Таким образом, бактерии помогают переваривать пищу сразу обоим своим хозяевам.
«Красная книга» (Выпуск 22. 19А)
27 В ПУТИ
Удовлетворенность есть процесс восприятия собственной жизни, как бы она ни была плоха..
Соломон Краткий
В Сан-Антонио мы пробыли на земле меньше пяти минут. Самолет подрулил к стоянке, гондола опустилась из грузового люка, ее дверь открылась, и безликая женщина в шлеме и очках указала на поджидающий вертолет. Она настойчиво, почти со злостью размахивала своим жезлом.
- Пошли, - скомандовал я, подхватив свой шлем и коробки.
Было ясно, что мы не дождемся здесь ни ответов на вопросы, ни вежливости.
- Вы хотите сказать, что мы даже не посетим Аламо? - • удивилась Лопец.
- Один из моих предков одержал здесь выдающуюся победу1.
- Оставь это на потом, маха2. Сейчас неподходящее время для шуток.
Я плечом подтолкнул ее в направлении вертушки, лениво рассекающей лопастями воздух. Наверное, пинок был сильнее, чем требовалось, но я пребывал не в лучших чувствах, и существовало еще одно дело, которым мне не терпелось заняться.
1 Во время Техасской войны за независимость мексиканцы осадили францисканскую миссию Аламо в Сан-Антонио и взяли ее 6 марта 1836 года, при этом весь гарнизон миссии погиб.
2 М а х а - женщина (исп.).
Я обратил внимание, что аэротакси не имеет никаких опознавательных знаков. Любопытно, но для каких-либо выводов маловато. Я залез в него с чувством изжоги в желудке. Думать о том, что ждет нас по приземлении в Хьюстоне, не хотелось.
Дверь захлопнулась за моей спиной, и мы поднялись в воздух, прежде чем я успел найти где сесть, не говоря уж о том, чтобы пристегнуться. Я упал в одно из передних кресел, обращенное спинкой к кабине пилотов. Оставшиеся в живых члены моего экипажа озадаченно смотрели на меня.
- Что, черт возьми, происходит? - спросил Зигель. Я покачал головой. Лучше им этого не знать.
Но Зигеля такой ответ не удовлетворил.
- Давайте говорите, капитан. Это не похоже на обычную процедуру. Нас должна была встретить команда, принимающая отчеты. И медицинское подразделение. - Помолчав секунду, он добавил: - И капеллан тоже.
Лопец хмыкнула.
- Да, что за выпады? Это неправильно.
Я вздохнул. Посмотрел на свои ботинки. Подумал, сильно ли будут вонять мои ноги, если я разуюсь. Интересно, существует ли способ расшнуровать их, находясь в другой комнате. Рассеянно почесал затылок. Одним словом, старался выглядеть немногословным добродушным капитаном. Потом снова встретился с ними глазами. Мое представление их не убедило. Тогда я пожал плечами и сказал: - Хотите послушать, что я думаю? Я думаю, что авиакомпания «Голубая Фея» нас не любит и не хочет увидеть еще раз.
- Но когда-нибудь, - спросил Зигель, - мы получим прямой ответ? - Кто-то хочет, чтобы мы не оставили следов. Чем меньше мы знаем, тем труднее кому-нибудь из нас проговориться.
- Не переведете ли вы это на нормальный язык? - попросила Валада, сняв шлем и откинув черные волосы с глаз. Она была здорово раздражена.
Я надул щеки и выпустил воздух, издав губами неприличный звук.
- Послушайте, я согласен с вами, да, здесь что-то происходит. Хотя одно абсолютно ясно: операция проводится втайне, и нам с вами не полагается этого знать.
- Почему вы так уверены?
- Потому что никто не сказал нам ни слова. Вот почему.
Валада, казалось, хотела запустить в меня своим шлемом. Но вместо этого повесила его на спинку соседнего кресла и сердито покачала головой.
- Это черт знает что, - сказала она. - Хоть это вы понимаете? Просто черт знает что.
- Прошу прощения, но мне известно не больше вашего. А строить догадки я не собираюсь.
Я приложил одну руку к уху, а другой показал на потолок, Валаду это не убедило. Зигель изрек тихое: «О!» А Лопец произнесла что-то по-испански, но слишком быстро, чтобы я успел перевести. Что-то насчет «cojones»1 и что-то насчет «la verdad»2.
Я обвел взглядом внутренность вертушки; это была серийная модель, не совсем военная, не совсем гражданская, не совсем правительственная - вообще никакая. Незаметная. Бросив шлем, я водрузил ноги на коробки, лежавшие передо мной. Внезапно в голову пришла мысль. Я оглянулся на стенку за моей спиной, и мне показалось, что я вижу телефон! Тоже не армейский! Обычная гражданская линия связи!
