Ну и слава Богу. Не хватало еще придумывать разумные объяснения своему долгому отсутствию! Эмерсон Эймс не показался Джонасу тем человеком, которому можно навешать лапшу на уши.
Он хмуро расстелил на полу извлеченный из стенного шкафа пропахший сыростью спальный мешок, торопливо разделся и только собрался залезть внутрь, как раздался сонный голос Эмерсона:
— Что-то ты рановато! Неужели моя дочь выкинула тебя из постели?
Проглотив готовые сорваться с языка проклятия, Джонас решил избежать неприятного допроса:
— Знаешь, Эм, твоя дочь мне кого-то напоминает.
— Конечно, знаю! Я и сам частенько думал об этом.
— Правда? — невольно заинтересовался Джонас. Это неуловимое сходство просто не давало ему покоя.
— Так точно. Несколько лет назад я наконец понял кого. Смотри — маленькая, рыжая, острая на язык, держится с королевской надменностью, особенно с мужчинами. Резкая и опасная, как удар хлыста. Ну?
Представь ее в белом атласе и в огромном гофрированном воротнике.
— Боже милосердный! Юная Елизавета I!
— Вот именно! — довольно хмыкнул Эмерсон. — Смотри, как бы тебе не разделить печальную судьбу графа Эссекса!
Джонас без труда вспомнил, как Девственная Королева велела казнить своего бывшего любовника, блистательного графа Эссекса.
— Находясь рядом с твоей дочерью, я меньше всего тревожусь о своей голове! — грубо ответил он.
— Ясное дело, — захихикал Эмерсон. — Послушай моего совета, сынок. Добрая королева Елизавета умела постоять за себя. Льщу себя надеждой, что мне Удалось научить этому и свою дочь.
— Еще как удалось, — проворчал Джонас. — Ты даже перестарался, Эмерсон.
— Может быть. Когда Верити поучает, она и впрямь невыносима. Зато когда улыбается…
— Ты абсолютно прав, — тихо ответил Джонас.
Подперев подбородок, он задумчиво уставился в ночную тьму за окном. Да, улыбка была обоюдоострым оружием Верити Эймс. Эта улыбка могла пробудить джентльмена, спящего в душе каждого не совсем огрубевшего мужчины, или же превратить в зверя мужлана.
Такие не остановятся перед искушением осквернить и испоганить трогательную невинность и отзывчивость, сияющие в улыбающемся лице Верити.
Боже, она даже не догадывается, сколь беззащитна.
— Спокойной ночи, Куаррел. Кто встанет первым, тот готовит кофе.
Эмерсон повернулся на бок и захрапел. Джонас долго еще не мог уснуть, а погрузившись наконец в дремоту, видел не самые приятные сновидения. Всю ночь он ловил Верити Эймс, убегающую от него по бесконечному черному коридору.
Верити пробудилась с рассветом и поняла, что больше не заснет. Что ж, значит, сегодня у нее будет длинный день!
Когда Верити выползла из кровати, то обнаружила, что внутреннюю поверхность бедер саднило, как если бы она всю ночь скакала верхом. Эта мысль показалась Верити забавной. Улыбаясь, она направилась в душ.
Поразмыслив, она пришла к выводу, что идея обуздать строптивого Куаррела не так глупа, как показалось вначале. Пожалуй, над этим стоит всерьез поразмыслить!
После душа Верити почувствовала себя значительно лучше, но все-таки не такой бодрой и энергичной, как обычно по утрам. Бросив взгляд на часы, она увидела, что до начала рабочего дня остается еще уйма времени.
Пожалуй, лучше всего будет сходить в купальню. Ей просто необходимо хорошенько отмокнуть в горячем источнике! И как следует подумать. В этот ранний час купальни, должно быть, еще пустуют, а Рик с Лаурой, конечно, не будут против ее визита.
Натянув джинсы и старую ковбойку, прихватив из ванной махровую простыню, Верити устремилась в купальню.
Утро было холодным, ясным и бодрящим. Значит, к полудню опять будет тепло. Массивное здание курорта сверкало в лучах восходящего солнца. Огромным зеркалом сияла неподвижная гладь озера, отражая одинокие лодки, скользящие по его поверхности.
Верити бросила быстрый взгляд на соседний коттедж.
Никаких признаков жизни, разумеется! Как это похоже на мужчин! Провел ночь с неопытной женщиной, разволновал ее трогательной историей о потерянной сережке — и, пожалуйста, спит себе как ни в чем не бывало!
