Они уже не казались дикими и звериными.
– Киннемор, – разом прошептали Диана и Микки. Вдруг хагг вновь впал в неистовство, ударив по клетке и сбив принца с ног. Гэри тут же метнулся к нему и пропихнул копье сквозь сетку. Копье послало заряд, вызывающей оцепенение энергии, затем второй, но хагг оставил их без внимания, слишком поглощенный своей болью. Он без конца бросался на стенку клетки, ударялся о нее, ослабляя устойчивость опорных балок.
Томми схватился за железный ящик, пытаясь хоть как-то сохранить его, но рука хагга просунулась сквозь сетку и нацелилась на великана когтями.
– Клетка не выдержит! – закричали Джено и Кэлси.
Эльф выхватил свой меч, Джено взялся за молот, а Гэри приготовился нанести смертельный удар.
Однако, как только острие копья приблизилось к хаггу, тот неожиданно умолк, глядя скорее смущенно и испуганно, чем злобно.
– Спокойствие, парень, – посоветовал Микки.
Затем хагг стал отчаянно дергаться, и Гэри убрал копье, чтобы он не поранился. Чудовище испустило душераздирающий крик, крик неимоверной боли. Все недоверчиво переглянулись, когда хагг стал корчиться и биться в конвульсиях. Кости его захрустели и затрещали, и на глазах руки хагга стали изменяться: одна удлинялась, другая укорачивалась, пока обе не оказались одинаковой длины. Затем то же самое произошло с ногами. Края широких губ подобрались, и все лицо преобразилось, став более похожим на человеческое, нежели на звериное.
Когда все это кончилось, вместо дикого волосатого хагга в клетке оказался обнаженный человек примерно пятидесяти лет. У него было изможденное лицо и седые всклокоченные волосы. Тело покрывали глубокие шрамы, особенно на руках и ногах, а его пальцы и ногти были все в земле и носили следы запекшейся крови – следы его неистового скольжения под землей.
Принц Гелдион упал на колени и едва мог говорить. Джербил старался изо всех сил, возясь с ключами, чтобы открыть клетку, а Кэлси бросился к вьючному мешку за покрывалом.
Клетка оказалась слишком покореженной, чтобы дверь могла так просто открыться, и Джено пришлось несколько минут стучать молотком, прежде чем удалось выпустить наружу ошеломленного и измученного короля.
Киннемор вышел и впервые за многие годы встал прямо. В глазах его читалось замешательство, руки и ноги дрожали. Он завернулся в покрывало и стал очень похож на грязного бродягу. Гэри и Диана переглянулись: никто из них не был готов к подобному печальному зрелищу. Да, король Волшебноземья стоял перед ними, но не разучился ли он говорить?
– Мы остановимся в ближайшем крестьянском доме, – обнадеживающим тоном заключил Микки. – И разыщем одежду, более соответствующую положению этого человека. А затем мы повезем его прямо в Бремар для долгожданной встречи с народом.
Киннемор посмотрел на лепрекона и моргнул, но ничего не сказал в ответ.
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
ПО ЗОВУ КОРОЛЯ
Языки пламени лизали стену таверны «Дремлющая фая», в которую попало не менее десятка зажигательных стрел. Мужчины, женщины и даже дети собрались со всего Бремара с ведрами в руках и храбро боролись с градом несущих огонь стрел, которые продолжали падать на землю. Воздух прорезал резкий, раздражающий лязг стали о сталь, когда началась битва на тропе к западу от города. Дозорный, смотревший по сторонам с уступа горной стены, находящейся к востоку от Бремара, прокричал, что войска Киннемора видны на западе, севере и юге.
Лорд Баденох со слабой надеждой взирал на одну, пока остававшуюся открытой тропу – узкий проход, ведущий из Бремара на восток, к вершинам могущественной гряды Двергамала. Его армия была вынуждена отступать к городу, преследуемая меж холмов превосходящими силами Киннемора. Даже окопавшись на новом поле сражения, ополчение Бремара и горстка дворфов и гномов не могли сопротивляться натиску коннахтской армии. Через считанные минуты после начала сражения Баденох объявил об отходе и велел своим людям со всех ног бежать в Бремар, чтобы забрать свои семьи и необходимое имущество.