Вынув его из держателя, я набрал свой личный номер. Удивительно, но он работал. В трубке сразу послышался гудок. Я заколебался, водя пальцем по кнопкам. Кому позвонить первому?..
Лиз не ответила, а оставлять сообщение я не хотел. Проклятье! Кому бы еще? Данненфелзеру? Не очень хорошая идея. Соблазнительная, но неподходящая. О, я набрал номер Марано. Она ответила почти моментально: - Марано слушает.
1 «Яйца» (исп.).
2 Здесь: «брехня» (исп.).
- Это Маккарти, - тихо, но очень выразительно сказал я. - Что, черт возьми, с вами произошло?
- Капитан! - Она почти взвизгнула. - Где вы?
- В воздухе. - Я взглянул на часы. - Меньше чем через час будем дома. Куда ты делась?
- Мы получили специальный сигнал к отходу… - Ее голос звучал смущенно.
- Какой такой специальный сигнал?
- А? Разве вы его не получили? - Ее удивление было искренним.
- Подожди, - сказал я. - Расскажи мне, в чем он заключался.
- Это была шифровка - она пришла по красной линии. Прием не подтверждать, сохранять радиомолчание, не пытаться ни с кем связаться, а просто следовать в точку с такими-то координатами на максимально возможной скорости - для немедленной эвакуации.
- Мы не получали никакого сигнала, - произнес я, - по той простой причине, что его никто не посылал. Нас намеренно…
Я прикусил язык, чтобы не сказать еще чего-нибудь. Предполагалось, что гражданские линии связи не прослушиваются, но никто в это не верил.
- Э, послушай… - начал я. - Должно быть, произошла путаница. Дома я разберусь. Не переживай. И, э… - Я постарался говорить обычным тоном. - Наверное, тебе не стоит говорить об этом кому-нибудь, пока я кое-что не выясню, договорились?
- Есть, сэр. Я рада, что вы все в порядке… - И только тут она поняла, что, возможно, поспешила. - Э, вы все в порядке?..
Я замялся, не представляя, как ей рассказать. Марано поняла мое молчание. Ее голос упал.
- Насколько плохо? - спросила она.
- Очень плохо, - ответил я. Слова едва давались. - Рейли. И Уиллиг тоже. И Локи.
- О нет…
В трубке наступила долгая тишина, В конце концов я был вынужден спросить: - Лидия, ты еще здесь?
Она всхлипнула и с трудом выдавила: - Да, я здесь. Я виновата…
- Не надо. Э… потом поговорим, хорошо?
- Хорошо.
Судя по тону, Марано чувствовала себя так же паршиво, как и я.
- Связь кончаю. - Я отключился.
Сидя в кресле, я долго, нахмурившись, смотрел на те-лефон, потом снова набрал номер Лиз и на этот раз оставил сообщение, коротенькое. Не хотелось говорить сейчас обо всем, что я на самом деле чувствовал. Только не в присутствии своих подчиненных. Поэтому я просто сказал: «Я на пути домой. Нам надо о многом поговорить. М-м… я люблю тебя. Пожалуйста… будь на месте. Ты мне нужна. Очень».
Я повесил телефон на место и весь остаток такого трудного пути просидел молча.
Когда личинка жигалки достигает достаточно крупного размера, она перестает держаться за слизистую желудка хозяина, превращается в покрытую прочной неперевариваемой оболочкой куколку и, пройдя с пищевым комком через кишечный тракт, попадает с экскрементами наружу. Вскоре после экскреции, обычно через сутки, из куколки выходит взрослая ядовитая жигалка.
Личинки проводят внутри пищеварительной системы здоровой гастроподы всего три или четыре недели. Поэтому, чтобы сохранить способность переваривать растительную пищу - как хторранскую, так и земную, ~ гаст-ропода должна постоянно заражаться яйцами жигалок. Этот симбиоз явно полезен для обоих партнеров: гастропо-да более эффективно использует ресурсы окружающей среды, а в результате процветают как сами жигалки, так и их микрофлора.
Однако ясно, что симбиоз более важен для жигалок, чем для червей, потому что червь может выжить без жигалок в своем пищеварительном тракте, а жигалка не способна завершить цикл развития без хозяина. Это предполагает, что хторранская ягода является важной составляющей рациона гастропод, ибо в противном случае жигалка не была бы столь зависима от этого пути проникновения в организм хозяина.
