См.: Heiden K. Geschichte, S. 110.
.
Но это были лишь настроения. Они не отвечали его натуре Ч раскованной, с в
ывертами и всегда нацеленной на максимум. Он не знает меры, его энергия ст
авит его всякий раз перед самыми крайними альтернативами; «все в нём тол
кало к радикальным и тотальным решениям», Ч такую оценку ему давал ещё д
руг его юношеских лет; теперь же другой называет его чуть ли не фанатиком,
«склонным к безумству и избалованным до безудержности»
Из письма гросс-адмирала
фон Тирпица своему зятю Ульриху фон Хасселю, цит. по: Kotze H. v., Krausnick H. Op. cit. S. 26, а также
: Kubizek A. Op. cit. S. 203.
.
Во всяком случае, время мучительной анонимности прошло, Ч это Гитлер зн
ает уже точно, Ч и позади лежит удивительный путь. И любой непредвзятый н
аблюдатель, объективно оценивая молодого Гитлера, не может не признать э
того перелома, как и не увидеть бесцветности и дремотной незначительнос
ти тех тридцати лет, которые он оставил позади три года назад. И надо то вс
его ничего, чтобы эта жизнь казалась составленной из двух несовместимых
друг с другом кусков. С необычайной смелостью и хладнокровием вышла она
из своего несамостоятельного состояния, и оставалось только преодолет
ь некоторую тактическую неуверенность и приобрести некоторую сноровку
. Все же остальное указывало теперь на огромный и безудержный масштаб, и в
любом случае Гитлер бывал на высоте в каждой из уготованных ему ситуаций
Ч его взгляд моментально схватывал людей, интересы, силы, идеи и подчиня
л их его целям Ч наращиванию власти.
Недаром его биографы уделяют так много места поиску какого-то особого с
обытия, послужившего причиной этого прорыва, и так упорно занимаются ста
рыми представлениями об инкубационных периодах, сумрачной скованности
и даже бесовской силе. И всё же вернее было бы сказать, что и сегодня он ост
аётся все тем же, вчерашним, но дело в том, что теперь он нашёл отрезок колл
ективной сопряжённости, который упорядочил все неизменно присутствова
вшие элементы в новую, формулу личности и сделал из чудака искусителя-де
магога, и из «чокнутого» Ч «гения». Как он явился катализатором масс, кот
орый, не добавляя ничего нового, привёл в движение могучие ускорения и кр
изисные процессы, так и массы катализировали его, они были его созданием,
и он Ч одновременно Ч их творением. «Я знаю, Ч сформулирует он позднее,
обращаясь к своей публике, это обстоятельство в чуть ли не библейской фр
азе, Ч все, чем вы являетесь, это благодаря мне, а все, чем являюсь я, это тол
ько благодаря вам одним»
Из выступления 30 января 1936 года, цит. по: Domarus M. Op. cit. S. 570.
.
В этом и содержится объяснение той своеобразной застылости, которая поч
ти с самого начала присуща этому явлению. Ведь, действительно, картина ми
ра у Гитлера, как он сам не раз будет повторять, не изменилась с венских дн
ей, ибо её элементы остались теми же, только возбуждающий зов масс заряди
л их мощным напряжением. Но сами аффекты, все эти страхи и вожделения, уже
не менялись, как не менялся художественный вкус Гитлера; даже его личные
пристрастия чуть ли не буквально соотносятся с тем, что зафиксировалось
в годы детства и юности: Тристан и мучные блюда, неоклассицизм, юдофобия, Ш
пицвег или ненасытный аппетит на пирожные с кремом Ч все это пережило в
ремя, и когда он потом как-то скажет, что был в Вене «в духовном отношении н
едоноском»
Libres propos, S. 212. Цитату в конце главы см.: Rauschning H. Gespraeche, S. 13.
, то кое в чём он и останется таковым навсегда. Ни одно событие интел
лектуальной или художественной жизни, ни одна книга и ни одна идея насту
пившего столетия так до него и не дойдут и уж тем более никак не скажутся н
а нём. И тот, кто сравнит рисунки и тщательнейше выписанные акварели двад
цатилетнего рисовальщика почтовых открыток с работами солдата первой
мировой войны или, ещё двадцать лет спустя, канцлера, то встретится в них с
о все тем же впечатлением внезапной застылости, никакой личный опыт, ник
акой процесс развития тут не отразился, и сам он остаётся неподвижным и о
каменевшим, каким был когда-то.
