Он жил в просторной глинобитной хижине и сам вышел нам навстречу.
Я спросил его, не видел ли он недавно проезжавшую группу всадников.
— Да, я видел наездников,— ответил он.— Они останавливались у колодца, чтобы наполнить меха.
— И куда они потом подались? Куда поехали?
— Туда! — сказал он и махнул рукой в сторону запада.
— Они не поехали дальше по караванному пути?
— Нет, они поехали домой, а караванный путь не ведет к их дуару, деревне.
— Ты знаешь, где их дуар?
— Да.
— А их ты тоже знаешь?
— Конечно. Это был Хамман ибн Джибал, шейх племени хадеша, с несколькими воинами. Они возвращались из Куббат аль ислама, где согласно своему обету творили молитвы у могилы Ибн Ризы.
— Там где они живут?
У вади Башама, на другой стороне васитской дороги, отсюда три дня пути.
— Ты точно это знаешь? Не ошибаешься?
— Как бы я мог ошибиться? Хамман ибн Джибал — мой друг и брат, мы часто навещаем друг друга.
— Как долго он здесь задержался?
— С полчаса. Очень спешил домой.
— Он тебе говорил, почему спешит?
— Я его об этом не спрашивал. Вы хотите тоже наполнить меха?
У нас были меха,— в тех краях мех для воды относится к снаряжению всадника.
— Если разрешишь, мы так и сделаем,— сказал я.
— Разрешу, если вы заплатите.
Я дал ему деньги, впрочем, сумма было небольшой, и попросил Халефа отвести лошадей к колодцу, напоил их и набрал воды в меха. Сам же я направился в деревню, чтобы проверить слова шейха эль белед.
Он говорил правду. Наши следы в конце концов направились на запад, но все же я не мог избавиться от впечатления, что шейх нас обманывает.
Теперь, когда я узнал, по чьим следам еду, мне не нужно было спешить. Мы могли в Мангашанийе спокойно подождать шейха мунтефика и продолжить преследование вместе с ним.
Абд эт Тахира с хаддадцами и мунтефика прибыл вскоре после полудня. Он не надеялся, что я его буду ожидать, но когда я ему рассказал о том, что узнал, он одобрил мой поступок и сказал:
— Шейх племени хадеша не брезгует разбоем, это я знаю, так что вполне возможно, что это он совершил и это убийство в Басре. Аллах пусть накажет его за то, что он злоупотребил моем именем. Мы поедем за ним. Я знаю дорогу к вади Башама, хотя там и не был никогда.
Мы не мешкая двинулись в путь и ехали до сумерек. Потом мы остановились на ночлег в пустыне. Я попросил шейха, чтобы он расставил охрану, но ему это показалось излишним. Но меня дороги научили осторожности, так что я выставил часовыми хаддадцев и сторожил вместе с ними.
Через два часа нас сменили Халеф и Умар. Я проспал совсем недолго, когда меня разбудил выстрел. Стрелял Умар. Он заметил в темноте какой-то силуэт, окликнул его, ответа не получил и тогда выстрелил. Кто это был, может, человек, может, зверь, он не знал.
С револьверами в руках мы отправились на обход лагеря и скоро обнаружили труп хорошо вооруженного бедуина.
Пуля Умара попала ему в лоб. Мы посветили на него и к своему удивлению узнали одного из грабителей, которых мы преследовали.
— Видишь, мы не напрасно выставили часовых,— сказал я шейху. Они хотели напасть на нас на спящих. Надо удвоить караул.
Однако случилось так, что до утра нас ничего уже не побеспокоило. Когда рассвело, мы обнаружили следы ночных посетителей, которых, по-видимому, спугнул бдительный Умар. Новые следы уходили влево от их предыдущего направления.
— Хотели нас увести с пути,— сказал шейх,— но соблазнить нас им не удастся. Мы не поедем по этим следам, а поедем точно к в а д и Башама. В этом направлении они наверняка и будут убегать от нас.
Я согласился с ним. Целый день мы скакали рысью по местности, которую еще нельзя было назвать пустыней, хотя для данного определения не хватало самой малости.
Вечером мы достигли колодца с пригодной для питья, но плохой водой. Мы напоили лошадей и переночевали у колодца. Рано утром мы снова отправились в путь к вади Башама.
Ближе к полудню мы увидели слева от себя группу всадников. Их было четверо: вероятно, разведчики тех, кого мы преследовали.
Но они галопом пустились навстречу нам, и скоро мы обнаружили свою ошибку, то есть обнаружили я и хаддадцы. А шейх, едва только рассмотрел лица всадников, закричал:
— Это они, эмир, это они! Во главе шейх Хамман ибн Джибал. Это хадеша.
