На сцене сидел червь. В стеклянной клетке. Стекло разбилось. Червь бросился в аудиторию. Прямо на публику. Я отстрелил ему глаза: сначала один, потом второй. Он едва не убил меня. Дядя Аира сидел в первом ряду Он погиб одним из первых. Или не погиб?
Дядя Аира был высок и худ, с темными курчавыми волосами, в круглых очках, с ярко-голубыми глазами, большим носом и…
- О боже. - Мороз пробежал по моей спине. - Это - вы?
Ручная граната взорвалась где-то позади сердца, мозг Переполнился, и через пару секунд я начал дрожать. Испугавшись, что потеряю сознание, я ухватился обеими руками за край раковины и ждал, когда это чувство пройдет, но становилось только хуже. Я уставился на пустой стакан. Ощущение реальности, и без того хрупкое, теперь распадалось на куски. Горло так пересохло, что в нем сдох бы даже верблюд.
- Кто еще до сих пор жив? - выдавил я. Он покачал головой.
- Только я один.
- Даже если это неправда, вы все равно ответили бы так. Все лгут.
Он положил руку мне на плечо.
- Посмотри на меня, Джим.
Я дернул плечом, стряхнув руку, и продолжал изучать раковину.
- Еще одна игра в яйца, да? Яйцо внутри яйца, которое тоже внутри яйца.
- Ты помнишь политическую обстановку, в которой проходила та конференция? Большинство делегатов стран четвертого мира даже не верили в существование таких вещей, как хторране. Они приехали вовсе не ради сотрудничества с Соединенными Штатами. Они приехали обокрасть нас. Каждый был себе на уме. Ты же их видел. Я уверен, ты помнишь, как ты потерял терпение и вскочил, чтобы вступить в спор с доктором Куонгом в присутствии трех тысяч людей. Они знали, что проводится секретная операция, и знали, что я с ней связан. Поэтому мы инсценировали мою смерть, выпустив червя. Это придало всему достоверность, а нам дало возможность запрятать операцию настоящего дяди Аиры так глубоко, что она как бы и не проводилась.
- Вы имеете в виду, что та операция дяди Аиры, в которой я участвовал… - Внезапно смысл сказанного дошел до меня. Я оторвал взгляд от раковины и ошеломленно уставился на него. Его глаза смотрели неожиданно печально. - Это было только прикрытие, не так ли? Существует более глубокий уровень.
- Да, это так, - бесстрастно подтвердил он.
- И вы пришли сюда, чтобы завербовать меня, верно? Так обычно и делаются подобные вещи. Или убить?
Он покачал головой: - Нет. Мы не собираемся тебя убивать.
- Наверное, я должен почувствовать облегчение. Но не чувствую. - И я добавил: - Знаете, я всегда подозревал, что вокруг меня что-то постоянно происходит. Только не знал, что именно. Но я чувствовал - здесь что-то не так. События, обстоятельства - они не укладывались в рамки здравого смысла. Это был тот уровень взаимоотношений, который я так и не мог понять до конца.
- Секрет лучше всего спрятать внутри другого секрета. Раскрыв первый, человек настолько доволен собой, что ему даже в голову не приходит продолжить поиски - нет ли там еще чего-нибудь. Точно так же Специальные Силы служат прикрытием для Неограниченной Пехоты, в частях которой ты по чистой случайности начинал службу. А НП, в свою очередь, - прикрытие для Объединенного Разведывательного Управления, куда ты попал, в итоге, тоже случайно. Именно это и означает дядю Аиру в действительности - Объединенную Разведку. Хотя агентство, по сути, служит прикрытием для… операции, которая не существует и не имеет названия. Я не существую. У меня нет власти. Нет бюджета. Я не имею офиса. И не служу под чьим-либо началом.
- Но вы сидите рядом с президентом, - напомнил я.
- Когда мне необходимо - да, - подтвердил он.
- А Лиз?
- Она - генерал Специальных Сил.
Я поймал себя на том, что сжимаю подбородок, заставил себя опустить руку, взял стакан с кока-колой и прошел мимо генерала Аиры Уоллакстейна - да, теперь я вспомнил его имя - в гостиную. Он молча последовал за мной.
Я огляделся, выбирая, где бы сесть. Даже в собственном доме я больше не доверял мебели.
- Знаете, а ведь я удивился, когда мы перебрались под землю. Зачем надо переезжать в секретный бункер? Чем таким важным мы занимались, чтобы жить в экранированном убежище класса А? Здесь - чистое от радиоволн пространство. Везде экранированные провода, каждый сигнал шифруется и прослеживается или задерживается на выходе. Я не мог не заинтересоваться. Почему мы вдруг стали такими важными шишками? Теперь все понятно. Я чувствую себя шутом. Вы меня использовали. И Лиз тоже, правильно? Я был просто… просто кухонной посудой. Не так ли?