Верити даже губы поджала, вспомнив о прошлой ночи.
Ей до сих пор было не по себе. Вчера она нисколько не сомневалась, что поступает правильно, отдаваясь Джонасу Куаррелу. Девушку и теперь не оставляла эта уверенность, хотя она совершенно не понимала ее причины. С чего она взяла, что всю свою жизнь ждала именно этого мужчину?!
Ведь он лгал ей, бессовестно лгал с той самой минуты, как постучался в двери кафе! Только чокнутая поверит в тот вздор, который он нагородил ей вчера!
Но не могла же она столько ждать лишь для того, чтобы переспать с мужчиной, которому не доверяет?! Это невозможно! Верити Эймс всегда гордилась своей интуицией. Она не могла ошибиться в Джонасе Куарреле.
Она мысленно вернулась к рассказанной им истории.
Она согласна тысячу раз подписаться под своим вчерашним приговором — современный мужчина не способен на такое донкихотство! Но в то же время Верити не находила никакого другого объяснения появлению в ее жизни Джонаса Куаррела. Верити терзалась самыми противоречивыми догадками и сомнениями.
Бело-голубая купальня и впрямь оказалась почти пустой. В одном из бассейнов нежилась обнаженная Кейтлин Эванджер. Какая-то незнакомая женщина ждала ее с полотенцами у бортика.
— Доброе утро! — приветливо окликнула Кейтлин. — Вот и еще одна ранняя пташка! Идите ко мне, Верити.
Это наше постоянное место. Кажется, вы еще не знакомы с Тави Монаган? — Кейтлин повернула мокрую голову и улыбнулась своей спутнице. — Тави моя подруга и компаньонка. Она превосходно заботится обо мне. Просто не знаю, что бы я делала без моей Тави! Дорогая, это Верити Эймс, хозяйка того замечательного ресторана, о котором я тебе рассказывала.
— Очень рада познакомиться, Тави, — улыбнулась Верити.
Женщина вежливо кивнула:
— Очень приятно, мисс Эймс. — Голос у нее оказался мягким и глубоким, но глаза смотрели со странным безразличием.
Седина лишь робко тронула густые каштановые волосы Тави Монаган. Прическа ее была аккуратной и старомодной — ровный пробор спереди и пучок на затылке.
В этой женщине есть какая-то сдержанная элегантность, подумала Верити. Прекрасно сшитые коричневые слаксы и кремовый пуловер как нельзя лучше гармонировали с оливковой кожей и темными пронзительными глазами Тави. Такие глаза бывают у людей, умеющих хранить любые секреты, решила Верити.
— Вам не спалось? — вежливо поинтересовалась художница. — Или же вы, как и я, поднимаетесь ни свет ни заря?
— Я всегда встаю рано, но сегодня, пожалуй, превзошла самое себя, — улыбнулась Верити и отправилась в раздевалку. Неужели Кейтлин заметила произошедшую в ней перемену? Верити быстро спохватилась и хорошенько отругала себя за глупое ребячество.
Направляясь к раздевалке, она вдруг вспомнила, что забыла дома купальник. Этого еще не хватало! Верити даже остановилась в растерянности.
— Что-нибудь случилось? — окликнула ее Кейтлин.
— Нет, ничего. Я сейчас, — смущенно кашлянула Верити и решительно прошла в раздевалку. Возможно, и впрямь пришла пора стать раскованнее! Верити усмехнулась, быстренько сбросила одежду и появилась в купальне обнаженной — не считая, конечно, полотенца и ослепительной улыбки.
Ей пришлось изрядно постараться, чтобы выглядеть беззаботной. Вот что значит не посещать высшую школу!
Совместные с мальчиками занятия физкультурой быстро отучили бы ее от всякого стыда! Что ж, лучше поздно, чем никогда.
Бросив на бортик бассейна свое полотенце, Верити шагнула в теплую пенящуюся воду. Острый минеральный запах защекотал ноздри. Превосходно! Как раз то, что нужно! С наслаждением вздохнув, Верити опустилась на подводную скамеечку.
— А ведь это первый признак душевного смятения, вы знаете? — раздался голос Кейтлин.
— Что это? — не поняла Верити.
— Когда просыпаешься спозаранку и не можешь уснуть. — Кейтлин запрокинула голову на полотенце, заботливо расстеленное Тави на бортике. Закрыла глаза. — Долгое время меня терзал этот кошмар. Каждую ночь.
