Она улыбнулась. Некоторые из остававшихся в тени инспекторов засвистели сквозь зубы. Один предложил всю плату за вход, если она подождет его за фонтаном Ярамуке на заходе. Она, как всегда, спокойно шла, не обращая внимание на них внимания, не замедляя и не ускоряя шаг, и свист прекратился еще до того, как они дошли до массивных ворот. Фермеры с глупым видом глазели на все вокруг, потом их лица повернулись к небу и они вообще застыли на месте. Ей пришлось позвать их по настоящим именам, чтобы привлечь их внимание и заставить идти вслед тележке. И вот они вступили на всегда оживленные, запруженные жителями улицы Урика.
Они почувствовали запах рынка еще до того, как увидели его: дурманящая смесь острых деликатесов плыла над ними, обильно сдобренная запахом натрия и смолы, дымом от угольных печей и, конечно, неистребимым запахом гнили.
Йохан остановился около огромного булыжника, отмечавшего границу рынка. Он покрепче сжал руки на ручках тележки, серьезно взглянул на каждого фермера, а потом еще более серьезно на нее.
— Оставайтесь как можно ближе ко мне, — предупредил он всех. — Но если вы собираетесь глазеть по сторонам, ищите вывеску: шагающий лев с пестиком. Это знак аптеки с лицензией, такие аптеки могут продавать Дыхание Рала официально, их-то мы и ищем.
— А что о тех, которые без лицензии-?
Йохан резко оборвал ее взмахом пальца. — Разница между аптеками с лицензией и без не видна на вывеске. Помните: держитесь как можно ближе ко мне.
Так они и сделали. Она охватила рукой одну из ручек тележки; это давало ей больше свободы смотреть по сторонам в поисках пестика — так как шагающий лев был нарисован практически на любой вывеске — пока они шли через рынок. Продавцы кричали им от каждой полуразрушеннй двери, предлагая одежду, дерево или изделия из кости. Грязные, оборванные мальчишки выпрашивали керамические монеты или предлагали купить перезрелые фрукты, очевидно украденные с прилавков других, более респектабельных рынков. Один ребенок ухитрился даже запрыгнуть в тележку и схватить полные пригорошни соломы, прежде чем она и фермеры сумели прогнать его.
— Что с ними случилось? Может быть они голодны? Может быть мы должны дать им что-нибудь? — беспокойно прошептала она Йохану.
— Держись ближе, — ответил дварф, и скежеща зубами он повторял эти слова каждый раз, после очередного набега.
Всякий дом и всякий ларек на эльфийском рынке был одинаково стар, неопрятен и наполовину разрушен. Вывесок с названиями улиц не было. Сами улицы отходили одна от другой под самыми разными углами и в самых неожиданных местах. Если бы она пренебрегла предупреждением Йохана и отстала бы от тележки, она бы мгновенно и безнадежно заблудилась. Калейдоскоп шума и цвета, который был таким привлекательным в ее воображении, стал намного менее интересным, когда она заметила враждебные взгляды и тайные псионические пробы, пытавшиеся прочесть ее самые тайные мысли.
Она оказалась не готова к такой бешенной невидимой атаке неизвестных умов. В свои предыдущие поездки в город она имела дело только с темпларами и их сломанными, исковерканными сознаниями, вместе или по отдельности, и совершенно не тренироваными в искусстве Невидимого Пути.
Ни одна попытка, сделанная из любопытства или для проверки, не проникала через защиту, которой ее научила Телами, и время от времени она сама улавливала недобрые мысли другого сорта. Воображение тех, кто жил на эльфийском рынке, было не менее грязно, чем сточная канавка в центре так называемой улицы, по которой они шли.
Да, рынок не был ее рощей; теперь она точно знала, что Телами была права, когда предупреждала ее об опасностях города — мужчины, сложенные как Павек, попадались на каждом шагу, одинокая женщина исчезла бы здесь быстрее, чем капля росы рано утром. Она сама не заметила, как панически вцепилась в ручку тележки, а ведь поначалу она едва держалась за нее.
Один из фермеров крикнул, что у него украли нож. Он рванулся было в извилистый переулок, собираясь схватить вора. Йохан бысто вмешался, оттащив фермера обратно к тележке, и угрюмо глядя на дюжину местных жителей с твердыми, хмурыми лицами, которые появились из ниоткуда, готовые поддержать вора, но не их.
— Ничего не произошло, — громко сказал Йохан угрюмой банде.