Как результат наших предварительных исследований, для предотвращения распространения ядовитых жигалок - и, возможно, червей - было предложено уничтожать хтор-ранскую ягоду; однако прежде чем приступить к любым программам по уничтожению растения, настоятельно рекомендуется провести дополнительные эксперименты. С одинаковой вероятностью возможно, что без пищеварительной помощи со стороны личинок жигалки и их симби-отической микрофлоры аппетиты червей опасно возрастут и будут представлять намного большую опасность для населения в зонах заражения и вблизи них.
«Красная книга» (Выпуск 22. 19А)
28 ХЬЮСТОН
Умеренность необходима во всем. Особенно в умеренности.
Соломон Краткий
Вертушка приземлилась, сильно ударившись о землю, и почти в тот же момент распахнулся люк. Я узнал этот прием. Пилоту что-то не нравилось, и он хотел, чтобы мы вытряхнулись из его машины немедленно. От удара заболели почки, сморщившись, я спускался по ступенькам.
Данненфелзер допустил ошибку. Нет, не в том, что поджидал меня внизу у трапа. Я настолько устал, что прошел бы мимо, даже не заметив его, - но он раскрыл свой рот. Это и было его ошибкой.
Я уверен, что он собирался произнести что-то страшно умное. Только не знаю что, потому что не дал ему возможности договорить до конца. Я просто схватил его за грудки и ударил спиной о ближайшую машину.
- Сукин ты сын! Проклятый предатель человеческого рода! Из зависти ты готов продать саму правду!
Его глаза выкатились, как яйца всмятку, а в лице не было ни кровинки, как у мертвеца, - если не считать крови, хлеставшей из носа. Я даже не помнил, как съездил ему по морде, просто продолжал бить его спиной по чертовой машине - снова, снова и снова.
Когда меня наконец оттащили, он как подкошенный повалился на землю. Тем не менее я его даже зауважал - он ни разу не захныкал. Только шмыгал носом и пытался подняться на ноги, показывая руками, чтобы ему помогли.
- Все хорошо, все хорошо…
Меня потрясло, как я его отделал, и в то же время разочаровало. Я чувствовал незавершенность. Хотелось постучать его башкой о стену. Хотелось услышать, как хрустят его кости. Меня переполняла ярость, смешанная с исступленным восторгом. Это было настолько приятное чувство, что все проклятые последствия могли катиться к чертям. Мне и так хватит что сказать трибуналу.
Неожиданно я заметил, что мои руки кровоточат, с костяшек пальцев капает кровь. Я их порезал, когда головой Данненфелзера расшиб окно в машине. Я стряхнул с себя руки Зигеля и Валады.
- Все в порядке. Я закончил. - Потом добавил: - На этот раз, во всяком случае.
Двое дружков Данненфелзера уводили его. Они выглядели такими же потрясенными, как и он.
- Боже мой, посмотрите на ваши руки, - простонала Вал ада.
- - Отведем его к санитарам.
- Нет, - сказала Валада. - Я захватила из вертушки аптечку первой помощи. - Она уже прижигала тыльные стороны моих кистей бактерицидными ватными тампонами. - Вам повезло. Упав с трапа, вы отделались содранной кожей. Сейчас немного побрызгаем спреем, все| будет в порядке.
- А?
- А лейтенанту Данненфелзеру не повезло. Надо же было ему споткнуться и так удариться о стену.
- Валада, о чем ты бормочешь? - Зигель удивленно уставился на нее.
- Я знаю, что я видела, - заявила она и посмотрела на других. - Бедный маленький Данненфелзер так скакал от радости, празднуя нашу встречу, что ненароком налетел на стену. Капитан Маккарти ссадил себе костяшки пальцев, когда бросился ему на помощь. Верно?
- Спасибо, Кристин, - сказал я. - Но тебя могут отдать под трибунал за лжесвидетельство. Кроме того, это тот случай, которым я предпочитаю гордиться.
- Прошу прощения, капитан, но я так не думаю.
- Тем не менее я настаиваю. Это мое дело, а не ваше. Валада фыркнула и пожала плечами.
- Вытяните руки.
Она яростно потрясла флакон и побрызгала из него на мои пальцы. От замораживающего состава почти мгновенно прекратились и боль и кровотечение.
Я бросил взгляд через плечо. Данненфелзер, поддерживаемый своими друзьями, ковылял ко мне. Он выглядел ужасно, весь опухший и красный. Завтра будет еще страшнее. Валада перехватила мой взгляд и попыталась встать между нами. Я сказал: - Все в порядке. Я уже закончил.
Однако Зигель и Лопец снова приготовились нас разнимать.
