларри.
Уилмен с горделивым видом приподнял тройной подбородок и окинул взглядом свои владения.
– Ты распространил мою заявку по поводу «Нордстрома»?
– Конечно, – ответил Себастьян. – Почему ты считаешь, что они не удовлетворены тем, что у них есть?
– Я так не считаю. Просто никогда не вредно продемонстрировать, что у тебя есть выбор.
– Разумно. Постараюсь подобрать для тебя что-нибудь на этой неделе.
– Уж не забудь, – пробормотал Ларри.
Кивнув Себастьяну, Уилмен направился к рыжеволосой женщине в длинном зеленом платье с глубоким вырезом на спине. Незнакомка была в очках в светлой оправе, ярко-красная помада подчеркивала прозрачность и белизну ее кожи.
– Постой здесь минуточку, – попросил Себастьян. – Мне нужно кое с кем поговорить.
Блисс пригубила из бокала. Она видела, как Себастьян догнал женщину в зеленом, взял ее под руку и повел обратно в дом. Сколько женщин у него было? И сколько их сейчас?
Все больше и больше гостей прохаживалось среди пышной экзотической зелени. Синий попугай хрипло кричал, сидя на своем шесте.
Блисс показалось, что шум голосов затих. Она поняла, что все взгляды обращены на нее, и ей стало очень неуютно. Сначала она поймала на себе взгляд Ларри Уилмена. Он улыбнулся и поднял свой бокал. Блисс кивнула.
Все собравшиеся в этом доме, все эти элегантные мужчины и женщины читали, наверное, про идиотский комитет Пру О’Лири. И все знают, что Блисс как-то связана с Себастьяном. Должно быть, сейчас они гадают:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39