Растянулся на траве, уставился в серое небо… силы небесные, счастье-то какое! Никуда не бежать, никого не искать, ничего не бояться.
Как же я устал, оказывается, от этой бешеной гонки, только сейчас понял. Никогда б не подумал, что соседство вреднющего Ронни и занудно-правильной Мирны может принести столько радости. А вижу сейчас их физиономии и, честное слово, именины сердца. За ближайшим поворотом обязательно будет что-то новое, интересное и сказочно прекрасное, иначе зачем нам этот поворот? «Все будет хорошо!» Мне хотелось орать во весь голос. Я набрал полные легкие воздуха и краем глаза увидел летящую прямо на нас тонкую металлическую сеть. Только и успел свистнуть. Ронни с Мирной, превращаясь на лету во что-то пестро-шелковое, отлетели за пределы человеческой видимости. Хочется верить, что приземлятся они по возможности мягко. Сам я убраться не успел. Слишком поздно заметил опасность, чтобы колдовать, а взглядом сам себя перемещать не умею. Невесомая, как паутина, и прочная, как титан, сеть свалилась на меня и накрыла с головой. В ту же секунду что-то легонько кольнуло в локоть, и я быстро и безболезненно выключился из реальности.
* * *
– Локи, я говорю по магистральной связи, у нас очень мало времени…
Трудно было назвать это связью. Взволнованный женский голос звучал в голове у Мага.
– Я слышу тебя, – мысленно ответил Локи.
– Он вышел на битву с двумя предметами и почти выиграл.
– Почти не считается.
– Не знаю, может, и зачтется. Отшельником была Айка. Она не встретилась с Посланником. Она запутала Мирну и парня, который с ней. Инсилай не нашел Кристалл из-за Отшельника, Айка о нем просто не сказала. Таур ушел. Арси, кажется, захватил Илая.
– Кажется, или захватил? – не выдержал Локи.
– Маяк в Черной Башне. Не думаю, что Илай мог его потерять.
– Он все может.
– Вряд ли. Локи, Айка нарушила клятву Посвященных. Чтобы скрыть это, Корн заплатит любые деньги. Действуй, я подожду с докладом. Дня три у тебя есть.
– Деньги за кровь Инсилая?
– Так они ему и достанутся. Кровь все равно уже пролилась и еще прольется. Кто-то должен заплатить…
– Я понял. Что-то еще?
– Пока не знаю, мне надо проверить. Если подтвердится, тебе придется вернуться. Я еще свяжусь с тобой.
Глава 41
Пробуждение было не из приятных. Руки-ноги как ватные, голова пустая и чугунно-тяжелая одновременно, в глазах чернота великой ночи. Это я ко всем своим бедам ослеп, или просто в темноте валяюсь? Сознание расслаивается, как слоеный пирог в Катарининой духовке, ни черта не соображаю, только ощущение жуткой слабости и могильного холода. Может, я уже умер? Попытался шевельнуться. Получилось плохо, но убедился, что живой. Какое-то дежавю, опять связанные за спиной руки, повязка на глазах и кляп во рту. Сейчас забормочут над головой по старо-эйрски, сопрут последнюю рубашку, выдадут кандалы с ошейником и отправят на принудительные сельхозработы. Нет, тогда ноги были тоже связаны, а сейчас, слава богу, свободны. Только встать все равно не могу: тело, тяжелое и непослушное, существует совершенно отдельно от сознания, игнорируя приказы разума. Что за черт, как меня угораздило снова попасться в лапы этих сумасшедших аграриев, мне, что, одного раза не хватило? Последнее, что помню, ошалевшие глаза Ронни и крик Мирны, вот и вся информация. Не густо. «Он колдует словом, взглядом и жестом, – всплыло вдруг откуда-то из глубин памяти, – не жалейте парализующих стрел…» Все ясно, подстраховались от всего и сразу, хотя, кажется, про колдовство было не сейчас, а где-то в прошлой жизни… Или в этой, но вроде раньше… Впрочем, без разницы, все равно это тщетные предосторожности, на данный момент бессмысленные. Я не только колдовать, я «мяу» сказать не в состоянии. Что ж такое произошло, что у меня с головой полная беда приключилась? Таур-то, вроде, отбыть изволил в вечное измерение, Варвара со своими проклятьями в отсутствии, Алисы с кольцом тоже не наблюдается… Странно, кто ж в таком случае со мной так лихо управился? Я бы сказал, профессионально обезвредил, до полного беспамятства… Что-то у меня с местом и временем действия сплошная путаница. Нереальность какая-то вперемешку с действительностью. Что было, что будет, что на самом деле происходит, черт ногу сломит,… Может, про битву мне только приснилось, и никуда Таур не отбывал вовсе? А что, очень даже возможно. Чего ему, собственно, отбывать-то? Посадил меня в свой колодец-убийцу на недельку, пока я окончательно не свихнулся, и порядок, уже никто никуда не идет. Вариант, между прочим. Запросто допускаю, что именно на почве пребывания в колодце я с головой и раздружился. Вот сейчас явится ко мне Магистр собственной персоной и – извольте на площадь, господин Посланник, к барьеру, будем битву делать. Я вдруг явственно увидел Таура. Ухмыляется, зараза, а глаза злые и хитрющие, как у кошки, что за мышью охотится. Ну, кто в нашей истории мышкой будет, это я догадываюсь, хоть с головой и не в ладах.