Он ответил не сразу, казалось подыскивая подходящие слова. Я воспринял это как согласие.
- Понял. Ладно, спасибо, что просветили. Полагаю, мне надо пойти и собрать свои вещички…
- Они уже собраны.
Я замер на полпути к спальне.
- Простите?
- Твои вещи уже собраны и упакованы, - повторил Уоллакстейн.
Я открыл дверь спальни. На полу стояли три пузатых чемодана и вещмешок.
- Меня выбрасывают вон?
- На самом деле… - начал он.
- Сукин вы сын. Вы что, не могли оставить мне немножко гордости и дать уйти самому?
- Если ты позволишь мне закончить…
- Хорошо. - Я поднял руки над головой. - Валяйте, объясняйте, какой я шут гороховый. Это обычно и говорят в подобных случаях.
- Замолчи, дурачок, - устало произнес он, - и слушай. Прежде всего я не знаю, что именно свербит у тебя в заднице, но, закончив курс модулирующей тренировки, ты превратился в самого эгоистичного, самого самоубийственного осла, каких я когда-либо встречал. Нет, нет, кланяться не надо. Ты честно заслужил эту награду. Ты обладаешь потрясающим свойством находить дерьмо, где бы ты ни оказался, причем только для того, чтобы попасть в него и увязнуть по уши. Хуже того, ты ухитряешься попутно вымазать в нем всех окружающих, дабы мы тоже имели возможность насладиться. Ты - проклятый мазила, даже не представляющий, что ты прокакал. Ты не оставлял нам ни единого шанса. Если бы ты хоть раз сел, подождал немного и поверил людям, на которых работаешь… Ладно, что там. Честно говоря, ты не стоишь того, чтобы с тобой возиться. Даже Лиз так считает.
Последняя фраза ударила больно. Что до остального-я почти не обратил на это внимания. Приходилось слышать и похуже. Но узнать, что Лиз не только бросила меня, но еще и вычеркнула из мыслей…
Я опустился в кресло. Упал в него. Разве мало мне досталось сегодня? Зачем же еще и это? Перехватило горло. Я успел подавить рыданье, прежде чем оно выскочило наружу, и прикрыл рукой лицо.
- Ага, - сказал он понимающе. - Так вот чем можно привлечь твое внимание? Надо ударить по яйцам, да?
- А катитесь вы…
Я бы вскочил и врезал ему, если бы не вспомнил, как кто-то утверждал, что только дурно воспитанные люди бьют старших по званию. Вместо этого я позволил себе высказать все, что считал нужным. Это было почти столь же сильно: - Почему вы всегда защищаете меня, когда все закончено, и ни разу - перед этим или во время? Почему люди всегда обещают поручить мне какое-нибудь дело, а потом отстраняют, даже не дав возможности доказать, что я могу справиться? Я задницу отсидел, составляя инструкции для операции «Ночной кошмар». По моим материалам написаны целые главы «Красной книги». Я специалист по червям. Никто не был в стольких их гнездах. Нет никого, кто бы… а, черт с ним, мне даже не надо объяснять вам. Вы сами должны знать. Я - это он, парень, что заработал должность офицера по науке в экспедиции. Но тут генералу Уэйнрайту приспичило поиграть в политику, и кого первого бросили на съедение львам?..
- Ты начал первый, Джим, когда расправился с майором Беллусом.
- Я его не трогал. Он сам обделался. Я предложил ему изучить инструкции. Вместо этого он три ночи подряд набирался злобы против хторран. Мы вообще не должны сейчас вести этот спор, генерал. Я оставлю это для суда над этим идиотом. Он подвергал опасности жизнь моих людей! Где стремление к совершенству в этой долбаной армии? Где разведка в этом Объединенном Управлении? И где, наконец, тот чертов зонтик, который, похоже, закрывает всех вокруг меня, но всегда таким образом, что я промокаю, когда начинает лить дождь из дерьма? - Теперь я мерял шагами комнату. Остановившись, я посмотрел на чемоданы в спальне - это уже слишком. Мое горло неимоверно напряглось. - Я думал, что она любит меня. Правда, думал. - Я оглянулся на Уоллакстейна. - Так кто из нас проститутка? Я или Лиз?
- Никто, - спокойно ответил он.
- Тогда почему она бросает меня таким способом?
- Она не бросает тебя. Вспомни, ты сам бросил ее, ушел, не дав вымолвить ни одного слова. Если бы ты подождал, если бы дал ей возможность поговорить прежде, чем ты взбесишься, то услышал бы о наших планах.