— Но мой-, — бедный фермер подавился словами, когда Йохан ткнул его в грудь, чтобы утихомирить.
— Все, вперед. — Йохан сказал таким тоном, который она никогда не слышала от него.
— Мы не должны были приходить сюда, — прошептала она ему.
Он ответил ворчанием, которое могло означать все, что угодно, потом резко развернул тележку влево. По заваленному мусором переулку они подошли к вывеске, на которой был изображены лев и пестик, он заметил ее во время небольшой стычки.
— Ждите здесь, — приказал он фермерам. — Кричите и погромче, если что-то случится.
Йохан сжал ей руки и они вместе вошли в пыльную, неопрятную лавку. Владелица, женщина-человек неопределенного возраста, отпрянула от стола, на котором лежала колода карт, с помощью которых предсказывали судьбу. Длинный красный халат, надетый на нее, мог бы принадлежать очень зажиточной женщине, но шелковая вышивка, когда-то украшавшая халат, давно исчезла, зато появились пятна от вина и многочисленные дыры.
— Что бы вы хотели? — спросила она голосом, огрубевшим от слишком большого количества вина и слишком малого свежего воздуха.
— А тебе надо спрашивать? — Йохан жестом показал на гадательные карты.
Акашия узнала в его тоне ту обычную грубость, с которой все обращались друг к другу в городе. Она и сама так говорила с одетыми в желтое червями. Ее это не заботило, или, точнее, не заботило до тех пор, пока она не стала относиться к Просто-Павеку как к человеку, а не как к темплару. Но теперь ее это покоробило, так как она разглядела, со второго взгляда, что эта женщина была ненамного страше ее самой. Но лавка была наполнена странными, неизвестными ей вещами, в некоторых из них она почувствовала магию, и было так душно, что она не могла использовать Путь; так что она осталось стоять рядом с Йоханом и смотреть.
Владелица в недоумении подняла плечи. — Любовное зелье?
— Дыхание Рала, — рука Йохана бысто отпустила ее; похоже старый дварф смутился.
— Тогда вы пришли не в то место. Никогда не продавала порошки для детей. Никогда не буду. — Потом, уставившись прямо на живот Акашии, она горько и пьяно расхохоталась. — Удачи. Вам она очень понадобится.
— Почему? — спросила Акашия, мгновенно позабыв предостережение Йохана молчать, пока они находятся в лавке.
— Вы не найдете его нигде, вот почему. Он исчез. Старое Дыхание, Новое Дыхание, хорошее и плохое: исчезло все. Или продано или конфисковано желтыми одеждами.
— Конфисковано?
— Ты где была, девчонка? Уже семь недель, как придурки-глашатаи каждое утро орут как резанные, что порошок подделали. — Она выругалась и вытерла нос грязным рукавом. — Он никогда и не действовал по настоящему, только на детей и стариков. Но сейчас он исчез.
— У тебя есть хоть чуть-чуть? — мягко спросила она.
Ладонь Йохана взяла ее локоть в тиски.
— Все конфисковали. В городе не осталось ничего. Если у тебя есть, держи это подальше от меня. Не приноси мне ничего из проклятой желтой таможни. Не хочу, чтобы желтяки выгнали меня из дома и отняли лавку.
Женщина глубоко вздохнула и обвела взглядом единственную маленькую комнатку своего заведения. Ругая себя за собственную глупость — она пыталась общаться с продавщицей на эльфийском рынке, как будто та была жительницей Квирайта — Акашия усилила свою ментальную защиту. Но женщина не была Мастером Пути, отсутствующее выражение на ее лице было как продуктом Тирского шторма, так и диких, безумных мыслей, проносившихся в ее голове.
— Так ты, сучка, пришла сюда, чтобы принести мне неприятности? — крикнула она. Ее глаза прояснились, она яростно уставилась на Акашию, наполненная гневом и яростью. — Ты хочешь напустить на меня желтых, стерва? Ты хочешь захапать мое место и мою торговлю? — Она опять выругалась и бросилась вперед, опустив голову и подняв кулаки. — Щас я покажу тебе неприятности. Я выцарапаю тебе глаза и у тебя будет неприятностей выше крыши-
Когда бушующая женщина оказалась перед ошеломленной Акашией, Йохан резко сделал шаг вперед и очутился между ними прежде, чем они успели вцепиться друг в друга.
— Никаких неприятностей, — сказал он, отступая назад аккуратными, точными шагами и спиной подталкивая ее к двери.