— Какой ужас! — не нашлась Верити. Она прониклась неожиданным сочувствием к этой удивительной женщине. В душе Кейтлин таилась какая-то неизбывная боль, и как хотелось бы Верити хоть немного облегчить ее! — Но вы, надеюсь, обратились к врачу?
— Зачем, ведь я лучше любого эскулапа знала источник своей тревоги.
— Понимаю…
«Похоже, Джонас Куаррел не единственный, кто носит призраки в душе», — подумала Верити. Кейтлин плавным движением подняла из воды руку и безвольно уронила ее обратно.
— Однако нет худа без добра, как говорится. Свои лучшие работы я написала именно в предрассветные часы.
Верно, Тави?
— Да, Кейтлин. — Когда Тави обращалась к своей хозяйке, голос ее звучал удивительно нежно и немного печально. Впрочем, Кейтлин, казалось, ничего не заметила. — Некоторые твои картины в самом деле были закончены в это время. Но я сомневаюсь, что гонорары окупают ту цену, которую ты заплатила за свои шедевры.
— Видите, Верити, Тави всегда откровенна со мной, — слегка поморщилась Кейтлин. — Именно поэтому я не расстаюсь с ней столько лет. Честность — очень большая редкость в наши дни.
Верити немедленно вспомнила об обманщике Джонасе.
— Как, должно быть, приятно, когда можешь полностью доверять человеку, которого нанял! — злобно процедила она.
Кейтлин цепко взглянула на нее:
— Неужели у вас какие-то трудности с новым работником? С мистером Куаррелом?
Желание излить душу стало почти неодолимым. Кейтлин предлагала свою поддержку, понимание и неизменную жилетку, в которую можно как следует выплакаться.
Никогда еще Верити так не нуждалась в этих атрибутах женской дружбы! И тем не менее она сдержалась. Ее проблемы касаются только их с Джонасом.
— Как вам сказать… Джонас — превосходный работник, я не могу пожаловаться на то, как он моет посуду или обслуживает клиентов. Просто у него слишком уж необычное прошлое.
— Да, очень интересный мужчина. Когда-то он действительно был восходящее светило науки. Я никогда не забуду той лекции, на которой присутствовала. Он полностью владел своей аудиторией, и все — даже те, кто никогда особо не интересовался военной историей Ренессанса, — как зачарованные смотрели ему в рот… Казалось, мы наяву видели всю, эту кровь, доблесть и предательство. Джонас Куаррел обладал такими огромными познаниями и столь беззаветно любил свой предмет, что поневоле думалось — этот человек и впрямь мог бы быть кондотьером.
— Наемником? — быстро вспомнила Верити. — Так вот, значит, кого напоминал вам Джонас!
Она прекрасно знала, что в те времена гордые итальянские города-государства постоянно соперничали друге другом. Расчетливые семьи, правившие Флоренцией, Венецией и другими городами-государствами, очень быстро сообразили, что выгоднее и надежнее будет нанять свободных военачальников вместе с их отрядами, чем полагаться на преданность своей армии и боевой дух горожан.
Так что Возрождение было поистине золотым веком солдат удачи. Кто-кто, а они без дела не сидели.
Кейтлин слегка повела плечами, ее полные груди плавно поднялись и опустились под водой;
— Я имею в виду, что мистер Куаррел был одержим историей. Это было видно невооруженным глазом.
«У мистера Куаррела имеются и другие страсти», — усмехнулась про себя Верити. Одну из них она, кажется, запомнит на всю жизнь.
— Не думаю, чтобы Джонас согласился выполнять приказы Медичи или Борджиа!
— Насколько я знаю, кондотьеры были персонами независимыми, — напомнила Кейтлин. — Они исполняли те приказы, которые им нравились, и запросто игнорировали неугодные.
Верити кивнула. Картины далекого прошлого оживали перед ее внутренним взором.
— Да уж… Предприимчивые люди, верно? Работали на того, кто больше платил. Вчерашний враг легко становился завтрашним господином, все зависело лишь от предложенной суммы. Эти хваленые наемники были продажны до мозга костей! Кажется, многие из них стали весьма влиятельными особами… Разбогатели. А некоторые пробились даже в высшие слои общества.
Художница, прищурившись, посмотрела на нее.
— Многие из них, приобщившись к знати, становились меценатами. Эта была эра шедевров, не забывайте. Подумайте только, все — от бывших наемных убийц и богатейших банкиров до самих пап — хотели иметь в доме свои бюсты или хотя бы портреты! Как красивы, наверное, были итальянские города в то время! Каждый дом, каждая улица, каждая площадь — все дышало искусством.
