А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

На протяжении нескольких дней артиллеристы отдельными орудиями пристреляли цели. План операции заранее предусматривал, какие артиллерийские батареи сопровождают пехоту и танки огней и колесами, а также порядок передвижения артиллерии.
Ударная группировка была построена в три эшелона, с расчетом последовательного наращивания сил в ходе наступления. Для развития успеха и парирования возможных контратак в резерве Рокоссовский оставил сильный отряд подвижных частей артиллерии.
Одновременно с боевой подготовкой в частях и соединениях 16-й армии перед наступлением была усилена и политическая работа. Рокоссовский требовал от политработников, чтобы бойцы и командиры армии, которым после долгих оборонительных боев предстояло перейти в наступление, ясно сознавали свои задачи, чтобы политработа велась конкретно и живое большевистское слово доходило бы до каждого рядового бойца. Надежной опорой командарма в этом деле был А. А. Лобачев, с которым Рокоссовский быстро и крепко подружился.
Во время подготовки командарм лично проверил все участки предстоящих боев. Вечером 31 августа он в последний раз объехал войска и убедился, что все готово, что его первая армейская наступательная операция должна быть успешной. Поздно вечером командующий фронтом Тимошенко по телефону осведомился о готовности армии и пожелал успеха.
С наступлением ночи части форсировали Вопь и заняли исходные положения. Враг, еще не понимая, в чем дело, вел беспорядочный огонь из орудий и минометов по районам предполагаемого сосредоточения и переправ наших войск.
С волнением ждали командарм и штаб утра. Точно по плану, в 6.30, заговорила артиллерия всех видов и калибров. Сразу после начала артподготовки Рокоссовский с командирами штаба покинул армейский НП, находившийся в лесу, и, чтобы яснее видеть картину боя, направился к реке. Миновав овраг на опушке леса, командарм поднялся на береговую возвышенность, откуда была видна деревня Кровопусково – в ней, в этой деревне со столь выразительным названием, находился вражеский опорный пункт, которым в скором времени предстояло овладеть войскам Рокоссовского.
Отсюда отчетливо было видно, как артиллерия обрабатывала передний край обороны противника. На противоположном берегу над позициями врага дым разрывов застилал окопы. После получасовой артподготовки пехота, сопровождаемая огневым валом артиллерии и танками, двинулась вперед. Сломив сопротивление гитлеровцев на переднем крае, пехота стала продвигаться в глубь обороны врага, и бои уже шли за Кровопусково. Тогда командарм решил спуститься вниз.
Рокоссовский, а за ним и работники штаба переправились на противоположный берег Вопи. Командарм, как обычно, был в полной форме и при всех орденах. Такое демонстративное поведение было понятно поначалу далеко не всем. Член Военного совета 16-й армии Лобачев писал впоследствии об этой привычке Рокоссовского: «В начале совместной работы меня несколько обескуражила эта манера появляться в окопах словно на параде. Я усмотрел чуть ли не рисовку, однако потом убедился, что все показное, напускное чуждо Константину Константиновичу. У него выработались твердые нормы, согласно которым командиру положено всем своим поведением, внешним видом, вплоть до мелочей, внушать войскам чувство спокойствия, ощущение хозяина положения».
К этому свидетельству очевидца и соратника Рокоссовского следует только добавить, что сам командарм-16 в эти мгновения, вне сомнения, чувствовал глубокий душевный подъем, он воистину находился на параде: ведь после долгих и мучительных недель отступления, после тяжелых и невозвратимых потерь июля и августа 1941 года войска, которыми командовал Рокоссовский, наступали, наступали удачно, и он, старый солдат, хорошо знавший, что значит идти на врага под пулеметным и артиллерийским огнем, своим парадным внешним видом как бы подчеркивал значимость и праздничность момента.
Артиллерийской подготовке не удалось полностью подавить огневые средства врага в глубине обороны, и пехота была встречена шквалом минометного и пулеметного огня. Но было уже поздно: ворвавшись в расположение противника, советские солдаты упорно продвигались вперед. Враг начал отходить на всем участке фронта. К 11 часам авиационная разведка донесла, что от Смоленска и Духовщины к фронту направляются большие колонны автомашин с пехотой. К концу дня эти резервы врага вступили в бой, сопротивление усилилось, и упорное сражение продолжалось до глубокой ночи.