Баденох знал, что им не отстоять город от нашествия; армии Киннемора. Ему самому и его людям придется воспользоваться предложением дворфа Кервина и отправиться в Двергамал. Правитель Бремара надеялся, что большинство жителей это сделают. Здесь. он не станет насильно требовать от них подчинения. Те, кто пожелают уйти в Двергамал, будут там приняты; те же, кто предпочтут сдаться Киннемору, не встретят осуждения, по крайней мере со стороны Баденоха.
Однако в данный момент это выглядело спорным. Неожиданно король Киннемор затеял ночное преследование отходящих сил Баденоха, и с зарей нападение на Бремар было в полном разгаре. Теперь лорд понимал, что нужно будет оставить позади себя сильный отряд воинов, который прикрыл бы восточную тропу и не подпускал Киннемора. Сегодня Бремар потеряет немало защитников, и Баденох допускал мысль, что и он может оказаться в их числе. И в огне устроенных королем пожаров сгорит его город, дорогой его сердцу Бремар. Слезы струились из глаз мудрого лорда, когда он наблюдал отчаянную схватку с огнем, в которую вступили жители с ведрами в руках. Они боролись, спасая свои дома.
Они вели войну, в которой невозможно было победить.
– Вели им прекратить, – сказал лорд находящемуся поблизости командиру. – Пойди к ним и скажи, чтобы не тратили понапрасну силы и время на тушение пожаров. Мы должны отходить к дороге в горы, пока еще не поздно.
– Уже слишком поздно, – раздался сбоку хриплый, но довольно дружелюбный голос.
Баденох обернулся и увидел Кервина и еще троих дворфов, вышедших из-за угла дома, который стоял сзади. Лица их были более угрюмыми, чем обычно.
– Киннемор разместил на тропе своих людей, – сообщил Кервин. – Он узнал, что вы попытаетесь скрыться, и потому разослал всадников по дорогам, ведущим из города на север и юг.
– Сколько их? – спросил Баденох.
– Достаточно, чтобы удерживать нас, пока основные силы не прижмут с другой стороны, – убедительно произнес Кервин.
– Откуда тебе это известно? – с упреком спросил Баденох, и в его голосе зазвучал гнев. – Мои дозорные ничего не сообщали…
– Ему сказали камни, – ответил один из дворфов, и Баденох успокоился, зная, что в этом случае сведения Кервина неоспоримы.
Значит, не будет никакого отступления в горы: Киннемор окружил город со всех сторон. Баденох беспомощно огляделся. Он посмотрел на жителей, которые продолжали тушить огонь, невзирая на распоряжение их командира. Потом посмотрел на солдат, бежавших с запада. Многие из них были ранены, и у всех во взглядах безошибочно читалось отчаяние. «Насколько далеко от города армия Киннемора?» – раздумывал лорд.
– Дорогой Кервин, – произнес Баденох, и голос его был едва слышен. – Что же мне делать?
– Каменная пена, – так же тихо ответил Кервин и смачно плюнул на землю. – Сдаваться, – наконец добавил он.
Баденох широко раскрыл глаза, никак не ожидая услышать такое от одного из крепких булдров.
– Выбора нет, – решительно продолжал Кервин. – Вскоре они запрут нас, и это чудовище-король прикажет перебить всех в городе. Ради ваших детей, ради беспомощных стариков и раненых, объяви королю Киннемору о своей капитуляции.
Баденох надолго умолк, оценивая совет и в глубине души зная, что Кервин прав.
– А что будет с булдрами? – спросил он. – Сомневаюсь, что Киннемор примет ваш отказ от борьбы, но, если и примет, вы же будете говорить лишь от имени горстки соплеменников.
Кервин скептически ухмыльнулся, словно весь ход рассуждений был бессмысленным.
– Я и мои соплеменники остаемся с тобой. На определенное время. Но мы не станем сдаваться королю Киннемору, ни один из нас. Он позволит нам вернуться к себе домой, а гномам – к себе. Иначе мы будем воевать с ним на каждом шагу. – Кервин снова усмехнулся. – Чтобы не пустить дворфа в Двергамал, понадобится сила побольше, чем королевская армия! – уверенно заявил он, и его широкая улыбка немного успокоила правителя осажденного Бремара.
Баденох понимающе кивнул своему бородатому другу, но улыбка появилась на его лице всего лишь миг. Стоило лорду вспомнить, какую тяжкую задачу ему предстоит выполнить, как она погасла. Суждения Кервина были правильными, Баденох это знал, но ему было очень больно признавать эту правоту. Если камни рассказали дворфу, что королевские солдаты блокируют проход на восток, то война подошла к концу. Населению Бремара не выдержать затяжных сражений, им вообще не выдержать битвы с регулярной армией.
