Тот был неимоверно длинным и худым, он буквально висел на коне, как будто прежде ни разу в жизни не касался седла. В нем сразу же угадывалось греческое происхождение. По поданному ему знаку он спросил англичанина по-арабски:— Кто ты?Мастер Линдсей встал с камня, приподнял шляпу, сделал полупоклон, однако не сказал ни слова.Вопрошавший повторил свои слова на турецком языке.— I'm English, — гласил ответ.— А, так я приветствую вас, уважаемый господин! — прозвучало теперь по-английски. — Это так неожиданно встретить здесь, в этом уединении, сына Альбиона. Могу я спросить ваше имя?— Дэвид Линдсей.— Это ваши слуги?— Yes!— Что вы здесь делаете?— Nothing!— Но должна же у вас быть какая-то цель?— Yes!— И что же это?— То dig… копать.— Что?— Fowling bulls.— А! — Всадник высокомерно рассмеялся. — Для этого нужны люди, средства и разрешение. Как вы сюда попали?— На пароходе.— И где же он?— Ушел в Багдад.— Так вы высадились с двумя слугами?— Yes.— Хм, странно! И куда же вы намерены направиться прежде всего?— Туда, где есть Fowling bulls… Кто этот мастер? — При этих словах Линдсей указал на араба в чешуйчатом панцире.Грек перевел тому содержание разговора и ответил:— Этот знаменитый человек — Эсла эль-Махем, шейх арабов-обеидов, пастбища которых расположены на той стороне реки.Я удивился этому ответу. Значит, шейх не будет со своими воинами во время похода.— Кто вы? — продолжал расспросы англичанин.— Я переводчик при английском вице-консуле в Мосуле.— А-а… Куда направляетесь?— Состою при экспедиции против арабов-хаддединов.— Экспедиция? Вторжение?— Эти хаддедины — упрямое племя. Их надо обучить хорошим манерам. Они оказывали помощь езидам, когда поклонники дьявола были атакованы губернатором Мосула. Но как случилось, что…Он прервался, потому что за выступом заржала одна из наших лошадей. Ее примеру последовала другая. Шейх сразу же натянул повод, готовясь поскакать вперед, посмотреть, кто там. Тогда поднялся я.— Вы позволите и мне представиться? — сказал я.Шейх от удивления остановился.— Кто вы? — спросил переводчик. — Тоже англичанин? Одеты вы как араб!— Я немец и вхожу в состав экспедиции этого господина. Мы хотим откопать здесь Fowling bulls и одновременно интересуемся обычаями этой страны.— Кто это? — спросил шейх грека.— Немей.— Немей правоверные?— Они христиане.— Насара Насара — христиане (араб.).
? Однако этот человек — хаджи. Он был в Мекке?— Я был в Мекке, — ответил я ему.— Ты говоришь на нашем языке?— Говорю.— Ты прибыл вместе с англичанином?— Да.— Как долго вы уже находитесь в этих местах?— Много дней.Его брови сошлись. Он расспрашивал дальше:— Ты знаешь хаддединов?— Знаю.— Где ты с ними познакомился?— Я — рафик их шейха.— Тогда тебе конец!— Почему?— Я беру тебя в плен, тебя и этих троих.— Ты силен, но Зедар бен Ули, шейх племени абу-хаммед, был таким же сильным!— Что ты хочешь этим сказать?— Он взял меня в плен и не удержал.— Машалла! Ты и есть тот человек, который убил льва?— Да, это я.— Тогда ты тем более мой. От меня ты не уйдешь.— Или ты мой и не уйдешь от меня. Оглянись! Он оглянулся, но никого не заметил.— Люди, встаньте! — громко крикнул я.Сейчас же все хаддедины поднялись, наводя ружья на шейха и его людей.— А, ты умен, как лиса, и убиваешь львов, но уж меня ты не схватишь! — крикнул он.Шейх выхватил из-за пояса кривую саблю, направил свою лошадь прямо на меня и замахнулся для смертельного удара. Справиться с ним было нетрудно. Я выстрелил в его лошадь… она рухнула… упал на землю и шейх… Я быстро «оседлал» его. Однако тут-то и началась борьба: обеид оказался сильным человеком; мне пришлось сорвать с него тюрбан и нанести ему оглушающий удар в висок — только тогда я его одолел.