— Так вот откуда пошла жажда коллекционировать произведения искусства и покровительствовать творцам!
Уже только за это нынешние художники должны преклоняться перед итальянским Возрождением!
— Вот именно! Хотя многие владельцы частных собраний и по сей день так же алчны, коварны и жестоки, как их далекие предшественники.
Верити рассмеялась и почувствовала, как у нее окончательно отлегло от сердца. Как приятно после всех передряг и волнений просто посидеть в бассейне и поболтать с соседкой. Верити была счастлива обрести друга в лице Кейтлин Эванджер.
— Знаете, Кейтлин, я действительно искренне восхищаюсь вашими картинами. Они просто грандиозны. Наверное, вы с детства мечтали стать художницей?
— Ну, как вам сказать… В безмятежном отрочестве я занималась всем понемножку. Немного рисовала, немного лепила, — задумчиво отозвалась Кейтлин, не сводя глаз с бурлящей воды. — Но по-настоящему я поняла, что стану художницей, лишь в двадцать с небольшим. О, это далось мне нелегко! Я прошла через каторгу и тюремное заключение у мольберта. Полагаю, это чем-то сродни затворничеству в монастыре. Знаете, Верити, у меня ведь никогда не было божественного дара, призвания или хотя бы желания прославиться. Искусство… Тяжкий труд, вот что это такое.
— Как я вас понимаю! Но простите, мне не терпится узнать, что же сподвигло вас на столь ответственный шаг?
Кейтлин улыбнулась, но глаза ее остались холодными. Казалось, они не выражали ничего, кроме мучительной боли.
— Признаться, одно трагическое происшествие заставило меня обрести новую цель в жизни.
Верити прекрасно понимала, что расспрашивать дальше просто бестактно, но жгучий интерес и предчувствие возникающей дружбы подтолкнуло ее задать новый вопрос:
— Вы говорите о катастрофе, в которую попали?
На какую-то долю секунды Кейтлин растерялась.
— Да-да… катастрофа имела самое непосредственное отношение к желанию стать художницей. Больше двух лет я провела в больницах, тут уж поневоле займешься переоценкой ценностей, — произнесла она и ненавязчиво перевела беседу в другое русло:
— Ну а вы, Верити? Когда вы поняли, что готовы открыть собственное дело?
Девушка ненадолго задумалась.
— Желание держать ресторанчик было для меня чем-то средним между необходимостью иметь собственный очаг и собственную кухню. Это очень трудно объяснить.
Наверное, с каких-то пор стряпня стала ассоциироваться у меня с домом, с постоянством.
Малоречивая Тави хранила молчание даже тогда, когда разговор перекинулся на обсуждение последнего нашумевшего фильма. Верити попыталась было вовлечь ее в беседу, но Тави лишь вежливо улыбалась. Темные глаза ее неотступно следили за Кейтлин, и Верити не могла отделаться от впечатления, будто Тави что-то тревожит в поведении хозяйки. Было совершенно очевидно, что в лице несловоохотливой Тави знаменитая художница обрела не просто прекрасную компаньонку, но и преданного друга. Интересно, понимает ли это сама Кейтлин?
Когда художница наконец дала знать, что собирается выходить, Тави немедленно бросилась к ней, помогла выбраться из воды, подала палку, насухо обтерла полотенцем.
Верити невольно скользнула взглядом по усохшей, изуродованной ноге Кейтлин и тут же быстро отвела глаза.
— Не смущайтесь, — спокойно сказала Кейтлин, заметив ее реакцию. — Это произошло очень давно. Я уже привыкла.
— Представляю, как это было ужасно для вас, — прошептала Верити.
— Счастье, что я вообще осталась в живых, — так по крайней мере сказали мне в больнице. Но ведь у всех разное представление о счастье, не правда ли? Что ж, приятно было поболтать с вами, Верити. Как-нибудь еще разок загляну к вам в кафе. А может быть, попьем как-нибудь чайку вместе?
Верити кивнула. До чего же приятно чувствовать зарождение новых отношений! Да, так иногда бывает у женщин: перекинешься парой слов и чувствуешь — этот человек может стать твоим другом. В данном же случае, конечно, большую роль сыграло сострадание. Верити почти физически ощущала, что одинокая Кейтлин очень нуждается в дружбе.
— Прекрасная идея! Всего хорошего, Кейтлин. Счастливо, Тави. До встречи.
