А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Но мы не всегда приходили к согласию, и он все еще крепко держался самых консервативных понятий относительно традиций и чести, оспаривая при этом более фундаментальные вещи – например, различия между разными видами эльфов или неравенство в нашем обществе.
Гоблин сделал большой глоток из своей чашки.
– Примула оказал мне помощь, когда я очень нуждался в ней – хотя это, насколько я понимаю, противоречило его принципам. Одно это показывает, как сильно он отличается от себе подобных. Вспомни, как он не стал мстить тебе, все взвесив и поняв, что ошибся – а в случае со мной он подверг сомнению все свои взгляды. И помог мне скрыться, что любому другому Цветку даже в голову не пришло бы.
Итак, мне пришлось покинуть мою семью и мое скромное положение в обществе. Когда Примула отыскал меня снова, он тоже вступил на путь разрыва со своим кланом, хотя это диктовалось скорее сердцем, чем головой. Он, видишь ли, любил своих родных и не мог отделить их от того, что они представляли. – Пуговица снова налил чаю себе и Тео. – Он еще не созрел, чтобы полностью порвать с образом жизни, в котором он вырос – думаю, он все еще лелеет надежду, что его можно как-то... поправить. Я другого мнения. – Он оскалил зубы, и это уже не было улыбкой. – Но мы сходимся в том, что без перемен не обойтись, и на его порядочность можно положиться. Так что мы с Караденусом не совсем друзья – пропасть между нашими видами, боюсь, слишком глубока, – но нас объединяет то, что близко и даже мило нам обоим.
Тео как-то упустил нить.
– Ты сказал, он помог тебе скрыться... но зачем это было нужно? Ты ведь просто работал у своего отца и... А, понял. Это и есть та самая недомолвка?
Пуговица молча пил чай.
– Я угадал? Ты что-то сделал, попал в беду, и пришлось бежать.
Пуговица поболтал в чашке остатки и поднял глаза на Тео.
– Его семье ты не причинил зла, иначе он счел бы своим долгом убить тебя, как хотел поступить и со мной. И ты не просто распространял листовки – ты сказал, что под угрозой оказались его принципы, значит, речь шла о чем-то из ряда вон. – Тео встретился с узкими желтыми глазами гоблина. – Ты что, убил кого-нибудь? Какого-то важного эльфа?
Острые зубы снова выглянули наружу.
– Теперь ты, можно сказать, сам сделался гоблином, Тео Вильмос – ты заполнил пробел в моей истории. Еще чаю?
– Погоди. Я согласился тебе помогать, потому что считал твои действия... правильными. Но в этом случае мне надо еще разобраться. – Огры посматривали на Тео с ненавязчивым, но заметным интересом, словно чуяли его напряжение через всю комнату. – Так что же произошло?
– Ничего удивительного, если учесть, как изменились с годами мои взгляды. Я стоял на улице, ждал автобуса, и вдруг прямо передо мной какой-то эльф стал избивать гоблина-носильщика, уронившего один из его свертков. До сих пор не знаю, как звали того беднягу, – боюсь, что потом у него были большие неприятности, если власти предположили, что мы с ним знакомы, на самом же деле мы тогда видели друг друга впервые. Как раз из-за этого, возможно, все так и вышло. Когда молодой эльф – я только после узнал, что он из семейства Гортензии – измолотил гоблина тяжелой тростью так, что тот уже встать не мог, и все продолжал бить его и пинать, для меня в этой скорченной, стонущей фигурке воплотились все гоблины, которых я знал. Я сам, мой отец, ходивший на вечерние курсы, чтобы обучиться учтивым манерам в угоду своим хозяевам, мои братья и сестры, ютившиеся по шестеро в одной комнате и упорно называвшие эти комнаты «гнездами», все безымянные тела в известковых ямах Ивняка – мы все были этим гоблином, а его самозваный господин воплощал в себе всю цветочную аристократию, которой мало отнять у нас наши леса и земли, ей надо раздавить нас окончательно, как насекомых.
Вот откуда взялось мое второе имя, Тео – то, которое я скрывал до недавнего времени. Мы все их скрываем, потому что это позорные, сознательно взятые имена. Они ежедневно напоминают нам о нашем ничтожестве. Знаешь, как звали моего последнего вольного предка? Сверкающий Лис. Цветы, подчинив нас себе, даже имена у нас отобрали, а тех, кто прислуживал им, стали называть по мелким предметам домашнего обихода. Но имена, которые мы давали сами себе – Червяк, Таракан, Падаль, Пятно, – это наше наследие, наше отчаяние и, может быть, наша сила. Да, по отношению к Цветам я козявка, слабое, ползучее созданьице, но в тот день один из них узнал на себе, что даже самые слабые существа способны кусаться.