Во время этой короткой схватки все столпились вокруг меня, но происшедшее нельзя было назвать боем. Я приказал хаддединам стрелять только в лошадей; по этой причине уже первый залп, данный в тот самый момент, когда шейх напал на меня, убил или тяжело ранил всех лошадей обеидов. Воины оказались на земле, и со всех сторон на них уставились длинные оперенные копья хаддединов, имевших пятикратное превосходство в силе. Даже река не давала обеидам спасения: наши пули настигли бы каждого беглеца. Когда рассосалась образовавшаяся после первого залпа куча мала, обеиды беспомощно прижались один к другому. Их шейха я уже оттолкнул к слугам Линдсея и теперь заботился только о том, как бы закончить стычку без кровопролития.— Не мучьте себя, воины обеидов! Вы в наших руках. Вас всего двадцать человек, нас же больше сотни. К тому же ваш шейх пленен!— Пристрелите его! — приказал своим воинам шейх.— Если кто-либо из вас только поднимет на меня оружие, два этих человека убьют вашего шейха! — ответил я.— Пристрелите его, волка, шакала, зайца! — крикнул он, не обратив внимания на мою угрозу.— Даже и не думайте об этом, иначе вы тоже погибнете!— Ваши братья отомстят за меня и за вас! — крикнул шейх.— Ваши братья? Обеиды? А может быть, еще абу-хаммед и джовари?Он в изумлении уставился на меня.— Что ты о них знаешь? — воскликнул он.— Что в этот момент они тоже застигнуты врасплох воинами хаддединов — подобно тому, как я пленил тебя и твоих людей.— Ты лжешь! Ты — заяц, который никому не сможет навредить. Мои воины схватят тебя вместе со всеми сыновьями и дочерьми хаддединов и уведут в плен!— Пусть Аллах сохранит светлой твою голову, чтобы она не теряла способности мыслить! Разве стали бы мы ждать тебя здесь, если бы не знали о том, что ты хочешь предпринять против шейха Мохаммеда?— Откуда ты знаешь, что я был у гроба хаджи Али?Я решил прозондировать почву и ответил так:— Ты был на могиле хаджи Али, чтобы вымолить удачу своему предприятию, но эта могила находится на левом берегу Тигра, а ты потом переправился на этот берег, чтобы в вади Мурр высмотреть, где находятся племена шаммаров.Я понял, что догадался. Несмотря на это, шейх язвительно рассмеялся и ответил:— Твой разум гнил и ленив, словно ил, скопившийся в реке. Освободи нас — тогда с тобой ничего не должно случиться!Теперь я засмеялся и спросил:— Что же с нами случится, если я этого не сделаю?— Мои люди будут тебя искать и найдут. Тогда вы погибнете!— Твои глаза слепы, а твои уши глухи. Ты не видишь и не слышишь, что случилось, прежде чем твои люди переправились через Тигр.— Что же такого случилось? — презрительным тоном спросил он.— Их ожидали так же, как я ждал тебя.— Где?—В вади Дерадж.Теперь он заметно испугался, поэтому я добавил:— Ты видишь, что ваш план раскрыт. Ты знаешь, что я был у абу-хаммед. Прежде чем приехать к ним, я посетил ваших врагов, абу-мохаммед. Это племя, а также алабеиды, которых вы так часто грабили, объединились с хаддединами, чтобы запереть вас в вади Дерадж. Слушай!Издалека доносился глухой треск ружейных выстрелов.— Ты слышишь эти выстрелы? Твои друзья уже заперты в долине и будут все уничтожены, если не сдадутся.— Аллах-иль-Аллах! — закричал он. — Это верно?— Верно.— Тогда убей меня!— Ты трус!— Разве это трусость — желать смерти?— Да. Ты шейх обеидов, отец своего племени. Твой долг состоит в том, чтобы помогать людям своего племени в нужде. Ты же хочешь их покинуть.— Ты с ума сошел? Как я могу их защитить, если нахожусь в плену!— Советом. Хаддедины вовсе не похожи на чудовищ, жаждущих крови; они хотят отразить ваш набег, а потом заключить с вами мир. На таком совете шейху обеидов отсутствовать нельзя.— Повторяю еще раз: ты говоришь правду?— Я говорю правду.— Поклянись!— Слово мужчины — его клятва. Стой, парень!Последний выкрик относился к греку. До сих пор он стоял спокойно, а теперь вдруг прыгнул на одного из моих людей, подходивших все ближе и ближе, чтобы слышать наш разговор, оттолкнул его в сторону и побежал прочь. Несколько выстрелов грохнули ему вслед, но в спешке стрелявшие целились плохо; греку удалось достичь скального выступа и исчезнуть за ним.— Стреляйте в любого, кто здесь пошевелится! — С этими словами я поспешил за беглецом. Когда я добрался до выступа, грек был уже шагах в ста от меня, а то и больше. — Остановись! — крикнул я ему вслед.