Я умышленно не стал предупреждать о нашем прибытии, чтобы удивить добрейшего шейха Мохаммеда Эмина, но стражи абу-мохаммед заметили нас и дали знак к началу торжества, продолжавшегося весь день. Мохаммед Эмин и Малик немедленно поскакали нам навстречу и поприветствовали нас. Мое стадо пришло первым.Путь через горы к пастбищам хаддединов вел только через вади. Здесь еще находились все военнопленные, и можно себе представить, какими взглядами провожали нас абу-хаммед, вынужденные пропускать мимо себя знакомых животных. Наконец мы снова оказались на равнине, и тогда я оставил седло.— Кто сидит в тахтерванах? — спросил Мохаммед Эмин.— Трое мужчин, которых хотел замучить до смерти шейх Зедар. Я еще тебе расскажу о них. Где пленные шейхи?— В палатке. Вон они идут.Шейхи только что вышли.Глаза шейха племени абу-хаммед злобно сверкнули, когда он узнал свое стадо, и тогда он подошел ко мне.— Не забрал ли ты больше, чем нужно?— Ты имеешь в виду скот?— Да.— Я взял столько, сколько было условлено.— Я пересчитаю!— Сделай милость, — ответил я холодно. — И тем не менее я привез больше, чем следовало.— Как это понять?— Не хочешь ли взглянуть?— Конечно, я должен посмотреть!— Только кликни еще вон того парня. — При этом я показал на старшего сына шейха, только что показавшегося у входа в палатку.Шейх подозвал его.— Идите со мной! — сказал я.Мохаммед Эмин, Малик и еще три шейха последовали за мной туда, где я оставил верблюдов с тахтерванами. Как раз в этот момент Халеф позволил езидам выбраться.— Знаешь этих людей? — спросил я Зедара бен Ули. Он в испуге отступил, его сын — тоже.— Езиды! — крикнул шейх.— Да, езиды, которых ты, изверг, хотел медленно умертвить, как это уже проделал со многими!Глаза Зедара сверкнули, словно у пантеры.— Что он сделал? — спросил шейх обеидов Эсла эль-Махем.— Позволь рассказать тебе! Ты удивишься, узнав, что за человек твой боевой товарищ.Я подробно описал, как и в каком состоянии нашел троих пленников. Когда я умолк, все отступили от Зедара бен Ули. При этом открылся вид на выход из долины, где показались три всадника: Линдсей со своими слугами. Он сильно припозднился. Возле его лошади плелся младший сын шейха.Зедар бен Ули увидел юношу и мгновенно повернулся ко мне:— Аллах акбар! Что это такое?! Мой второй сын в плену?— Как видишь!— Что он сделал?— Он помогал тебе в твоих постыдных действиях. Оба твоих сына должны охранять в течение двух суток голову своего отца, по шею зарытого в землю; потом ты снова станешь свободным… Такое наказание очень мягко для тебя и твоих сыновей. Поди и развяжи своего младшего.Тогда преступник подскочил к лошади англичанина и схватился за веревку. Сэр Дэвид немедленно спешился, отвел руку шейха и крикнул:— Убирайся! Этот парень мой!Шейх выхватил из-за пояса у англичанина один из его огромных пистолетов, вскинул оружие и выстрелил. Сэр Дэвид молниеносно повернулся боком, тем не менее пуля попала ему в руку; но в следующий момент раздался второй выстрел. Ирландец Билл поднял свое ружье в защиту хозяина, и его пуля прошила голову шейха. Оба сына Зедара бен Ули бросились на стрелка, однако их схватили и связали.Я с содроганием отвернулся. Свершился высший суд! Наказание, придуманное для преступника мною, было бы незначительным. А теперь уж точно исполнится мое слово, данное той женщине из племени абу-хаммед: шейх никогда не вернется в свой лагерь.Прошло какое-то время, пока мы все успокоились. Тогда Халеф спросил:— Сиди, а куда мне отнести этих троих?— Это может определить шейх, — гласил мой ответ.Шейх подошел к трем езидам.— Мархаба… Добро пожаловать ко мне! Оставайтесь у Мохаммеда Эмина, пока вы не оправитесь от страданий!Селек быстро взглянул на него.