Он умел приспосабливаться и учиться только в методике и тактике. Начиная
с лета 1923 года нация была буквально в осаде кризисов и бед. И казалось, что о
бстоятельства давали самый перспективный шаг тому, кто презирал их, кто
бросал вызов не политике, а судьбе и обещал не улучшить ситуацию, а радика
льно целиком изменить её. «Я гарантирую вам, Ч так формулировал Гитлер,
Ч что невозможное всегда удаётся. Самое невероятное Ч это и есть самое
верное».

Глава III
ВЫЗОВ ВЛАСТИ

Для меня и для нас все неудачи
всегда были не чем иным, как ударами кнута, которые вот тогда-то и гнали на
с по-настоящему вперёд.
Адольф Гитлер


Партсъезд в Мюнхене. Ч Битв
а за Рур. Ч Гитлер выходит из игры. Ч Примат внутренней политики. Ч Исто
чники финансирования партии. Ч «Кампфбунд». Ч Первомайское поражение
. Ч Утрата мужества. Ч Руководители «Кампфбунда». Ч Слухи о путче. Ч П
рофессия Ч спасение Германии. Ч Ревнивые соперники. Ч Решение органи
зовать путч. Ч Дилемма и оправдание Гитлера. Ч Байрейт и Хьюстон Стюарт
Чемберлен.

На последние дни января 1923 года Гитлер назначил созыв в Мюнхене партийног
о съезда, который хотел превратить во внушительную демонстрацию своей с
илы. Были привлечены пять тысяч штурмовиков со всей Баварии Ч они должн
ы были пройти перед фюрером на так называемом Марсовом поле, площади в од
ном из мюнхенских пригородов, здесь же должно было состояться первое тор
жественное освящение штандартов СА. Одновременно планировалось провед
ение массовых митингов не менее чем в двенадцати залах города, для увесе
ления народа были заангажированы оркестры, группы народного танца и изв
естный клоун Фердль. Этот размах, а также курсировавшие уже в течение нес
кольких недель слухи о предстоящем путче НСДАП наглядно свидетельство
вали о возросшей роли Гитлера в политическом силовом поле.
Мера, которой баварские власти реагировали на делавшиеся в вызывающей ф
орме заявки Гитлера, иллюстрировала все большую несостоятельность их д
илеммы в отношении НСДАП. Быстрый подъем партии повлёк за собою появлени
е на политической сцене некой мощной структуры, чья роль, как это ни стран
но, оставалась неопределённой. С одной стороны, она решительно проявляла
свой национализм, и её энергия приносила немалую пользу в борьбе с левым
и; однако одновременно она проявляла и полное неуважение как к «их прево
сходительствам», так и к правилам игры, и то и дело нарушала порядок, защищ
ать который она так рвалась. Желание властей продемонстрировать Гитлер
у, до каких границ государство может терпеть его своеволие, и было не в пос
леднюю очередь причиной того, что в июле 1922 года ему пришлось отсидеть в тю
рьме четыре недели из тех трех месяцев, к которым он был приговорён за то,
что им и его людьми было сорвано собрание Баварского союза и избит руков
одитель последнего, инженер Отто Баллерштедт. На первом же после отсидки
выступлении Гитлер был «под нескончаемую овацию принесён на руках на тр
ибуну», а «Фелькишер беобахтер» назвала его «самым популярным и самым не
навидимым человеком в Мюнхене»
VB, 2.VIII. 1922.
. Одним словом, создалась ситуация, чреватая трудно предсказуемыми
последствиями и для него. И в наступившем 1923 году Гитлер продолжает пытат
ься переменчивой тактической игрой Ч то обхаживаниями, то угрозами Ч д
емонстрировать своё неопределённое отношение к государственной власт
и.
