Предоставив целебной воде услаждать и успокаивать ее усталое тело, Верити в сотый раз принялась корить себя за непростительный промах с брокколи… А вот Джонас, похоже, решил, что это сущие пустяки. Конечно, это же не его кафе!
Он просто стер с меню перед входом пресловутую строчку с этим проклятым супом. А каждому, кто спрашивал именно это блюдо, Джонас не моргнув глазом объяснял, что, к сожалению, сейчас у них как раз напряженка с брокколи. Это была наглая ложь: брокколи у них было предостаточно, просто Верити не рассчитала, сколько ее потребуется на сегодня.
Подобные ошибки всегда выбивали ее из колеи. Но сегодня именно невозмутимость Джонаса позволила ей более или менее спокойно выдержать удар… Это было странно. Она сызмальства привыкла к самостоятельности. Дочь Эмерсона Эймса очень рано узнала, что такое ответственность.
Как непривычно… Ей почему-то показалось, что Джонас Куаррел поможет ей справиться с некоторыми хозяйственными делами. Интересно, откуда такая уверенность?
Ведь на первый взгляд этот Джонас всего-навсего обычный бродяга — точно такой же, как и ее любезный батюшка, два сапога пара…
Типичный случай — слишком много ума и слишком мало целеустремленности. Это отвратительное сочетание в людях неизменно раздражало Верити. Но Джонас сполна отрабатывал свою мизерную зарплату, поэтому Верити решила быть поснисходительнее. Кроме того, очень скоро он навсегда уйдет из ее жизни — так же легко, как и вошел… Такие, как Джонас Куаррел, никогда не задерживаются подолгу на одном месте.
При этой мысли Верити едва не разрыдалась. Неужели за три дня она успела так привыкнуть к этому человеку? Что ж, это очень тревожный симптом… Как говорится, первый звонок.
Но разве не знала она с самого начала, что Джонас опасен? Разве не видела тень в его глазах, разве не чувствовала странное беспокойство с первого же взгляда на него? И тем не менее она не только не захлопнула дверь перед его носом, но, напротив, позволила ему ворваться в ее безмятежную, превосходно отлаженную жизнь!
Осторожный и предусмотрительный человек в ней уже давно тревожился о том, какую цену придется заплатить за это безрассудство. Но в то же самое время в душе она мечтала как раз о том, чтобы предаться этому самому безрассудству с Джонасом Куаррелом.
До сих пор еще ни один мужчина не вызывал у Верити подобных эмоций… У нее даже мыслей таких никогда не было! Но теперь незнакомый трепет предвкушения охватывал ее. Верити безуспешно попыталась справиться с непростительным легкомыслием.
— Ищете уединения? Или наемному работнику будет позволено присоединиться?
При первых же звуках этого глубокого, чуть монотонного голоса она моментально открыла глаза. И захлопала ресницами, увидев своего нового помощника. С небрежной грацией придворного кавалера он держал в руке две банки пива. Все в тех же неизменных линялых джинсах и поношенной рубашке, но почему-то даже в этом наряде Джонас смотрелся совершенно естественно в бело-голубом великолепии элегантной купальни.
Неожиданно Верити поняла, что Джонас Куаррел всегда и везде выглядит непринужденно — в любом костюме и в любой обстановке. Именно этой аурой безразличия неизменно пытались окружить себя аристократы эпохи Возрождения. В ту пору существовали целые трактаты, подробно объясняющие кавалерам, как именно достичь небрежной силы и непосредственного поведения. Счастливчики всем своим видом прозрачно намекали окружающим, что им сам черт не брат, без хвастовства и бравады…
Через четыреста лет у современных мужчин это выльется в стремление во что бы то ни стало казаться хладнокровными.
Интересно, Джонас почерпнул свой стиль из университетских штудий ренессансной литературы или же просто таким родился? Верити подозревала последнее.
— Минеральная купальня на ночь закрывается, — очень строго напомнила Верити. Она вовсе не была уверена в том, что хочет пригласить его сюда.
С другой стороны, раз уж он зашел… — И вообще, это женское отделение.
— И тем не менее я рискнул нарушить границу. Случалось, меня выпроваживали из местечек и покруче. — Он еле заметно улыбнулся и легким, едва уловимым движением оторвался от колонны, подошел к бортику бассейна и присел на корточки рядом с Верити. Открыл банку пива, подал ей.