Валада закончила с моими руками и повернулась к Данненфелзеру, чтобы обработать его раны. Он остановил ее жестом руки и направил на меня дрожащий палец. Ему потребовалось время, чтобы собраться с мыслями, но в конце концов он сумел прокрякать: - Мне известно, кто вас подобрал. Вы еще не слышали последнего слова. Я знаю, кто вас подобрал.
- В таком случае, ты знаешь больше моего. - Я было отвернулся, но потом снова повернулся к нему. - Рейли, Уиллиг и Локи мертвы из-за твоей мелкой пакости. Скажи спасибо, что я не убил тебя. И все-таки когда-нибудь я скормлю тебя червю…
Я резко оборвал фразу. Выражение лица Данненфел-зера все равно не изменится. Почему я должен тратить на него силы?
- А, черт с ним.
Подхватив ящик с бортовым журналом, я протиснулся между Валадой и Зигелем и направился к отдаленному терминалу аэропорта.
Однако ядовитые жигалки и их личинки выполняют не только вспомогательную роль в разыгрывающейся перед нами биологической драме.
Более важная роль заключается в том, что они создают путь передачи - и взаимодействия ~ хторранских бактериальных и вирусных сообществ.
Вследствие непомерного аппетита жигалки постоянно жалят и сосут кровь у всех особей в поселении-мандале. Экологическое моделирование показывает, что такое поведение вызывает и поддерживает единообразие в микрофлоре всех гастропод в пределах лагеря. Полный набор разновидностей микроорганизмов обнаруживается во всех червях, обитающих в зоне роения жигалок.
«Красная книга» (Выпуск 22. 19А)
29 ЛЫСЫЙ
Если никто не обзывает вас дураком, значит, вы умерли.
Соломон Краткий
Первое, что я хотел сделать - залезть под горячий душ, чтобы вода почти обжигала, чтобы все время меня окутывало облако пара. Хотя нет, это я сделаю во вторую очередь. Сначала надо разыскать Лиз и посмотреть, будет ли она разговаривать со мной. Но, когда я вошел в квар-тиру, ее там не было.
Зато был лысый.
Что меня поразило прежде всего - так это невероят-ный блеск его головы. На ней не было абсолютно ни одной волосинки. Он был высокий и худой, с большим носом и ярко-голубыми глазами, увеличенными стеклами очков. Одет в армейскую форму, а на лице - знакомая улыбка. И он сидел в моем кресле - моем уютном кресле - со стаканом колы. Когда я вошел, он выключил телевизор и встал.
Последний раз я видел его на совещании, когда президент санкционировала ядерную бомбардировку заражения в Колорадо. Тогда он тоже показался мне знакомым.
Я не стал спрашивать: «Как вы сюда попали?» Ответ был очевиден. У него было по четыре звезды на плечах и нашивка группы дяди Аиры. Вместо этого я спросил: - Где Лиз?
- Она попросила, чтобы сначала с вами поговорил я.
- Понятно. Кто вы такой, черт возьми?
Я был уверен, что знаю этот голос, от него по телу пробегали мурашки. Когда я говорил с этим человеком в последний раз, новости тоже были плохими.
- Ты не узнаешь меня, Джим, не так ли?
- Если бы узнал, то не спрашивал бы. - Я бросил ящики на пол и стянул куртку. - Вам известно, как поступают с непрошеными гостями, вломившимися в частное владение, даже если это генералы?
Он бросил мне ключ.
- Лови. Можешь вернуть его генералу Тирелли. Или просто оставить на столе.
Я решил не стоять перед ним навытяжку. Как ни плохи мои дела, невозможно навредить себе еще больше в своем собственном доме. Я начал снимать ботинки, замялся было из ложного чувства учтивости, но потом решил: какого дьявола, его сюда никто не приглашал - и стащил башмаки. Эффект трехдневного ношения одних и тех же пропотевших носков оказался еще хуже, чем я ожидал. На какой-то момент мне показалось, что в комнату заполз горп и сдох. Я стащил вонючие носки и бросил их в камин, потом босиком прошлепал на кухню, надеясь удрать от запаха, однако ноги настояли на том, чтобы пойти туда вместе со мной. Я схватил кока- колу из холодильника и осведомился с враждебной учтивостью: - Вам долить?
- Нет, спасибо.
Лысый прошел за мной на кухню, ополоснул свой стакан и поставил его в раковину.
- Джим, - сказал он. - Не надо катить на меня бочку. Дело серьезное.
- Вы так и не ответили на мой вопрос.
- Я твоя добрая фея. - Он не шутил.
- Хватит с меня фей на сегодня, спасибо…
- Я - дядя Аира.
- Чушь! Дядя Аира мертв - я был там.