— Мохаммед Эмин? — спросил он.— Так меня зовут.— Ты разве хаддедин, а не шаммар?— Хаддедины относятся к шаммарам.— О, господин, тогда у меня послание к тебе.— Что за послание?— Это было в Баадри, еще до того, как мы начали свое путешествие. Я подошел к ручью, чтобы зачерпнуть воды. Возле ручья расположился отряд арнаутов, охранявших только одного молодого человека. Тот попросил пить и, притворяясь, что пьет, прошептал мне: «Иди к шаммарам, к Мохаммеду Эмину, и скажи ему, что меня увезут в Амадию. Все остальные казнены». Это все, что я хотел тебе сказать.Шейх отшатнулся.— Амад эль-Гандур, мой сын! — воскликнул он. — Это был он, это был он! Опиши мне его!— Он был высокий, пошире тебя в плечах, а черная борода доходила ему до груди.— Это он! Хамдульиллах! Наконец, наконец я напал на его след! Радуйтесь, люди, радуйтесь со мной вместе, так как сегодня должен быть праздник для всех, зовутся ли они друзьями или врагами! Когда ты говорил с ним?— Шесть недель прошло с тех пор, господин!— Благодарю тебя! Шесть недель, как долго! Но он не должен больше томиться; я вызволю его, даже если бы мне пришлось завоевать или разрушить всю Амадию! Эмир Хаджи Кара бен Немей, ты поедешь со мной или покинешь меня?— Я еду с тобой!— Аллах тебя благослови!.. Пойдем, позволь нам объявить это послание всем мужчинам племени хаддединов! Он поспешил к вади, а Халеф подошел ко мне и спросил:— Сиди, это правда — ты едешь с ними? — Да.— Сиди, могу я поехать с тобой?— Халеф, подумай о своей жене!— Ханне под хорошей защитой, а ты, господин, нуждаешься в надежном слуге! Так могу я тебя сопровождать?— Хорошо, я беру тебя с собой; но спроси сначала разрешения шейха Мохаммеда Эмина и шейха Малика — позволят ли они. Глава 11У ПОКЛОННИКОВ ДЬЯВОЛА Итак, я прибыл в Мосул и ожидал аудиенции у турецкого паши. Мне хотелось поехать с Мохаммедом Эмином в курдские горы, чтобы хитростью или силой вызволить его сына Амада эль-Гандура из крепости Амадия — задача, решить которую было не так-то просто. Конечно, храбрый шейх хаддединов предпочел бы выступить со всеми воинами своего племени, пробиться через турецкие владения и напасть на Амадию открыто. Однако выполнить столь фантастический план было невозможно. У одного-единственного человека было больше надежды на успех, чем у целой орды бедуинов, и Мохаммед Эмин согласился наконец на мое предложение: попытаться освободить пленника втроем.Нам понадобилось все наше красноречие, чтобы втолковать сэру Дэвиду Линдсею, который слишком охотно присоединился бы к нам, что он при полном незнании языка и неумении приспосабливаться к местной обстановке принесет нам больше вреда, чем пользы, но в конце концов он согласился остаться у хаддединов и ждать нашего возвращения. Здесь он мог, воспользовавшись в качестве переводчика раненым греком Александром Колеттисом, искать своих дорогих летающих быков. Хаддедины пообещали показать ему столько развалин, сколько он захочет. В Мосул он со мной не поехал, потому что я отговорил его. Мне он был там не нужен, а та единственная цель, которую он мог преследовать в Мосуле, а именно, намерение искать защиты тамошнего английского консула, стала неактуальной, ибо покровительство хаддединов полностью его удовлетворяло.Споры хаддединов с их врагами были улажены. Три неприятельских племени покорились, и заложники остались у победителей. Так вот и получилось, что Мохаммед Эмин смог отказаться от собственных воинов. Он, конечно, не поехал с нами в Мосул: там он подвергся бы очень серьезной опасности. Мы договорились встретиться в развалинах Хорсабада, древнего ассирийского Сарагума Сарагум — Дур-Шаррукин, город, построенный по указанию царя Саргона в VIII в. до н.э.