Грек быстро оглянулся и побежал дальше. Мне было жалко, но я вынужден был стрелять в него. Однако я намеревался только ранить беглеца. Я прицелился и нажал на спуск. Он пробежал еще несколько шагов, а потом остановился. Похоже было на то, будто какая-то невидимая рука повернула его вокруг собственной оси, а затем он упал.— Принесите его! — приказал я.По моему приказу несколько хаддединов подбежали к беглецу и принесли его. Пуля застряла в бедре у грека.— Ты видишь, Эсла эль-Махем, что мы не шутим. Прикажи своим людям сдаться!— А если не прикажу? — спросил он.— Тогда мы заставим их сдаться, но прольется кровь, чего мы не желаем.— Ты подтвердишь позднее, что я сдался только потому, что вас было в пять раз больше и ты мне сказал, что люди моего племени заперты в вади Дерадж?— Я удостоверю это! Обеиды были разоружены.— Сэр! — закричал во время этой операции Линдсей.— Что? — спросил я и обернулся.Линдсей схватил руку раненого грека и сообщил:— Парень жрет бумагу!Я подошел. В кулаке у грека еще оставалось несколько клочков бумаги.— Дайте сюда! — приказал я.— Никогда!Я сжал его руку — он вскрикнул от боли и разжал пальцы. Бумага представляла собой часть конверта, на которой сохранилось одно-единственное слово — «Багдад». Весь остальной конверт и письмо пленник то ли уже проглотил, то ли еще дожевывал.— Выплюньте все, что у вас во рту! — потребовал я.Язвительная усмешка была мне ответом. Одновременно я заметил, как он приподнял голову, чтобы легче было проглотить. Я немедленно схватил его за горло. Под моим не очень нежным жестом он раскрыл рот. Мне удалось вытащить только маленький комок бумаги. Расправив его, я увидел, что на клочках виднелось несколько зашифрованных строчек. Казалось абсолютно невозможным сложить эти клочки так, чтобы получилось связное послание. Я строго посмотрел греку в глаза и спросил его:— Кто сочинил это послание?— Не знаю, — ответил он.— От кого ты его получил?— Тоже не знаю.— Лжец! Тебе хочется остаться здесь умирать?Он испуганно посмотрел на меня, а я продолжал:— Если ты не ответишь, тебя не будут перевязывать, и я оставлю тебя здесь на съедение грифам и шакалам!— Мне приказано молчать, — сказал он.— Ты будешь молчать вечно!Я встал. Это подействовало.— Спрашивай, эфенди! — крикнул он.— От кого ты получил это письмо?— От английского вице-консула в Мосуле.— Кому он его послал?— Консулу в Багдаде.— Ты знаешь содержание?— Нет.— Не лги!— Клянусь, что мне не удалось прочесть ни буквы!— Но ты догадываешься о содержании письма?— Да.— Так говори!— Политика!— Естественно!— Больше я ничего не могу сказать.— Ты поклялся?— Да.— Хм! Ты же грек.— Да.— Откуда?— С Лемноса.— Я так и думал! Простой турок почтенен и простодушен, и если он становится другим, то виной этому — вы, называющие себя христианами, но на самом деле вы хуже самых злобных язычников. Где только в Турции случится какое мошенничество, где обнаружатся негодяи, там приложил свою руку грек. Ты нарушил бы сегодня свою клятву, если бы я тебя вынудил или оплатил твое клятвопреступление, шпион! Каким образом ты сделался драгоманом Драгоман — переводчик при посольстве в странах Востока.
в Мосуле? Молчи! Я догадываюсь, кто вы такие, во что вы превращаетесь! Можешь оставаться верным своей клятве — я и так знаю политику, о которой ты упомянул! Почему вы натравливаете эти племена одно на другое? Почему вы подстрекаете против них то турок, то персов? И это делают христиане! Те, кто действительно следует учению Спасителя мира, несут в эту страну слова любви и сострадания, а вы сеете сорняки среди пшеницы, которую они заглушают. Ваш посев приносит тысячекратные плоды. Беги к своему попу — может быть, он вымолит для тебя прощение!.. А ты служил и русским?— Да, господин.— Где?— В Стамбуле.— Ладно! Я вижу, что ты еще способен осознать истину, а потому не отдам тебя хаддединам.— Не делай этого, эфенди! За это моя душа благословит тебя!— Оставь свое благословение при себе! Как твое имя?— Александр Колеттис.— Знаменитое имя ты носишь Имеется в виду Александр Македонский.