– Вы, Илай, драться со мной не желаете? – Черт побери, да из его голоса сахар можно тоннами добывать. – Жаль, конечно, но это как скажете. Не хотите – не надо, у нас все по закону. Битва – дело государственное и сугубо добровольное, так что никакого принуждения. Вы мне только отказик свой подмахните для истории, чтоб слухов лишних не было, любят у нас болтать не по делу… Вот здесь подпишите, и здесь… Я – Ваш должник. Документик мне, а Вам наверх. На ступеньках поосторожней, лесенка у нас не очень. Да не спешите, успеете. На эшафот, говорите, смахивает? Почему смахивает, он и есть. А Вы чего ждали, голубчик, кубок мира? Да не волнуйтесь Вы, какие там проблемы, у Вас теперь вообще никаких проблем! За Вас все государство сделает в лучшем виде. Вы только штаны спускайте и на лавочке устраивайтесь… Поторопились бы Вы, что ли, со своими штанами, это Вам не к спеху, а народ-то ждет. Ему, народу, зрелище еще Таррой было обещано, а народ в его ожидании события обманывать грешно… вон, сколько зевак собралось, площади на всех не хватает, и все зрелища желают… Ты, может, и обманул бы общественность, но я такого не допущу, в Альваре все по закону… Э, милый, это только драка бывает с бранью и кулаками, а порка у нас с голым, простите, задом, по лежке смирно. Так что руками махать не надо, орать тоже, а надо мордой вниз на лавку, руки по швам и полная неподвижность, чтоб всем желающим видно было, как государственная семихвостка твою трусливую задницу, от Великой битвы увильнувшую, будет приводить в полное соответствие с законом посредством высекания. Народу-то все равно, что порка, что драка, главное, чтоб всем видно,…Что копаешься, раздевайся, герой, не видишь, что ли, семихвостка моя волнуется уже, на твоем месте я б ее не нервировал. Ты не стесняйся, у нас в стране никаких предрассудков, полная гласность и диктатура права. А теперь попрошу задом к народу, чтоб в толпе никаких сомнений, что задница голая, плетка настоящая, а порка качественная. Ведь по закону народ имеет право на зрелище, семихвостка – право на работу, а ты – право по первому моему требованию заголить свой зад для показательной экзекуции. Так что живо снимай штаны и благодари небеса, что живешь в правовом государстве!
Совсем рядом загромыхало, послышались быстрые шаги, и Таур пропал вместе с эшафотом. О, господи, привидится же такое, еще чуть-чуть – и я полный псих.
Кто-то потоптался у самой моей головы и снял повязку с моих глаз. Я увидел перед собой чьи-то ноги в серых сафьяновых сапогах, посмотрел вверх и выяснил, что ноги принадлежат советнику Арси. Не было печали. Осторожно огляделся. Камера маленькая, но с окном. Решетка толстенная, пол, стены, потолок, доски какие-то в углу пылятся, вот и все убранство. Валяюсь на каменном полу, как дрова в сарае, могли бы хоть соломки бросить. Похоже, сон в руку. Не знаю, как насчет Таура и эшафота, а порку советник мне сейчас наверняка обеспечит. Это я своим обработанным семихвосткой объектом воспитания очень даже конкретно ощущаю. Ну, совсем спятил, высекли во сне, а припекает наяву. Фантомные боли.
– Вставай, – Арси нагнулся и вытащил кляп у меня изо рта. – Есть разговор.
Советник прошелся по камере и снова подошел ко мне. Он стоял так близко, что его узконосые щегольские сапоги были на расстоянии ладони от моего лица. Зная Арсиков подлый нрав, я кое-как поднялся, дабы не искушать его легкостью удара. Хоть бы руки развязал, подлец, ведь еле шевелюсь, только советнику такое и в голову не пришло; конечно, кого клюет чужое горе.
