Устранитель, едва заметно поморщившись, ответил:
– Не такой уж я и ручной, милорд.
– Довольно об этом. – Чемерица поднялся из-за стола, как превосходно отлаженный механизм. – Я хочу посоветоваться еще кое с кем – вы, думаю, знаете, кого я имею в виду. Пойдемте. Вы ведь с ним еще не встречались, верно?
– Только однажды, милорд.
– Да, конечно. Я и забыл. – Чемерица взмахнул рукой, и в стене кабинета открылась еще одна дверь. – Вы не против возобновить знакомство?
– Напротив, милорд. Жду этого с огромным интересом.
Всего через несколько минут температура заметно повысилась.
– Он любит, когда у него хорошо натоплено, – сказал Чемерица. – Это не отразится на вашем... самочувствии, нет?
– Нет, если не считать легкого дискомфорта.
– Леди Чемерица называет эту часть дома «теплицей».
– Как, кстати, поживает ваша супруга?
Чемерица посмотрел на него странно – Устранитель, как правило, светских разговоров не вел.
– Хорошо. Сейчас она в Городе почти не бывает. Уехала с младшими детьми на Праздничный Холм – это наше поместье в Березах. Боится, что скоро начнется война.
– Разумеется, начнется – вы лично об этом хлопочете.
– Поэтому я и не стал ее отговаривать.
Они вошли в другую приемную, где вместо секретарши сидел мужчина в белом халате, с белой лентой в темных волосах.
– Лорд Чемерица, – поднявшись, произнес он. Его взгляд быстро скользнул по другому посетителю и тут же вернулся к патрону. – Пришли повидать его?
– Да, но сначала расскажите, что у вас нового.
– Все хорошо. Он вполне здоров. Аппетит не всегда хорош, но для детей его возраста это нормально – иногда он не хочет ничего, а в другие дни нам приходится звонить в соты снова и снова. – Медик нерешительно посмотрел на Устранителя.
– Продолжайте, – сказал Чемерица.
– Несколько недель назад у него снова был приступ, но в основном он реагирует на медикаменты положительно. Имеются любопытные аллергические реакции на моли и самые обычные сонные чары...
– Благодарю, доктор... э-э...
– Ирис. Нюх-Ирис. Вам, конечно же, трудно запомнить, милорд, у вас столько важных дел в голове...
– Откройте, пожалуйста, дверь.
– Разумеется. – Доктор провел рукой над столом, бормоча что-то при этом, и в глухой прежде стене прорезалась дверь. Лорд Чемерица жестом пригласил гостя пройти первым.
Проходя, Устранитель услышал, как доктор потихоньку спрашивает лорда:
– Это, случайно, не...
– Да. – Дверь за ними закрылась, и Устранитель с Чемерицей оказались в наполненном паром коридорчике. – Вы своего рода знаменитость, – с холодной улыбкой заметил лорд.
– Да, для медиков. И для некоторых других профессий.
За следующей дверью они сначала не увидели ничего, кроме густого тумана, но потом сквозняк улегся, и в дальнем конце белой комнаты стали видны одетые в белое фигуры.
Две женщины, когда Чемерица подошел, отпрянули в сторону, словно виноватые, прижимая к груди скомканные полотенца. Их лица выражали тревогу, обычную для прислуги этого дома. Хозяин, однако, был сегодня не в настроении кого-то наказывать. Он просто махнул на служанок рукой, и те с облегчением удалились.
– Здравствуй, отец, – сказал мальчик в белом махровом халате. Его голос звучал, как у взрослой женщины, имитирующей детскую речь. Босые ноги, руки, круглое личико были розовыми – возможно, от только что принятой горячей ванны, светло-каштановые кудряшки прилипли ко лбу. – Ты можешь подойти, я чистый.
– Я вижу, – сказал Чемерица, не двигаясь с места. – Я пришел поговорить с тобой и кое-кого привел. Это...
– Я знаю, кто это. – Даже Устранитель, видавший самые разные виды, не мог не заметить, что улыбка этого ребенка перещеголяла даже гримасы, которые строил его приемный отец. Она не затрагивала ни глаз, ни прочих частей лица –словно губы мертвеца вздернули вверх за углы. – Мы с ним старые друзья.
– Ну да. А у меня к тебе несколько вопросов. Хочу спросить твоего совета в одном деле.
– Насчет Тео Вильмоса.
– Да. – Удивительно было видеть удивленного Чемерицу.
– Он все еще на свободе.
– Откуда ты знаешь?