. Итак, мы отправились в вади Мурр, Айн-эль-Халхан и Эль-Каср. Там мы расстались. Я поехал с Халефом в Мосул, а шейх пересек на плоту Тигр, чтобы добираться до места нашей встречи по другому берегу реки, вдоль Джебель-Маклуб.Но мне-то зачем было ехать в Мосул? Не разыскивать же английского представителя, чтобы просить у него защиты! Это даже не пришло мне в голову. Я и без того чувствовал себя в полной безопасности. Но пашу я должен был разыскать. Это было необходимо, поскольку я намеревался запастись всем, что могло понадобиться в нашем рискованном предприятии.В Мосуле стояла ужасная жара. Термометр показывал сто шестнадцать градусов по Фаренгейту Соответствует сорока семи градусам по Цельсию.
в тени, и это на уровне первого этажа. Однако я поселился в одном из тех подвалов, в которых жители этого города спасаются в самое жаркое время года.Мы как раз находились в своем подземелье. Халеф сидел рядом со мной и чистил пистолеты. Мы долго молчали, однако я видел по малышу, что на душе у него скребут кошки. Наконец он рывком повернулся ко мне и сказал:— Об этом я не подумал, сиди!О чем?— Что мы, может быть, никогда не увидим хаддединов.— А-а… Почему?— Ты направляешься в Амадию, сиди?— Да. Ты давно это знаешь.— Я знал это, но пути, который туда ведет, я не знал. Аллах-иль-Аллах! Этот путь ведет к смерти и в джехенну!При этом лицо его приняло такое задумчивое выражение, какого я никогда прежде не видел у своего верного слуги.— Так опасно, Хаджи Халеф Омар?— Ты мне не веришь, сиди? Разве я не слышал, что ты на этом пути хочешь навестить троих мужчин, называющих себя Пали, Селек и Мелаф — тех троих, что ты спас на острове? Отдохнув у хаддединов, они возвращаются на родину.— Да, я навещу их.— Тогда мы погибли. Ты и я, мы оба, — истинно верующие. Однако каждый верующий, если он попадает к ним, теряет и жизнь, и место на небе.— Это ново, Хаджи Халеф! Кто это тебе сказал?— Это знает каждый мусульманин. Разве ты не слышал, что страна, в которой они живут, называется Шайтанистан?О, теперь я понял, о чем он думал. Он боялся езидов, поклонников дьявола. Тем не менее я вел себя так, как будто ничего не знал, и спросил:— Шайтанистан, страна дьявола?— Там живут риджаль-эш-шайтан, люди дьявола, которые ему поклоняются.— Хаджи Халеф Омар, где ты нашел людей, поклоняющихся дьяволу!— Ты этому не веришь? Ты никогда не слышал о таких людях?— Я даже видел таких людей.— И все же ты ведешь себя так, будто не веришь мне?— Я тебе действительно не верю.— Но ты же их сам видел?— Не здесь. Я был в одной стране, далеко за Большим морем. Франки называют ее Австралией. Там я повстречал дикарей, у которых был шайтан, прозванный ими Яху. Ему они молились. Здесь нет людей, поклоняющихся дьяволу.— Сиди, ты умнее меня и умнее многих людей; однако иногда твой ум и твоя мудрость полностью исчезают. Спроси здесь первого встречного, и он тебе скажет, что в Шайтанистане поклоняются дьяволу.— Ты был на их службах?— Нет, но я о них слышал.— А те люди, от которых ты это слышал, сами были на службах?— Они это тоже слышали от других.— Тогда я тебе скажу, что этого обряда не видел еще ни один посторонний человек, потому что езиды не допускают иноверцев на свои богослужения.— Это верно?— Да. По меньшей мере, если они когда-нибудь разрешают присутствовать на богослужении чужаку, это можно расценивать как величайшее и очень редкое исключение.