– Как Ваше драгоценное? – осведомился советник, отступив на шаг от меня.
– Не дождешься, – буркнул я. После кляпа я еле говорил: в горле пересохло, а губы онемели.
– Клевещешь ты на меня, Посланник, – укоризненно сказал Арси, – и в мыслях не держал. Кстати, ты на коленях от великого уважения ко мне ползаешь, или просто встать не можешь?
Я покосился на советника, засомневался в том, что визит Магистра мне приснился, но промолчал. Немедленно получил удар сапога под ребра, и запоздало сообразил, что стоило либо подняться на ноги, либо отвечать на вопросы, тут уж одно из двух. Так, Арси собрался беседовать, придется вставать, не думаю, что он ограничится одним вопросом и уж, тем более, одним ударом. Не люблю я, когда долбают мою печень, в титаны не рвусь, лавры Прометея не привлекают. Как же неудобно со связанными руками двигаться, еле встал. Уставился на советника. И чего привязался ко мне, ну что ему от меня надо? А еще интереснее, как я сюда попал, не должно это было произойти, ведь Таура я, если это мне, конечно, не приснилось, из Ваурии вышвырнул. Значит, победа моя, хоть бы и по очкам. Или битвы и впрямь не было, и Магистр жив-здоров, вот-вот явится? Да что ж у меня с головой-то, просто катастрофа! Такая мешанина из снов и реальности, что до психушки рукой подать.
– Я вижу, тебе полегчало, – заметил советник. – Говорить будем?
Руки связаны, энергия на нуле, даже стакан воды не могу наколдовать. А в дверях, за спиной советника два крепыша с плетками и еще трое в резерве пасутся рядышком… Куда деваться, будем говорить.
– Как скажешь, советник.
– Я хочу знать, куда ты дел мальчишку и дочь Локи.
– Я? – искренне удивился я. – Да я их вообще сто лет не видел.
– Ну-ну, – скорчил недоверчивую гримасу советник. – Напрягись-ка и вспомни, в кого или во что ты превратил своих приятелей напоследок.
– Не могу я вспомнить то, чего не знаю.
Слава богу, хоть они не попались, раз Арси их разыскивает, одним горем меньше. И про Таура, похоже, я ничего не путаю. Удалился Магистр от дел, раз Арсик в одиночку командует. Хотя, может, у Таура есть дела поважнее, чем меня пугать.
– Где они? – повторил Арси. – Надеюсь, у тебя хватит ума ответить добровольно. Я ведь все равно узнаю.
Бить будет, в Черной Башне подвесит или угрозами ограничится? Черт возьми, как уверенно он говорит-то… Вид у меня такой жалкий или у них какой-то суперхитрый способ развязывания языков бестолковым Волшебникам обнаружился?
– Раздевайся, – вздохнул советник и кивнул страже. – Развяжите его.
Значит, бить. Плохо. На почве близкого знакомства с семихвосткой у меня такой стойкий страх перед любым физическим наказанием развился, что от одного вида плети в дрожь бросает. С другой стороны, не уверен, что в Башне лучше будет. К тому же, я и вправду не помню, что случилось с этой парочкой. Я вообще мало что помню! Ну, оно и неплохо, наверняка не проболтаюсь.
– Прости мне мое любопытство, Арси, – я размял онемевшие от веревок руки и посмотрел в глаза советнику, – откуда у вас в Ваурии такая дикая тяга избить собеседника?
– Избить? – он поднял брови, и посмотрел на меня, как на идиота. – Ты бредишь, Инсилай. Закон запрещает избивать даже рабов, что уж говорить о пленниках?
– Значит, ты хочешь предложить мне массаж, солярий и водные процедуры?
– Можно и так считать, – усмехнулся Арси, – за воду и массаж я тебе ручаюсь. Дело в том, что закон запрещает побои, но приветствует воспитательные наказания. Видишь ли, по законам Ваурии, порка не относится к физическим наказаниям. Это комплексная воспитательная работа, проводимая по обнаженным ягодицам воспитуемого объекта ремнем, розгами или плетью. – Он явно цитировал какую-то местную инструкцию. Не зря мне с утра пораньше Магистр привиделся. Так и знал, добром не кончится.
– Комплекс-то в чем? – без энтузиазма поинтересовался я. – В ассортименте орудий избиения? – В том, что весь этот воспитательный набор я в самое ближайшее время испробую на собственной шкуре, особых сомнений у меня не было. В последнее время все шишки мои.