Баденох повернулся к своим командирам: все они внимательно слушали его разговор с предводителем дворфов.
– Объедините усилия по тушению пожаров, – распорядился Баденох. – Возможно, король примет нашу капитуляцию и позволит сохранить дома.
На самом деле Баденох отдавал приказы лишь для того, чтобы занять своих людей, чтобы не давать им думать о неизбежном поражении. Он сомневался, что Киннемор будет к ним милосерден. Лорд знал, что он сам долгие годы был занозой для короля и его несомненно сместят, как сместили в Дилнамарре барона Пвилла.
Баденох надеялся, что сумеет храбро встретить свою смерть.
Настоящий король Киннемор не был столь высоким, как самозванец хагг, но он все же был выше Гэри, а Гэри в их компании – самый высокий, не считая, естественно, Томми. Король был вдвое старше Гэри, но держался прямо и уверенно, а выражение его лица было твердым, но живым. Киннемор воспользовался тонким мечом Кэлси и побрился, оставив лишь бородку-эспаньолку. И хотя его одежды оставались простыми, Гэри чувствовал, что этот человек – настоящий король.
Путешественники быстро удалялись от Крахги. Киннемор оседлал лошадь Дианы, а Диана приняла предложение Томми ехать на его огромном плече. Джербил был немного раздосадован, что пришлось бросить клетку, но Киннемор пообещал гному, что ему будут оказаны заслуженные почести – и со стороны его соплеменников в Гондабуггане, и со стороны Коннахта.
Судя по всему, король Киннемор находился в прекрасном настроении, радуясь, что кончились его мучения. Все его тело было покрыто болячками – следами жизни в обличье дикого зверя. Однако ум его оставался острым, как всегда, и решимость ясно проступала на сильном и обаятельном лице.
– Я всегда помнил, каково мое истинное место, – рассказал он. – Даже тогда, когда дикие инстинкты моей внешней оболочки одолевали мои сознательные чувства, я никогда не забывал, кто я.
– Даже когда ты разрубил пополам лошадь Кэлси? – дерзнул спросить Джено просто для того, чтобы добавить ложку дегтя в бочку меда.
Киннемор спокойно, со смиренной улыбкой выслушал этот выговор, затем посмотрел на своего сына взглядом, полным жалости; взглядом, которым он грустно пытался извиниться за все потерянные годы.
– И я никогда не забывал о своем сыне, – с горечью в голосе произнес король.
Джено, который и сейчас не был в восторге от принца Гелдиона, порывался вставить еще одно язвительное замечание. Прежде чем открыть рот, он посмотрел на Кэлси, но эльф, хотя в чем-то и разделявший чувства дворфа, быстро покачал головой. Тогда Джено решил смолчать, думая о том, что и Киннемор, и Гелдион прошли через ад.
Киннемор ехал рядом с Гелдионом и все говорил и говорил. Когда устроили привал, он выслушал Кэлси и Микки. Оба сетовали на то, что за годы правления самозваного короля, жуткого правления, каждый город в Волшебноземье, каждая деревушка и хутор привыкли относиться с презрением к имени Киннемора. Микки рассказывал о немыслимых податях, установленных Коннахтом, об указах, объявлявших любое колдовство действием злых демонов. Кэлси говорил об отчужденности тильвит-тегов, о том, как в последние годы эльфы делали все возможное, чтобы чужаки не проникли в Тир-на-н'Ог. Джено поведал о схожем положении булдров. Правда, молчаливый дворф не сказал о том, что недавние меры, увеличившие отчужденность от людей, были неверными. Джербил добавил, что гномы Гондабуггана уже давным-давно позабыли о существовании настоящей королевской власти.
Король Киннемор слушал, не перебивая, все рассказы, явно расстроившие его. Затем он повернулся к Гэри и Диане.
– А вы двое? – спросил он. – Что думают обо всем этом копьеносец и его жена, разгадавшая самую дьявольскую из загадок Керидвен?
Гэри и Диана переглянулись и пожали плечами, не зная, что они могли бы еще добавить к сказанному.
– Они вовсе не из Бритэйна, – пояснил Микки. – Эти парень и девушка прибыли из далеких краев.
Киннемор с пониманием принял эти слова.
– Сколь же я рад, что вы прибыли из далеких краев, – сказал король. – Все жители Волшебноземья в долгу перец, вами.