, но у тебя нет ничего общего с тем, кто носил его раньше… Билл!Слуга откликнулся.— Ты умеешь перевязывать раны?— Нет, сэр, но я, пожалуй, смогу перетянуть ногу.— Так сделай это!Слуга кое-как перевязал грека. Кто знает, не поступил ли бы я по-другому, если бы тогда знал, в каких обстоятельствах я снова увижу Колеттиса. Я обратился к связанному шейху:— Эсла эль-Махем, ты храбрый человек, и мне жаль видеть связанным такого отважного воина. Обещаешь ли мне всегда оставаться на моей стороне и не предпринимать никаких попыток к бегству?— Зачем?— Тогда я прикажу развязать тебя.— Обещаю.— Клянешься бородой Пророка?— Бородой Пророка и своей собственной!— Возьми такое же обещание со своих людей!— Поклянитесь, что не убежите от этого человека! — приказал он.— Клянемся! — прозвучало в ответ.— В таком случае вам не надо оставаться связанными, — обещал я им.Тут я развязал шейха.— Сиди, ты великодушен, — сказал он. — Ты приказал убить только наших лошадей, нас же пощадил. Аллах благословит тебя, хотя моя лошадь была мне милее родного брата!Благородство его черт внушило мне уверенность, что этому человеку всякая измена, всякая низость и вероломство были чужды, и я сказал ему:— Ты позволил чужим языкам уговорить себя на битву с родственниками твоего народа. В дальнейшем будь тверже! Хочешь получить свою саблю, свой кинжал, свое ружье?— Не делай этого, эфенди! — удивленно сказал он.— Я сделаю это. Шейх должен быть самым благородным в своем племени; я не могу обходиться с тобой, как хутейе или хелавийе Хутейе, хелавийе — племена, относившиеся к низшим кастам, как парии в Индии.
. Ты должен предстать перед Мохаммедом Эмином, шейхом хаддединов, как свободный человек, с оружием в руках.Я дал ему его саблю и все прочее оружие. Он вскочил и уставился на меня.— Как твое имя, сиди?— Хаддедины называют меня эмиром Кара бен Немей.— Ты христианин, эмир! Сегодня я узнал, что насара — не собаки, что они великодушнее и умнее мусульман. Поэтому верь мне: возвратив оружие, ты победил меня куда проще, чем мог бы сделать при помощи того оружия, которое ты носишь при себе и которым ты способен был бы убить меня… Дай мне посмотреть твой кинжал!Я выполнил его просьбу. Он проверил клинок, а потом сказал:— Это простое железо я переломлю рукой. Посмотри-ка мой шамбийе!Он вынул свой кинжал из ножен. Это было подлинное произведение искусства, обоюдоострое, слегка изогнутое, чудесной дамасской стали; на обеих сторонах клинка был по-арабски выгравирован девиз: «В ножны — только после победы». Кинжал был, конечно, изготовлен одним из тех прославленных оружейников в Дамаске, которые давно уже вымерли и с которыми теперь никто больше не может сравниться.— Нравится? — спросил шейх.— Он стоит, верно, пятидесяти овец!— Ошибся: ста или ста пятидесяти, потому что его носили десять моих предков и на нем нет ни одной царапины. Кинжал будет твоим, а мне ты отдашь свой!Такой обмен я не мог отклонить, если не хотел смертельно обидеть шейха.— Благодарю тебя, Хаджи Эсла эль-Махем; я буду носить этот клинок в память о тебе и о чести твоих предков!— Пока твоя рука останется твердой, он никогда не изменит тебе в беде.В этот момент послышался топот приближающейся лошади, и сразу же за этим всадник обогнул выступ скалы, прикрывавшей наше убежище с юга. Это был не кто другой, как мой маленький Халеф!— Сиди, ты должен ехать! — крикнул он, увидев меня.— Как дела, Хаджи Халеф Омар?— Мы победили.— Тяжело было?— Легко. Все взяты в плен!— Все?— И вместе с шейхами! Хамдульиллах! Нет только Эслы эиь-Махема, шейха обеидов.Я обернулся к пленнику:— Ты видишь, что я сказал тебе правду.Потом я спросил Халефа:— Абу-мохаммед прибыли вовремя?— Они подошли сразу за джовари и замкнули выход из вади так, что ни один враг не смог уйти… Кто эти люди?— Вот это — шейх Эсла эль-Махем, о котором ты упомянул.— Твои пленники?— Да, они поедут со мной.— Валлахи, биллахи, таллахи! Разреши мне вернуться немедленно, чтобы принести эту весть Мохаммеду Эмину и шейху Малику! — И он мигом ускакал.