– Ты ничего не понял, Илай, – терпеливо ответил Арси. – Я же объяснил, порка – это не просто ремнем или плетью по голой заднице, а сознание неотвратимости наказания, страх ожидания удара, унижение наготой и только потом – боль. Заметь, боль – последняя составляющая и не главная. Будь моя воля, я бы предписал вам, поганым волшебникам, каждый день по часу лежать со спущенными штанами посреди рыночной площади и ждать порки. При этом совершенно не важно, состоится она или нет. Надеюсь, я удовлетворил твое любопытство?
– На площадь пойдем? – Вне ратуши я смогу хотя бы частично защититься от ударов, а то и вовсе сбежать. Колдовать-то я, вроде, не разучился, просто Башня энергию экранирует. А на площади мы еще посмотрим, кто есть кто.
– Я бы с удовольствием, – ухмыльнулся Арси. – Да только господин Магистр пожалел тебя, мерзавца, и категорически запретил подвергать публичной порке. Так что, извини, придется в ограниченной аудитории. Но ты не волнуйся, в моем лице ты зрителя всегда имеешь. Так что раздевайся и на сцену. Лавку! – скомандовал он крепышам.
Да, Арсик, слабо тебе против Таура. Магистр-то лавочки одним щелчком материализует, под плеть взглядом укладывает, а с плетью свистом управляется…
Двое солдат принесли лавку и поставили ее посреди камеры в шаге от меня. Сколько же можно это терпеть?! Да плевать я хотел на их воспитательные меры, лавки и душераздирающие перспективы, с меня хватит. Две порки в черном провале за неделю мой нежный организм не переживет. Я уселся на предложенную мне скамью. Баста, ребята. Поищите себе другого мальчика для битья. Это с Тауром вашим у меня силенок не было тягаться в Черной Башне, а с вами нам есть о чем побеседовать. Я уж лучше свои положенные синяки в драке огребу от солдатских кулаков в процессе самозащиты, чем на лавке вашей чертовой от плетки в воспитательных целях.
– Поторопись, – посоветовал Арси, не обращая никакого внимания на мой бунт, – будь любезен на эту превосходную скамью лицом вниз. А еще лучше, расскажи, куда спрятал своих приятелей, тогда мы вполне сможем обойтись без экстремальных переговоров. Это будет самым разумным решением.
– Я, советник, существо неразумное …
Краем глаза я увидел подтянувшуюся ко мне стражу и приготовился защищать свой измученный организм от садистских посягательств кровожадного Арси. Плетки в руках охранников мгновенно придали мне сил и решимости.
Первый раунд моих переговоров с тюремщиками закончился вничью. Мы по-быстрому обменялись любезностями и разошлись по углам: я, малость задавленный их численным превосходством, стража – слегка потрепанная моими любимыми боевыми приемами. Арси в потасовке не участвовал, сохраняя авторитет и спокойствие. Когда у нас с солдатами сложился тайм-аут, советник криво усмехнулся и сообщил, ни к кому не обращаясь:
– Или через пять минут этот живчик на полу в колодках, или через десять вы строем на порку. Время пошло.
На раздумья у стражников ушло не больше минуты. Еще пару минут они потратили на разбор деревянной рухляди в углу камеры и засовывание в эту кучу хлама меня, а потом все было так, как приказал Арси: на полу, в колодках, со спущенными до колен джинсами, в полной готовности к воспитанию. Местные умельцы хлеб свой ели не зря! Отверстия для шеи, щиколоток и запястий были рассчитаны филигранно: вывернуться невозможно, зато трепыхаться – сколько угодно. Не успев сразу осознать этот факт, я, к великой радости советника, задергался, как оса, прилипшая к варенью, в бесполезной надежде вырваться. Получив пяток заноз, лошадиное ржание стражи и сознание собственного бессилия, перестал метаться в своих деревянных оковах.
– Тебе удобно, дорогой, нигде не жмет? – ехидно осведомился советник, убедившись, что я притих и успокоился. – Если что, говори, не стесняйся.
Я закрыл глаза и промолчал.
– Итак, сначала, – без признаков раздражения начал с нуля советник. – Как сейчас выглядят твои приятели, и где ты их прячешь?
– Не знаю, – сказал я чистую правду, но Арси моих откровений не оценил и так съездил мне сапогом под дых, что я чуть не задохнулся от боли.