– Полно, отец, для этого особого искусства не требуется. Что еще могло привести сюда вас обоих? Твой уважаемый гость так редко покидает свой дом в гавани. И если бы ты уже сцапал этого Вильмоса, этого смертного, – мальчик как-то по-особому язвительно подчеркнул это слово, – зачем тебе мог понадобиться мой совет? – Мальчик потянулся и подозвал одну из нянек. Та подошла, поглядывая на лорда Чемерицу – не возражает ли он? – Мальчик скинул халат и предстал голым, пухлый и розовый. – Вытри меня. Я хочу одеться.
Пока нянька вытирала его, лорд послал другую за стульями и сел, вытянув длинные ноги.
– Итак, скажи нам, отчего мы до сих пор не добились успеха.
– Потому что вы разыскиваете не беглого слугу и не шпиона, засланного к нам другим домом. Эта задача будет посложнее.
– Ты хочешь сказать, что это создание умнее нас?
Другой ребенок на его месте закатил бы глаза или фыркнул, но этот стал еще спокойнее. Энергично растираемый полотенцем, он как будто ушел куда-то в себя, в тихое место, где даже докричаться до него было бы трудно.
– Нет. Я хочу сказать, что такие задачи, как эта, одним из условий которой является Вильмос, никогда легко не решаются. Он своего рода магнит, особенно здесь, в нашем мире, и потому будет притягивать к себе самые неожиданные силы, вызывать непредвиденные события и стимулировать невероятные совпадения. Посмотри на то, что уже творится вокруг него, и подумай, какую инерцию повлекут за собой происшествия, невольным участником которых он стал. Разве рыба – сильное существо? Но брось ее в пруд со спящими крокодилами и скучающими на берегу журавлями, и там все изменится. – Мальчик обратил свои необыкновенные карие глаза на Устранителя Неудобных Препятствий. – Уж вы-то должны это знать.
– Я это знаю, но мне нравится, как вы излагаете суть проблемы.
– Спасибо. Мой отец многим пожертвовал, чтобы я получил хорошее образование.
– Будем надеяться, что жертвы его не были чрезмерны, – кивнул Устранитель.
Чемерица, не нарушая наступившего молчания, встал и сделал знак второй няньке. Та подошла с охапкой мягких светлых вещиц, и обе женщины принялись одевать мальчика.
– Пойдемте, – сказал лорд Устранителю. – Я задержал экипаж, он ждет вас.
– Передай привет матушке, – с новой улыбкой сказал мальчик.
Чемерица лишь буркнул что-то в ответ. Он ни разу не оглянулся и не сказал ни слова, пока они не вышли из этой парилки в коридор, где стало гораздо прохладнее.
– Все, что когда-либо писалось о выращивании Ужасного Ребенка, – правда, – проронил он тогда. – Он чудовище.
– В таком случае вы получили то, что хотели – не так ли, милорд?

18
ТРОТУАРЫ НОВОГО ЭРЕВОНА

– Надо сказать ей, Тео. Сам знаешь, что надо.
Он ничего говорить не хотел, предпочитая смотреть в окно на ночные улицы. Здания, отделанные бронзой, яшмой и черными стеклами, поражали воображение даже здесь, на окраине, за мили от башен-небоскребов.
Джонни Баттистини как-то ездил в Японию – запасным ударником при металлистской группе, знававшей лучшие времена. «Парик на меня напялили, Тео – вылитая Филлис Диллер* Известная американская комическая актриса, игравшая в многочисленных мюзиклах, фильмах и телесериалах.

!» Рассказов об этом Джонни хватило на много лет. Тео, слушая его, всякий раз досадовал, что Джонни не может толком описать Токио и объяснить, почему этот город произвел на него такое впечатление. Вспоминал Джонни охотно, особенно в послерепетиционной марихуановой дымке, но говорил всегда примерно одно и то же: «Стремно, в общем. Вроде город как город, а на самом деле ни на что не похоже. А им самим хоть бы хны, вот это и есть самое стремное».
«Теперь я тебя понимаю, Джонни». Тео испытал острый приступ ностальгии – точно нож, убивший кузена Пижмы, вспорол его самого, оставив беззащитным перед странностями этого нового мира. Впервые в жизни Тео недоставало Джонни Б. по-настоящему. Тот выдал бы что-нибудь вроде «Ни хрена себе местечко!», и все сразу стало бы проще.