— И тем не менее всем известно, что они там делают.— Ну?— Разве ты еще не слышал, что их называют Джераг-Зондеран?— Слышал.Это дурное название. Я не знаю, что оно означает.— Оно означает только лишь «гасящие свет».— Видишь, сиди! На их богослужениях, на которые допускают также женщин и девушек, гасится свет.— Тебя основательно надули. Езидов перепутали с другой сектой, с ассирийцами, проживающими в Сирии, у которых должны совершаться такие обряды. Что ты еще знаешь об езидах?— В их молельнях стоит петух или павлин, которому они поклоняются, и эта птица есть дьявол.— Ты так считаешь на самом деле?— Да.— О бедный Хаджи Халеф Омар! И много у них таких молитвенных домов?— Да.— И в каждом стоит петух?— Да.— Сколько же тогда должно быть чертей? Я полагаю, что он один.— О сиди, есть только один-единственный, но он повсюду. Однако у них есть еще ложные ангелы.— А что это такое?— Ты знаешь. Коран учит, что есть только четыре ангела, а именно: Джебраил, однозначный с Рух-эль-Кудс, Святым Духом, и триединый с Аллахом и Мухаммедом — как у христиан Отец, Сын и Святой Дух; далее — Азраил, ангел смерти, которого зовут также Абу Яха; далее — Микал и наконец Эсрафиль. А вот у поклонников дьявола семь архангелов, которых называют Габраил, Михаил, Рафаил, Азраил, Дедраил, Азрафил и Шемкиль. Это ли не ложно?— Это не ложно, так как я тоже думаю, что имеется семь архангелов.— Ты тоже так считаешь? Почему? — спросил он удивленно.— В Священной книге христиан говорится об этом, а я ей верю больше, чем Корану.— О сиди, что я должен слушать! Ты был в Мекке, ты стал хаджи, а больше веришь книге неверных, чем слову Пророка! Теперь я не удивляюсь, что тебя влечет к езидам!— Ты можешь вернуться. Я поеду один!— Вернуться? Нет!.. Возможно, Мухаммед говорил только о четырех ангелах, потому что трех оставшихся не было на небе, когда он туда вознесся. Они занимались земными делами, и он, следовательно, не знал про них.— Говорю тебе, Хаджи Халеф Омар, что не надо бояться поклонников дьявола. Шайтану они не поклоняются. Они его даже по имени не называют. Они порядочны, верны, благодарны, смелы, искренни, а эти качества ты, пожалуй, редко встретишь у правоверных. Впрочем, побывав у них, ты не лишишься высшего блаженства: они ведь не отнимут у тебя твою веру.— Они не будут принуждать меня поклоняться дьяволу?— Нет, уверяю тебя!— Но они нас убьют!— Не бывать этому.— Они уже убили многих других; христиан они не трогают, а мусульман убивают.— Они только оборонялись, когда их пытались истребить. И они убивали лишь тогда, когда мусульмане на них нападали.— Я — мусульманин!— Они будут твоими друзьями, потому что стали моими. Разве не ухаживал ты за тремя их соплеменниками, пока они не выздоровели?— Верно, сиди. Я не оставлю тебя. Я поеду с тобой!В этот момент я услышал шум приближающихся шагов. Вошли двое. Это были два албанских офицера иррегулярных войск паши. Они остались стоять у входа, и один из них спросил:— Ты тот неверный, которого мы должны привести?Объявившись в приемной у паши, я благоразумно снял висевший у меня на шее Коран. Этот знак паломничества я больше не мог показывать. Спрашивающий, конечно, ожидал ответа, но я не отвечал. Я даже притворился, будто ничего не видел и не слышал.— Ты что, ослеп и оглох? — грубо спросил он.Эти арнауты Арнауты — албанцы.
