А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Но если ты настаиваешь, помни, что запад должен быть у тебя справа. Пол поблагодарил птичку за ее участие, столкнул плот в воду, забрался на него и стал отталкиваться от берега длинным шестом, который заготовил.
– Прощай, смертный! – закричала Калипсо, слезинка заблестела в ее прекрасных глазах, волосы развевались, как черная туча, обрамляя безупречно совершенное лицо. – Я тебя никогда не забуду!
– Берегись Сциллы и Харибды! Сцилла и Харибда – два чудовища, жившие на разных берегах узкого пролива и губившие моряков, следующих по проливу (греч. миф. ). – Примеч. пер.

– пропищала перепелка, ее слова пробудили у Пола смутное воспоминание – вроде бы это название опасных скал. – Иначе они проглотят тебя, как змея яйцо!
Пол помахал птахе рукой и вышел в открытое море, окрашенное закатным солнцем в цвет меди.
Ночь в море, проведенная на корабле, очень отличалась от той, что Пол провел в воде, цепляясь за деревянный обломок. Небо почернело как смола, серп луны был совсем тонким, зато звезды светили в десять раз ярче, чем в действительности. И тогда Пол понял, как древним пришло в голову, что с неба на их деяния взирают боги.
В самые темные и бесконечные часы ночи его снова посетило сомнение. Вспоминая Гэлли и его ужасную смерть, Пол не мог не почувствовать, как незначительно в сравнении с ней все остальное: даже его собственные надежды и страхи. Но и в моменты слабости он понимал, что бессмысленно об этом думать, а сейчас тем более. Корабль прекрасно подчинялся его неумелым рукам: и парус, и снасти казались волшебными, как топор, которым он строил лодку. Воздух пропитался запахом соли, волны поблескивали в свете звезд, уже трижды его окружали и некоторое время сопровождали дельфины, божественно красивые и быстрые. Пол не мог отделаться от чувства вины и сожаления, но ему удавалось отгонять эти мысли. Он отдохнул, он снова в пути в поисках далекой Трои, и пусть свершится его судьба.
«Судьба? – Пол громко рассмеялся. – О боже! Ты только послушай, что говоришь. Это же игра. Все равно, что пейнтбол: вон идет Пол Джонас – бах, вон он пошел туда – бах!»
Стало немного легче, по крайней мере, пока.

* * *

Первые подозрения, что он опрометчиво доверился своим поверхностным знаниям классической литературы, появились на рассвете, и вызваны они были появлением медленного, но постоянно усиливающегося течения, которое Пол заметил только сейчас. Течение уводило его в сторону, несмотря на надувшийся парус, установленный в другом направлении.
Последнее время он был очень занят: обходил многочисленные мелкие островки, обдумывал непонятные вещи, сказанные женщиной-птицей – ангелом, как стал теперь называть ее Пол, – поэтому он забыл предупреждение перепелки. Но течение окрепло, и его рев нельзя было не услышать. У Пола что-то оборвалось внутри.
«Погоди, – подумал он. – Сцилла и Харибда – это просто скалы? Не была ли одна из них водоворотом, затягивающим корабли и перемалывающим их, как приспособление для уничтожения отходов в кухонной мойке?»
Тут он понял, что рев усилился и походил как раз на шум водоворота.
Пол отпустил румпель, судно поплыло дальше, а Пол уцепился рукой за мачту, пытаясь разглядеть, что впереди. Когда он отпустил руль, его суденышко поплыло по воле волн, накренилось к западу и чуть не скинуло Пола с палубы. В утреннем тумане показались два каменистых острова на расстоянии всего нескольких сот метров друг от друга. Тот, что слева, представлял собой высокую зазубренную гору, выступающую из моря, вершина ее скрывалась в черных тучах. Там, где волны разбивались об основание острова, скала настолько изобиловала неровностями, что пропорола бы обшивку даже современного линкора, а в распоряжении Пола был вовсе не линкор. Но это было не все: рядом находился другой остров, пониже, к которому относило плот. Та часть второго острова, что была повернута в сторону пролива, имела форму неровного полукруга, наподобие низкого амфитеатра, а в центре залива воды образовывали мощный водоворот, образующий широкую дыру в океане с вращающимися стенами, достаточно большую, чтобы поглотить крупный офисный центр.