Шейх Эсла сел на одну из наших лошадей, грека положили на другую, остальные должны были идти пешком.Наш отряд пришел в движение. Если в вади Дерадж пролили не больше крови, чем у нас, я был бы доволен.Уже упомянутое ущелье вывело нас на другой склон горы, потом мы поехали по равнине прямо на юг. Еще задолго до вади я заметил четверых всадников, ехавших нам навстречу. Я поспешил к ним. Это оказались Малик, Мохаммед Эмин и шейхи племен абу-мохаммед и алабеидов.— Ты взял его в плен? — закричал мне Мохаммед Эмин. — Эслу эль-Махема?— Да.— Слава Аллаху! Только его нам и не хватало. Скольких человеческих жизней стоил тебе этот бой?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
? Однако этот человек — хаджи. Он был в Мекке?— Я был в Мекке, — ответил я ему.— Ты говоришь на нашем языке?— Говорю.— Ты прибыл вместе с англичанином?— Да.— Как долго вы уже находитесь в этих местах?— Много дней.Его брови сошлись. Он расспрашивал дальше:— Ты знаешь хаддединов?— Знаю.— Где ты с ними познакомился?— Я — рафик их шейха.— Тогда тебе конец!— Почему?— Я беру тебя в плен, тебя и этих троих.— Ты силен, но Зедар бен Ули, шейх племени абу-хаммед, был таким же сильным!— Что ты хочешь этим сказать?— Он взял меня в плен и не удержал.— Машалла! Ты и есть тот человек, который убил льва?— Да, это я.— Тогда ты тем более мой. От меня ты не уйдешь.— Или ты мой и не уйдешь от меня. Оглянись! Он оглянулся, но никого не заметил.— Люди, встаньте! — громко крикнул я.Сейчас же все хаддедины поднялись, наводя ружья на шейха и его людей.— А, ты умен, как лиса, и убиваешь львов, но уж меня ты не схватишь! — крикнул он.Шейх выхватил из-за пояса кривую саблю, направил свою лошадь прямо на меня и замахнулся для смертельного удара. Справиться с ним было нетрудно. Я выстрелил в его лошадь… она рухнула… упал на землю и шейх… Я быстро «оседлал» его. Однако тут-то и началась борьба: обеид оказался сильным человеком; мне пришлось сорвать с него тюрбан и нанести ему оглушающий удар в висок — только тогда я его одолел.Во время этой короткой схватки все столпились вокруг меня, но происшедшее нельзя было назвать боем. Я приказал хаддединам стрелять только в лошадей; по этой причине уже первый залп, данный в тот самый момент, когда шейх напал на меня, убил или тяжело ранил всех лошадей обеидов. Воины оказались на земле, и со всех сторон на них уставились длинные оперенные копья хаддединов, имевших пятикратное превосходство в силе. Даже река не давала обеидам спасения: наши пули настигли бы каждого беглеца. Когда рассосалась образовавшаяся после первого залпа куча мала, обеиды беспомощно прижались один к другому. Их шейха я уже оттолкнул к слугам Линдсея и теперь заботился только о том, как бы закончить стычку без кровопролития.— Не мучьте себя, воины обеидов! Вы в наших руках. Вас всего двадцать человек, нас же больше сотни. К тому же ваш шейх пленен!— Пристрелите его! — приказал своим воинам шейх.— Если кто-либо из вас только поднимет на меня оружие, два этих человека убьют вашего шейха! — ответил я.— Пристрелите его, волка, шакала, зайца! — крикнул он, не обратив внимания на мою угрозу.— Даже и не думайте об этом, иначе вы тоже погибнете!— Ваши братья отомстят за меня и за вас! — крикнул шейх.— Ваши братья? Обеиды? А может быть, еще абу-хаммед и джовари?Он в изумлении уставился на меня.— Что ты о них знаешь? — воскликнул он.— Что в этот момент они тоже застигнуты врасплох воинами хаддединов — подобно тому, как я пленил тебя и твоих людей.— Ты лжешь! Ты — заяц, который никому не сможет навредить. Мои воины схватят тебя вместе со всеми сыновьями и дочерьми хаддединов и уведут в плен!— Пусть Аллах сохранит светлой твою голову, чтобы она не теряла способности мыслить! Разве стали бы мы ждать тебя здесь, если бы не знали о том, что ты хочешь предпринять против шейха Мохаммеда?— Откуда ты знаешь, что я был у гроба хаджи Али?