— Ты его хорошо знаешь? — спросил я.
— Конечно!
— Выходит, нас шейх эль белед из Мангашанийи обманул, так как никто из этих людей на нас в Куббат эль исламе не нападал.
— Вот как? Это был кто-то другой?
— Да.
— Пусть покарает аллах этого лжеца, или я сам о нем позабочусь.
Четверо арабов-хадеша подскакали к нам и поприветствовали нас. Их шейх расспрашивал нас о цели нашего путешествия, и я посчитал, что правильнее будет сказать ему правду.
— Аллах, аллах! — рассмеялся он.— Я не обижаюсь на тебя за твои мысли, но если бы уж я предпринял что-то такое, то исполнил бы все гораздо лучше. Но я хотел бы знать, с кем же меня спутали. Опиши мне подробно этого халтурщика.
Я исполнил его желание. Едва я упомянул о шрамах, у него посветлели глаза.
— Машалла! — воскликнул он.— Справа налево наискось через лоб?
— Да.
— Эти шрамы были только у него?
— Нет. У всех его людей.
— Все ясно. Я уже знаю, кто это.
— Говори! Говори сейчас же! — настаивал я.
— Да ведь это же... но нет. Погодите! — прервался бедуин и лукаво ухмыльнулся.— Вы будете его преследовать, так ведь?
— Конечно.
— Тогда пообещай мне кое-что.
— Что ты хочешь?
— Ты поедешь туда по той дороге, которую я тебе укажу.
— Как я могу тебе это обещать? В любой момент непредвиденные обстоятельства могут вынудить нас свернуть в сторону или сделать крюк.
Но Абд эт Тахира вмешался в разговор:
— Не отказывайся исполнить его желание, иначе мы ни о чем не узнаем. Я свяжу себя обещанием вместо тебя.
— Хорошо,— сказал Хамман,— впрочем, вы могли бы ехать вместе со мной к в а д и Башама. Он бы сам вам пришел в руки. Я как раз возвращаюсь из его дуара. Я знаю, что он уехал в Басру, и приготовил ему небольшой сюрприз. Вам не скажу, какой. Но одно знаю точно, он помчится к в а д и Башама, словно испуганный бык. Прямо в ловушку. Если вы свернете с пути, который я вам укажу, то можете все испортить.
Он злорадно рассмеялся и продолжил:
— Сейчас я вам скажу, кто это: Абд эль Бирр, шейк Малику ибн Хандама, а живет он в в а д и Эш Шагана.
— Аллах, аллах! — воскликнул Абд эт Тахира.— Так оно и есть! Я этому верю. И теперь я понимаю, почему нас шейх эль белед в Мангашанийе обманул. Ведь этот пес из одного с ним племени. В Мангашанийе живут мазина, которые так же, как и малику, относятся к племени тамима. Да покарает его аллах!
— Ты прав! Я опять говорю вам, что убийца, которого вы ищете,— это Абд эль Бирр. Клянусь вам на Коране.
— Тогда мы должны ехать за ним.
— А вы не хотите лучше поехать со мной к в а д и Башама и там его подождать? Он наверняка придет.
— Нет. У нас нет времени.
— Хорошо, тогда поверните и езжай к его последнему ночлегу, потом держитесь его следов. Поедете вдоль васит-ской дороги до самого Джул Ошара, где она сворачивает на дорогу к Мекке. Ты будешь руководствоваться моими советами?
— Да. Я тебе это обещаю. Это, впрочем, самая короткая дорога к его удару.
У меня была совершенно другая точка зрения, чем у Абд эт Тахиры, но я промолчал. Мы обменялись с бедуином несколькими поклонами, потом поехали назад по своим следам.
Хамман ибн Джибал и его хадеша долго стояли и наблюдали за нами. Они проверяли, исполняем ли мы свое обещание. Едва лишь мы исчезли у них из виду, я свернул направо.
— Что ты делаешь? — спросил Абд эт Тахира.— Отклоняешься от маршрута?
— Я еду правильно,— ответил я.
— Как это?
— Наши враги поехали на юго-запад, а мы едем на юг. Как же ты их хочешь догнать?
— Мы поедем вслед за ними к месту их последнего ночлега.
— Этот крюк заберет у нас лишний день пути.
— Но я связан обещанием.
— А я нет. Впрочем, вещь это несущественная, и я думаю, что ты не сотворишь большого греха, если это обещание нарушишь. Но если ты хочешь сдержать его, спокойно езжай дальше.