Верити машинально взяла протянутую банку. Всего-навсего дружеский жест, сказала она себе. Потом осторожно посмотрела на Джонаса и тут же вспомнила о том, как много пришлось ему работать в эти дни.
— Думаю, Рик с Лаурой не будут возражать, если вы окунетесь в одном из бассейнов, — с ледяной вежливостью откликнулась она. — И в конце концов, какая разница, мужское это отделение или женское! Поздним вечером курортников сюда не пускают. А мне Рик с Лаурой в виде исключения позволяют отдыхать здесь после работы.
Джонас окинул взором шесть одинаковых бассейнов кафельной купальни.
— Воспользуюсь вашим, — заявил он, расстегивая рубашку. Сбросил низкие ботинки и взялся за пуговицы джинсов.
Верити поперхнулась, глотнув чуть больше, чем следует. Откашливаясь, она не сводила глаз с волосатой мужской груди… Без рубашки Джонас оказался именно таким, каким она его себе представляла: сильным, стройным и мускулистым.
— Но…'плавки-то вы, надеюсь, захватили? — слабо пискнула она.
— Нет, — ответил Джонас и, ничуть не смущаясь, снял джинсы.
Несколько мгновений она как зачарованная смотрела на его крепкие чресла, откровенно очерченные тонким хлопком трусов. Потом быстро уткнулась в свою банку… Подумаешь, в конце концов в трусах видно ничуть не больше, чем в плавках. И вообще, ей уже двадцать восемь — не девочка, чтобы разинув рот пялиться на полуголого мужчину!
— Вода очень теплая, — выдавила Верити.
— Угу. — Джонас опустил мускулистую ногу в бурлящий бассейн. — Хорошо! — Он устроился рядом с ней на подводной скамейке. — Чертовски хорошо! — Откинулся назад и закинул руку на кафельный борт бассейна.
Длинная сильная рука оказалась как раз за головой Верити. Она просто физически ощущала ее, ощущала Джонаса. Она хотела было отодвинуться, но решила, что это просто глупо Джонас ведь не меньше ее устал после трудового дня и хочет немного отдохнуть. Стоит ли осуждать его за это?
— Как давно у вас этот ресторанчик? — вежливо осведомился собеседник.
Верити осторожно покосилась на Джонаса и увидела, что глаза его закрыты. Напряжение тотчас спало.
— Всего два года. Я работала в нескольких заведениях, даже в ресторане этой здравницы, прежде чем, скопив деньги, набралась смелости и открыла собственное дело.
— А где вы еще работали?
— Где я только не работала! — весело хмыкнула она.
— И где же? — Джонас приоткрыл один глаз.
— Ну, в местечке Клауди на Мартинике. Там я познакомилась с азами французской кухни. Потом трудилась в Испании — постигала премудрости работы с овощами. Несколько месяцев готовила мексиканские блюда в ресторане «Мазатлан». Все о вине я узнала, когда подрабатывала у женщины, державшей погребок в Риоде-Жанейро. Ну а мыть посуду выучилась сама, — улыбнулась Верити. — Говорю же, вы не единственный всесторонне развитый человек. Просто у меня нет ученой степени, вот и вся разница.
— И все благодаря вашему батюшке? Это он таскал вас по всему миру?
— Да, с тех пор как умерла мама… Тогда мне было всего восемь лет, — поделилась Верити. — Секуенс-Спрингс стал моим первым настоящим домом. Когда я поселилась здесь — это было три года назад, — то поклялась, что лишь Божья воля или экономический кризис заставят меня уехать… Ну а вы, Джонас? Вы когда-нибудь собирались осесть?
— Как-то не думал об этом, — ответил он внезапно охрипшим голосом. Открыл глаза и в упор посмотрел на Верити. — Я так понял, колледж вы не посещали?
Верити подозрительно покосилась на него.
— Отец не придавал значения формальному образованию. Он считал, что лучше всяких учителей справится с этой задачей. Хотите знать правду? У меня нет даже аттестата об окончании обычной школы, не говоря уже о дипломе колледжа.
Джонас вопросительно поднял бровь:
— Вас это беспокоит?
— Да нет, не особенно, — пожала плечами Верити. — При желании я бы, наверное, сдала экзамены и поступила в колледж, но тут как раз подвернулась возможность открыть кафе… И как оказалось, для этого не требовалось никакого диплома.
— Вы одна из самых интересных хозяек, с которыми я сталкивался.
— Спасибо за комплимент.