— Прошу прощения, — виновато извинилась она, когда они опять очутились на улице.
Крики одетой в красное женщины постепенно стали тише, перешли в бормотание, но они все еще слышали, как она носится по своей крошечной лавке. Потом ее пальцы с острыми ногтями просунулись через занавес на двери, отбросили его в сторону и ее приземистая, расплывшаяся фигура показалась из-за него.
— Убирайся, сука! Убирайся, слышишь меня! Ищи неприятности в другом месте.!
Квириты с готовностью подчинились. Йохан схватился за ручки тележки и, не говоря ни слова, стремительно пошел по улице. Как только они смешались с толпой, Акашия снова виновато прошептала ему. — Это моя вина.
Йохан только сжал губы покрепче и так нажал на ручки тележки, что чуть не сломал их. Она вообще никогда не видела его таким, он был зол, очень зол, и вся его злость была направлена на нее, и он даже не мог найти слова, чтобы выразить ее.
— Я стыжусь сама себя. — Она сказала то, что, по ее мнению, хотел сказать он, что ей надо услышать. — Я сделала ужасную ошибку, я думала, что так как она моего возраста, она женщина как я и —
— Ничего не говори, это все, — проворчал Йохан. — Дай говорить мне. Говорить все.
— Теперь я не забуду, — уверила она его. — Но смотри, кое-что мы узнали. Король-Лев конфисковал оставшееся Дыхание Рала. Он должен знать, что оно было подделано. Слова Павека-
— Нет и не может быть никаких «должен» об Урике и льве. Мы еще ничего не знаем.
Так они и шли в полном молчании вдоль улицы, пока она не заметила вывеску с пестиком и львом на доме, стоявшем в узком переулке, сразу за перекрестком.
— Может быть попробуем здесь? — спросила она. — Я клянусь, что не скажу ни слова.
— Смотри, — ответил Йохан так же решительно, как и тогда, когда он выручал их из уличных столкновений.
Потом, закатив свою тележку в не такой уж оживленный переулок и оставив обоих фермеров снаружи сторожить ее, они вместе вошли в магазин.
Второй аптекарь оказался эльфом, высоким, худым и подвижным, как настоящий кочевник, с чистым, ясным взглядом — и совершенно не похожим на ту женщину в красном халате. Его магазин был больше и намного лучше обставлен, вдоль стен шли аккуратные полки с бутылками и ящищками, на каждом из них были ярлычки с описанием содержимого и симптомов, при которых надо их применять.
На одном, самом маленьком ящике была нарисована зевающая луна и плачущий ребенок, у которого резались зубки. Она слегка подтолкнула локтем Йохана и указала взглядом на этот ящик. Он мгновенно понял намек.
Йохан и владелец аптеки тщательно соблюдали все грубые формы разговоров Урикитов. Они торговались, обмениваясь оскорблениями и хитрыми намеками, но результат был один — у аптекаря не было товара под названием Дыхание Рала, а его ящик, который она заприметила был, по его словам, «пуст как могила нашего лорда Хаману». И эльф оказался совершенно не заинтересован в приобретении всего того, что они могли ему предложить.
— Слишком много проблем, — настойчиво сказал он. — Если у вас будут проблемы, идите к хирургу, целителю или купите что-нибудь, что работает, — тут он жестом указал полку с бутылками с желтой жидкостью, на каждой бутылке было спящее или улыбающееся лицо.
— И это не привлечет ничьего внимания? — недоверчиво спросил Йохан.
— Это всегда мудро, разве не так? Кто, кроме дурака, захотет привлекать к себе внимание?
Йохан указал на пустой ящик из-под Дыхания Рала. — Дурак с ребенком, у которого режутся зубы? Всегда есть матери с такими детьми и всегда есть отцы, которые достают средство от боли. И как аптекарь с лицензией глядит им в глаза, если желтые черви-темплары забрали весь его товар?
На какое-то мгновение Акашии показалось, что эльф собирается ответить им, и, быть может, сказать что-то полезное, но тут снаружи раздались крики. Она мгновенно узнала голоса фермеров Квирайта, искаженные страданиями, и испугалась самого худшего. Эльф ничего не знал ни о фермерах, ни о тележке с зарнекой, которую они охраняли, но пришел к тому же выводу.
— Убирайтесь, — потребовал он, сделал угрожающий шаг к ним и двери, но тут же со стоном рухнул на землю, прижав руки к вискам.