– Все, кроме Керидвен, – отметил Гэри.
– Вот именно, – согласился король. – И когда все завершится, вы будете должным образом вознаграждены, а Керидвен наказана.
– И все вернется на круги своя, – быстро отозвалась Диана, точно передавая чувства Гэри.
– Вот именно, – снова произнес король, который остался доволен.
Вдруг Гэри щелкнул пальцами, привлекая всеобщее внимание.
– Принесите ему доспехи и копье! – взволнованно сказал он, указывая на короля.
– Молодой стебелек! – запротестовало чуткое копье.
– Джено сможет подогнать его для короля, – продолжал Гэри, игнорируя жалобы копья. – Пусть Киннемор выглядит по-королевски – тогда коннахтские войска пойдут за ним.
Никто не отнесся с особым энтузиазмом к этому предложению, особенно Джено, которого не радовала перспектива перековывать такой прочный металл. Во всяком случае, в прошлом, чтобы его перековать, Джено понадобилось пламя дыхания дракона. Услышав все это, Киннемор с сомнением покачал головой и несколько раз поднял руку, удерживая Гэри от дальнейших рассуждений.
– Копьеносцем являешься ты, – провозгласил король. – Ты носишь доспехи Донигартена. А из того, что рассказал мне мой сын, явствует: ты во сто крат больше заслужил это, чем я.
Гэри искоса взглянул на Гелдиона, удивленный тем, что этот человек вообще может питать к нему какое-то уважение.
– Ты являешься копьеносцем, – повторил король еще более решительным тоном, – и, хотя ты хранишь верность далекому королевству, что лежит за Канкаронскими горами, я прошу тебя остаться еще на некоторое время в Волшебноземье и находиться при мне…
Гэри почувствовал, что у него дрожат руки.
– … в качестве моего защитника, – закончил Киннемор.
Гэри едва не упал в обморок. Он вновь ощущал то состояние, словно он является частью чего-то неизмеримо большего, чем он сам, чего-то вечного и значительного. Он огляделся: Кэлси, Джено и Джербил с торжествующим видом кивали ему. Тогда Гэри понял: он может многое сделать, чтобы помочь каждому из них. Принц Гелдион также кивал, отбросив свое самолюбия ради истерзанного королевства. Сейчас не имело значения, сможет он победить Гэри в поединке или нет. Гелдион был свидетелем того, как некогда верные солдаты во имя сэра Кедрика переходили на сторону врага, поэтому он сам посоветовал отцу назвать Гэри защитником трона. Затем Гэри взглянул на Томми, Микки и Диану: все они сияли от счастья, особенно Диана, понимая, какая честь оказана ее мужу, и разделяя с ним минуту его славы.
– Я сделаю все, что в моих силах. – Иного ответа Гэри придумать не смог.
Киннемор кивнул и, похоже, остался удовлетворен. Потом он встал и отошел от костра, сделав знак сыну следовать за ним, чтобы продолжить их разговор наедине.
Гэри опасался, что он слишком разволновался и не заснет, однако глаза сомкнулись, и в эту ночь сон его был крепче, чем во многие прежние ночи.
Трубы возвестили о появлении короля-великана, когда он с триумфом въехал в Бремар, окруженный десятком рыцарей в латах. По обе стороны от него на утреннем ветру развевались штандарты Коннахта и Дилнамарры. Лорд Баденох поежился при мысли о том, что к ним добавится и флаг Бремара, когда Киннемор двинется на север – завоевывать меньший по величине Дрохит.
Население Бремара выстроилось вдоль широкой улицы и, как было велено, приветствовало короля, но делало это явно не по собственной воле. Наводнившие толпу коннахтские солдаты уколами оружия взбадривали любого, кто не выглядел в должной мере воодушевленным.
Баденох и Кервин – оба ожидали Киннемора в центре города, на широком проезде между главным зданием города, называемым Споук-лок, и таверной «Дремлющая фея». Они не разговаривали и молча наблюдали, как Киннемор объехал весь город, самодовольно улыбаясь и медленно поворачивая голову, разглядывая своих новоиспеченных верноподданных.
После этого Киннемор предстал перед правителем Бремара и предводителем дворфов.
– Я недоволен, – изрек он, не слезая с седла. Баденох ничего не ответил.