От него несло гневом, как жаром – Тео мерещилось, что вокруг Пуговицы колеблется воздух. Сам гоблин, как ни парадоксально, все больше успокаивался, точно отступал глубоко в себя, в место, недоступное воображению Тео.
– Смотреть на это было невыносимо. Я бросился на зверя из дома Гортензии с одной мыслью – принять часть побоев на себя, чтобы носильщик мог улизнуть. Но бедняге переломали кости, и он даже встать был не в силах, а лорд все свое внимание перенес на меня. Изумление, вызванное моим вмешательством, тут же сменилось яростью – он огрел меня своей палкой и повредил мне горло, что сказывается и посейчас. Но тот его первый, изумленный взгляд почему-то придал мне сил. Он поверить не мог, что у кого-то, хотя бы и у другого гоблина, хватит дерзости напасть на его. Понимаешь? Он чувствовал себя в полном праве забить того носильщика до смерти, и в этом он не обманывался. На остановке было полно эльфов разного вида, больших и маленьких. Некоторые испуганно отворачивались, но другие смотрели как ни в чем не бывало. Происходящее не удивляло и не возмущало их.
Я обезумел тогда, Тео Вильмос. Он ударил меня раз и другой, но я вцепился в его ногу, и размахнуться как следует он не мог. Прежде чем он успел обезвредить меня с помощью чар или позвать на помощь, я вскарабкался по его туловищу, разодрал ему горло, и он истек кровью. Да, вот этими самыми зубами.
Тео долго молчал, не зная, что об этом и думать. Пуговица определенно перестал быть симпатичным героем мультика, и Тео с нехорошим чувством в желудке задавал себе вопрос, существовал ли такой персонаж вообще. Пожалуй, нет – просто Тео хотелось верить в него, в этакого Махатму Ганди эльфийской революции.
Пуговица улыбнулся, не показывая зубы, – возможно, чтобы не усугублять тревожное состояние Тео.
– Такой Чумазый Козявка Пуговица тебе не очень по нраву, верно? Тогда я должен тебе сказать, что убивал еще дважды – чтобы не попасть в тюрьму. Погостив пару месяцев у лорда-констебля Аконита, я неизбежно оказался бы либо в яме с известью, либо в печи. Ни одну из моих жертв ты, я думаю, не стал бы оплакивать, но это, возможно, не является для тебя смягчающим обстоятельством. Они были эльфы, такие же, как и ты. Я не имел права сопротивляться им, не говоря уж о том, чтобы их убивать, однако я это сделал.
– Они не такие, как я, кем бы я себя ни считал – эльфом или смертным.
– Черту не так легко провести, Тео Вильмос, – я, помнится, уже говорил тебе об этом. Ты уже оказал мне помощь, в результате чего, хм, кто-то может погибнуть. Надеюсь, что невинные не пострадают, но война – это демон, заключенный в ларце: если ларец открыть, он летит, куда хочет.
Тео пришел в башню не для того, чтобы копаться в биографии Пуговицы – его слишком занимали собственные проблемы, – но гоблин, имевший какие-то свои виды, намеренно поставил его в весьма затруднительное положение. Опять недомолвки, опять пробелы. Он выпрямился и посмотрел гоблину в глаза, похожие на растопленное масло.
– Если ты спрашиваешь, хочу ли я вступить в ваши ряды, ответ будет тот же: «еще не решил». Я вам сочувствую, потому что пробыл здесь достаточно долго и понимаю, что без перемен не обойтись. И ваши враги – мои враги, так мне думается. Что еще ты хочешь от меня услышать? Мне по-прежнему нужна твоя помощь, и я тоже буду тебе помогать, если увижу в этом какой-то смысл.
– Ты не солдат, Тео Вильмос, это ясно, – весело покачал головой Пуговица. – Солдатам такая разборчивость непозволительна. Но у меня уже есть солдаты, которые делают, что им приказано, а если и думают, то потом. Ты – иная статья. Пока мы не узнаем, что нужно от тебя Чемерице с Дурманом, ты, пожалуй, вправе оговаривать условия.
– Кстати, об исполнении приказов. Что мы, собственно, делали в «Элизиуме» вместе со Стриди? Я видел на экране, то есть в зеркале, разрешение на въезд одного рабочего с одним домашним животным.
– Верно. Ты, Стриди Крапива, Кумбер Осока и Колышек – вы все отлично справились со своим делом.
– Но что это значит? Почему для тебя так важно получить разрешение на эльфа с домашним животным – если это, конечно, не великан верхом на динозавре?