Тави окинула ее странным, оценивающим взором, резко отвернулась и последовала за своей хозяйкой. Верити видела, с какой нежностью она поддерживала художницу под локоть, с какой предупредительностью склонялась к ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
Он хмуро расстелил на полу извлеченный из стенного шкафа пропахший сыростью спальный мешок, торопливо разделся и только собрался залезть внутрь, как раздался сонный голос Эмерсона:
— Что-то ты рановато! Неужели моя дочь выкинула тебя из постели?
Проглотив готовые сорваться с языка проклятия, Джонас решил избежать неприятного допроса:
— Знаешь, Эм, твоя дочь мне кого-то напоминает.
— Конечно, знаю! Я и сам частенько думал об этом.
— Правда? — невольно заинтересовался Джонас. Это неуловимое сходство просто не давало ему покоя.
— Так точно. Несколько лет назад я наконец понял кого. Смотри — маленькая, рыжая, острая на язык, держится с королевской надменностью, особенно с мужчинами. Резкая и опасная, как удар хлыста. Ну?
Представь ее в белом атласе и в огромном гофрированном воротнике.
— Боже милосердный! Юная Елизавета I!
— Вот именно! — довольно хмыкнул Эмерсон. — Смотри, как бы тебе не разделить печальную судьбу графа Эссекса!
Джонас без труда вспомнил, как Девственная Королева велела казнить своего бывшего любовника, блистательного графа Эссекса.
— Находясь рядом с твоей дочерью, я меньше всего тревожусь о своей голове! — грубо ответил он.
— Ясное дело, — захихикал Эмерсон. — Послушай моего совета, сынок. Добрая королева Елизавета умела постоять за себя. Льщу себя надеждой, что мне Удалось научить этому и свою дочь.
— Еще как удалось, — проворчал Джонас. — Ты даже перестарался, Эмерсон.
— Может быть. Когда Верити поучает, она и впрямь невыносима. Зато когда улыбается…
— Ты абсолютно прав, — тихо ответил Джонас.
Подперев подбородок, он задумчиво уставился в ночную тьму за окном. Да, улыбка была обоюдоострым оружием Верити Эймс. Эта улыбка могла пробудить джентльмена, спящего в душе каждого не совсем огрубевшего мужчины, или же превратить в зверя мужлана.
Такие не остановятся перед искушением осквернить и испоганить трогательную невинность и отзывчивость, сияющие в улыбающемся лице Верити.
Боже, она даже не догадывается, сколь беззащитна.
— Спокойной ночи, Куаррел. Кто встанет первым, тот готовит кофе.
Эмерсон повернулся на бок и захрапел. Джонас долго еще не мог уснуть, а погрузившись наконец в дремоту, видел не самые приятные сновидения. Всю ночь он ловил Верити Эймс, убегающую от него по бесконечному черному коридору.
Верити пробудилась с рассветом и поняла, что больше не заснет. Что ж, значит, сегодня у нее будет длинный день!
Когда Верити выползла из кровати, то обнаружила, что внутреннюю поверхность бедер саднило, как если бы она всю ночь скакала верхом. Эта мысль показалась Верити забавной. Улыбаясь, она направилась в душ.
Поразмыслив, она пришла к выводу, что идея обуздать строптивого Куаррела не так глупа, как показалось вначале. Пожалуй, над этим стоит всерьез поразмыслить!
После душа Верити почувствовала себя значительно лучше, но все-таки не такой бодрой и энергичной, как обычно по утрам. Бросив взгляд на часы, она увидела, что до начала рабочего дня остается еще уйма времени.
Пожалуй, лучше всего будет сходить в купальню. Ей просто необходимо хорошенько отмокнуть в горячем источнике! И как следует подумать. В этот ранний час купальни, должно быть, еще пустуют, а Рик с Лаурой, конечно, не будут против ее визита.
Натянув джинсы и старую ковбойку, прихватив из ванной махровую простыню, Верити устремилась в купальню.
Утро было холодным, ясным и бодрящим. Значит, к полудню опять будет тепло. Массивное здание курорта сверкало в лучах восходящего солнца. Огромным зеркалом сияла неподвижная гладь озера, отражая одинокие лодки, скользящие по его поверхности.
Верити бросила быстрый взгляд на соседний коттедж.
Никаких признаков жизни, разумеется! Как это похоже на мужчин! Провел ночь с неопытной женщиной, разволновал ее трогательной историей о потерянной сережке — и, пожалуйста, спит себе как ни в чем не бывало!
Верити даже губы поджала, вспомнив о прошлой ночи.