У него было много возражений, но я в конце концов решительно сказал:
— Я никому ничего не обещал и не собираюсь терять время на разные окольные пути, я хочу настичь этого негодяя раньше, чем он доберется до своего дуара. Напасть на него, когда он будет в своей деревне, много труднее. И кроме того, этот хадеша странно себя вел. Вероятно, он совершил какую-то пакость и старался скрыть ее от нас. Хотел бы я присмотреться к нему повнимательней. Уж я-то в людях разбираюсь.
И я продолжил путь. Халеф, Умар и хаддадцы присоединились ко мне, а в конце концов за нами двинулись и мунтефика, увидев, что я непоколебим в своем решении.
Мы тогда поехали на юго-запад и скоро напали на следы хадеша. По ним мы скакали до самого вечера. Местность была тоскливая, вода у нас кончилась, но мы не могли свернуть на юг к васитской дороге, поскольку вдоль нее жили многочисленные ветви племени тамима. Наверняка они были друзьями Абд эль Бирра, и кто знает, не предупредил ли он их о нашем появлении. Я не верил в то, что нас здесь горячо бы приветствовали при появлении.
Чуть дальше вдоль той же дороги жили другие племена, которым можно было доверять больше. Поэтому мы старались преодолеть как можно больший участок дороги, и вечером, когда наконец сделали остановку, все были безмерно утомлены — и лошади и люди. Едва мы успели выставить охрану — после вчерашнего случая Абд эт Тахира не возражал,— как тут же все уснули. Но через несколько минут я почувствовал, что меня кто-то трясет за плечо, и открыл глаза. Это был Умар ибн Садик. Он говорил шепотом, чтобы не разбудить остальных:
— Встань, сиди, и послушай. Очень странный звук. Это наверняка не животное.
Я поднялся и отошел от лагеря, чтобы нам не мешали фырканье лошадей и храп спящих.
Всюду было тихо, но через минуту послышались звуки, происхождение которых я долго не мог понять.
— Это и в самом деле странно,— сказал я.— Это не может быть шакал или фенек и уж точно не гиена. Больше всего это напоминает плач ребенка. Пойдем на голос. Но с оружием в руках!
Мы шли бесшумно и чем ближе подходили, тем отчетливее были звуки. Постепенно мы стали различать два слога, а именно: «зар» и «ка». Теперь мы уже не сомневались, что слышим плач ребенка.
Зарка — это женский род арабского слова «азрак». Очевидно, это было имя матери или няньки, которую пытался дозваться ребенок.
Но как мог ребенок очутиться один в пустыне?
Наверняка рядом с ним были взрослые, и кто знает, может, была приготовлена ловушка.
Мы подкрадывались все ближе и ближе, пока не увидели наконец, что на песке лежит ребенок. Совсем маленький ребенок. А вокруг ни единой живой души.
Я внимательно осмотрел местность вокруг, но не заметил ничего подозрительного. Когда же я наконец вернулся к Умару, то снова удивился. Он сидел на земле и нянчил ребенка. Тот свернулся в клубочек у него на руках и спал.
Умар прижал палец к губам.
— Тсс, не разбуди его, сиди. Уснул. Мы можем возвращаться, но тише, тише,— шептал он и потихоньку поднимался, чтобы не разбудить ребенка.
Он осторожно донес его до лагеря и нежно держал на руках всю ночь. Вот уж чего не ожидал от сурового бедуина. Нашему найденышу был год с небольшим или, во всяком случае, не больше двух. На рассвете он начал потягиваться и спросонья опять звать свою Зарку. Потом открыл глаза. Но что это были за глаза! Синие, как васильки. Я готов бы сказать: «небесно-голубые», если бы это не было выдумкой сказочников.
Арабенок с синими глазами! Это было чудо. Умар по-раженно воскликнул, он тоже был восхищен этим, мальчуган был словно нарисованный. От этого возгласа проснулись все остальные и озабоченно взирали на незнакомого ребенка. Мальчик испугался, обхватил Умара за шею, прижался к нему и начал звать свою Зарку.
Его удалось успокоить только глотком воды и горстью мягких фиников.
Но что дальше делать с ребенком? Мы решили довезти мальчика до ближайшего селения, а это был Эль Ахадид у васитской дороги. Скорее всего, он оттуда и прибрел, хотя для столь маленького ребенка это казалось скорее невозможным.
Мы сели на лошадей и поскакали к селению. Ребенок боялся всех нас и плакал, когда к нему кто-нибудь приближался, он доверчиво льнул только к Умару и смеялся при нем. Умар от такого доверия был безмерно счастлив. Он держал мальчишку, запахнув его в хаик, на лошади и заботился о нем, как прирожденная нянька.
— Сиди,— сказал он,— это дитя моего сердца. Аллаха беру в свидетели, что отдам его только отцу.
— А если мы его не найдем?