Он лениво коснулся ее ногой — и тут же легкая дрожь пробежала по телу Верити. Она сделала еще глоток и осторожно отодвинулась. Меньше всего ей хотелось бы быть не правильно понятой, но чувство юмора вскоре пересилило благоразумие. Мысль о том, чтобы соблазнить собственного посудомойщика, показалась ей весьма интересной. И забавной.
— Чему улыбаемся? — спросил Джонас. — Вспомнили что-нибудь смешное?
Она тряхнула головой:
— Нет. Просто отдыхаю.
— Работа в ресторане очень утомительна для ног. — Он опустил руки в воду и, прежде чем Верити успела опомниться, поймал ее ногу и положил себе на колени… Потом стал неторопливо массировать икру и голеностоп. — Честно говоря, я давно собирался вам кое-что сказать.
Вы слишком много работаете. А еще не мешало бы вам немного поправиться, не то совсем отощаете на своей здоровой вегетарианской пище. Рекомендую включить в рацион хоть немного жиров.
Это было уж слишком. Верити подскочила как ужаленная:
— Мой рацион намного полезнее и здоровее вашего обжорства! Да знаете ли вы, сколько животных жиров было в том гамбургере, который вы ели за обедом?! Вы представляете, как эта пакость отражается на вашем организме?
— Думаю, вы с радостью просветили бы меня, дай я вам волю. Но сегодня я не в настроении выслушивать ваши лекции. Я хочу просто отдохнуть. Да и вам рекомендую.
Расслабьтесь, шефиня. — Он сильнее сжал ее ногу.
Верити открыла было рот, чтобы достойно ему ответить, да так и замерла, застигнутая врасплох теми необыкновенными ощущениями, которые дарили руки Джонаса. Она не помнила, испытывала ли когда-нибудь такое же блаженство, как сейчас, когда Джонас разминал ее гудящие мускулы.
— Джонас…
Он закинул ей на колено свою тяжелую ножищу:
— Делайте то же самое. Это будет справедливо, согласны?
Волна настоящего физического наслаждения, родившаяся где-то у самых кончиков пальцев, прокатилась по телу Верити… В чем дело? Ведь в массаже нет ничего дурного… Всем известно, что он очень полезен. Они с Джонасом вкалывали как проклятые весь уик-энд.
Так почему же тогда его вопрос вызвал такой чувственный резонанс в ее теле? Или у нее просто поехала крыша?
— В общем, да…
Верити робко погладила его волосатую ногу, ища жесткий рельеф напряженных мускулов. Нащупав ладонью один из железных бугров, бережно нажала пальцами.
— О да… Вот здесь! — Он на мгновение больно стиснул ее ступню. — Боже, как хорошо, шефиня!
Верити так и не поняла, к чему относилось это восклицание — то ли к тому, как она массирует его ногу, то ли к ощущениям, которые он испытывал, прикасаясь к ее ноге. Она как следует взялась за дело. Какое-то время они работали молча, и вскоре Верити почувствовала необыкновенное облегчение. Прикрыв глаза, она погрузилась в блаженную полудрему, наслаждаясь весьма необычным массажем.
— Не называйте меня шефиней, — наконец выговорила она. Потом отняла руку с ноги Джонаса и отхлебнула пива.
Последовало короткое молчание, во время которого Джонас тоже приложился к своей банке.
— А я никогда и не думал, что ты шефиня, — просто ответил он. — Ты настоящая тиранка.
— Неужели я произвожу такое впечатление? — Верити чуть сильнее сжала его икру.
Джонас поморщился.
— В эпоху Возрождения ты держала бы салон при дворе Медичи. Кружила бы головы мужчинам. А они лезли бы из кожи вон, стараясь угодить тебе… и называли бы не иначе как огненнокудрой тиранкой.
Верити ненадолго задумалась.
— Кажется, такие салоны обычно держали куртизанки?
Джонас неопределенно хмыкнул:
— Сказывается всестороннее образование?
— Мой отец заставлял меня кошмарно много читать, — задумчиво проговорила Верити.
— Ты права относительно большинства хозяек салонов. А что, тебе понравилась бы роль блестящей куртизанки? — Глаза его насмешливо сверкнули из-под полуопущенных век.
— Сейчас эта профессия потеряла былой шик, не Говоря уже б славе, но, думаю, в шестнадцатом веке, несомненно, это был выход для многих женщин. А также монастырь. Оба варианта предоставляли сильным, умным женщинам попытку обретения власти и могущества. Они давали шанс, и уже поэтому кажутся мне предпочтительнее любой другой карьеры.