Казалось, с того момента прошла целая вечность, но воспоминания были по- прежнему пугающе свежи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
«Красная книга» (Выпуск 22. 19А)
27 В ПУТИ
Удовлетворенность есть процесс восприятия собственной жизни, как бы она ни была плоха..
Соломон Краткий
В Сан-Антонио мы пробыли на земле меньше пяти минут. Самолет подрулил к стоянке, гондола опустилась из грузового люка, ее дверь открылась, и безликая женщина в шлеме и очках указала на поджидающий вертолет. Она настойчиво, почти со злостью размахивала своим жезлом.
- Пошли, - скомандовал я, подхватив свой шлем и коробки.
Было ясно, что мы не дождемся здесь ни ответов на вопросы, ни вежливости.
- Вы хотите сказать, что мы даже не посетим Аламо? - • удивилась Лопец.
- Один из моих предков одержал здесь выдающуюся победу1.
- Оставь это на потом, маха2. Сейчас неподходящее время для шуток.
Я плечом подтолкнул ее в направлении вертушки, лениво рассекающей лопастями воздух. Наверное, пинок был сильнее, чем требовалось, но я пребывал не в лучших чувствах, и существовало еще одно дело, которым мне не терпелось заняться.
1 Во время Техасской войны за независимость мексиканцы осадили францисканскую миссию Аламо в Сан-Антонио и взяли ее 6 марта 1836 года, при этом весь гарнизон миссии погиб.
2 М а х а - женщина (исп.).
Я обратил внимание, что аэротакси не имеет никаких опознавательных знаков. Любопытно, но для каких-либо выводов маловато. Я залез в него с чувством изжоги в желудке. Думать о том, что ждет нас по приземлении в Хьюстоне, не хотелось.
Дверь захлопнулась за моей спиной, и мы поднялись в воздух, прежде чем я успел найти где сесть, не говоря уж о том, чтобы пристегнуться. Я упал в одно из передних кресел, обращенное спинкой к кабине пилотов. Оставшиеся в живых члены моего экипажа озадаченно смотрели на меня.
- Что, черт возьми, происходит? - спросил Зигель. Я покачал головой. Лучше им этого не знать.
Но Зигеля такой ответ не удовлетворил.
- Давайте говорите, капитан. Это не похоже на обычную процедуру. Нас должна была встретить команда, принимающая отчеты. И медицинское подразделение. - Помолчав секунду, он добавил: - И капеллан тоже.
Лопец хмыкнула.
- Да, что за выпады? Это неправильно.
Я вздохнул. Посмотрел на свои ботинки. Подумал, сильно ли будут вонять мои ноги, если я разуюсь. Интересно, существует ли способ расшнуровать их, находясь в другой комнате. Рассеянно почесал затылок. Одним словом, старался выглядеть немногословным добродушным капитаном. Потом снова встретился с ними глазами. Мое представление их не убедило. Тогда я пожал плечами и сказал: - Хотите послушать, что я думаю? Я думаю, что авиакомпания «Голубая Фея» нас не любит и не хочет увидеть еще раз.
- Но когда-нибудь, - спросил Зигель, - мы получим прямой ответ? - Кто-то хочет, чтобы мы не оставили следов. Чем меньше мы знаем, тем труднее кому-нибудь из нас проговориться.
- Не переведете ли вы это на нормальный язык? - попросила Валада, сняв шлем и откинув черные волосы с глаз. Она была здорово раздражена.
Я надул щеки и выпустил воздух, издав губами неприличный звук.
- Послушайте, я согласен с вами, да, здесь что-то происходит. Хотя одно абсолютно ясно: операция проводится втайне, и нам с вами не полагается этого знать.
- Почему вы так уверены?
- Потому что никто не сказал нам ни слова. Вот почему.
Валада, казалось, хотела запустить в меня своим шлемом. Но вместо этого повесила его на спинку соседнего кресла и сердито покачала головой.
- Это черт знает что, - сказала она. - Хоть это вы понимаете? Просто черт знает что.
- Прошу прощения, но мне известно не больше вашего. А строить догадки я не собираюсь.
Я приложил одну руку к уху, а другой показал на потолок, Валаду это не убедило. Зигель изрек тихое: «О!» А Лопец произнесла что-то по-испански, но слишком быстро, чтобы я успел перевести. Что-то насчет «cojones»1 и что-то насчет «la verdad»2.
Я обвел взглядом внутренность вертушки; это была серийная модель, не совсем военная, не совсем гражданская, не совсем правительственная - вообще никакая. Незаметная. Бросив шлем, я водрузил ноги на коробки, лежавшие передо мной. Внезапно в голову пришла мысль. Я оглянулся на стенку за моей спиной, и мне показалось, что я вижу телефон! Тоже не армейский! Обычная гражданская линия связи!