– Одно твое присутствие здесь, добрый дворф, задевает меня, – продолжал Киннемор, давая понять, что его неудовольствие направлено не на правителя Бремара, по крайней мере не только на него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
– Киннемор, – разом прошептали Диана и Микки. Вдруг хагг вновь впал в неистовство, ударив по клетке и сбив принца с ног. Гэри тут же метнулся к нему и пропихнул копье сквозь сетку. Копье послало заряд, вызывающей оцепенение энергии, затем второй, но хагг оставил их без внимания, слишком поглощенный своей болью. Он без конца бросался на стенку клетки, ударялся о нее, ослабляя устойчивость опорных балок.
Томми схватился за железный ящик, пытаясь хоть как-то сохранить его, но рука хагга просунулась сквозь сетку и нацелилась на великана когтями.
– Клетка не выдержит! – закричали Джено и Кэлси.
Эльф выхватил свой меч, Джено взялся за молот, а Гэри приготовился нанести смертельный удар.
Однако, как только острие копья приблизилось к хаггу, тот неожиданно умолк, глядя скорее смущенно и испуганно, чем злобно.
– Спокойствие, парень, – посоветовал Микки.
Затем хагг стал отчаянно дергаться, и Гэри убрал копье, чтобы он не поранился. Чудовище испустило душераздирающий крик, крик неимоверной боли. Все недоверчиво переглянулись, когда хагг стал корчиться и биться в конвульсиях. Кости его захрустели и затрещали, и на глазах руки хагга стали изменяться: одна удлинялась, другая укорачивалась, пока обе не оказались одинаковой длины. Затем то же самое произошло с ногами. Края широких губ подобрались, и все лицо преобразилось, став более похожим на человеческое, нежели на звериное.
Когда все это кончилось, вместо дикого волосатого хагга в клетке оказался обнаженный человек примерно пятидесяти лет. У него было изможденное лицо и седые всклокоченные волосы. Тело покрывали глубокие шрамы, особенно на руках и ногах, а его пальцы и ногти были все в земле и носили следы запекшейся крови – следы его неистового скольжения под землей.
Принц Гелдион упал на колени и едва мог говорить. Джербил старался изо всех сил, возясь с ключами, чтобы открыть клетку, а Кэлси бросился к вьючному мешку за покрывалом.
Клетка оказалась слишком покореженной, чтобы дверь могла так просто открыться, и Джено пришлось несколько минут стучать молотком, прежде чем удалось выпустить наружу ошеломленного и измученного короля.
Киннемор вышел и впервые за многие годы встал прямо. В глазах его читалось замешательство, руки и ноги дрожали. Он завернулся в покрывало и стал очень похож на грязного бродягу. Гэри и Диана переглянулись: никто из них не был готов к подобному печальному зрелищу. Да, король Волшебноземья стоял перед ними, но не разучился ли он говорить?
– Мы остановимся в ближайшем крестьянском доме, – обнадеживающим тоном заключил Микки. – И разыщем одежду, более соответствующую положению этого человека. А затем мы повезем его прямо в Бремар для долгожданной встречи с народом.
Киннемор посмотрел на лепрекона и моргнул, но ничего не сказал в ответ.
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
ПО ЗОВУ КОРОЛЯ
Языки пламени лизали стену таверны «Дремлющая фая», в которую попало не менее десятка зажигательных стрел. Мужчины, женщины и даже дети собрались со всего Бремара с ведрами в руках и храбро боролись с градом несущих огонь стрел, которые продолжали падать на землю. Воздух прорезал резкий, раздражающий лязг стали о сталь, когда началась битва на тропе к западу от города. Дозорный, смотревший по сторонам с уступа горной стены, находящейся к востоку от Бремара, прокричал, что войска Киннемора видны на западе, севере и юге.
Лорд Баденох со слабой надеждой взирал на одну, пока остававшуюся открытой тропу – узкий проход, ведущий из Бремара на восток, к вершинам могущественной гряды Двергамала. Его армия была вынуждена отступать к городу, преследуемая меж холмов превосходящими силами Киннемора. Даже окопавшись на новом поле сражения, ополчение Бремара и горстка дворфов и гномов не могли сопротивляться натиску коннахтской армии. Через считанные минуты после начала сражения Баденох объявил об отходе и велел своим людям со всех ног бежать в Бремар, чтобы забрать свои семьи и необходимое имущество.