– Куда ты забросил мальчишку и дочь Локи? – как ни в чем не бывало, продолжал он, с интересом наблюдая, как я лихорадочно хватаю ртом воздух.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
Как же я устал, оказывается, от этой бешеной гонки, только сейчас понял. Никогда б не подумал, что соседство вреднющего Ронни и занудно-правильной Мирны может принести столько радости. А вижу сейчас их физиономии и, честное слово, именины сердца. За ближайшим поворотом обязательно будет что-то новое, интересное и сказочно прекрасное, иначе зачем нам этот поворот? «Все будет хорошо!» Мне хотелось орать во весь голос. Я набрал полные легкие воздуха и краем глаза увидел летящую прямо на нас тонкую металлическую сеть. Только и успел свистнуть. Ронни с Мирной, превращаясь на лету во что-то пестро-шелковое, отлетели за пределы человеческой видимости. Хочется верить, что приземлятся они по возможности мягко. Сам я убраться не успел. Слишком поздно заметил опасность, чтобы колдовать, а взглядом сам себя перемещать не умею. Невесомая, как паутина, и прочная, как титан, сеть свалилась на меня и накрыла с головой. В ту же секунду что-то легонько кольнуло в локоть, и я быстро и безболезненно выключился из реальности.
* * *
– Локи, я говорю по магистральной связи, у нас очень мало времени…
Трудно было назвать это связью. Взволнованный женский голос звучал в голове у Мага.
– Я слышу тебя, – мысленно ответил Локи.
– Он вышел на битву с двумя предметами и почти выиграл.
– Почти не считается.
– Не знаю, может, и зачтется. Отшельником была Айка. Она не встретилась с Посланником. Она запутала Мирну и парня, который с ней. Инсилай не нашел Кристалл из-за Отшельника, Айка о нем просто не сказала. Таур ушел. Арси, кажется, захватил Илая.
– Кажется, или захватил? – не выдержал Локи.
– Маяк в Черной Башне. Не думаю, что Илай мог его потерять.
– Он все может.
– Вряд ли. Локи, Айка нарушила клятву Посвященных. Чтобы скрыть это, Корн заплатит любые деньги. Действуй, я подожду с докладом. Дня три у тебя есть.
– Деньги за кровь Инсилая?
– Так они ему и достанутся. Кровь все равно уже пролилась и еще прольется. Кто-то должен заплатить…
– Я понял. Что-то еще?
– Пока не знаю, мне надо проверить. Если подтвердится, тебе придется вернуться. Я еще свяжусь с тобой.
Глава 41
Пробуждение было не из приятных. Руки-ноги как ватные, голова пустая и чугунно-тяжелая одновременно, в глазах чернота великой ночи. Это я ко всем своим бедам ослеп, или просто в темноте валяюсь? Сознание расслаивается, как слоеный пирог в Катарининой духовке, ни черта не соображаю, только ощущение жуткой слабости и могильного холода. Может, я уже умер? Попытался шевельнуться. Получилось плохо, но убедился, что живой. Какое-то дежавю, опять связанные за спиной руки, повязка на глазах и кляп во рту. Сейчас забормочут над головой по старо-эйрски, сопрут последнюю рубашку, выдадут кандалы с ошейником и отправят на принудительные сельхозработы. Нет, тогда ноги были тоже связаны, а сейчас, слава богу, свободны. Только встать все равно не могу: тело, тяжелое и непослушное, существует совершенно отдельно от сознания, игнорируя приказы разума. Что за черт, как меня угораздило снова попасться в лапы этих сумасшедших аграриев, мне, что, одного раза не хватило? Последнее, что помню, ошалевшие глаза Ронни и крик Мирны, вот и вся информация. Не густо. «Он колдует словом, взглядом и жестом, – всплыло вдруг откуда-то из глубин памяти, – не жалейте парализующих стрел…» Все ясно, подстраховались от всего и сразу, хотя, кажется, про колдовство было не сейчас, а где-то в прошлой жизни… Или в этой, но вроде раньше… Впрочем, без разницы, все равно это тщетные предосторожности, на данный момент бессмысленные. Я не только колдовать, я «мяу» сказать не в состоянии. Что ж такое произошло, что у меня с головой полная беда приключилась? Таур-то, вроде, отбыть изволил в вечное измерение, Варвара со своими проклятьями в отсутствии, Алисы с кольцом тоже не наблюдается… Странно, кто ж в таком случае со мной так лихо управился? Я бы сказал, профессионально обезвредил, до полного беспамятства… Что-то у меня с местом и временем действия сплошная путаница. Нереальность какая-то вперемешку с действительностью. Что было, что будет, что на самом деле происходит, черт ногу сломит,… Может, про битву мне только приснилось, и никуда Таур не отбывал вовсе? А что, очень даже возможно. Чего ему, собственно, отбывать-то? Посадил меня в свой колодец-убийцу на недельку, пока я окончательно не свихнулся, и порядок, уже никто никуда не идет. Вариант, между прочим. Запросто допускаю, что именно на почве пребывания в колодце я с головой и раздружился. Вот сейчас явится ко мне Магистр собственной персоной и – извольте на площадь, господин Посланник, к барьеру, будем битву делать. Я вдруг явственно увидел Таура. Ухмыляется, зараза, а глаза злые и хитрющие, как у кошки, что за мышью охотится. Ну, кто в нашей истории мышкой будет, это я догадываюсь, хоть с головой и не в ладах.