Если бы не диковинные существа, живущие тут как ни в чем не бывало, словно нормальные люди из мира Тео, он затруднился бы определить, чем же это Город так странен. Здания, пускай необычные, все-таки укладывались в пределах понимания: несмотря на соединяющие их паутинные переходы и прозрачные мерцающие фасады, они не слишком отклонялись от норм человеческого строительства и словно отрицали тот факт, что некоторые жители здесь умеют летать. Освещение, конечно, было другое – теперь Тео и его рассмотрел получше. Лимузин, выбравшись из затемненного, застроенного складами района, катил теперь по улицам с магазинами, театрами, клубами и ресторанами, сплошь в декоративных лунах и яблоках – к празднику урожая, должно быть; вывески светились вовсю, но бледно-зеленые, серебристые и серые тона придавали самым ярким трубкам и лампочкам призрачный, неземной характер. Впрочем, дело было даже не в них самих, а в самом свете страны эльфов, под которым смертные теряют сначала дорогу, а потом и душу...
– Тео! – Шепот Кочерыжки уже вряд ли соответствовал определению «шепот»: ему казалось, что она засунула голову к нему в ухо. – Скажи ей.
– Почему бы ей просто не высадить нас у дома этого Наперстянки?
Кочерыжка шикнула с удивительной силой – Тео точно велосипедный насос вставили в евстахиеву трубу. «Ну и голосина для такой крошки, – поморщился он. – Прямо сержант шестидюймовый».
– Мы туда и близко не сунемся! Говорят тебе, я ему не доверяю. И вообще не называй никаких имен!
Тео бросил взгляд на Поппи – та сидела, откинувшись на спинку сиденья, и слушала музыку. Глаза закрыты, на губах легкая улыбка, рука по-прежнему крепко сжимает руку Тео.
– Ну ладно – почему бы ей тогда не высадить нас у места, куда нам в самом деле надо?
– Потому что чем больше она знает, тем для нас опаснее – да и для нее, если ты, к примеру, самоубийца и на меня тебе тоже наплевать. Если она ничего знать не будет, то ничего и не скажет. Пусть высадит нас в Длинных Тенях, и дело с концом.
Тео с удовольствием поспорил бы, но понимал, что Кочерыжка права.
– И когда же нам выходить?
– Прямо сейчас. Выйдем и пересядем на автобус.
– На автобус? Господи, поезда еще куда ни шло – так тут еще и автобусы.
– Да заткнись ты! Выдать себя хочешь, что ли? Скажи ей. И не смотри на меня. Не думай, что я опять все улажу, а ты как бы ни при чем останешься. – Кочерыжка слетела с его плеча и села на дверную ручку, упершись спиной в ее мягкий изгиб и свесив крылышки. – Давай, – уже не шепотом, а в полный голос сказала она.
Поппи открыла глаза.
– Извините. Здесь гораздо приятнее ехать, чем в поезде. У отцовского управляющего, конечно, припадок будет – он хоб старой школы, и каждый раз, когда я трачу лишний пенни, ему как волосок из попы выщипывают. – Она хихикнула. – Вы, наверно, считаете меня ужасной сквернословкой, Тео.
– Поппи... – Тео очень не любил быть мерзавцем. Он охотно придумал бы какую-нибудь полуправду, но Кочерыжка так и ела его глазами, скрестив руки на груди. – Поппи, нам нельзя ехать с вами до самого центра. Высадите нас, пожалуйста, здесь.
– Как так? – Она перевела взгляд с него на Кочерыжку – та только плечами пожала. – Куда это вы собрались?
– Нам нужно... в много разных мест. Вы и так уже подвергаетесь опасности – потому только, что знакомы с нами и помогаете нам. Мы не хотим, чтобы стало еще хуже.
– А я думала... – Лицо Поппи стало жестким. – Вы просто использовали меня.
– Да нет же, Поппи, клянусь вам...
– Я для вас ничего не значу, совсем ничего. Просто вы притворялись, чтобы попасть в Город. Зря я не позволила констеблям забрать вас. – В тусклом свете салона ее лицо казалось меловой маской, где темнели только глаза и дрожащие губы. – Вы, наверное, действительно убийцы. Да нет, где там – для этого по крайней мере нужно быть отчаянными. Обыкновенные воры, мелкие, гадкие воришки. – Она застучала по перегородке, отделявшей их от шофера. – Останови!
– Прошу прощения, госпожа? – отозвался невидимый дун.
– Останови карету! Эти двое выходят.
Лимузин отделился от потока медленного движения и причалил к тротуару. Дверца, на ручке которой так и сидела Кочерыжка, беззвучно распахнулась. Вывеска какого-то казино заливала мостовую серебристо-голубым светом.
– Послушайте, Поппи, мы очень благодарны вам – я вам благодарен, – начал Тео. – И вы мне по-настоящему нравитесь. Я считаю вас...
– Круглой дурой. Глупой маленькой девочкой. Выходите. Отправляйтесь хоть в Колодезь, мне дела нет.