- Что это вы запланировали? - подозрительно спросил я.
- Мы собирались присвоить тебе звание полковника. Не здесь. В поле. Подальше от генерала Уэйнрайта. Мы планировали создать под твоим началом новую отрасль. Твоя работа заключалась бы в обучении и руководстве полевыми оперативниками. Никто лучше тебя не знает контактных процедур. Мы хотели посмотреть, сколько знаний ты успеешь передать, прежде чем тебя накроет закон средних величин.
- Почему же вы не сказали об этом раньше? Почему она не сказала?
- Потому, тупица, что ты никогда никому не даешь вставить ни единого слова. Ты никак не можешь допустить, что у кого-то другого тоже есть мозги и он тоже соображает, что в данном случае подходит лучше всего. Ты сразу начинаешь орать. Возможно, ты знаешь своих червей, но, будь уверен, в людях ты ни черта не разбираешься.
- Ладно, согласен, но если я так много знаю, почему меня никогда не слушают?
Он фыркнул и покачал головой.
- Ты что, и в самом деле слеп, как крот? Тогда слушай. Каждый раз твой отчет читает больше людей, чем самый скандальный номер «Нью-Йорк тайме». Резюме изучает каждый чином выше капитана и все, кто имеет хоть какое-то отношение к территориям, помеченным желтым и далее. К твоему сведению, я знакомлюсь с твоими рапортами в первоначальном их виде; это первое, что я делаю каждое утро. И не только я. Ты и не подозреваешь, как широко известен, и не знаешь, как высоко ценится твоя интуиция во всем, что касается заражения.
- Мне об этом никто никогда не говорил, - Мы не хотели, чтобы это запало тебе в башку. Ты и так почти невыносим.
- Вы не обманываете меня?
- Единственный недостаток твоих писаний в том, что там слишком много злобы и слишком мало удивления. Но, учитывая то, что тебе пришлось испытать, я готов сделать на это скидку. Когда ты зацикливаешься и во что бы то ни стало держишься своего мнения… Ладно, да, я говорю правду.
- У-у… - протянул я, более чем ошарашенный.
- Вот именно: у-у… Твоя страсть ко всему хторран-скому стала легендарной. Но это и твое самое слабое место. Это делает тебя нетерпеливым, а когда ты становишься нетерпеливым, то сходишь с ума. Большинство из нас всего лишь люди, Джим. Нам нужно сесть и потолковать, прежде чем появится решение. А ты теряешь терпение раньше, чем мы успеваем что-то придумать. - Он указал на ящики, которые я приволок с собой. - Это бортовой журнал?
Я кивнул.
- Ты и представить себе не можешь, сколько людей мечтает посмотреть на то, что ты обнаружил в том гнезде. Ты мне его не доверишь?
- Это вы приказали забрать нас оттуда, не так ли? Потому что хотели заполучить эти записи?
Дядя Аира медленно покачал головой.
- Буду с тобой честным до конца. Я не знаю, кто приказал вас вытащить. Это выясняется. - Для пущей ясности он добавил: - Не один я хотел бы увидеть эти записи.
- Так вот почему Данненфелзер встречал нас у трапа вертушки?..
- Гм. Я не удивлюсь, если выяснится, что он-то и отдал приказ об эвакуации.
- Конечно. По-видимому, он пытался спасти свою задницу, - сказал я. - Только ему не выкрутиться. Слишком многие знают обстоятельства дела. Его отдадут под трибунал?
- Если ты будешь настаивать - да. Но, возможно, там будет сразу два обвиняемых. Ты сильно его избил. При свидетелях. Ты будешь настаивать на своем, а он на своем. Гнусная заварится каша.
- Отлично. Вот мы ее и заварим. Уоллакстейн, похоже, здорово рассердился.
- Знаешь, вы друг друга стоите. Он хочет того же самого.
- А я хочу, чтобы в протокол занесли то, что он сделал!.. Я хочу, черт возьми, справедливости!
Я поймал себя на том, что снова кричу.
- Ты не справедливости хочешь, а мести.
- Какая разница! Он заслужил. Давайте назначим день суда прямо сейчас. Вот телефон.
- Мне жаль, Джим, но у тебя ничего не выйдет. - Что?
- Послушай меня. - Уоллакстейн потер нос. Ему явно не нравилось то, что он собирался сказать. - Генерал Уэйнрайт и я… имели небольшую беседу. Он действительно не любит тебя.
Я пожал плечами.
- Взаимно.
- Он из старой армии, Джим, и понимает тебя не больше, чем ты его. Но, нравится нам это или нет, он нужен, чтобы система работала и каждый мог заниматься своим делом. Я хочу, чтобы ты это понял.