Ей до сих пор было не по себе. Вчера она нисколько не сомневалась, что поступает правильно, отдаваясь Джонасу Куаррелу. Девушку и теперь не оставляла эта уверенность, хотя она совершенно не понимала ее причины. С чего она взяла, что всю свою жизнь ждала именно этого мужчину?!
Ведь он лгал ей, бессовестно лгал с той самой минуты, как постучался в двери кафе! Только чокнутая поверит в тот вздор, который он нагородил ей вчера!
Но не могла же она столько ждать лишь для того, чтобы переспать с мужчиной, которому не доверяет?! Это невозможно! Верити Эймс всегда гордилась своей интуицией. Она не могла ошибиться в Джонасе Куарреле.
Она мысленно вернулась к рассказанной им истории.
Она согласна тысячу раз подписаться под своим вчерашним приговором — современный мужчина не способен на такое донкихотство! Но в то же время Верити не находила никакого другого объяснения появлению в ее жизни Джонаса Куаррела. Верити терзалась самыми противоречивыми догадками и сомнениями.
Бело-голубая купальня и впрямь оказалась почти пустой. В одном из бассейнов нежилась обнаженная Кейтлин Эванджер. Какая-то незнакомая женщина ждала ее с полотенцами у бортика.
— Доброе утро! — приветливо окликнула Кейтлин. — Вот и еще одна ранняя пташка! Идите ко мне, Верити.
Это наше постоянное место. Кажется, вы еще не знакомы с Тави Монаган? — Кейтлин повернула мокрую голову и улыбнулась своей спутнице. — Тави моя подруга и компаньонка. Она превосходно заботится обо мне. Просто не знаю, что бы я делала без моей Тави! Дорогая, это Верити Эймс, хозяйка того замечательного ресторана, о котором я тебе рассказывала.
— Очень рада познакомиться, Тави, — улыбнулась Верити.
Женщина вежливо кивнула:
— Очень приятно, мисс Эймс. — Голос у нее оказался мягким и глубоким, но глаза смотрели со странным безразличием.
Седина лишь робко тронула густые каштановые волосы Тави Монаган. Прическа ее была аккуратной и старомодной — ровный пробор спереди и пучок на затылке.
В этой женщине есть какая-то сдержанная элегантность, подумала Верити. Прекрасно сшитые коричневые слаксы и кремовый пуловер как нельзя лучше гармонировали с оливковой кожей и темными пронзительными глазами Тави. Такие глаза бывают у людей, умеющих хранить любые секреты, решила Верити.
— Вам не спалось? — вежливо поинтересовалась художница. — Или же вы, как и я, поднимаетесь ни свет ни заря?
— Я всегда встаю рано, но сегодня, пожалуй, превзошла самое себя, — улыбнулась Верити и отправилась в раздевалку. Неужели Кейтлин заметила произошедшую в ней перемену? Верити быстро спохватилась и хорошенько отругала себя за глупое ребячество.
Направляясь к раздевалке, она вдруг вспомнила, что забыла дома купальник. Этого еще не хватало! Верити даже остановилась в растерянности.
— Что-нибудь случилось? — окликнула ее Кейтлин.
— Нет, ничего. Я сейчас, — смущенно кашлянула Верити и решительно прошла в раздевалку. Возможно, и впрямь пришла пора стать раскованнее! Верити усмехнулась, быстренько сбросила одежду и появилась в купальне обнаженной — не считая, конечно, полотенца и ослепительной улыбки.
Ей пришлось изрядно постараться, чтобы выглядеть беззаботной. Вот что значит не посещать высшую школу!
Совместные с мальчиками занятия физкультурой быстро отучили бы ее от всякого стыда! Что ж, лучше поздно, чем никогда.
Бросив на бортик бассейна свое полотенце, Верити шагнула в теплую пенящуюся воду. Острый минеральный запах защекотал ноздри. Превосходно! Как раз то, что нужно! С наслаждением вздохнув, Верити опустилась на подводную скамеечку.
— А ведь это первый признак душевного смятения, вы знаете? — раздался голос Кейтлин.
— Что это? — не поняла Верити.
— Когда просыпаешься спозаранку и не можешь уснуть. — Кейтлин запрокинула голову на полотенце, заботливо расстеленное Тави на бортике. Закрыла глаза. — Долгое время меня терзал этот кошмар. Каждую ночь.
— Какой ужас! — не нашлась Верити. Она прониклась неожиданным сочувствием к этой удивительной женщине. В душе Кейтлин таилась какая-то неизбывная боль, и как хотелось бы Верити хоть немного облегчить ее! — Но вы, надеюсь, обратились к врачу?