Вынув его из держателя, я набрал свой личный номер. Удивительно, но он работал. В трубке сразу послышался гудок. Я заколебался, водя пальцем по кнопкам. Кому позвонить первому?..
Лиз не ответила, а оставлять сообщение я не хотел. Проклятье! Кому бы еще? Данненфелзеру? Не очень хорошая идея. Соблазнительная, но неподходящая. О, я набрал номер Марано. Она ответила почти моментально: - Марано слушает.
1 «Яйца» (исп.).
2 Здесь: «брехня» (исп.).
- Это Маккарти, - тихо, но очень выразительно сказал я. - Что, черт возьми, с вами произошло?
- Капитан! - Она почти взвизгнула. - Где вы?
- В воздухе. - Я взглянул на часы. - Меньше чем через час будем дома. Куда ты делась?
- Мы получили специальный сигнал к отходу… - Ее голос звучал смущенно.
- Какой такой специальный сигнал?
- А? Разве вы его не получили? - Ее удивление было искренним.
- Подожди, - сказал я. - Расскажи мне, в чем он заключался.
- Это была шифровка - она пришла по красной линии. Прием не подтверждать, сохранять радиомолчание, не пытаться ни с кем связаться, а просто следовать в точку с такими-то координатами на максимально возможной скорости - для немедленной эвакуации.
- Мы не получали никакого сигнала, - произнес я, - по той простой причине, что его никто не посылал. Нас намеренно…
Я прикусил язык, чтобы не сказать еще чего-нибудь. Предполагалось, что гражданские линии связи не прослушиваются, но никто в это не верил.
- Э, послушай… - начал я. - Должно быть, произошла путаница. Дома я разберусь. Не переживай. И, э… - Я постарался говорить обычным тоном. - Наверное, тебе не стоит говорить об этом кому-нибудь, пока я кое-что не выясню, договорились?
- Есть, сэр. Я рада, что вы все в порядке… - И только тут она поняла, что, возможно, поспешила. - Э, вы все в порядке?..
Я замялся, не представляя, как ей рассказать. Марано поняла мое молчание. Ее голос упал.
- Насколько плохо? - спросила она.
- Очень плохо, - ответил я. Слова едва давались. - Рейли. И Уиллиг тоже. И Локи.
- О нет…
В трубке наступила долгая тишина, В конце концов я был вынужден спросить: - Лидия, ты еще здесь?
Она всхлипнула и с трудом выдавила: - Да, я здесь. Я виновата…
- Не надо. Э… потом поговорим, хорошо?
- Хорошо.
Судя по тону, Марано чувствовала себя так же паршиво, как и я.
- Связь кончаю. - Я отключился.
Сидя в кресле, я долго, нахмурившись, смотрел на те-лефон, потом снова набрал номер Лиз и на этот раз оставил сообщение, коротенькое. Не хотелось говорить сейчас обо всем, что я на самом деле чувствовал. Только не в присутствии своих подчиненных. Поэтому я просто сказал: «Я на пути домой. Нам надо о многом поговорить. М-м… я люблю тебя. Пожалуйста… будь на месте. Ты мне нужна. Очень».
Я повесил телефон на место и весь остаток такого трудного пути просидел молча.
Когда личинка жигалки достигает достаточно крупного размера, она перестает держаться за слизистую желудка хозяина, превращается в покрытую прочной неперевариваемой оболочкой куколку и, пройдя с пищевым комком через кишечный тракт, попадает с экскрементами наружу. Вскоре после экскреции, обычно через сутки, из куколки выходит взрослая ядовитая жигалка.
Личинки проводят внутри пищеварительной системы здоровой гастроподы всего три или четыре недели. Поэтому, чтобы сохранить способность переваривать растительную пищу - как хторранскую, так и земную, ~ гаст-ропода должна постоянно заражаться яйцами жигалок. Этот симбиоз явно полезен для обоих партнеров: гастропо-да более эффективно использует ресурсы окружающей среды, а в результате процветают как сами жигалки, так и их микрофлора.
Однако ясно, что симбиоз более важен для жигалок, чем для червей, потому что червь может выжить без жигалок в своем пищеварительном тракте, а жигалка не способна завершить цикл развития без хозяина. Это предполагает, что хторранская ягода является важной составляющей рациона гастропод, ибо в противном случае жигалка не была бы столь зависима от этого пути проникновения в организм хозяина.