- Вы говорите так, словно у меня есть будущее, - скептически заметил я.
Дядя Аира медленно кивнул.
- Генерал Уэйнрайт берет на сворку Данненфелзера. А я - тебя.
- Значит, вот какова цена? Я могу продолжать карьеру, если перестану уважать себя.
Генерал выглядел раздраженным, усталым и разочарованным.
- Помнится, в прошлый раз мы тоже не нашли общего языка. Иногда я не понимаю, зачем вообще беспокоюсь. Сядь. - Он сел напротив меня и продолжал более спокойным тоном. От его слов меня мутило все сильнее и сильнее: - Между прочим, что за дьявольщина с тобой происходит? Я не о Беллусе и Данненфелзере. Речь обо всем. Думаешь, я не наблюдал за тобой все эти годы? Ты и впрямь считаешь, что мне не известно обо всех твоих испытаниях? Ты думаешь, меня это не волнует? Господи, я же не шутил, сказав, что я твоя добрая фея. Ты не представляешь, сколько раз я менял для тебя декорации. Группа дяди Аиры заботится о тебе. Ты просто не знаешь об этом. Все, что от тебя требовалось, - лишь небольшое желание сотрудничать.
- Мне казалось, что я сотрудничаю.
- Ой. - Он схватился рукой за голову, словно она раскалывалась от боли. И возвел глаза к потолку, вступив в немой диалог с Богом. Спустя мгновение, он снова посмотрел на меня - с грустью и безнадежностью во взгляде, - Знаешь, даже у Бога иногда случается плохой день. Но ты - ты превращаешь это в дело всей своей жизни. Ты и так всегда был озлоблен и старался сделать себе еще хуже, но в последние три месяца ты побил все рекорды. - Теперь он был абсолютно серьезен. - С тобой что-то происходит, Джим. Мы надеялись, что, получив некоторую свободу, ты сам разберешься и придешь в норму. Мы надеялись на это, потому что ни у кого нет времени взять тебя за ручку и провести через это, да и ты уже не раз неплохо справлялся со своими проблемами. Но что-то не сработало. Теперь все. Дальше ехать некуда. Я говорю только один раз: все кончается здесь. Сегодня. Прямо сейчас. Сию минуту. Что бы с тобой ни происходило, справься с этим. Понял? Справься или не пугайся под ногами.
- Думаете, это так просто? - поинтересовался я. - Вы приказываете человеку стать нормальным - и он становится им?
- Хотелось бы надеяться, - вздохнул генерал. - Все было бы намного проще. Ты спросил меня, был ли ты инструментом. Да, был. Причем на редкость ценным инструментом - по многим причинам, которые я не хочу сейчас объяснять. У меня нет выбора, кроме как сместить тебя и назначить кого-нибудь другого - может, не такого хорошего, - но я буду уверен, что он не сумасшедший и не доведет окружающих до больничной койки.
- Мои чемоданы упакованы и ждут в спальне, - скептически заметил я. - Довольно ясный намек, не правда ли? Меня вышвыривают.
- Твои чемоданы упакованы, так что можешь убраться немедленно. Но если хочешь отправиться в Панама-Сити и присоединиться к экспедиции, приказ у меня. - Он вынул из кармана куртки бумаги и взглянул на часы. - Ты успеваешь к вылету. Если же не хочешь лететь в Панама-Сити, то имеется назначение в Айдахо заполнять отказы на освоение заброшенных территорий. Выбирай.
- А что хотелось бы Лиз?
- Не будь идиотом. Почему, ты думаешь, я здесь? По-твоему, ради тебя? Я делаю это для нее. Она хочет, чтобы ты летел в Бразилию, в противном случае вы никогда не встретитесь.
Я уже был на ногах.
- Согласен.
- Подожди минуту. Я имею в виду то дерьмо, от которого ты должен избавиться. - Уоллакстейн встал и положил руки мне на плечи. - Ты не глуп. Ты имел доступ к самым секретным материалам. Ты знаешь, что происходит. Заражение не приостановлено - оно лишь затаилось, переваривая уже завоеванное; когда экспансия продолжится, это станет началом конца. У нас не осталось сил для дальнейшего сопротивления. Операция «Ночной кошмар» - последняя научная операция. Если она провалится, средств на что-либо другое у нас не будет. Это последний шанс найти слабое звено в хторран-ской экологии. И надо сделать это быстро.
Мы в разгаре наступающего краха, остервенения масс. Лучшее, что могу сказать о поведении толпы, - это то, что она непредсказуема. Люди бегут в укрепленные города. Каждый сошел с ума. Это не просто расхожие слова, Джим, я говорю буквально:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70