Я решил прозондировать почву и ответил так:— Ты был на могиле хаджи Али, чтобы вымолить удачу своему предприятию, но эта могила находится на левом берегу Тигра, а ты потом переправился на этот берег, чтобы в вади Мурр высмотреть, где находятся племена шаммаров.Я понял, что догадался. Несмотря на это, шейх язвительно рассмеялся и ответил:— Твой разум гнил и ленив, словно ил, скопившийся в реке. Освободи нас — тогда с тобой ничего не должно случиться!Теперь я засмеялся и спросил:— Что же с нами случится, если я этого не сделаю?— Мои люди будут тебя искать и найдут. Тогда вы погибнете!— Твои глаза слепы, а твои уши глухи. Ты не видишь и не слышишь, что случилось, прежде чем твои люди переправились через Тигр.— Что же такого случилось? — презрительным тоном спросил он.— Их ожидали так же, как я ждал тебя.— Где?—В вади Дерадж.Теперь он заметно испугался, поэтому я добавил:— Ты видишь, что ваш план раскрыт. Ты знаешь, что я был у абу-хаммед. Прежде чем приехать к ним, я посетил ваших врагов, абу-мохаммед. Это племя, а также алабеиды, которых вы так часто грабили, объединились с хаддединами, чтобы запереть вас в вади Дерадж. Слушай!Издалека доносился глухой треск ружейных выстрелов.— Ты слышишь эти выстрелы? Твои друзья уже заперты в долине и будут все уничтожены, если не сдадутся.— Аллах-иль-Аллах! — закричал он. — Это верно?— Верно.— Тогда убей меня!— Ты трус!— Разве это трусость — желать смерти?— Да. Ты шейх обеидов, отец своего племени. Твой долг состоит в том, чтобы помогать людям своего племени в нужде. Ты же хочешь их покинуть.— Ты с ума сошел? Как я могу их защитить, если нахожусь в плену!— Советом. Хаддедины вовсе не похожи на чудовищ, жаждущих крови; они хотят отразить ваш набег, а потом заключить с вами мир. На таком совете шейху обеидов отсутствовать нельзя.— Повторяю еще раз: ты говоришь правду?— Я говорю правду.— Поклянись!— Слово мужчины — его клятва. Стой, парень!Последний выкрик относился к греку. До сих пор он стоял спокойно, а теперь вдруг прыгнул на одного из моих людей, подходивших все ближе и ближе, чтобы слышать наш разговор, оттолкнул его в сторону и побежал прочь. Несколько выстрелов грохнули ему вслед, но в спешке стрелявшие целились плохо; греку удалось достичь скального выступа и исчезнуть за ним.— Стреляйте в любого, кто здесь пошевелится! — С этими словами я поспешил за беглецом. Когда я добрался до выступа, грек был уже шагах в ста от меня, а то и больше. — Остановись! — крикнул я ему вслед.Грек быстро оглянулся и побежал дальше. Мне было жалко, но я вынужден был стрелять в него. Однако я намеревался только ранить беглеца. Я прицелился и нажал на спуск. Он пробежал еще несколько шагов, а потом остановился. Похоже было на то, будто какая-то невидимая рука повернула его вокруг собственной оси, а затем он упал.— Принесите его! — приказал я.По моему приказу несколько хаддединов подбежали к беглецу и принесли его. Пуля застряла в бедре у грека.— Ты видишь, Эсла эль-Махем, что мы не шутим. Прикажи своим людям сдаться!— А если не прикажу? — спросил он.— Тогда мы заставим их сдаться, но прольется кровь, чего мы не желаем.— Ты подтвердишь позднее, что я сдался только потому, что вас было в пять раз больше и ты мне сказал, что люди моего племени заперты в вади Дерадж?— Я удостоверю это! Обеиды были разоружены.— Сэр! — закричал во время этой операции Линдсей.— Что? — спросил я и обернулся.Линдсей схватил руку раненого грека и сообщил:— Парень жрет бумагу!Я подошел. В кулаке у грека еще оставалось несколько клочков бумаги.— Дайте сюда! — приказал я.— Никогда!Я сжал его руку — он вскрикнул от боли и разжал пальцы. Бумага представляла собой часть конверта, на которой сохранилось одно-единственное слово — «Багдад». Весь остальной конверт и письмо пленник то ли уже проглотил, то ли еще дожевывал.— Выплюньте все, что у вас во рту! — потребовал я.Язвительная усмешка была мне ответом. Одновременно я заметил, как он приподнял голову, чтобы легче было проглотить. Я немедленно схватил его за горло. Под моим не очень нежным жестом он раскрыл рот. Мне удалось вытащить только маленький комок бумаги. Расправив его, я увидел, что на клочках виднелось несколько зашифрованных строчек. Казалось абсолютно невозможным сложить эти клочки так, чтобы получилось связное послание. Я строго посмотрел греку в глаза и спросил его:— Кто сочинил это послание?