– Динозавр? Ах да, я слышал об этих сказочных существах. – У гоблина вырвался тихий шипящий смешок. – Ты очень остроумен, Тео Вильмос. Это не совсем то, что я задумал, но моих планов тебе, наверное, лучше не знать – любого из нас могут схватить, а техники в доме Чемерицы славятся своим мастерством. Чего ты не знаешь, того и не скажешь, как бы тебе ни хотелось сказать.
– Но...
Гоблин посмотрел в сторону, и Тео увидел в дверях Караденуса Примулу, чье красивое лицо изображало маску терпеливого ожидания.
– Ты вернулся, товарищ? Садись с нами, я заварю еще чая.
Караденус сел, подогнув ноги, и почти дружески кивнул Тео, но говорить не спешил. Ни он, ни Пуговица не нарушали молчания, пока чайник подогревался на жаровне. «Может, они ждут, чтобы я ушел? – подумал Тео. – Может, я просто не знаю, как полагается себя вести в таких случаях?»
– Я... я вот еще о чем хотел поговорить. – «Господи, парень! Кочерыжку поймали и сделали наживкой для тебя, а ты мямлишь, точно хочешь узнать, хватит ли пончиков в буфете». – Это важно. По-настоящему важно.
Пуговица наклонил голову.
– Я слушаю, Тео Вильмос.
– Может быть, мне уйти? – спросил Караденус.
– Нет-нет! Я и твое мнение хотел бы услышать. – Тео хлебнул остывшего чая. – Но вас я тоже не хочу задерживать, если вам надо поговорить.
Примула слегка улыбнулся.
– Я действительно хотел бы передать кое-что Пуговице, и чем скорее, тем лучше. – Он вопросительно поднял бровь, и Пуговица кивнул. – Прекрасно. Эта вещь тяготит меня, хотя ее вес невелик. Мне чудилось, что все только на меня и смотрят. – Он сунул руку в карман своего длинного пальто.
– Трудно тебе пришлось?
– Не так трудно, как я ожидал, – даже странно. Приди я к себе домой, меня бы непременно арестовали, а в Музее Парламента меня никто не узнал. Мало того, я достал требуемое из витрины с помощью самых простейших чар. – Он достал что-то, завернутое в бархат или мех, и протянул Пуговице. – Думаю, это потому, что в отделе, посвященном Гоблинским войнам, посетителей теперь мало. В зале пусто, витрины пыльные.
Пуговица прижал сверток к груди, явно не спеша его разворачивать, и у Тео учащенно забилось сердце. Какое-нибудь легендарное гоблинское оружие? Для меча или топора оно недостаточно длинное – стало быть, священный кинжал или волшебная пистоль, способная убить Чемерицу на расстоянии мили.
Гоблин раскрыл черную обертку.
– Да это же палка, – выпалил Тео и тут же прикусил язык, боясь, что оскорбил гоблинскую святыню. Это в самом деле была палка, кусочек ветки длиной около восемнадцати дюймов, со снятой витками корой и какими-то знаками, которые Тео в отличие от букв эльфийского алфавита прочитать не сумел. Знаки врезали в белое дерево на местах, где коры не было, и намазали чем-то темным, чтобы сделать их видимыми.
– Она самая, – с намеком на улыбку подтвердил Пуговица. Глаза у него горели необычайно ярко. – От таких вот вещиц все и зависит. Может, сделать это прямо сейчас? – произнес он задумчиво, глядя на палочку. – Нет, пожалуй, еще не время. Тут, думаю, нужна публика. – Он снова завернул палочку и спрятал ее за пазуху. – Спасибо тебе, Караденус Примула. Ты, возможно, произвел в мире переворот – будем надеяться, что к лучшему.
Эльф торжественно склонил голову. Они оба помолчали, а затем, как по команде, взглянули на Тео.
Он все еще пытался осмыслить то, чему только что стал свидетелем – особенно ту торжественную атмосферу, которая сопровождала передачу из рук в руки кусочка дерева, – но он уже просидел у Пуговицы добрых пару часов, а к делу так и не приступил.
– Так я начну? – спросил он.
Гоблин кивнул и подлил ему горячего чая.
Пуговица уже знал почти все, что случилось с Тео после прибытия в Эльфландию, но Примуле многое не было известно. Поэтому Тео вкратце изложил недавние события, стараясь подчеркнуть, как много Кочерыжка для него сделала. После этого он перешел к передаче, которую увидел в зеркальниках на магазинной витрине, к Чемерице и склянке у него на столе.