– Вы, Илай, драться со мной не желаете? – Черт побери, да из его голоса сахар можно тоннами добывать. – Жаль, конечно, но это как скажете. Не хотите – не надо, у нас все по закону. Битва – дело государственное и сугубо добровольное, так что никакого принуждения. Вы мне только отказик свой подмахните для истории, чтоб слухов лишних не было, любят у нас болтать не по делу… Вот здесь подпишите, и здесь… Я – Ваш должник. Документик мне, а Вам наверх. На ступеньках поосторожней, лесенка у нас не очень. Да не спешите, успеете. На эшафот, говорите, смахивает? Почему смахивает, он и есть. А Вы чего ждали, голубчик, кубок мира? Да не волнуйтесь Вы, какие там проблемы, у Вас теперь вообще никаких проблем! За Вас все государство сделает в лучшем виде. Вы только штаны спускайте и на лавочке устраивайтесь… Поторопились бы Вы, что ли, со своими штанами, это Вам не к спеху, а народ-то ждет. Ему, народу, зрелище еще Таррой было обещано, а народ в его ожидании события обманывать грешно… вон, сколько зевак собралось, площади на всех не хватает, и все зрелища желают… Ты, может, и обманул бы общественность, но я такого не допущу, в Альваре все по закону… Э, милый, это только драка бывает с бранью и кулаками, а порка у нас с голым, простите, задом, по лежке смирно. Так что руками махать не надо, орать тоже, а надо мордой вниз на лавку, руки по швам и полная неподвижность, чтоб всем желающим видно было, как государственная семихвостка твою трусливую задницу, от Великой битвы увильнувшую, будет приводить в полное соответствие с законом посредством высекания. Народу-то все равно, что порка, что драка, главное, чтоб всем видно,…Что копаешься, раздевайся, герой, не видишь, что ли, семихвостка моя волнуется уже, на твоем месте я б ее не нервировал. Ты не стесняйся, у нас в стране никаких предрассудков, полная гласность и диктатура права. А теперь попрошу задом к народу, чтоб в толпе никаких сомнений, что задница голая, плетка настоящая, а порка качественная. Ведь по закону народ имеет право на зрелище, семихвостка – право на работу, а ты – право по первому моему требованию заголить свой зад для показательной экзекуции. Так что живо снимай штаны и благодари небеса, что живешь в правовом государстве!
Совсем рядом загромыхало, послышались быстрые шаги, и Таур пропал вместе с эшафотом. О, господи, привидится же такое, еще чуть-чуть – и я полный псих.
Кто-то потоптался у самой моей головы и снял повязку с моих глаз. Я увидел перед собой чьи-то ноги в серых сафьяновых сапогах, посмотрел вверх и выяснил, что ноги принадлежат советнику Арси. Не было печали. Осторожно огляделся. Камера маленькая, но с окном. Решетка толстенная, пол, стены, потолок, доски какие-то в углу пылятся, вот и все убранство. Валяюсь на каменном полу, как дрова в сарае, могли бы хоть соломки бросить. Похоже, сон в руку. Не знаю, как насчет Таура и эшафота, а порку советник мне сейчас наверняка обеспечит. Это я своим обработанным семихвосткой объектом воспитания очень даже конкретно ощущаю. Ну, совсем спятил, высекли во сне, а припекает наяву. Фантомные боли.
– Вставай, – Арси нагнулся и вытащил кляп у меня изо рта. – Есть разговор.
Советник прошелся по камере и снова подошел ко мне. Он стоял так близко, что его узконосые щегольские сапоги были на расстоянии ладони от моего лица. Зная Арсиков подлый нрав, я кое-как поднялся, дабы не искушать его легкостью удара. Хоть бы руки развязал, подлец, ведь еле шевелюсь, только советнику такое и в голову не пришло; конечно, кого клюет чужое горе.