Баденох знал, что им не отстоять город от нашествия; армии Киннемора. Ему самому и его людям придется воспользоваться предложением дворфа Кервина и отправиться в Двергамал. Правитель Бремара надеялся, что большинство жителей это сделают. Здесь. он не станет насильно требовать от них подчинения. Те, кто пожелают уйти в Двергамал, будут там приняты; те же, кто предпочтут сдаться Киннемору, не встретят осуждения, по крайней мере со стороны Баденоха.
Однако в данный момент это выглядело спорным. Неожиданно король Киннемор затеял ночное преследование отходящих сил Баденоха, и с зарей нападение на Бремар было в полном разгаре. Теперь лорд понимал, что нужно будет оставить позади себя сильный отряд воинов, который прикрыл бы восточную тропу и не подпускал Киннемора. Сегодня Бремар потеряет немало защитников, и Баденох допускал мысль, что и он может оказаться в их числе. И в огне устроенных королем пожаров сгорит его город, дорогой его сердцу Бремар. Слезы струились из глаз мудрого лорда, когда он наблюдал отчаянную схватку с огнем, в которую вступили жители с ведрами в руках. Они боролись, спасая свои дома.
Они вели войну, в которой невозможно было победить.
– Вели им прекратить, – сказал лорд находящемуся поблизости командиру. – Пойди к ним и скажи, чтобы не тратили понапрасну силы и время на тушение пожаров. Мы должны отходить к дороге в горы, пока еще не поздно.
– Уже слишком поздно, – раздался сбоку хриплый, но довольно дружелюбный голос.
Баденох обернулся и увидел Кервина и еще троих дворфов, вышедших из-за угла дома, который стоял сзади. Лица их были более угрюмыми, чем обычно.
– Киннемор разместил на тропе своих людей, – сообщил Кервин. – Он узнал, что вы попытаетесь скрыться, и потому разослал всадников по дорогам, ведущим из города на север и юг.
– Сколько их? – спросил Баденох.
– Достаточно, чтобы удерживать нас, пока основные силы не прижмут с другой стороны, – убедительно произнес Кервин.
– Откуда тебе это известно? – с упреком спросил Баденох, и в его голосе зазвучал гнев. – Мои дозорные ничего не сообщали…
– Ему сказали камни, – ответил один из дворфов, и Баденох успокоился, зная, что в этом случае сведения Кервина неоспоримы.
Значит, не будет никакого отступления в горы: Киннемор окружил город со всех сторон. Баденох беспомощно огляделся. Он посмотрел на жителей, которые продолжали тушить огонь, невзирая на распоряжение их командира. Потом посмотрел на солдат, бежавших с запада. Многие из них были ранены, и у всех во взглядах безошибочно читалось отчаяние. «Насколько далеко от города армия Киннемора?» – раздумывал лорд.
– Дорогой Кервин, – произнес Баденох, и голос его был едва слышен. – Что же мне делать?
– Каменная пена, – так же тихо ответил Кервин и смачно плюнул на землю. – Сдаваться, – наконец добавил он.
Баденох широко раскрыл глаза, никак не ожидая услышать такое от одного из крепких булдров.
– Выбора нет, – решительно продолжал Кервин. – Вскоре они запрут нас, и это чудовище-король прикажет перебить всех в городе. Ради ваших детей, ради беспомощных стариков и раненых, объяви королю Киннемору о своей капитуляции.
Баденох надолго умолк, оценивая совет и в глубине души зная, что Кервин прав.
– А что будет с булдрами? – спросил он. – Сомневаюсь, что Киннемор примет ваш отказ от борьбы, но, если и примет, вы же будете говорить лишь от имени горстки соплеменников.
Кервин скептически ухмыльнулся, словно весь ход рассуждений был бессмысленным.
– Я и мои соплеменники остаемся с тобой. На определенное время. Но мы не станем сдаваться королю Киннемору, ни один из нас. Он позволит нам вернуться к себе домой, а гномам – к себе. Иначе мы будем воевать с ним на каждом шагу. – Кервин снова усмехнулся. – Чтобы не пустить дворфа в Двергамал, понадобится сила побольше, чем королевская армия! – уверенно заявил он, и его широкая улыбка немного успокоила правителя осажденного Бремара.
Баденох понимающе кивнул своему бородатому другу, но улыбка появилась на его лице всего лишь миг. Стоило лорду вспомнить, какую тяжкую задачу ему предстоит выполнить, как она погасла. Суждения Кервина были правильными, Баденох это знал, но ему было очень больно признавать эту правоту. Если камни рассказали дворфу, что королевские солдаты блокируют проход на восток, то война подошла к концу. Населению Бремара не выдержать затяжных сражений, им вообще не выдержать битвы с регулярной армией.