Ветер усиливался. Пол вдруг вспотел, несмотря на утреннюю прохладу, капли пота остывали на ветру и покалывали кожу, как булавки. Пол бросился по наклонной палубе к рулю. Он тянул его, пока суденышко не взяло курс ближе к острой скале слева: здесь был хотя бы шанс избежать столкновения, но если он попадет в водоворот, его уже ничто не спасет. Деревянный руль скрипел, сопротивляясь течению, которое тащило Пола в сторону. Держась за руль, он молился, чтобы познания перепелки в кораблестроении оказались достаточно глубокими. Когда корабль входил в залив, одно из креплений лопнуло, издав унылый звук, незакрепленная рея начала раскачиваться из стороны в сторону, и парус захлопал. Теперь ветер не помогал, и судно начало поворачиваться в сторону водоворота. В самый отчаянный момент Пол вспомнил о шарфе с пером, привязанном у него на талии. Он быстро привязал шарфом руль и бросился к мачте. Рея поворачивалась по ветру и ударила его несколько раз по рукам и ребрам, но Полу удалось вернуть ее на место и привязать к мачте таким крепким узлом, на какой он только был способен. Пол был уверен, что любому моряку его узел бы не понравился, но его это не волновало. Крутящиеся черные воды Харибды приближались с каждым мгновением.
Он прополз на корму. Узел на шарфе ослаб из-за течения, и Полу пришлось налечь на руль, чтобы вернуть плоту направление на скалу, потом он держал его изо всех сил, когда суденышко коснулось внешнего круга водоворота, что было жестоким испытанием для измученного тела Пола. Он закрыл глаза, стиснул зубы и громко закричал, но грохот воды поглотил звук голоса. Румпель дернулся и стал поворачиваться против его воли, будто могучая рука управляла суденышком. Пол снова закричал от страха и ярости и вцепился в руль.
Неясно, сколько прошло времени, прежде чем ослабло течение водоворота. Измученный, ослабевший, Пол еле держался на ногах. Он открыл глаза и увидел нависающие над его головой выступы скалы, он почти мог коснуться их с плота. Пол только успел убедиться, что проскочит, не задев скалы, когда сверху что-то сорвалось и ринулось вниз – что-то невероятно длинное, с одной стороны сверкнули клыки. Пол не успел даже вскрикнуть, когда змея обрушилась на него, ноги подогнулись, и Пол свалился на палубу, что спасло его, но тварь – подобие щупальца с твердой, потрескавшейся кожей – ударила по мачте и срубила ее, будто это сырая макаронина, а не толстый ствол. Пасть на конце щупальца сорвала парус с обломка мачты и стала яростно трясти его. Вскоре кусочки ткани поплыли в воде, подгоняемые ветром. Пол, засыпанный ошметками, пытался встать.
Он успел схватить топор, прежде чем тварь снова бросилась на него. Если это было щупальце, то само существо пряталось где-нибудь в темной пещере в скале, откуда тянулась конечность или, может, шея: на морде не было ни глаз, ни носа. Чем бы ни была эта тварь, на конце громадной веревки из мышц и чешуи щелкали большие челюсти, полные острых, как у белой акулы, зубов. Пол отошел назад и замахнулся топором. Не успел он порадоваться, когда топор глубоко вонзился в плоть, как оказался в трех метрах над палубой: тварь начала уползать наверх, а топор застрял в ее шкуре. Розоватая слизь потекла из глубокой раны и залила Полу лицо. Он заколебался: то ли выпустить из рук свое единственное оружие, то ли держаться, но тут топор выскользнул из тела твари, и Пол свалился на бревна плота, которые так старательно рубил и обрабатывал.
Тварь уползла, извиваясь явно от боли, стуча концом по скале и разбрызгивая вокруг себя пену, ее пасть была почти отрублена от тела. Превозмогая боль от полученных ранений, Пол ощутил яростную, бессмысленную радость от вида покалеченного страдающего существа. И тут еще пять таких же зубастых тварей выскользнули из пещеры.
Следующие секунды прошли как страшный сон. Безглазые головы бросались на него. Полу удалось увернуться от первой, от второй. Он разрезал чешуйчатую шкуру одной из них, но третья чуть не достала его, напав сзади. Паруса не было, обломок мачты тоже не давал защиты, тогда он лег на спину на залитую пеной палубу и стал размахивать топором. Головы выжидали и бросались, пытаясь избежать острия бронзового топора. Он отрубил челюсть у одной головы, и та убралась, шипя сквозь фонтан розовой пены, но уползла недалеко.
Пол быстро уставал, несмотря на волшебную легкость его оружия, а головы перестали атаковать бессмысленно. Они раскачивались, как кобры, в поисках брешей в защите противника.