– Как Ваше драгоценное? – осведомился советник, отступив на шаг от меня.
– Не дождешься, – буркнул я. После кляпа я еле говорил: в горле пересохло, а губы онемели.
– Клевещешь ты на меня, Посланник, – укоризненно сказал Арси, – и в мыслях не держал. Кстати, ты на коленях от великого уважения ко мне ползаешь, или просто встать не можешь?
Я покосился на советника, засомневался в том, что визит Магистра мне приснился, но промолчал. Немедленно получил удар сапога под ребра, и запоздало сообразил, что стоило либо подняться на ноги, либо отвечать на вопросы, тут уж одно из двух. Так, Арси собрался беседовать, придется вставать, не думаю, что он ограничится одним вопросом и уж, тем более, одним ударом. Не люблю я, когда долбают мою печень, в титаны не рвусь, лавры Прометея не привлекают. Как же неудобно со связанными руками двигаться, еле встал. Уставился на советника. И чего привязался ко мне, ну что ему от меня надо? А еще интереснее, как я сюда попал, не должно это было произойти, ведь Таура я, если это мне, конечно, не приснилось, из Ваурии вышвырнул. Значит, победа моя, хоть бы и по очкам. Или битвы и впрямь не было, и Магистр жив-здоров, вот-вот явится? Да что ж у меня с головой-то, просто катастрофа! Такая мешанина из снов и реальности, что до психушки рукой подать.
– Я вижу, тебе полегчало, – заметил советник. – Говорить будем?
Руки связаны, энергия на нуле, даже стакан воды не могу наколдовать. А в дверях, за спиной советника два крепыша с плетками и еще трое в резерве пасутся рядышком… Куда деваться, будем говорить.
– Как скажешь, советник.
– Я хочу знать, куда ты дел мальчишку и дочь Локи.
– Я? – искренне удивился я. – Да я их вообще сто лет не видел.
– Ну-ну, – скорчил недоверчивую гримасу советник. – Напрягись-ка и вспомни, в кого или во что ты превратил своих приятелей напоследок.
– Не могу я вспомнить то, чего не знаю.
Слава богу, хоть они не попались, раз Арси их разыскивает, одним горем меньше. И про Таура, похоже, я ничего не путаю. Удалился Магистр от дел, раз Арсик в одиночку командует. Хотя, может, у Таура есть дела поважнее, чем меня пугать.
– Где они? – повторил Арси. – Надеюсь, у тебя хватит ума ответить добровольно. Я ведь все равно узнаю.
Бить будет, в Черной Башне подвесит или угрозами ограничится? Черт возьми, как уверенно он говорит-то… Вид у меня такой жалкий или у них какой-то суперхитрый способ развязывания языков бестолковым Волшебникам обнаружился?
– Раздевайся, – вздохнул советник и кивнул страже. – Развяжите его.
Значит, бить. Плохо. На почве близкого знакомства с семихвосткой у меня такой стойкий страх перед любым физическим наказанием развился, что от одного вида плети в дрожь бросает. С другой стороны, не уверен, что в Башне лучше будет. К тому же, я и вправду не помню, что случилось с этой парочкой. Я вообще мало что помню! Ну, оно и неплохо, наверняка не проболтаюсь.
– Прости мне мое любопытство, Арси, – я размял онемевшие от веревок руки и посмотрел в глаза советнику, – откуда у вас в Ваурии такая дикая тяга избить собеседника?
– Избить? – он поднял брови, и посмотрел на меня, как на идиота. – Ты бредишь, Инсилай. Закон запрещает избивать даже рабов, что уж говорить о пленниках?
– Значит, ты хочешь предложить мне массаж, солярий и водные процедуры?
– Можно и так считать, – усмехнулся Арси, – за воду и массаж я тебе ручаюсь. Дело в том, что закон запрещает побои, но приветствует воспитательные наказания. Видишь ли, по законам Ваурии, порка не относится к физическим наказаниям. Это комплексная воспитательная работа, проводимая по обнаженным ягодицам воспитуемого объекта ремнем, розгами или плетью. – Он явно цитировал какую-то местную инструкцию. Не зря мне с утра пораньше Магистр привиделся. Так и знал, добром не кончится.
– Комплекс-то в чем? – без энтузиазма поинтересовался я. – В ассортименте орудий избиения? – В том, что весь этот воспитательный набор я в самое ближайшее время испробую на собственной шкуре, особых сомнений у меня не было. В последнее время все шишки мои.