Как результат наших предварительных исследований, для предотвращения распространения ядовитых жигалок - и, возможно, червей - было предложено уничтожать хтор-ранскую ягоду; однако прежде чем приступить к любым программам по уничтожению растения, настоятельно рекомендуется провести дополнительные эксперименты. С одинаковой вероятностью возможно, что без пищеварительной помощи со стороны личинок жигалки и их симби-отической микрофлоры аппетиты червей опасно возрастут и будут представлять намного большую опасность для населения в зонах заражения и вблизи них.
«Красная книга» (Выпуск 22. 19А)
28 ХЬЮСТОН
Умеренность необходима во всем. Особенно в умеренности.
Соломон Краткий
Вертушка приземлилась, сильно ударившись о землю, и почти в тот же момент распахнулся люк. Я узнал этот прием. Пилоту что-то не нравилось, и он хотел, чтобы мы вытряхнулись из его машины немедленно. От удара заболели почки, сморщившись, я спускался по ступенькам.
Данненфелзер допустил ошибку. Нет, не в том, что поджидал меня внизу у трапа. Я настолько устал, что прошел бы мимо, даже не заметив его, - но он раскрыл свой рот. Это и было его ошибкой.
Я уверен, что он собирался произнести что-то страшно умное. Только не знаю что, потому что не дал ему возможности договорить до конца. Я просто схватил его за грудки и ударил спиной о ближайшую машину.
- Сукин ты сын! Проклятый предатель человеческого рода! Из зависти ты готов продать саму правду!
Его глаза выкатились, как яйца всмятку, а в лице не было ни кровинки, как у мертвеца, - если не считать крови, хлеставшей из носа. Я даже не помнил, как съездил ему по морде, просто продолжал бить его спиной по чертовой машине - снова, снова и снова.
Когда меня наконец оттащили, он как подкошенный повалился на землю. Тем не менее я его даже зауважал - он ни разу не захныкал. Только шмыгал носом и пытался подняться на ноги, показывая руками, чтобы ему помогли.
- Все хорошо, все хорошо…
Меня потрясло, как я его отделал, и в то же время разочаровало. Я чувствовал незавершенность. Хотелось постучать его башкой о стену. Хотелось услышать, как хрустят его кости. Меня переполняла ярость, смешанная с исступленным восторгом. Это было настолько приятное чувство, что все проклятые последствия могли катиться к чертям. Мне и так хватит что сказать трибуналу.
Неожиданно я заметил, что мои руки кровоточат, с костяшек пальцев капает кровь. Я их порезал, когда головой Данненфелзера расшиб окно в машине. Я стряхнул с себя руки Зигеля и Валады.
- Все в порядке. Я закончил. - Потом добавил: - На этот раз, во всяком случае.
Двое дружков Данненфелзера уводили его. Они выглядели такими же потрясенными, как и он.
- Боже мой, посмотрите на ваши руки, - простонала Вал ада.
- - Отведем его к санитарам.
- Нет, - сказала Валада. - Я захватила из вертушки аптечку первой помощи. - Она уже прижигала тыльные стороны моих кистей бактерицидными ватными тампонами. - Вам повезло. Упав с трапа, вы отделались содранной кожей. Сейчас немного побрызгаем спреем, все| будет в порядке.
- А?
- А лейтенанту Данненфелзеру не повезло. Надо же было ему споткнуться и так удариться о стену.
- Валада, о чем ты бормочешь? - Зигель удивленно уставился на нее.
- Я знаю, что я видела, - заявила она и посмотрела на других. - Бедный маленький Данненфелзер так скакал от радости, празднуя нашу встречу, что ненароком налетел на стену. Капитан Маккарти ссадил себе костяшки пальцев, когда бросился ему на помощь. Верно?
- Спасибо, Кристин, - сказал я. - Но тебя могут отдать под трибунал за лжесвидетельство. Кроме того, это тот случай, которым я предпочитаю гордиться.
- Прошу прощения, капитан, но я так не думаю.
- Тем не менее я настаиваю. Это мое дело, а не ваше. Валада фыркнула и пожала плечами.
- Вытяните руки.
Она яростно потрясла флакон и побрызгала из него на мои пальцы. От замораживающего состава почти мгновенно прекратились и боль и кровотечение.
Я бросил взгляд через плечо. Данненфелзер, поддерживаемый своими друзьями, ковылял ко мне. Он выглядел ужасно, весь опухший и красный. Завтра будет еще страшнее. Валада перехватила мой взгляд и попыталась встать между нами. Я сказал: - Все в порядке. Я уже закончил.
Однако Зигель и Лопец снова приготовились нас разнимать.