В какой-то момент рев Харибды усилился. У Пола промелькнула мысль, что его затягивает в водоворот, так как боги могут быть уверены, что он погиб, но не мог он и не заметить, что звук изменился – теперь это было бульканье, и больше всего оно походило на звук, издаваемый самым большим в мире огром, когда он ест суп. Головы Сциллы раскачивались, выжидая момента, когда уставшие руки с топором начнут двигаться медленнее, грохот водоворота вдруг прекратился, море утихло.
У Пола было только несколько секунд, чтобы побыть в полной зловещей тишине – он даже слышал влажное дыхание всех голов Сциллы и шум волн, разбивающихся о скалу. И тут раздался рев, не слабее предыдущего. Харибда неожиданно выплюнула всю воду, что заглотила, получился огромный гейзер морской воды, бьющий вверх на много сотен метров. Слепые зубастые головы помедлили, пока первые бело-зеленые струи воды обрушились вниз, следующий мощный фонтан, вобравший всю мощь водоворота, поднял судно Пола в воздух, как катапульта. Пасти Сциллы тщетно щелкали зубами, пока вода не залила их, – Пол был уже далеко. Громадная волна промчала плот через пролив, у Пола было одно мгновение, чтобы схватиться за румпель. Его рука сомкнулась на шарфе.
Черные скалы кружили над ним, море было сначала сверху, потом снизу и опять сверху. Белые клочья пены пролетали мимо, когда его поднимало даже выше прибрежных скал, и он мог видеть сверху океан и острова, он парил в воздухе, держась за конец шарфа. Потом волна его опустила, и он во второй раз ударился о поверхность океана, затем, подпрыгивая, как камень, ударился еще раз. От последнего удара Пол лишился чувств.

ГЛАВА 7
БИТВА ЗА РАЙ

СЕТЕПЕРЕДАЧА/НОВОСТИ: «Бронированный» малыш выжил в опасном прыжке.
(изображение: Джимми с отцом и мачехой)
ГОЛОС: Трехлетний Джимми Джэкобсон, уже побывавший героем бракоразводного процесса два года назад, когда его отец и мать оспаривали право на собственного ребенка, выжил после падения с пятого этажа благодаря биологическим модификациям. Его отец, Ринус Джэкобсон, выигравший процесс и воспитывающий сына, заявляет, что он укрепил позвоночник мальчика и его кожу, применив, по словам Джэкобсона, обычную биологию.
(изображение: Ринус Джэкобсон на пресс-конференции)
ДЖЭКОБСОН: «Я все сделал сам. Мое открытие будет очень полезно всем родителям. Все могут защитить своих детей так, как сделал это я, сейчас я усовершенствовал метод».
ГОЛОС: Джэкобсон собирается продавать биоорганизмы, которые, по его заверениям, работают при воздействии обычной ультрафиолетовой лампы, укрепляя и изменяя кости и кожу.
ДЖЭКОБСОН: «Они создают, как бы это сказать, корку. Как шкура носорога. Ребенок никогда не разобьет коленку, не поцарапает лицо».
ГОЛОС: Сотрудники Агентства по защите детей, не говоря уже о соседях, настроены скептически; ведется расследование.
(изображение: один из соседей)
СОСЕД: «Давайте называть вещи своими именами – даже если он это сделал, а ребенок в самом деле выглядит слишком крепким, я не удивлюсь, если он выбросил его из окна, чтобы проверить…»

Орландо давно не говорил так долго, а состояние его было не самым лучшим. К тому моменту, когда он начал рассказывать, как они с Фредериксом вошли в бухту Темилюн, Гардинер чувствовал себя совсем как тогда – усталым и больным.
Бонита Мей Симпкинс говорила очень мало, перебивая лишь тогда, когда хотела уточнить значение какого-нибудь сленгового словечка или выражала недовольство, что он слишком увлекается деталями, интересными только тинэйджерам. Она ничего не добавляла от себя, но ее сдержанность вызывала доверие у Орландо. Кто бы она ни была, женщина явно не пыталась вытянуть у него некие сведения.
Горящий фитиль в плошке с маслом окрашивал комнату в желтый цвет и наполнял ее длинными тенями. Снаружи на виртуальный Египет опустилась темнота, иногда из жаркой таинственной ночи до них долетали странные звуки. Когда Орландо рассказывал о гибели Атаско и их бегстве из тронного зала, ужасные стенания и всхлипы, раздавшиеся где-то рядом, заставили его замолчать на какое-то время, а сердце забиться. Фредерикс, сидевший в ногах кровати, побледнел и задрожал.