— Тогда я мальчика не брошу, а привезу в дар Сахаме, жене любви моей.
Его привязанность к ребенку росла час от часу, а когда мы вечером приближались к Эль Ахадиду, он сказал мне:
— Я был бы счастлив, если бы его родственники не нашлись. Ты посмотри, как он таскает меня за бороду и смеется. Но если аллах так распорядится, что мы найдем его потерянных родителей, я верну им ребенка. Аллах свидетель, я верну его.
В Эль Ахадиде не жили никакие тамима, поэтому мы смело въехали в селение.
Но здесь никто не узнал ребенка. Ни у кото не пропадал сынишка, и никто также не слышал, чтобы в соседних дуа-рах кто-то потерял ребенка.
Я предложил, чтобы мальчика оставили за плату на попечение кого-то из чужих, потому что он будет нам мешать в поездке. Жители селения будут иметь лучшие возможности разыскать его родственников. Однако Умар не согласился.
— Нет, нет, сиди,— сказал он.— Я нашел мальчика и я его отвезу родственникам самолично. Чужим людям не доверю. А если родственников не найду, усыновлю его. А что, если его зовут Зарка?
— Но ведь это женское имя!
— Хорошо, тогда мы будем звать его Эль Лакит, Найденыш.
АБД ЭЛЬ БИРР
Ахадидские бедуины относились к нам равнодушно. Они бесплатно давали нам воду, а фрукты, муку и другие продукты продали дешево.
Один из них только что вернулся из Васита и сообщил, что встречался там с Абд эль Бирром и его отрядом. Из его рассказа я понял: ахадидцам хандамцы уж никак не пришлись по сердцу, и поэтому сообщил им, что нас сюда привело.
Наши намерения им, очевидно, очень понравились. Аха-дидцы сразу же объявили нас своими гостями и снабдили всевозможными инструкциями: куда и как ехать, где свернуть. Эти инструкции были нам тем более необходимы, что мунтефика эту местность знали уже только в общих чертах.
Хандама из племени малика имели перед нами преимущество в полдня. Если мы собирались настичь их, то должны были выезжать как можно быстрей. Но для ребенка это было тяжелым испытанием, и когда он слишком расплакался, мы вынуждены были ехать потише. Мунтефика роптали, но Умар на них не обращал внимания. Он глядел только на своего подопечного и, казалось, думал о нем больше, чем о своей мести. Он ласкал своего Эль Лакита, что-то лепетал ему, а мальчишка отвечал на все обещания одним словом «Зарка».
Вечером мы напали на след хандама и решили, что теперь-то уж их не упустим, разве что будем вынуждены огибать некоторые враждебно настроенные селения.
Бедуины сошли с васитской дороги и поехали в сторону Мекки. На следующий день после полудня мы дошли по их следам до селения под названием Мавийя, где, согласно нашей информации, жили анхарские арабы, которые тамима родственниками никак не являлись.
Мы хотели здесь расспросить о наших хандама. Но сделали это мы таким образом: весь отряд по моему совету остался за чертой чужого селения, а мы с Халефом отправились в Мавийю.
Как только мы попали в поле зрения обитателей первых домов, началось бегство. Дети мчались сообщить о нашем приезде. Но когда мы въехали в дуар, везде было пусто и тихо, только какая-то старуха ковыляла по дороге.
Мы сразу же спросили ее, где живет шейх эль белед. Она указала нам на большой шатер. Полог шатра отклонился, и строгий владыка деревни появился из него.
Он не стал ожидать наших слов, а позвал нас внутрь выкурить трубку. Мы отговаривались тем, что у нас нет времени, но он повторял свое приглашение столь настойчиво, что было ясно — отказ был расценен бы как обида.
Мы не могли себе позволить наживать слишком много врагов в местности, по которой должны еще и возвращаться. Итак, мы сошли с лошадей, оставив их привязанными к кольям шатра.
Араб приветствовал нас полным и совершенным «ахлан ва сахлан ва мархабан», что порядком поубавило моих опасений, потому что так неприятных гостей не приветствуют.
Он пригласил нас присесть, выбрал для нас лучшие из своих трубок, дал нам табак и кремни. Ни о чем нас не расспрашивал, а начал разговор сам. Одним словом, образцовый хозяин.
Тут я услышал снаружи тихие, крадущиеся шаги, ропот толпы.
— Обитатели твоего селения наверняка в дороге,— сказал я спокойно.— Я видел только нескольких мужчин и старуху.
— Нет, у нас все дома, мы ждали вас.
— Как это? Вы, значит, знали, что мы приедем?
— Абд эль Бирр, шейх хандама, сказал нам, что вы придете, гяуры проклятые, чтобы осквернить священный путь паломников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25