— А как же замужество?
— Замужество? Знаете, брак и сегодня не слишком-то много дает женщине, а уж раньше — и того меньше… Разве что возможность умереть родами или стать личной бесплатной служанкой и наложницей мужчины. — Верити задумчиво помолчала. — Думаю, я избрала бы путь куртизанки.
По крайней мере это куда веселее, чем управлять монастырем! Мне бы понравилось царить в блестящем обществе умных, утонченных мужчин и женщин. Так и вижу, как они рассаживаются за столом — все в пышных, великолепных платьях — и обсуждают вопросы политики, поэзию, философию… Так ведь оно и было, верно?
— Почти. Только не забывай, что в те времена понятия изысканности и утонченности несколько отличались от нынешних. Считалось, что мужчина может служить образчиком хороших манер, если на приеме не чесал у себя в штанах. Кроме того, в салонах обсуждали отнюдь не только философию и поэзию. Одной из ведущих тем были любовные похождения. Ведь это была эпоха романтических интриг! Ренессанс вообще густо замешан на интригах — политических, социальных… ну и сексуальных, естественно.
Верити сладко вздохнула, калейдоскоп самых соблазнительных образов пронесся перед ее глазами.
— Как восхитительно… Даю гарантию — в моем салоне ни один мужчина не посмел бы прилюдно чесаться!
Я уже вижу себя в роскошном атласном платье с огромными прорезными рукавами… А еще я носила бы на пальце кольцо и хранила бы в нем смертельный яд, как Лукреция Борджиа.
— О великая сила штампа! — в отчаянии простонал Джонас. — Спешу тебя разочаровать — Лукреция вовсе не была злой ведьмой, коей живописует ее легенда. Это была просто глубоко несчастная женщина, которой фатально не везло в браке… А яды эпохи Возрождения, к твоему сведению, далеко не были такими ужасными, какими мы привыкли их считать. Алхимики прилежно трудились над их составлением и усовершенствованием, но им явно не хватало современных познаний. Отравление было делом хлопотным и весьма ненадежным. Поэтому если требовалось убрать с дороги противника, то, чаще всего прибегали к помощи банального кинжала или на худой конец шпаги.
— Ага… Понятно, — прищелкнула языком Верити. — Дуэли на узких улочках… Честь женщины отстаивалась в кровавом смертельном поединке… Я слышу звон клинков!
Джонас вдруг замер. Верити удивленно приподняла ресницы и встретила его тяжелый пристальный взгляд.
— Вам бы хотелось, чтобы двое мужчин в кровавом поединке оспаривали друг у друга право на вашу ночь?
— Какие глупости! — ужаснулась Верити. — Это всего лишь шутка! Я уже не в том возрасте, чтобы увлекаться подобными фантазиями… да еще в наше время! Впрочем, это вряд ли понравилось бы мне и в шестнадцатом веке!
Я не та женщина, из-за которой дерутся на дуэлях. Конечно, забавно поразмышлять на досуге о жизни шикарной куртизанки, но, честно говоря, я скорее всего ушла бы в монастырь. Женщины-настоятельницы должны обладать хорошими деловыми качествами, не так ли?
Джонас рассеянно кивнул:
— Несомненно. Управление монастырем сродни ведению огромного дела. Настоятельнице приходилось решать массу чисто финансовых вопросов. Она ведала сбором монастырской подати. Неусыпно наблюдала за работой членов обители. Думаю, ты в курсе того, что монашки обычно вносили лепту в монастырскую казну, занимаясь каким-нибудь ремеслом — прядением шелковой пряжи, например. А это, в свою очередь, означало необходимость решения других вопросов, в частности сбыта готовой продукции. Надо было также следить за обучением послушниц и новообращенных, смотреть за приготовлением еды, стиркой и уборкой. Но самое главное, пожалуй, заключалось в исполнении той особой роли, которую в то время играли монастыри. Настоятельнице надлежало быть тонким дипломатом.
— Что-то уж больно похоже на мою работу, — сморщила носик Верити. — Пожалуй, профессиональной куртизанке это оказалось бы не по силам. И все же я выбрала бы постриг.
Золото глаз Джонаса зажглось глубоким, таинственным светом. Рука его скользнула вверх по ноге Верити, коснулась ее бедра. Джонас не сделал больше ни единого движения, но Верити вдруг поняла, что теперь он сидит к ней гораздо ближе, чем раньше, и прикосновение его стало скорее интимным, чем успокаивающим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39