Валада закончила с моими руками и повернулась к Данненфелзеру, чтобы обработать его раны. Он остановил ее жестом руки и направил на меня дрожащий палец. Ему потребовалось время, чтобы собраться с мыслями, но в конце концов он сумел прокрякать: - Мне известно, кто вас подобрал. Вы еще не слышали последнего слова. Я знаю, кто вас подобрал.
- В таком случае, ты знаешь больше моего. - Я было отвернулся, но потом снова повернулся к нему. - Рейли, Уиллиг и Локи мертвы из-за твоей мелкой пакости. Скажи спасибо, что я не убил тебя. И все-таки когда-нибудь я скормлю тебя червю…
Я резко оборвал фразу. Выражение лица Данненфел-зера все равно не изменится. Почему я должен тратить на него силы?
- А, черт с ним.
Подхватив ящик с бортовым журналом, я протиснулся между Валадой и Зигелем и направился к отдаленному терминалу аэропорта.
Однако ядовитые жигалки и их личинки выполняют не только вспомогательную роль в разыгрывающейся перед нами биологической драме.
Более важная роль заключается в том, что они создают путь передачи - и взаимодействия ~ хторранских бактериальных и вирусных сообществ.
Вследствие непомерного аппетита жигалки постоянно жалят и сосут кровь у всех особей в поселении-мандале. Экологическое моделирование показывает, что такое поведение вызывает и поддерживает единообразие в микрофлоре всех гастропод в пределах лагеря. Полный набор разновидностей микроорганизмов обнаруживается во всех червях, обитающих в зоне роения жигалок.
«Красная книга» (Выпуск 22. 19А)
29 ЛЫСЫЙ
Если никто не обзывает вас дураком, значит, вы умерли.
Соломон Краткий
Первое, что я хотел сделать - залезть под горячий душ, чтобы вода почти обжигала, чтобы все время меня окутывало облако пара. Хотя нет, это я сделаю во вторую очередь. Сначала надо разыскать Лиз и посмотреть, будет ли она разговаривать со мной. Но, когда я вошел в квар-тиру, ее там не было.
Зато был лысый.
Что меня поразило прежде всего - так это невероят-ный блеск его головы. На ней не было абсолютно ни одной волосинки. Он был высокий и худой, с большим носом и ярко-голубыми глазами, увеличенными стеклами очков. Одет в армейскую форму, а на лице - знакомая улыбка. И он сидел в моем кресле - моем уютном кресле - со стаканом колы. Когда я вошел, он выключил телевизор и встал.
Последний раз я видел его на совещании, когда президент санкционировала ядерную бомбардировку заражения в Колорадо. Тогда он тоже показался мне знакомым.
Я не стал спрашивать: «Как вы сюда попали?» Ответ был очевиден. У него было по четыре звезды на плечах и нашивка группы дяди Аиры. Вместо этого я спросил: - Где Лиз?
- Она попросила, чтобы сначала с вами поговорил я.
- Понятно. Кто вы такой, черт возьми?
Я был уверен, что знаю этот голос, от него по телу пробегали мурашки. Когда я говорил с этим человеком в последний раз, новости тоже были плохими.
- Ты не узнаешь меня, Джим, не так ли?
- Если бы узнал, то не спрашивал бы. - Я бросил ящики на пол и стянул куртку. - Вам известно, как поступают с непрошеными гостями, вломившимися в частное владение, даже если это генералы?
Он бросил мне ключ.
- Лови. Можешь вернуть его генералу Тирелли. Или просто оставить на столе.
Я решил не стоять перед ним навытяжку. Как ни плохи мои дела, невозможно навредить себе еще больше в своем собственном доме. Я начал снимать ботинки, замялся было из ложного чувства учтивости, но потом решил: какого дьявола, его сюда никто не приглашал - и стащил башмаки. Эффект трехдневного ношения одних и тех же пропотевших носков оказался еще хуже, чем я ожидал. На какой-то момент мне показалось, что в комнату заполз горп и сдох. Я стащил вонючие носки и бросил их в камин, потом босиком прошлепал на кухню, надеясь удрать от запаха, однако ноги настояли на том, чтобы пойти туда вместе со мной. Я схватил кока- колу из холодильника и осведомился с враждебной учтивостью: - Вам долить?
- Нет, спасибо.
Лысый прошел за мной на кухню, ополоснул свой стакан и поставил его в раковину.
- Джим, - сказал он. - Не надо катить на меня бочку. Дело серьезное.
- Вы так и не ответили на мой вопрос.
- Я твоя добрая фея. - Он не шутил.
- Хватит с меня фей на сегодня, спасибо…
- Я - дядя Аира.
- Чушь! Дядя Аира мертв - я был там.
Казалось, с того момента прошла целая вечность, но воспоминания были по- прежнему пугающе свежи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70