Баденох повернулся к своим командирам: все они внимательно слушали его разговор с предводителем дворфов.
– Объедините усилия по тушению пожаров, – распорядился Баденох. – Возможно, король примет нашу капитуляцию и позволит сохранить дома.
На самом деле Баденох отдавал приказы лишь для того, чтобы занять своих людей, чтобы не давать им думать о неизбежном поражении. Он сомневался, что Киннемор будет к ним милосерден. Лорд знал, что он сам долгие годы был занозой для короля и его несомненно сместят, как сместили в Дилнамарре барона Пвилла.
Баденох надеялся, что сумеет храбро встретить свою смерть.
Настоящий король Киннемор не был столь высоким, как самозванец хагг, но он все же был выше Гэри, а Гэри в их компании – самый высокий, не считая, естественно, Томми. Король был вдвое старше Гэри, но держался прямо и уверенно, а выражение его лица было твердым, но живым. Киннемор воспользовался тонким мечом Кэлси и побрился, оставив лишь бородку-эспаньолку. И хотя его одежды оставались простыми, Гэри чувствовал, что этот человек – настоящий король.
Путешественники быстро удалялись от Крахги. Киннемор оседлал лошадь Дианы, а Диана приняла предложение Томми ехать на его огромном плече. Джербил был немного раздосадован, что пришлось бросить клетку, но Киннемор пообещал гному, что ему будут оказаны заслуженные почести – и со стороны его соплеменников в Гондабуггане, и со стороны Коннахта.
Судя по всему, король Киннемор находился в прекрасном настроении, радуясь, что кончились его мучения. Все его тело было покрыто болячками – следами жизни в обличье дикого зверя. Однако ум его оставался острым, как всегда, и решимость ясно проступала на сильном и обаятельном лице.
– Я всегда помнил, каково мое истинное место, – рассказал он. – Даже тогда, когда дикие инстинкты моей внешней оболочки одолевали мои сознательные чувства, я никогда не забывал, кто я.
– Даже когда ты разрубил пополам лошадь Кэлси? – дерзнул спросить Джено просто для того, чтобы добавить ложку дегтя в бочку меда.
Киннемор спокойно, со смиренной улыбкой выслушал этот выговор, затем посмотрел на своего сына взглядом, полным жалости; взглядом, которым он грустно пытался извиниться за все потерянные годы.
– И я никогда не забывал о своем сыне, – с горечью в голосе произнес король.
Джено, который и сейчас не был в восторге от принца Гелдиона, порывался вставить еще одно язвительное замечание. Прежде чем открыть рот, он посмотрел на Кэлси, но эльф, хотя в чем-то и разделявший чувства дворфа, быстро покачал головой. Тогда Джено решил смолчать, думая о том, что и Киннемор, и Гелдион прошли через ад.
Киннемор ехал рядом с Гелдионом и все говорил и говорил. Когда устроили привал, он выслушал Кэлси и Микки. Оба сетовали на то, что за годы правления самозваного короля, жуткого правления, каждый город в Волшебноземье, каждая деревушка и хутор привыкли относиться с презрением к имени Киннемора. Микки рассказывал о немыслимых податях, установленных Коннахтом, об указах, объявлявших любое колдовство действием злых демонов. Кэлси говорил об отчужденности тильвит-тегов, о том, как в последние годы эльфы делали все возможное, чтобы чужаки не проникли в Тир-на-н'Ог. Джено поведал о схожем положении булдров. Правда, молчаливый дворф не сказал о том, что недавние меры, увеличившие отчужденность от людей, были неверными. Джербил добавил, что гномы Гондабуггана уже давным-давно позабыли о существовании настоящей королевской власти.
Король Киннемор слушал, не перебивая, все рассказы, явно расстроившие его. Затем он повернулся к Гэри и Диане.
– А вы двое? – спросил он. – Что думают обо всем этом копьеносец и его жена, разгадавшая самую дьявольскую из загадок Керидвен?
Гэри и Диана переглянулись и пожали плечами, не зная, что они могли бы еще добавить к сказанному.
– Они вовсе не из Бритэйна, – пояснил Микки. – Эти парень и девушка прибыли из далеких краев.
Киннемор с пониманием принял эти слова.
– Сколь же я рад, что вы прибыли из далеких краев, – сказал король. – Все жители Волшебноземья в долгу перец, вами.