Перед вечером Командарм побывал в полевом госпитале. У врачей в этот день было много работы. В операционной лежала девочка лет двенадцати, раненная осколком авиационной бомбы. Ей делали переливание крови. Девочка, побледневшая от боли, со страхом смотрела на окружающих.
– Как тебя зовут? – спросил Рокоссовский, наклонившись над ней.
– Лена, – еле прошептала девочка.
– Ты не волнуйся, скоро поправишься, дочка.
Окружающие заметили, что командарму не по себе, у него навертывались слезы. Вид беспомощного раненого ребенка напомнил ему семью, о которой до сих пор он ничего не знал. «Живы ли они, сумели ли выбраться?»
В 23 часа Рокоссовского вызвал к телефону командующий фронтом.
– Доложите обстановку, – потребовал он.
– Артподготовка была успешной. Пехота на три-четыре километра продвинулась. Сопротивление противника возрастает. – Тимошенко был доволен результатами первого дня боевых действий 16-й армии.
С рассвета 2 сентября бой возобновился, и начался он налетами нашей авиации на позиции противника. В те месяцы, что прошли с начала войны, бойцам и командирам Красной Армии не часто приходилось наблюдать за работой собственной авиации: уже в первые дни войны гитлеровцы достигли господства в воздухе, поэтому вид наших бомбардировщиков, обрабатывавших в течение получаса окопы врага, вызвал подъем боевого духа бойцов и командиров. Воспользовавшись тем, что бомбежка загнала врагов глубоко в землю, советские пехотинцы сумели сблизиться с противником на 150– 200 метров и после короткой артиллерийской подготовки при поддержке танков вновь бросились в атаку. Неприятель опять оказал жестокое сопротивление, но не выдержал натиска советских воинов и начал отходить.
Напуганное явно обозначившейся возможностью прорыва фронта, немецкое командование стало перебрасывать резервы и к вечеру 3 сентября, подтянув танки, силой одного-двух полков с разных направлений предприняло контратаки. С каждым часом напор немецко-фашистских войск нарастал, в бой вступали все новые и новые части, переброшенные с других участков фронта, и незначительное преимущество в людях и технике, достигнутое в первые дни наступления советских войск, улетучивалось. 4 и 5 сентября бои продолжались с переменным успехом, а затем пришлось отступать.
16-я армия не смогла прорвать обороны врага и освободить Смоленск. Но она отвлекла на себя часть резервов противника, предназначавшихся для боев под Ельней. 6 сентября войска 24-й армии освободили этот город. Немалая доля этого успеха должна быть отнесена и на счет 16-й армии, сражавшейся севернее Ельни. Признанием заслуг ее явилось то, что две ее дивизии – 1-я Московская мотострелковая и 64-я стрелковая – вскоре стали именоваться гвардейскими. Сам же командующий 16-й армией 11 сентября 1941 года получил очередное воинское звание генерал-лейтенанта.
О ярцевской группировке войск, о ведении его «активной обороны» в августе и особенно в сентябре 1941 года немало писали в прессе – в «Правде», «Известиях», «Красной звезде». Рокоссовский и сам делился с читателями опытом ведения активных действий. 30 августа появилась его статья «Удары, изнуряющие врага», а 17 сентября – «Сентябрьские дни под Ярцево». В армию одна за другой стали приезжать делегации московских заводов, партийных и комсомольских организаций. На побывавших в армии журналистов и корреспондентов газет положение в войсках 16-й армии, ее командующий производили всегда самое выгодное впечатление. Рокоссовский использовал появление людей прессы в войсках для того, чтобы высказать свои мысли о войне, о ее проблемах.
В дождливый сентябрьский день 1941 года группа корреспондентов московских газет добралась до штаба, расположенного в лесу. Беседа состоялась в палатке, где жил командарм-16. Усадив гостей за стол, Рокоссовский сам поместился на койке. Мелкий осенний дождичек все время барабанил по палатке. Над самым плечом Рокоссовского в ней была дырка, из которой на плечо ему падали капли, но командарм, казалось, не замечал их: он ни разу не пошевельнулся, не сдвинулся. Увлеченно и в то же время уверенно развивал он перед корреспондентами свои взгляды.