— Не знаю, — ответил он.— От кого ты его получил?— Тоже не знаю.— Лжец! Тебе хочется остаться здесь умирать?Он испуганно посмотрел на меня, а я продолжал:— Если ты не ответишь, тебя не будут перевязывать, и я оставлю тебя здесь на съедение грифам и шакалам!— Мне приказано молчать, — сказал он.— Ты будешь молчать вечно!Я встал. Это подействовало.— Спрашивай, эфенди! — крикнул он.— От кого ты получил это письмо?— От английского вице-консула в Мосуле.— Кому он его послал?— Консулу в Багдаде.— Ты знаешь содержание?— Нет.— Не лги!— Клянусь, что мне не удалось прочесть ни буквы!— Но ты догадываешься о содержании письма?— Да.— Так говори!— Политика!— Естественно!— Больше я ничего не могу сказать.— Ты поклялся?— Да.— Хм! Ты же грек.— Да.— Откуда?— С Лемноса.— Я так и думал! Простой турок почтенен и простодушен, и если он становится другим, то виной этому — вы, называющие себя христианами, но на самом деле вы хуже самых злобных язычников. Где только в Турции случится какое мошенничество, где обнаружатся негодяи, там приложил свою руку грек. Ты нарушил бы сегодня свою клятву, если бы я тебя вынудил или оплатил твое клятвопреступление, шпион! Каким образом ты сделался драгоманом Драгоман — переводчик при посольстве в странах Востока.
в Мосуле? Молчи! Я догадываюсь, кто вы такие, во что вы превращаетесь! Можешь оставаться верным своей клятве — я и так знаю политику, о которой ты упомянул! Почему вы натравливаете эти племена одно на другое? Почему вы подстрекаете против них то турок, то персов? И это делают христиане! Те, кто действительно следует учению Спасителя мира, несут в эту страну слова любви и сострадания, а вы сеете сорняки среди пшеницы, которую они заглушают. Ваш посев приносит тысячекратные плоды. Беги к своему попу — может быть, он вымолит для тебя прощение!.. А ты служил и русским?— Да, господин.— Где?— В Стамбуле.— Ладно! Я вижу, что ты еще способен осознать истину, а потому не отдам тебя хаддединам.— Не делай этого, эфенди! За это моя душа благословит тебя!— Оставь свое благословение при себе! Как твое имя?— Александр Колеттис.— Знаменитое имя ты носишь Имеется в виду Александр Македонский.
, но у тебя нет ничего общего с тем, кто носил его раньше… Билл!Слуга откликнулся.— Ты умеешь перевязывать раны?— Нет, сэр, но я, пожалуй, смогу перетянуть ногу.— Так сделай это!Слуга кое-как перевязал грека. Кто знает, не поступил ли бы я по-другому, если бы тогда знал, в каких обстоятельствах я снова увижу Колеттиса. Я обратился к связанному шейху:— Эсла эль-Махем, ты храбрый человек, и мне жаль видеть связанным такого отважного воина. Обещаешь ли мне всегда оставаться на моей стороне и не предпринимать никаких попыток к бегству?— Зачем?— Тогда я прикажу развязать тебя.— Обещаю.— Клянешься бородой Пророка?— Бородой Пророка и своей собственной!— Возьми такое же обещание со своих людей!— Поклянитесь, что не убежите от этого человека! — приказал он.— Клянемся! — прозвучало в ответ.— В таком случае вам не надо оставаться связанными, — обещал я им.Тут я развязал шейха.— Сиди, ты великодушен, — сказал он. — Ты приказал убить только наших лошадей, нас же пощадил. Аллах благословит тебя, хотя моя лошадь была мне милее родного брата!Благородство его черт внушило мне уверенность, что этому человеку всякая измена, всякая низость и вероломство были чужды, и я сказал ему:— Ты позволил чужим языкам уговорить себя на битву с родственниками твоего народа. В дальнейшем будь тверже! Хочешь получить свою саблю, свой кинжал, свое ружье?— Не делай этого, эфенди! — удивленно сказал он.— Я сделаю это. Шейх должен быть самым благородным в своем племени; я не могу обходиться с тобой, как хутейе или хелавийе Хутейе, хелавийе — племена, относившиеся к низшим кастам, как парии в Индии.