Не имея ясного представления о том, как же максимально целесообразно отн
оситься к этому достаточно одиозному деятелю, но в то же время доброму на
ционалисту, власти со свойственной им половинчатостью пошли на такой ко
мпромисс: они запретили освящение знамён под открытым небом и половину д
ругих объявленных Гитлером мероприятий, а заодно и митинг, который плани
ровали провести за день до того социал-демократы. Эдуард Норц, сменивший
на посту полицай-президента симпатизировавшего национал-социалистам
Эрнста Пенера, остался глух ко всем мольбам Гитлера снять запрет, не толь
ко, по словам последнего, означавший тяжёлый удар по национальному движе
нию, но и несчастье для всего отечества. В ответ этот холодный седоволосы
й человек скупо возразил, что есть авторитет государства, которому должн
ы подчиняться и патриоты, а когда Гитлер затем вошёл в раж и стал кричать,
что он в любом случае выведет штурмовиков на улицу, что полиции он не боит
ся и пойдёт в первом ряду марширующих, и пусть его застрелят, это не произв
ело на чиновника никакого впечатления. Более того, спешно собравшийся со
вет министров объявил чрезвычайное положение и отменил тем самым все Ч
связанные с партсъездом мероприятия; видимо, пришло время напомнить фюр
еру национал-социалистов о правилах игры.
Гитлер был в отчаянии Ч ведь в этот момент на карту было поставлено ни мн
ого ни мало как его политическое будущее. А правила игры, как он их понимал
, допускали и беспредельный вызов государственной власти без какой-либо
реакции с её стороны, поскольку его амбиции были лишь более последовате
льным и более радикальным выражением её собственных устремлений. И толь
ко когда в дело вмешался рейхсвер, оказывавший поддержку партии ещё со в
ремён Дрекслера, стала, как будто, снова вырисовываться возможность нахо
ждения выхода. Эрнсту Рему и барону фон Эппу удалось уговорить командующ
его баварским рейхсвером генерала фон Лоссова встретиться с Гитлером. С
тавший нервным и неуверенным фюрер НСДАП заявил, что готов пойти на любы
е уступки и что сразу же после съезда, 28 января, он «снова посетит Его прево
сходительство». Так или иначе, но Лоссов, скорее отчуждённо смотревший н
а это эксцентрическое явление, согласился в итоге дать знать правительс
тву, что он «исходя из интересов обороны страны, с сожалением отнёсся бы к
подавлению национально-патриотических союзов». И действительно Ч пос
ле этого запрет был снят, но, дабы сохранить лицо, Норц пригласил фюрера НС
ДАП встретиться с ним во второй раз и предложил ему сократить число собр
аний до шести, а освящение штандартов провести не на Марсовом поле, а в рас
положенном поблизости цирке «Кроне». Гитлер, видя, что игра выиграна, дал
своё уклончивое согласие. А затем провёл под девизом «Пробудись, Германи
я!» все двенадцать собраний, а вместе с ними и Ч в снежную пургу и в присут
ствии пяти тысяч штурмовиков Ч на Марсовом поле грандиозную церемонию
освящения штандартов, эскизы которых были выполнены им самим. «Или НСДАП
Ч это грядущее движение Германии, Ч провозгласил он перед своими стор
онниками, Ч и тогда его не удержит ни один дьявол, или же оно не является т
аковым, и тогда оно заслуживает, чтобы его уничтожили». Мимо плакатов и ра
склеенных на стенах объявлений о чрезвычайном положении штурмовые отр
яды СА продефилировали по улицам в сопровождении нескольких собственн
ых оркестров, разражаясь восторженными криками и распевая свои песни, уг
рожавшие этой еврейской республике. А сам Гитлер принимал на Шванталерш
трассе парад своих формирований, большинство из которых к тому времени у
же носило форменное обмундирование.
Это явилось его впечатляющей победой над государственной властью, но по
бедой, обозначившей одновременно и исходную позицию для конфликтов в по
следующие месяцы. Многие увидели в этом событии убедительное доказател
ьство того, что Гитлер обладает не только способностью произносить эффе
ктные речи, но и политической ловкостью, а также более крепкими нервами, ч
ем его противники. И усмешки, которые столь продолжительное время вызыва
л неистовый пыл его выступлений, сменяются ныне восхищёнными минами, а к
возмущённым и наивным личностям, что так долго определяли психологичес
кий портрет партии, присоединяются теперь люди, обладающие тонким чутьё
м на грядущее. С февраля по ноябрь 1923 года в НСДАП вступают 35000 новых членов, а
СА насчитывают уже почти 15000 человек; к этому же времени стоимость имущест
ва партии возрастает до 173000 марок золотом
Эти данные приводил Гитлер, см.: Goerlitz W., Quint H. A. Op. cit. S. 185.