Она тоже почувствовала ментальную атаку: обжигающая боль, которая белой молнией ударила ее в глаза и зарокотала в ушах. Она угрожала поглотить все ее самосознание, но это было не самое худшее, с чем она могла столкнуться: когда Бабушка обучала ее Невидимому Пути, она научила ее отражать и не такие удары. В тот же миг, когда на нее напали монстры из ночного кошмара этого мыслеходца, Акашия успешно возвела вокруг себя могучую крепость. Атака разбилась о бастионы крепости, которая, как это в природе Невидимого Пути, образовала сферу вокруг ее тела, которая заключила в себя и Йохана с аптекарем, которые лежали на полу, крича от страха.
Сила невидимой атаки была в том, что вторгшиеся в память жертвы чудовищные образы продолжали разрушать сознание даже после того, как сам мыслеходец отступил. Акашия сумела построить свою крепость еще до того, как вторгнувшиеся твари укрепились в ее сознании. Затем она вышвырнула их одного за другим.
Более слабая оборона Йохана была прорвана. Его сознание было все в крови — там были лежащие на земле дварфы и солдаты, которые безжалостно резали их — и ей пришлось сделать мост и очистить его сознание. Йохан быстро пришел в себя, и схватил ее руку прежде, чем она успела помочь корчащемуся от боли эльфу.
— Нет времени! Куда? Откуда это пришло?
Она переключила свое сознание на Невидимый Мир, но зло, казалось, было во всех направлениях. Не важно, что она делала, она не могла локализовать атаку, которая все еще продолжалась. — Я… я не знаю. Это везде-
Потом другая, намного более ужасная мысль пришла ей в голову. — Мы окружены.
— Мы должны попытаться, — Йохан толкнул ее к двери. — Может быть они ищут не нас.
Но она знала, еще раньше, чем он выскал свое мнение, что атака была направленна именно на них, хотя она захватила аптеку и еще дюжину других домов, попавших в сеть. И фермеров Квирайта, тоже. Они оба лежали на земле рядом с тележкой. Кровь сочилась из носа, рта и ушей того из них, который лишился своего ножа. Акашия легонько коснулась его сознания и отпрянула. Его жизненная сила была вычерпана; она ничего не могла сделать для него.
Другой мужчина был еще жив, но его мозг был абсолютно пуст, хотя она и изгнала из его мозга бешенных зверей ночных кошмаров. Быть может он и мог бы придти в себя, ощутить себя опять личностью и человеком, если бы у нее было время — но у них вообще не было времени. Неудачливые жители города лежали на земле, некоторые из них истекали кровью, как и первый фермер, а другие выли от страха, как если бы атака продолжалась.
Одетый в лохмотья невысокий подросток нагнулся над одним из упавших прохожих. Его пальцы потянулось к кошельку, висевшему на поясе мужчины, и, похоже, на него атака не производила никакого эффекта пока, пытаясь выращить свою добычу, он не наклонился почти до земли. Тут он потерял равновесие и с криком упал. Она подумала, что он перекатится и встанет, но продолжающаяся ментальная атака парализовала его, и он стал так же беспомощен, как и остальные. Тем не менее теперь она знала, как защититься от атаки.
— Мы можем убежать. — Она схватила еще живого, хотя и лишенного сознания фермера и попыталась положить его в тележку с зарнекой. — Атака это сфера, центр которой находится прямо здесь. Как только мы выйдем за ее пределы-
Йохан оттолкнул ее и от фермера и от тележки. — Нет времени, — прорычал он. — Он все еще атакует?
— Он? — она послушала внутренним слухом и услышала резкое гудение, все еще бесполезно ударяющееся в ее бастионы.
— Он. Она. Какая разница, кто это делает? Это кончилось или нет?
— Атака продолжается. Такая же как и раньше. Я не могу сказать, откуда она исходит. Но такое ощущение, что она идет со всех сторон.
— Тогда не имеет значения, в каком направлении идти. — Йохан крепко взял левой рукой ее запястье, чтобы оставаться рядом с ней и не выходить за пределы защитной сферы, которую она поддерживала.
Она быстро проверила улицы и тени рядом с аптекой. Никого не было, не считая неудачливых урикитов, попавших под атаку. Она решила, что даже уличные попрошайки сбежали, как только увидили, как их товарищ упал. Она подумала, что их шансы на побег весьма велики, и попыталась вернуться к тележке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39