– И не говорите мне, что это ловушка, – я и сам это знаю. Я не идиот, хотя до сих пор понять не могу, зачем я им сдался. – Он посмотрел на Пуговицу и Примулу с вызовом, точно ожидая каких-то возражений с их стороны. – Вы оба специалисты в вопросах чести и поэтому должны понимать, что я не могу просто так ее бросить, хотя они, конечно, только и ждут, чтобы я, как дурак, явился ее спасать.
Выслушав его, оба некоторое время молчали. Что они, интересно, делают, когда остаются вдвоем – говорят хоть что-то или просто сидят, как истуканы?
– Меня удивляет только, как мог Квиллиус Пижма на это пойти, – сказал наконец Примула. – Не потому, что я о нем высокого мнения – он никогда мне не нравился, – а потому, что у Чемерицы нашлось, чем его подкупить.
– Возможно, речь шла о его жизни, – предположил Пуговица.
– Возможно. – Примула проделал свойственное Цветам волнообразное движение – так могла бы пожимать плечами змея, будь у нее плечи. – Но на вопрос мастера Вильмоса мы так и не ответили.
– Знаешь, Тео Вильмос, – если бы мы все, сколько нас есть в этом лагере, взяли в руки оружие и двинулись на дом Чемерицы, этого все равно было бы недостаточно. Цирус Жонкиль – ты, кажется, его знаешь – организует сопротивление по линии цветочных домов, есть и другие помимо него, но даже объединившись, мы будем значительно уступать Чемерице с его союзниками. В нужное время мы все-таки надеемся взять этот мрачный оплот, но я не могу тебе сказать, когда придет это время и доживет ли до него твоя летуница. Не жди от меня какой-то действенной помощи. Мы; не можем менять свои планы и рисковать ими ради кого-то одного, особенно в текущий – переломный – момент.
– Мне все равно, – сказал Тео и понял, что это по-своему правда. – То есть не совсем все равно, умирать-то мне неохота. Но без помощи ее бросить я тоже не могу, так что лучше об этом не задумываться. Подскажите мне наилучший способ избежать поимки – ну, хотя бы такой, который обеспечивает один шанс из ста.
– Нам надо подумать, Тео Вильмос, – мягко промолвил Пуговица. – Ты затратил порядочно времени, рассказывая нам о своей беде, дай и нам немного.
Наряду с разочарованием Тео испытал и облегчение. Хорошо уже то, что они сразу не списали Кочерыжку в расход и не посоветовали ему выкинуть ее из головы. Однако серьезность, с которой они подошли к этому вопросу, давала также понять, что выбора у него в общем-то нет и что придется ему от слов переходить к действиям. Придется рискнуть жизнью, чтобы освободить друга – и, возможно, потерять ее. От мысли о том, против чего он собирается выступить, мошонка у него сжималась до размеров ореха. Понятно теперь, почему в армии на задание посылают не одного солдата, а целый отряд: когда вокруг народ, бежать стыдно. Особенно полезен бывает сержант с пистолетом.
– А как насчет того, кто живет у воды? – произнес вдруг Примула. – Вы знаете, о ком я. О старике...
Пока Тео прикидывал, каким же древним надо быть, чтобы эльф назвал тебя стариком, Пуговица оживился:
– Тот, кого именуют Устранителем Неудобных Препятствий? Хем. Он не подавал никаких признаков того, что сочувствует нашему делу. Скорее наоборот.
– Да, но ведь он работает за плату – особенно в последние годы, если верить слухам, причем плату берет чаще услугами, чем золотом. – Примула нахмурился, что мало отразилось на его гладком лбу. – Идея не из приятных, я знаю, но раз мы больше ничего придумать не можем...
– Постойте. Что это за Устранитель такой? Имечко как из репертуара «Блэк Сэббат». – Недоумевающие взгляды собеседников Тео проигнорировал. – Расскажите, что вам о нем известно. Я тоже хочу поучаствовать в разговоре, ведь это моя задница выдвигается на передовую.
– Как образно выражаются в мире смертных, – заметил Примула. – Но вы, конечно же, правы. Я расскажу то, что знаю сам, а Пуговица добавит то, что я упустил.
– Никогда не просите гоблина заполнять пробелы, – возразил Пуговица. – Это противоречит нашей натуре.
Примула, как показалось Тео, с удовольствием оценил бы шутку, но юмор, видимо, в его программное обеспечение не входил.
– Да-да... Предупреждаю, что все мои сведения получены из вторых и даже третьих рук. Устранитель очень стар – никто не помнит времени, когда его еще не было, и в мои детские годы няньки грозили, что он заберет нас, если мы будем вести себя плохо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74