. Одновременно всю Баварию охватывает теперь уже куда более плотня
сеть агитационно-пропагандистских мероприятий. А «Фелькишер беобахте
р» с 8 февраля начинает выходить как ежедневная газета. Её номинальным гл
авным редактором ещё в течение нескольких месяцев остаётся замотанный
и уже серьёзно больной Дитрих Эккарт, но, по существу, с самого начала март
а руководство ею переходит к Альфреду Розенбергу.
Та чреватая последствиями уступчивость, которая была проявлена по отно
шению к Гитлеру военными и гражданскими инстанциями, объяснялась в перв
ую очередь кризисом, потрясавшим в эту пору страну до самых её основ. В пер
вой половине января Франция, которая была не в силах преодолеть свои ком
плексы страха перед соседом, заняла, ссылаясь на букву Версальского дого
вора, Рурскую область и дала тем самым сигнал к спуску с предохранителя п
оследних тормозивших кризис факторов. Уже беспорядки первых послевоен
ных лет, гнёт репарационного обложения, безудержный вывоз капитала, а та
кже Ч и это главное Ч дефицит любого рода резервов в значительной мере
затрудняли оздоровление разрушенной войной экономики. К этому ещё доба
влялась и непрекращающаяся активность правого и левого радикализма, по
дрывавшая всякий раз и без того весьма слабую веру заграницы в стабильно
сть ситуации в Германии, и примечательно в этой связи, что первое крупное
падение марки наблюдается сразу же после убийства немецкого министра и
ностранных дел Вальтера Ратенау в июне 1922 года. Но только теперь, под возде
йствием французской интервенции, инфляция получила то катастрофическо
е ускорение, которое придало ей столь гротесковые черты и подавило у люд
ей не только желание помогать существующему строю, но и чувство уверенно
сти в прочности хоть чего-то вообще, и приучило их жить в «атмосфере невоз
можного»
Vienot P. Ungewisses Deutschland, S. 67.
. Это было крушением целого мира, его понятий, его норм и его морали. И
последствия этого были непредсказуемы.
Правда, в этот момент интерес общественности концентрировался в значит
ельно большей степени на попытке национального самоутверждения; бумаж
ные деньги, которые в конечном итоге стали оцениваться нередко просто на
вес, служили лишь фантастическим фоном происходящего. 11 января правител
ьство призвало немцев к пассивному сопротивлению и вскоре вслед за тем д
ало указание своим служащим не выполнять указаний оккупационных власт
ей. Вступавшие в Рурскую область французские войска встречали на улицах
огромные скопления людей, с неприязнью и ожесточением певших «Вахту на Р
ейне». На этот вызов французы снова ответили целым набором изощрённых ун
ижений, драконовская оккупационная юстиция налагала произвольно тяжёл
ые наказания, многочисленные стычки умножали возмущение и той и другой с
тороны. В конце марта французские войска расстреляли из пулемётов демон
страцию рабочих на территории завода Круппа в Эссене Ч было тринадцать
убитых и свыше тридцати раненых. В похоронах приняло участие более полум
иллиона человек, а французский военный суд приговорил хозяина фирмы и во
семь его служащих, занимавших руководящие посты, к пятнадцати и двадцати
годам тюрьмы.
Эти события пробудили чувство единения, какого тут не наблюдалось с авгу
ста 1914 года. Но под маской национального единства различные силы пытались
извлечь выгоду каждая для себя. Запрещённые добровольческие отряды вос
пользовались моментом, чтобы выйти из подполья и своими активными дейст
виями обострить провозглашённое правительством пассивное сопротивле
ние. Одновременно левые радикалы продемонстрировали своё стремление в
осстановить утраченные ими позиции в Саксонии и Центральной Германии, в
то время как правые укрепляли свой баварский бастион; одно время на земе
льной границе уже стояли друг против друга, готовые открыть огонь, проле
тарские сотни и подразделения добровольческого отряда Эрхардта
NolteE. Krise, S.92.
. Во многих крупных городах прошли голодные бунты. А в это время фран
цузы и бельгийцы на Западе пользовались ситуацией, чтобы стимулировать
сепаратистское движение, которое, впрочем, вскоре заглохло по причине со
бственной бесперспективности. Казалось, что основанная четыре года наз
ад на антагонизмах и с огромным трудом выжившая республика находится уж
е на пороге краха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47