— Зачем, ведь я лучше любого эскулапа знала источник своей тревоги.
— Понимаю…
«Похоже, Джонас Куаррел не единственный, кто носит призраки в душе», — подумала Верити. Кейтлин плавным движением подняла из воды руку и безвольно уронила ее обратно.
— Однако нет худа без добра, как говорится. Свои лучшие работы я написала именно в предрассветные часы.
Верно, Тави?
— Да, Кейтлин. — Когда Тави обращалась к своей хозяйке, голос ее звучал удивительно нежно и немного печально. Впрочем, Кейтлин, казалось, ничего не заметила. — Некоторые твои картины в самом деле были закончены в это время. Но я сомневаюсь, что гонорары окупают ту цену, которую ты заплатила за свои шедевры.
— Видите, Верити, Тави всегда откровенна со мной, — слегка поморщилась Кейтлин. — Именно поэтому я не расстаюсь с ней столько лет. Честность — очень большая редкость в наши дни.
Верити немедленно вспомнила об обманщике Джонасе.
— Как, должно быть, приятно, когда можешь полностью доверять человеку, которого нанял! — злобно процедила она.
Кейтлин цепко взглянула на нее:
— Неужели у вас какие-то трудности с новым работником? С мистером Куаррелом?
Желание излить душу стало почти неодолимым. Кейтлин предлагала свою поддержку, понимание и неизменную жилетку, в которую можно как следует выплакаться.
Никогда еще Верити так не нуждалась в этих атрибутах женской дружбы! И тем не менее она сдержалась. Ее проблемы касаются только их с Джонасом.
— Как вам сказать… Джонас — превосходный работник, я не могу пожаловаться на то, как он моет посуду или обслуживает клиентов. Просто у него слишком уж необычное прошлое.
— Да, очень интересный мужчина. Когда-то он действительно был восходящее светило науки. Я никогда не забуду той лекции, на которой присутствовала. Он полностью владел своей аудиторией, и все — даже те, кто никогда особо не интересовался военной историей Ренессанса, — как зачарованные смотрели ему в рот… Казалось, мы наяву видели всю, эту кровь, доблесть и предательство. Джонас Куаррел обладал такими огромными познаниями и столь беззаветно любил свой предмет, что поневоле думалось — этот человек и впрямь мог бы быть кондотьером.
— Наемником? — быстро вспомнила Верити. — Так вот, значит, кого напоминал вам Джонас!
Она прекрасно знала, что в те времена гордые итальянские города-государства постоянно соперничали друге другом. Расчетливые семьи, правившие Флоренцией, Венецией и другими городами-государствами, очень быстро сообразили, что выгоднее и надежнее будет нанять свободных военачальников вместе с их отрядами, чем полагаться на преданность своей армии и боевой дух горожан.
Так что Возрождение было поистине золотым веком солдат удачи. Кто-кто, а они без дела не сидели.
Кейтлин слегка повела плечами, ее полные груди плавно поднялись и опустились под водой;
— Я имею в виду, что мистер Куаррел был одержим историей. Это было видно невооруженным глазом.
«У мистера Куаррела имеются и другие страсти», — усмехнулась про себя Верити. Одну из них она, кажется, запомнит на всю жизнь.
— Не думаю, чтобы Джонас согласился выполнять приказы Медичи или Борджиа!
— Насколько я знаю, кондотьеры были персонами независимыми, — напомнила Кейтлин. — Они исполняли те приказы, которые им нравились, и запросто игнорировали неугодные.
Верити кивнула. Картины далекого прошлого оживали перед ее внутренним взором.
— Да уж… Предприимчивые люди, верно? Работали на того, кто больше платил. Вчерашний враг легко становился завтрашним господином, все зависело лишь от предложенной суммы. Эти хваленые наемники были продажны до мозга костей! Кажется, многие из них стали весьма влиятельными особами… Разбогатели. А некоторые пробились даже в высшие слои общества.
Художница, прищурившись, посмотрела на нее.
— Многие из них, приобщившись к знати, становились меценатами. Эта была эра шедевров, не забывайте. Подумайте только, все — от бывших наемных убийц и богатейших банкиров до самих пап — хотели иметь в доме свои бюсты или хотя бы портреты! Как красивы, наверное, были итальянские города в то время! Каждый дом, каждая улица, каждая площадь — все дышало искусством.
— Так вот откуда пошла жажда коллекционировать произведения искусства и покровительствовать творцам!