– Ты ничего не понял, Илай, – терпеливо ответил Арси. – Я же объяснил, порка – это не просто ремнем или плетью по голой заднице, а сознание неотвратимости наказания, страх ожидания удара, унижение наготой и только потом – боль. Заметь, боль – последняя составляющая и не главная. Будь моя воля, я бы предписал вам, поганым волшебникам, каждый день по часу лежать со спущенными штанами посреди рыночной площади и ждать порки. При этом совершенно не важно, состоится она или нет. Надеюсь, я удовлетворил твое любопытство?
– На площадь пойдем? – Вне ратуши я смогу хотя бы частично защититься от ударов, а то и вовсе сбежать. Колдовать-то я, вроде, не разучился, просто Башня энергию экранирует. А на площади мы еще посмотрим, кто есть кто.
– Я бы с удовольствием, – ухмыльнулся Арси. – Да только господин Магистр пожалел тебя, мерзавца, и категорически запретил подвергать публичной порке. Так что, извини, придется в ограниченной аудитории. Но ты не волнуйся, в моем лице ты зрителя всегда имеешь. Так что раздевайся и на сцену. Лавку! – скомандовал он крепышам.
Да, Арсик, слабо тебе против Таура. Магистр-то лавочки одним щелчком материализует, под плеть взглядом укладывает, а с плетью свистом управляется…
Двое солдат принесли лавку и поставили ее посреди камеры в шаге от меня. Сколько же можно это терпеть?! Да плевать я хотел на их воспитательные меры, лавки и душераздирающие перспективы, с меня хватит. Две порки в черном провале за неделю мой нежный организм не переживет. Я уселся на предложенную мне скамью. Баста, ребята. Поищите себе другого мальчика для битья. Это с Тауром вашим у меня силенок не было тягаться в Черной Башне, а с вами нам есть о чем побеседовать. Я уж лучше свои положенные синяки в драке огребу от солдатских кулаков в процессе самозащиты, чем на лавке вашей чертовой от плетки в воспитательных целях.
– Поторопись, – посоветовал Арси, не обращая никакого внимания на мой бунт, – будь любезен на эту превосходную скамью лицом вниз. А еще лучше, расскажи, куда спрятал своих приятелей, тогда мы вполне сможем обойтись без экстремальных переговоров. Это будет самым разумным решением.
– Я, советник, существо неразумное …
Краем глаза я увидел подтянувшуюся ко мне стражу и приготовился защищать свой измученный организм от садистских посягательств кровожадного Арси. Плетки в руках охранников мгновенно придали мне сил и решимости.
Первый раунд моих переговоров с тюремщиками закончился вничью. Мы по-быстрому обменялись любезностями и разошлись по углам: я, малость задавленный их численным превосходством, стража – слегка потрепанная моими любимыми боевыми приемами. Арси в потасовке не участвовал, сохраняя авторитет и спокойствие. Когда у нас с солдатами сложился тайм-аут, советник криво усмехнулся и сообщил, ни к кому не обращаясь:
– Или через пять минут этот живчик на полу в колодках, или через десять вы строем на порку. Время пошло.
На раздумья у стражников ушло не больше минуты. Еще пару минут они потратили на разбор деревянной рухляди в углу камеры и засовывание в эту кучу хлама меня, а потом все было так, как приказал Арси: на полу, в колодках, со спущенными до колен джинсами, в полной готовности к воспитанию. Местные умельцы хлеб свой ели не зря! Отверстия для шеи, щиколоток и запястий были рассчитаны филигранно: вывернуться невозможно, зато трепыхаться – сколько угодно. Не успев сразу осознать этот факт, я, к великой радости советника, задергался, как оса, прилипшая к варенью, в бесполезной надежде вырваться. Получив пяток заноз, лошадиное ржание стражи и сознание собственного бессилия, перестал метаться в своих деревянных оковах.
– Тебе удобно, дорогой, нигде не жмет? – ехидно осведомился советник, убедившись, что я притих и успокоился. – Если что, говори, не стесняйся.
Я закрыл глаза и промолчал.
– Итак, сначала, – без признаков раздражения начал с нуля советник. – Как сейчас выглядят твои приятели, и где ты их прячешь?
– Не знаю, – сказал я чистую правду, но Арси моих откровений не оценил и так съездил мне сапогом под дых, что я чуть не задохнулся от боли.
– Куда ты забросил мальчишку и дочь Локи? – как ни в чем не бывало, продолжал он, с интересом наблюдая, как я лихорадочно хватаю ртом воздух.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64