Во вторую половину сентября на участке 16-й армии крупных боевых действий не велось. Удерживая свой рубеж, она лишь время от времени переходила в наступление на отдельных небольших участках. Противник придерживался того же способа действий. У командарма было достаточно времени, чтобы заниматься вопросами боевой подготовки войск. И здесь, на войне, он был противником шаблона, не колеблясь, нарушал его, если убеждался, что это на пользу дела.
Командарма-16 давно беспокоило, что пехота стрелковых частей, находясь в обороне, почти не вела ружейного огня по наступавшим вражеским солдатам. Своими раздумьями командарм поделился с начальником штаба.
– Как ты думаешь, Михаил Сергеевич, отчего это происходит? Врага отбиваем, как правило, артиллерийским огнем.
– Надо бы проверить, правильно ли мы строим оборону, – ответил Малинин.
– Сдается мне, что все дело в этой ячеечной системе. Хоть и предусмотрена она уставом, но, на мой взгляд, что-то в ней не годится. Во всяком случае, в мировую войну мы копали траншеи, и это, я убежден, было правильно.
– Да, но устав утверждает, что при ячеечной системе пехота будет нести меньше потерь от авиации и артиллерии...
– Возможно, что по теории это так и есть. А главное, рубеж оборонительный очень красив... Просто восторг.
– Надо проверить, – повторил Малинин.
Решено было поручить группе командиров изучить обстоятельства дела и представить свои соображения. Но не таков был командарм-16, чтобы ограничиваться этим. На следующий же день он сам отправился на передний край обороны, выбрав наиболее опасный участок. В одной из ячеек командарм сменил находившегося там солдата и остался один. О своих впечатлениях он писал впоследствии:
«Сознание, что где-то справа и слева тоже сидят красноармейцы, у меня сохранялось, но я их не видел и не чувствовал. Командир отделения не видел меня, как и всех своих подчиненных. А бой продолжался. Рвались снаряды и мины, свистели пули и осколки. Иногда сбрасывали бомбы самолеты.
Я, старый солдат, участвовавший во многих боях, и то, сознаюсь откровенно, чувствовал себя в этом гнезде очень плохо. Меня все время не покидало желание выбежать и заглянуть, сидят ли мои товарищи в своих гнездах или уже покинули их, а я остался один. Уж если ощущение тревоги не покидало меня, то каким же оно было у человека, который, может быть, впервые в бою!..
Человек всегда остается человеком, и, естественно, особенно в минуты опасности, ему хочется видеть рядом с собой товарища и, конечно, командира. Отчего-то народ сказал: на миру и смерть красна. И командиру отделения обязательно нужно видеть подчиненных: кого подбодрить, кого похвалить, словом, влиять на людей и держать их в руках».
Собственный опыт и соображения командиров, которым было поручено изучить этот вопрос, убедили командарма-16, что система ячеечной обороны для условий Великой Отечественной войны непригодна. В 16-й армии она была тогда же ликвидирована. Доклад на эту тему командование 16-й армией представило маршалу Тимощенко, и он решительно одобрил действия Рокоссовского. В частях 16-й армии было немало старых солдат, участников первой мировой войны, и они помогли освоить несложную науку рытья траншей своим более молодым товарищам.
Готовый всегда изменить существующие правила, если это в интересах дела, Рокоссовский, как уже говорилось, прислушивался к мнению своих командиров и бойцов, поддерживал их инициативу. Знать настроение бойцов, их мнение – это одна из главных задач настоящего командира, без этого не может быть успеха.
Вместе с Лобачевым Рокоссовский идет по переднему краю вдоль реки Вопи. По дороге немолодой боец Удалов, вызвавшийся проводить командарма к командиру роты, очень дельно рассказывает о настроении бойцов. Многие уже побывали в окружении, испытали, что такое бой, как нелегко бороться с вражескими танками.
– Не все знают, как бросать во вражеский танк бутылку с горючим, – жаловался боец. А затем предложил: – Почему бы не собрать всех, кто имеет опыт? Молодых бы бойцов подучили.