были неотесанными и невыдержанными людьми, которые при малейшем поводе хватались за оружие и даже пускали его в ход. Конечно, я не собирался терпеть их грубости. Поэтому, вроде бы ненароком, я вытащил из-за пояса револьвер и обратился к своему слуге:— Хаджи Халеф Омар-ага, скажи-ка мне, не вошел ли кто к нам?— Да, пришли.— Кто же это?— Два офицера, которые хотят с тобой поговорить.— Кто их послал?— Паша, да ниспошлет ему Аллах долгую жизнь!— Это неправда! Я — эмир Кара бен Немей; паша — да охранит его Аллах! — послал бы ко мне вежливых людей. Скажи этим мужланам, несущим на устах обидное слово вместо привета, что они могут идти. Пусть они повторят слова, которые я сказал тебе, тому, кто их послал!Офицеры схватились за пистолеты и вопрошающе посмотрели друг на друга. Будто бы случайно я направил дуло своего револьвера на них и сердито нахмурился.— Ну, Хаджи Халеф Омар-ага, что я тебе приказал?По малышу было видно, что мое поведение пришлось ему по вкусу. И у него в руках оказался пистолет. С очень гордой миной он повернулся ко входу и важно произнес:— Слушайте, что я вам скажу! Этот храбрый и знаменитый эфенди — эмир Хаджи Кара бен Немей, а я — Хаджи Халеф Омар-ага бен Хаджи Абулаббас ибн Хаджи Дауд аль-Госсара. Вы слышали, что сказал мой эфенди? Идите и делайте, как он вам приказал!— Мы не уйдем, нас послал паша!— Тогда вернитесь к паше и скажите ему, чтобы он послал к нам более вежливых людей! Кто приходит к моему эфенди, тот снимает обувь и говорит слова привета.— Неверному…Мгновенно я вскочил и оказался рядом с ними.— Вон!— У нас есть…— Вон!В следующее мгновение мы с Халефом остались одни. Должно быть, по моему виду они поняли, что я не склонен позволять им поучать меня.— Сиди, что ты наделал! — воскликнул Халеф.Несмотря на всю свою неустрашимость, он боялся последствий моего поведения.— Ты знаешь этих арнаутов?— Они кровожадны и мстительны.— Да, этого у них не отнимешь. Разве ты не видел в Каире, как один из них убил старую женщину только за то, что она не уступила ему дорогу? Она была слепа.— Я это видел. Здешние нас не убьют.— А пашу ты знаешь?— Он очень добрый человек!— О, очень хорошо, сиди! Половина Мосула опустела, потому что все его боятся. Не проходит и дня, чтобы десять — двадцать человек не подвергали палочным наказаниям. Кто богат сегодня, того назавтра уже нет в живых, а его имущество переходит к паше. Он стравливает арабские племена между собой, а потом идет войной на победителей, чтобы отнять у них добычу. Он говорит своим арнаутам: «Идите, разрушайте и убивайте, но принесите мне деньги!» Они усердно выполняют такие приказы, и паша стал уже богаче падишаха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
. Итак, мы отправились в вади Мурр, Айн-эль-Халхан и Эль-Каср. Там мы расстались. Я поехал с Халефом в Мосул, а шейх пересек на плоту Тигр, чтобы добираться до места нашей встречи по другому берегу реки, вдоль Джебель-Маклуб.Но мне-то зачем было ехать в Мосул? Не разыскивать же английского представителя, чтобы просить у него защиты! Это даже не пришло мне в голову. Я и без того чувствовал себя в полной безопасности. Но пашу я должен был разыскать. Это было необходимо, поскольку я намеревался запастись всем, что могло понадобиться в нашем рискованном предприятии.В Мосуле стояла ужасная жара. Термометр показывал сто шестнадцать градусов по Фаренгейту Соответствует сорока семи градусам по Цельсию.
в тени, и это на уровне первого этажа. Однако я поселился в одном из тех подвалов, в которых жители этого города спасаются в самое жаркое время года.Мы как раз находились в своем подземелье. Халеф сидел рядом со мной и чистил пистолеты. Мы долго молчали, однако я видел по малышу, что на душе у него скребут кошки. Наконец он рывком повернулся ко мне и сказал:— Об этом я не подумал, сиди!О чем?— Что мы, может быть, никогда не увидим хаддединов.— А-а… Почему?— Ты направляешься в Амадию, сиди?— Да. Ты давно это знаешь.— Я знал это, но пути, который туда ведет, я не знал. Аллах-иль-Аллах! Этот путь ведет к смерти и в джехенну!При этом лицо его приняло такое задумчивое выражение, какого я никогда прежде не видел у своего верного слуги.— Так опасно, Хаджи Халеф Омар?— Ты мне не веришь, сиди? Разве я не слышал, что ты на этом пути хочешь навестить троих мужчин, называющих себя Пали, Селек и Мелаф — тех троих, что ты спас на острове? Отдохнув у хаддединов, они возвращаются на родину.— Да, я навещу их.— Тогда мы погибли. Ты и я, мы оба, — истинно верующие. Однако каждый верующий, если он попадает к ним, теряет и жизнь, и место на небе.— Это ново, Хаджи Халеф! Кто это тебе сказал?— Это знает каждый мусульманин. Разве ты не слышал, что страна, в которой они живут, называется Шайтанистан?