– Все, кроме Керидвен, – отметил Гэри.
– Вот именно, – согласился король. – И когда все завершится, вы будете должным образом вознаграждены, а Керидвен наказана.
– И все вернется на круги своя, – быстро отозвалась Диана, точно передавая чувства Гэри.
– Вот именно, – снова произнес король, который остался доволен.
Вдруг Гэри щелкнул пальцами, привлекая всеобщее внимание.
– Принесите ему доспехи и копье! – взволнованно сказал он, указывая на короля.
– Молодой стебелек! – запротестовало чуткое копье.
– Джено сможет подогнать его для короля, – продолжал Гэри, игнорируя жалобы копья. – Пусть Киннемор выглядит по-королевски – тогда коннахтские войска пойдут за ним.
Никто не отнесся с особым энтузиазмом к этому предложению, особенно Джено, которого не радовала перспектива перековывать такой прочный металл. Во всяком случае, в прошлом, чтобы его перековать, Джено понадобилось пламя дыхания дракона. Услышав все это, Киннемор с сомнением покачал головой и несколько раз поднял руку, удерживая Гэри от дальнейших рассуждений.
– Копьеносцем являешься ты, – провозгласил король. – Ты носишь доспехи Донигартена. А из того, что рассказал мне мой сын, явствует: ты во сто крат больше заслужил это, чем я.
Гэри искоса взглянул на Гелдиона, удивленный тем, что этот человек вообще может питать к нему какое-то уважение.
– Ты являешься копьеносцем, – повторил король еще более решительным тоном, – и, хотя ты хранишь верность далекому королевству, что лежит за Канкаронскими горами, я прошу тебя остаться еще на некоторое время в Волшебноземье и находиться при мне…
Гэри почувствовал, что у него дрожат руки.
– … в качестве моего защитника, – закончил Киннемор.
Гэри едва не упал в обморок. Он вновь ощущал то состояние, словно он является частью чего-то неизмеримо большего, чем он сам, чего-то вечного и значительного. Он огляделся: Кэлси, Джено и Джербил с торжествующим видом кивали ему. Тогда Гэри понял: он может многое сделать, чтобы помочь каждому из них. Принц Гелдион также кивал, отбросив свое самолюбия ради истерзанного королевства. Сейчас не имело значения, сможет он победить Гэри в поединке или нет. Гелдион был свидетелем того, как некогда верные солдаты во имя сэра Кедрика переходили на сторону врага, поэтому он сам посоветовал отцу назвать Гэри защитником трона. Затем Гэри взглянул на Томми, Микки и Диану: все они сияли от счастья, особенно Диана, понимая, какая честь оказана ее мужу, и разделяя с ним минуту его славы.
– Я сделаю все, что в моих силах. – Иного ответа Гэри придумать не смог.
Киннемор кивнул и, похоже, остался удовлетворен. Потом он встал и отошел от костра, сделав знак сыну следовать за ним, чтобы продолжить их разговор наедине.
Гэри опасался, что он слишком разволновался и не заснет, однако глаза сомкнулись, и в эту ночь сон его был крепче, чем во многие прежние ночи.
Трубы возвестили о появлении короля-великана, когда он с триумфом въехал в Бремар, окруженный десятком рыцарей в латах. По обе стороны от него на утреннем ветру развевались штандарты Коннахта и Дилнамарры. Лорд Баденох поежился при мысли о том, что к ним добавится и флаг Бремара, когда Киннемор двинется на север – завоевывать меньший по величине Дрохит.
Население Бремара выстроилось вдоль широкой улицы и, как было велено, приветствовало короля, но делало это явно не по собственной воле. Наводнившие толпу коннахтские солдаты уколами оружия взбадривали любого, кто не выглядел в должной мере воодушевленным.
Баденох и Кервин – оба ожидали Киннемора в центре города, на широком проезде между главным зданием города, называемым Споук-лок, и таверной «Дремлющая фея». Они не разговаривали и молча наблюдали, как Киннемор объехал весь город, самодовольно улыбаясь и медленно поворачивая голову, разглядывая своих новоиспеченных верноподданных.
После этого Киннемор предстал перед правителем Бремара и предводителем дворфов.
– Я недоволен, – изрек он, не слезая с седла. Баденох ничего не ответил.
– Одно твое присутствие здесь, добрый дворф, задевает меня, – продолжал Киннемор, давая понять, что его неудовольствие направлено не на правителя Бремара, по крайней мере не только на него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30