– Пожалуй, вы правы, – поддержал Удалова внимательно слушавший Рокоссовский. – Вы сами встречались с танками?
– Один раз довелось. Он прямо на мой окоп двигался. Над головой прополз, землей засыпал. А я ему вслед сначала связку гранат кинул. Потом у соседа бутылку с бензином схватил – и на мотор...
Командарм на ходу тихо заметил Лобачеву:
– Этот Удалов чем не командир взвода?
– Вы давно в армии, товарищ? – обратился комиссар к бойцу.
– Всего недели четыре. По партийной мобилизации. Я учитель, литературу в старших классах преподавал. Но я воевал еще в гражданскую...
Вечером, по возвращении на КП армии, Рокоссовский вновь завел с комиссаром речь об Удалове.
– Не выходит он у меня из головы. Младших командиров у нас не хватает. Что, если собрать таких, организовать курсы или школу младших лейтенантов? Долго обучать не придется, может, месяц, полтора? У них есть образование, войны они уже отведали...
Маршал Тимошенко, к которому командование 16-й армии обратилось за советом, одобрил начинание, и скоро в армии открылись месячные курсы младших лейтенантов, на них были отобраны отличившиеся бойцы со средним и высшим образованием.
Получив передышку, армия пополнялась, приводила в порядок свои части. Пополнение производилось в значительной степени за счет людей, вышедших из окружения. Даже сейчас, в августе – сентябре 1941 года, через фронт пробивались группы, иногда довольно значительные, бойцов и командиров, оставшихся в первые недели войны в тылу врага и упорно, на протяжении месяцев, двигавшиеся к своим, к Красной Армии. Идти приходилось нередко от самой границы. И все же советские бойцы и командиры шли на восток. Некоторые группы выходили из окружения как организованные военные подразделения – во главе с командирами и с оружием в руках. Но было немало и таких, кто переходил линию фронта безоружным, без обмундирования. Таких необходимо было вооружить, а оружия и боеприпасов в те месяцы у Красной Армии не хватало. Из положения выходили всякими путями, вплоть до того, что в тыл врага посылались группы бойцов, собиравших на полях сражений оставленные там оружие и боеприпасы. Таким образом 16-я армия приобретала винтовки, пулеметы, минометы, боеприпасы к ним. Иногда удавалось вывезти даже 45-миллиметровые орудия.
Командарм целыми днями находился в частях. Чаще всего для наблюдения за противником Рокоссовский использовал пункты, оборудованные в дивизиях. Особенно нравился ему НП, устроенный артиллеристами на верхнем этаже и на трубе ярцевской фабрики, откуда открывался прекрасный обзор неприятельских позиций. Но добираться к этому НП было сложно и опасно: приходилось свыше километра ехать низиной, по которой немецкие артиллеристы хорошо пристрелялись. Одиночная машина с командующим армией и начальником артиллерии, мчавшаяся со всей возможной скоростью, была достаточно заманчивой целью для немецких артиллеристов, и каждый раз на глазах немецких и советских солдат разыгрывался поединок, не совсем обычный для командиров ранга Рокоссовского. К счастью, все обходилось благополучно.
Бывая в частях, командарм обязательно добирался до переднего края. Здесь он обходил окопы, беседовал с бойцами, расспрашивал их, как они питаются, есть ли письма из дому, давно ли мылись в бане. Очень внимательно беседовал Рокоссовский и с командирами. Его интересовало все: как устроен быт на передовой, чувствуют ли себя командиры уверенно в бою, не обидел ли кто его подчиненных, не нужно ли чем помочь. Всегда чуткий к человеческому несчастью, командарм очень остро реагировал в тех случаях, когда встречал клевету и несправедливость.
Однажды прокурор армии во время доклада попросил санкции командарма на предание суду военного трибунала старшины, обвиняемого в мародерстве. Разговор происходил в присутствии члена Военного совета Лобачева.
– Мародерство? – переспросил командарм, откладывая в сторону оперативную сводку. – Странно... Доложите подробнее.
– Старшина роты похитил в колхозе Ярцевского района две швейные машины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55