О, теперь я понял, о чем он думал. Он боялся езидов, поклонников дьявола. Тем не менее я вел себя так, как будто ничего не знал, и спросил:— Шайтанистан, страна дьявола?— Там живут риджаль-эш-шайтан, люди дьявола, которые ему поклоняются.— Хаджи Халеф Омар, где ты нашел людей, поклоняющихся дьяволу!— Ты этому не веришь? Ты никогда не слышал о таких людях?— Я даже видел таких людей.— И все же ты ведешь себя так, будто не веришь мне?— Я тебе действительно не верю.— Но ты же их сам видел?— Не здесь. Я был в одной стране, далеко за Большим морем. Франки называют ее Австралией. Там я повстречал дикарей, у которых был шайтан, прозванный ими Яху. Ему они молились. Здесь нет людей, поклоняющихся дьяволу.— Сиди, ты умнее меня и умнее многих людей; однако иногда твой ум и твоя мудрость полностью исчезают. Спроси здесь первого встречного, и он тебе скажет, что в Шайтанистане поклоняются дьяволу.— Ты был на их службах?— Нет, но я о них слышал.— А те люди, от которых ты это слышал, сами были на службах?— Они это тоже слышали от других.— Тогда я тебе скажу, что этого обряда не видел еще ни один посторонний человек, потому что езиды не допускают иноверцев на свои богослужения.— Это верно?— Да. По меньшей мере, если они когда-нибудь разрешают присутствовать на богослужении чужаку, это можно расценивать как величайшее и очень редкое исключение.— И тем не менее всем известно, что они там делают.— Ну?— Разве ты еще не слышал, что их называют Джераг-Зондеран?— Слышал.Это дурное название. Я не знаю, что оно означает.— Оно означает только лишь «гасящие свет».— Видишь, сиди! На их богослужениях, на которые допускают также женщин и девушек, гасится свет.— Тебя основательно надули. Езидов перепутали с другой сектой, с ассирийцами, проживающими в Сирии, у которых должны совершаться такие обряды. Что ты еще знаешь об езидах?— В их молельнях стоит петух или павлин, которому они поклоняются, и эта птица есть дьявол.— Ты так считаешь на самом деле?— Да.— О бедный Хаджи Халеф Омар! И много у них таких молитвенных домов?— Да.— И в каждом стоит петух?— Да.— Сколько же тогда должно быть чертей? Я полагаю, что он один.— О сиди, есть только один-единственный, но он повсюду. Однако у них есть еще ложные ангелы.— А что это такое?— Ты знаешь. Коран учит, что есть только четыре ангела, а именно: Джебраил, однозначный с Рух-эль-Кудс, Святым Духом, и триединый с Аллахом и Мухаммедом — как у христиан Отец, Сын и Святой Дух; далее — Азраил, ангел смерти, которого зовут также Абу Яха; далее — Микал и наконец Эсрафиль. А вот у поклонников дьявола семь архангелов, которых называют Габраил, Михаил, Рафаил, Азраил, Дедраил, Азрафил и Шемкиль. Это ли не ложно?— Это не ложно, так как я тоже думаю, что имеется семь архангелов.— Ты тоже так считаешь? Почему? — спросил он удивленно.— В Священной книге христиан говорится об этом, а я ей верю больше, чем Корану.— О сиди, что я должен слушать! Ты был в Мекке, ты стал хаджи, а больше веришь книге неверных, чем слову Пророка! Теперь я не удивляюсь, что тебя влечет к езидам!— Ты можешь вернуться. Я поеду один!— Вернуться? Нет!.. Возможно, Мухаммед говорил только о четырех ангелах, потому что трех оставшихся не было на небе, когда он туда вознесся. Они занимались земными делами, и он, следовательно, не знал про них.— Говорю тебе, Хаджи Халеф Омар, что не надо бояться поклонников дьявола. Шайтану они не поклоняются. Они его даже по имени не называют. Они порядочны, верны, благодарны, смелы, искренни, а эти качества ты, пожалуй, редко встретишь у правоверных. Впрочем, побывав у них, ты не лишишься высшего блаженства: они ведь не отнимут у тебя твою веру.— Они не будут принуждать меня поклоняться дьяволу?— Нет, уверяю тебя!— Но они нас убьют!— Не бывать этому.— Они уже убили многих других; христиан они не трогают, а мусульман убивают.— Они только оборонялись, когда их пытались истребить. И они убивали лишь тогда, когда мусульмане на них нападали.— Я — мусульманин!— Они будут твоими друзьями, потому что стали моими. Разве не ухаживал ты за тремя их соплеменниками, пока они не выздоровели?— Верно, сиди. Я не оставлю тебя. Я поеду с тобой!В этот момент я услышал шум приближающихся шагов. Вошли двое. Это были два албанских офицера иррегулярных войск паши. Они остались стоять у входа, и один из них спросил:— Ты тот неверный, которого мы должны привести?Объявившись в приемной у паши, я благоразумно снял висевший у меня на шее Коран. Этот знак паломничества я больше не мог показывать. Спрашивающий, конечно, ожидал ответа, но я не отвечал. Я даже притворился, будто ничего не видел и не слышал.— Ты что, ослеп и оглох? — грубо спросил он.Эти арнауты Арнауты — албанцы.