– Не беспокойтесь, мальчики, – сказала миссис Симпкинс. – Перед уходом мистер Аль-Саид убедился в безопасности дома. Можно сказать, что он наложил на дом чары, но это для язычников. То, что он сделал, основано на науке. Никто не войдет, по крайней мере, сегодня.
– А кто это – мистер Аль-Саид?
– Ты еще не закончил рассказ, а я не начинала свой. Продолжай.
Орландо пожал плечами и попытался вспомнить, на чем остановился. Он вкратце рассказал, как они бежали из Темилюна, о приключениях в мини-мире, морщась, когда Фредерикс хотел пояснить, как он бился с великаном, смертоносной многоножкой. Не то чтобы Орландо чего-то стыдился, по его мнению, он вел себя правильно, но это были те детали, о которых строгая женщина не хотела слышать. Он быстро дошел до их пребывания в мультипликационном мире, потом Орландо пришлось несколько раз повторить рассказ о том, что случилось в Холодильнике, потому что миссис Симпкинс задавала уточняющие вопросы.
– И это опять была она – пернатая богиня? Ты уверен?
Орландо кивал:
– Видимо… видимо, это одна и та же женщина. Выглядела очень похоже. Кто она?
Миссис Симпкинс только покачала головой.
– А тот, другой, которого ты только чувствовал, – твой друг назвал его «действительным воплощением дьявола»? Расскажи про него еще раз.
Он рассказал, по крайней мере, попытался, но ощущения трудно передаются словами, так же трудно, как острая боль, – он много раз пытался объяснить людям, которые хотели понять, но не могли, и теперь знал, что это невозможно.
– Так это был дьявол? – спросил он, когда закончил рассказ, хотя был полностью уверен, какой последует ответ от женщины, так часто поминающей Господа и Иисуса.
Но она его удивила:
– Пожалуй, нет. Но это может быть что-то похуже. Я думаю, что это дьявол, сотворенный руками смертных, которые настолько полны гордыни, что вообразили себя самим Господом Богом.
– Что вы имеете в виду?
И снова она только покачала головой.
– Об этом невозможно говорить всуе. Тем более, ты устал, мальчик – посмотри, на что ты похож. Тебе нужно поспать.
Орландо и Фредерикс вздрогнули, услышав, как кто-то, но не собака, заскулил и залаял прямо под окном.
– Я не усну ни на минуту, – честно признался Орландо. – Расскажите, откуда вы, как обещали.
– Ничего я не обещала. – Она строго посмотрела на него, но Орландо знал ее уже достаточно, чтобы понять, что женщина не сердится, – просто прикидывает, стоит ли.
Она повернулась к Фредериксу:
– И ты хочешь послушать?
Тот кивнул:
– Неплохо бы узнать что-нибудь.
– Ладно. Но не задавайте мне никаких вопросов, пока я не закончу, а если вы только вякнете до того, то увидите, как я ухожу. – Она нахмурилась, давая понять, что говорит серьезно. – Я ничего не повторяю дважды.
Мой муж и я принадлежим к церкви Откровения Христова, что в Портервилле, Миссисипи, и мы счастливы, что работаем во славу божью. Вы должны прежде всего понять это. Нас можно назвать активными христианами – так говорит наш пастор. Мы усердно трудимся во имя Христа, мы не устраиваем всякой чепухи вроде церковных пикников и помывки автомобилей. Мы ходим в церковь, поем и молимся, иногда довольно громко. Некоторые называют нас глашатаями Бога, потому что, когда Господь возлагает длань свою на одного из нас, мы немного кричим и говорим.
Орландо обнаружил, что кивает в такт ее речи, как загипнотизированный, хотя очень плохо понимал, о чем она говорит. Родители водили его в церковь только однажды, на свадьбу двоюродной сестры, а сами ходили туда только послушать камерную музыку, когда в какой-нибудь церкви устраивали концерт.
– Мы также не осуждаем других людей, – заявила она тоном, предполагающим, что Орландо думал обратное. – Наш Господь всемогущ, он укажет людям истину. И только Бог и сами люди знают, что у них в душе. Вы понимаете меня, мальчики?
И Орландо, и Фредерикс дружно закивали.
– Бог не дал нам с Теренсом детей, он не захотел. Будет неправдой сказать, что я никогда не удивлялась этому и не задавала себе вопрос – «почему?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87