Уже только за это нынешние художники должны преклоняться перед итальянским Возрождением!
— Вот именно! Хотя многие владельцы частных собраний и по сей день так же алчны, коварны и жестоки, как их далекие предшественники.
Верити рассмеялась и почувствовала, как у нее окончательно отлегло от сердца. Как приятно после всех передряг и волнений просто посидеть в бассейне и поболтать с соседкой. Верити была счастлива обрести друга в лице Кейтлин Эванджер.
— Знаете, Кейтлин, я действительно искренне восхищаюсь вашими картинами. Они просто грандиозны. Наверное, вы с детства мечтали стать художницей?
— Ну, как вам сказать… В безмятежном отрочестве я занималась всем понемножку. Немного рисовала, немного лепила, — задумчиво отозвалась Кейтлин, не сводя глаз с бурлящей воды. — Но по-настоящему я поняла, что стану художницей, лишь в двадцать с небольшим. О, это далось мне нелегко! Я прошла через каторгу и тюремное заключение у мольберта. Полагаю, это чем-то сродни затворничеству в монастыре. Знаете, Верити, у меня ведь никогда не было божественного дара, призвания или хотя бы желания прославиться. Искусство… Тяжкий труд, вот что это такое.
— Как я вас понимаю! Но простите, мне не терпится узнать, что же сподвигло вас на столь ответственный шаг?
Кейтлин улыбнулась, но глаза ее остались холодными. Казалось, они не выражали ничего, кроме мучительной боли.
— Признаться, одно трагическое происшествие заставило меня обрести новую цель в жизни.
Верити прекрасно понимала, что расспрашивать дальше просто бестактно, но жгучий интерес и предчувствие возникающей дружбы подтолкнуло ее задать новый вопрос:
— Вы говорите о катастрофе, в которую попали?
На какую-то долю секунды Кейтлин растерялась.
— Да-да… катастрофа имела самое непосредственное отношение к желанию стать художницей. Больше двух лет я провела в больницах, тут уж поневоле займешься переоценкой ценностей, — произнесла она и ненавязчиво перевела беседу в другое русло:
— Ну а вы, Верити? Когда вы поняли, что готовы открыть собственное дело?
Девушка ненадолго задумалась.
— Желание держать ресторанчик было для меня чем-то средним между необходимостью иметь собственный очаг и собственную кухню. Это очень трудно объяснить.
Наверное, с каких-то пор стряпня стала ассоциироваться у меня с домом, с постоянством.
Малоречивая Тави хранила молчание даже тогда, когда разговор перекинулся на обсуждение последнего нашумевшего фильма. Верити попыталась было вовлечь ее в беседу, но Тави лишь вежливо улыбалась. Темные глаза ее неотступно следили за Кейтлин, и Верити не могла отделаться от впечатления, будто Тави что-то тревожит в поведении хозяйки. Было совершенно очевидно, что в лице несловоохотливой Тави знаменитая художница обрела не просто прекрасную компаньонку, но и преданного друга. Интересно, понимает ли это сама Кейтлин?
Когда художница наконец дала знать, что собирается выходить, Тави немедленно бросилась к ней, помогла выбраться из воды, подала палку, насухо обтерла полотенцем.
Верити невольно скользнула взглядом по усохшей, изуродованной ноге Кейтлин и тут же быстро отвела глаза.
— Не смущайтесь, — спокойно сказала Кейтлин, заметив ее реакцию. — Это произошло очень давно. Я уже привыкла.
— Представляю, как это было ужасно для вас, — прошептала Верити.
— Счастье, что я вообще осталась в живых, — так по крайней мере сказали мне в больнице. Но ведь у всех разное представление о счастье, не правда ли? Что ж, приятно было поболтать с вами, Верити. Как-нибудь еще разок загляну к вам в кафе. А может быть, попьем как-нибудь чайку вместе?
Верити кивнула. До чего же приятно чувствовать зарождение новых отношений! Да, так иногда бывает у женщин: перекинешься парой слов и чувствуешь — этот человек может стать твоим другом. В данном же случае, конечно, большую роль сыграло сострадание. Верити почти физически ощущала, что одинокая Кейтлин очень нуждается в дружбе.
— Прекрасная идея! Всего хорошего, Кейтлин. Счастливо, Тави. До встречи.
Тави окинула ее странным, оценивающим взором, резко отвернулась и последовала за своей хозяйкой. Верити видела, с какой нежностью она поддерживала художницу под локоть, с какой предупредительностью склонялась к ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39