были неотесанными и невыдержанными людьми, которые при малейшем поводе хватались за оружие и даже пускали его в ход. Конечно, я не собирался терпеть их грубости. Поэтому, вроде бы ненароком, я вытащил из-за пояса револьвер и обратился к своему слуге:— Хаджи Халеф Омар-ага, скажи-ка мне, не вошел ли кто к нам?— Да, пришли.— Кто же это?— Два офицера, которые хотят с тобой поговорить.— Кто их послал?— Паша, да ниспошлет ему Аллах долгую жизнь!— Это неправда! Я — эмир Кара бен Немей; паша — да охранит его Аллах! — послал бы ко мне вежливых людей. Скажи этим мужланам, несущим на устах обидное слово вместо привета, что они могут идти. Пусть они повторят слова, которые я сказал тебе, тому, кто их послал!Офицеры схватились за пистолеты и вопрошающе посмотрели друг на друга. Будто бы случайно я направил дуло своего револьвера на них и сердито нахмурился.— Ну, Хаджи Халеф Омар-ага, что я тебе приказал?По малышу было видно, что мое поведение пришлось ему по вкусу. И у него в руках оказался пистолет. С очень гордой миной он повернулся ко входу и важно произнес:— Слушайте, что я вам скажу! Этот храбрый и знаменитый эфенди — эмир Хаджи Кара бен Немей, а я — Хаджи Халеф Омар-ага бен Хаджи Абулаббас ибн Хаджи Дауд аль-Госсара. Вы слышали, что сказал мой эфенди? Идите и делайте, как он вам приказал!— Мы не уйдем, нас послал паша!— Тогда вернитесь к паше и скажите ему, чтобы он послал к нам более вежливых людей! Кто приходит к моему эфенди, тот снимает обувь и говорит слова привета.— Неверному…Мгновенно я вскочил и оказался рядом с ними.— Вон!— У нас есть…— Вон!В следующее мгновение мы с Халефом остались одни. Должно быть, по моему виду они поняли, что я не склонен позволять им поучать меня.— Сиди, что ты наделал! — воскликнул Халеф.Несмотря на всю свою неустрашимость, он боялся последствий моего поведения.— Ты знаешь этих арнаутов?— Они кровожадны и мстительны.— Да, этого у них не отнимешь. Разве ты не видел в Каире, как один из них убил старую женщину только за то, что она не уступила ему дорогу? Она была слепа.— Я это видел. Здешние нас не убьют.— А пашу ты знаешь?— Он очень добрый человек!— О, очень хорошо, сиди! Половина Мосула опустела, потому что все его боятся. Не проходит и дня, чтобы десять — двадцать человек не подвергали палочным наказаниям. Кто богат сегодня, того назавтра уже нет в живых, а его имущество переходит к паше. Он стравливает арабские племена между собой, а потом идет войной на победителей, чтобы отнять у них добычу. Он говорит своим арнаутам: «Идите, разрушайте и убивайте, но принесите мне деньги!» Они усердно выполняют такие приказы, и паша стал уже богаче падишаха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41