. Ты должен предстать перед Мохаммедом Эмином, шейхом хаддединов, как свободный человек, с оружием в руках.Я дал ему его саблю и все прочее оружие. Он вскочил и уставился на меня.— Как твое имя, сиди?— Хаддедины называют меня эмиром Кара бен Немей.— Ты христианин, эмир! Сегодня я узнал, что насара — не собаки, что они великодушнее и умнее мусульман. Поэтому верь мне: возвратив оружие, ты победил меня куда проще, чем мог бы сделать при помощи того оружия, которое ты носишь при себе и которым ты способен был бы убить меня… Дай мне посмотреть твой кинжал!Я выполнил его просьбу. Он проверил клинок, а потом сказал:— Это простое железо я переломлю рукой. Посмотри-ка мой шамбийе!Он вынул свой кинжал из ножен. Это было подлинное произведение искусства, обоюдоострое, слегка изогнутое, чудесной дамасской стали; на обеих сторонах клинка был по-арабски выгравирован девиз: «В ножны — только после победы». Кинжал был, конечно, изготовлен одним из тех прославленных оружейников в Дамаске, которые давно уже вымерли и с которыми теперь никто больше не может сравниться.— Нравится? — спросил шейх.— Он стоит, верно, пятидесяти овец!— Ошибся: ста или ста пятидесяти, потому что его носили десять моих предков и на нем нет ни одной царапины. Кинжал будет твоим, а мне ты отдашь свой!Такой обмен я не мог отклонить, если не хотел смертельно обидеть шейха.— Благодарю тебя, Хаджи Эсла эль-Махем; я буду носить этот клинок в память о тебе и о чести твоих предков!— Пока твоя рука останется твердой, он никогда не изменит тебе в беде.В этот момент послышался топот приближающейся лошади, и сразу же за этим всадник обогнул выступ скалы, прикрывавшей наше убежище с юга. Это был не кто другой, как мой маленький Халеф!— Сиди, ты должен ехать! — крикнул он, увидев меня.— Как дела, Хаджи Халеф Омар?— Мы победили.— Тяжело было?— Легко. Все взяты в плен!— Все?— И вместе с шейхами! Хамдульиллах! Нет только Эслы эиь-Махема, шейха обеидов.Я обернулся к пленнику:— Ты видишь, что я сказал тебе правду.Потом я спросил Халефа:— Абу-мохаммед прибыли вовремя?— Они подошли сразу за джовари и замкнули выход из вади так, что ни один враг не смог уйти… Кто эти люди?— Вот это — шейх Эсла эль-Махем, о котором ты упомянул.— Твои пленники?— Да, они поедут со мной.— Валлахи, биллахи, таллахи! Разреши мне вернуться немедленно, чтобы принести эту весть Мохаммеду Эмину и шейху Малику! — И он мигом ускакал.Шейх Эсла сел на одну из наших лошадей, грека положили на другую, остальные должны были идти пешком.Наш отряд пришел в движение. Если в вади Дерадж пролили не больше крови, чем у нас, я был бы доволен.Уже упомянутое ущелье вывело нас на другой склон горы, потом мы поехали по равнине прямо на юг. Еще задолго до вади я заметил четверых всадников, ехавших нам навстречу. Я поспешил к ним. Это оказались Малик, Мохаммед Эмин и шейхи племен абу-мохаммед и алабеидов.— Ты взял его в плен? — закричал мне Мохаммед Эмин. — Эслу эль-Махема?— Да.— Слава Аллаху! Только его нам и не хватало. Скольких человеческих жизней стоил тебе этот бой?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41