Кочерыжка, практичная, как всегда, уже парила над тротуаром. Трое молодых огров, проходя, заглянули в лимузин.
– Привет, тычиночка! – сказал один, скрючившись пополам и пытаясь просунуть здоровенную голову внутрь. Кулачищи, как окорока, запах, как из заводской сточной трубы. – Развлечься хочешь? Снизошла от цветочных чертогов к серым работягам?
– Если ты дотронешься до моего экипажа, – процедила Поппи, – если хоть на стекло дохнешь, я прикажу убить не тебя, а твою семейку. Всех до единого. – Огр заморгал. – Объясняй потом соседям, что мамаши, папаши, братишек и сестренок не стало из-за того, что в твоей башке завелась пара глупых мыслей. Поработай ей и реши, стоит ли тебе связываться с домом Дурмана, серое животное.
Огр успел моргнуть еще разок, и двое других оттащили его назад с силой, от которой парень нормального размера развалился бы на куски.
– А ты, однако, крута, – глядя им вслед, протянул Тео.
– Вон из моей кареты!
На глазах у нее стояли слезы, из-за чего он почувствовал себя распоследним подонком – но кое-что другое в этом лице пресекло на корню его протесты и заверения в собственной невиновности. Он вылез, и дверца захлопнулась, оцарапав ему лодыжку. Секунду спустя лимузин снова влился в поток машин, уступавших ему дорогу, словно он вез груз динамита.
– У тебя прямо талант выбирать себе девушек, – заметила Кочерыжка.
– Заткнись. – Ему совсем не хотелось ссориться еще и с Кочерыжкой, но переполнявшие его отрицательные эмоции просто не позволяли ему молчать – хотя и достойного продолжения придумать тоже не получалось.

За летуницей он шел, как в тумане, пытаясь разобраться в своих чувствах, безразличный к окружающим его диковинам и самым невероятным формам жизни. Хорошо еще, что ночь ясная и ему не приходится в довершение всех бед брести под дождем по лужам.
Он страдал в основном потому, что терпеть не мог, когда его неправильно понимали, – но не только из-за этого. Поппи Дурман ему действительно нравилась. Отрадно было среди всех этих бурных событий пофлиртовать (вполне невинно) с милой красивой девушкой, относившейся к нему с такой же симпатией. И было в ней еще что-то, черт знает что – кажется, это называется очарованием.
– Что я такого сделал-то?
Кочерыжка, разыскивавшая нужную автобусную остановку, отозвалась не сразу.
– О чем ты?
– Я ведь не врал ей. Ничего ей не обещал.
– Некогда сейчас это обсуждать, Вильмос. И то, что я скажу, тебе все равно не понравится.
– Но я правда не понимаю. Я же ничего...
Она села ему на плечо, ухватилась за ухо и заглянула в лицо.
– Дерева зеленые, парень, ты вообще-то с девушками встречался когда-нибудь?
– Что за вопрос? Конечно. Сто раз.
– Тогда непонятно, почему ты до сих пор ничего в женщинах не смыслишь. Может, как раз потому у тебя их было так много? Легче бросить, чем объясниться толком, так, что ли?
– Жизнь и так не удалась, – простонал он, – а теперь еще фея размером с собачью жевательную игрушку занимается со мной секспросветом.
Долгое время она молчала и даже не шевелилась, а когда заговорила, он с трудом расслышал ее за уличным шумом.
– Я дам тебе шанс извиниться.
– Чего?
– Ты слышал.
– Да что я такого сказал-то? Ну, хорошо! Извини! – Он остановился посреди тротуара, стараясь заглянуть ей в глаза. Прохожие из иллюстрированной книги сказок обтекали его с двух сторон. – Ты только не бросай меня, Кочерыжка. Извини, если я сказал глупость, но я даже не знаю, в чем она заключается, вот ей-богу.
– Да ты, почитай, одни только глупости и говоришь, – помолчав, ответила она.
– Возможно, – легко согласился он, обрадовавшись, что ее голос стал снова почти нормальным. – Вот и пользуйся случаем лягнуть меня за это – другого раза ты дождешься только минут через десять. Но я так до сих пор и не усек, что такого брякнул.
– По-твоему, если я маленькая, то и глупая?
– Да нет же!
– По-твоему, я не женщина?
– Женщина! – Он вовремя проглотил «вроде бы», смекнув, что это только обострит ситуацию.
– А проблема, насчет которой ты ноешь, связана с женщиной или нет?
– Да, но...
– Так почему же я не могу поделиться с тобой своим опытом, если принадлежу к этому самому полу?
– Слушай, я ничего такого не хотел, я просто... Забудем, а? Я был не прав.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74