молчи, ты со мной не знаком.
Они подружились в первый приезд Берлева в Афганистан, когда Николай
Васильевич охранял посла. Вечером майор разыскал Семикина. Обнялись как
полагается старым друзьям.
- Ну что, Жень, налей сначала, а потом будем говорить. Семикин достал
бутылку, разлил по стаканам. Берлев поднял стакан.
- Если суждено увидеться, выпьем еще, а погибну - не поминай лихом.
Семикин побледнел:
- Да ты что, Коль, что стряслось?
- А-а, - махнул рукой Берлев, - пей, не то выдохнется. Все сам
узнаешь.
Майор Берлев был больше других посвящен в детали готовящейся
операции. Он знал посла Пузанова, резидента Иванова, много раз видел
Амина. Когда посол приезжал в резиденцию Амина, Берлеву приходилось
дежурить у дверей, за которыми шли переговоры. Охрана Пузанова, Иванова и
других работников посольства уси-
лилась после захвата и убийства американского посла Адольфа Даббса
членами группы "Национальный гнет". Это случилось 1 марта. В том же месяце
несколько сотрудников группы "А" оказались в Кабуле. Среди них был и
Берлев.
И вот теперь он второй раз здесь. Надо думать, не ради прогулки. ...С
обстановкой знакомили майора Романова советский резидент Борис Семенович
Иванов и его заместитель. Они начали с того, что в эту страну майор со
своими ребятами приехал совсем не ради прекрасного горного воздуха. Михаил
Михайлович согласился. Он знал это и без резидентов и ждал постановки
конкретной задачи. Все, что произошло с ним в последние сутки с небольшим,
казалось Романову дурным сном. Ему предстояло вести людей в бой и как у
всякого командира возникали десятки вопросов, на которые хотелось получить
ясные и исчерпывающие ответы. Но ответов не было, а были какие-то
невнятные разговоры. На пороге войны, а значит, у порога смерти, люди,
которых годами готовили для выполнения сложной боевой задачи, должны
принять решение. Но они оказались не готовы его принять. Они выглядели
растерянными, раздавленными тяжелой ответственностью, свалившейся на их
плечи.
Романов вышел из комнаты после беседы, а ощущение кошмарного сна не
проходило. Он пытался процедить полученную информацию, но "цедить" было
нечего. Как говорят физики, на выходе ноль. У виска бились странные фразы
резидента: "Ты догадываешься, какую операцию предстоит провести?"
"Догадываюсь". "Но твои ребята не циркачи, а там все будет на уровне
цирковых трюков".
Оставалось только ответить: "Есть, товарищ генерал-лейтенант, сделаем
из них циркачей! У нас еще ночь в запасе".
Да-а, вот уж расскажешь кому - не поверят. Вправду, беседа с ним была
проведена на самом высоком цирковом уровне.
Резиденты ушли, а Романов остался со своими проблемами - вооружение,
боеприпасы, питание, разведка, информация... Разве все перечислишь. Вон
куртки спецназовские спрятать некуда - в посольстве шагу не дают ступить:
подарите, продайте. Не продашь, так непременно украдут.
"Ну вот, пожалуй, с них и начнем", - решил майор и разослал несколько
человек по посольству. Приказал обшарить все углы и закоулки, но найти
надежное место для хранения обмундирования. Легко сказать - найти.
Посольство небольшое, людей, как селедок в бочке, свободного стула нет, не
то что комнаты.
В подвале наткнулись на запертый туалет. На дверях табличка: не
работает. Решили приспособить для себя. Вскрыли аккуратно, сложили вещи,
кульки, свертки, заколотили основательно, а табличку подновили, чтоб
виднее было.
После боя вернулись - все цело, невредимо. Что ж, голь на выдумку
хитра.
Переночевать хотели в посольстве, но, оказалось, расположиться негде.
Опять погрузились в машины - и в расположение так называемого
"мусульманского батальона". Здесь впервые с бойцами группы "А", теперь она
носила кодовое название "Гром", ехали сотрудники подразделения "Зенит".
Прибыли. Отвели им казарму, которую в нашем понимании казармой даже и
назвать нельзя. Здание без окон и дверей - стены да крыша. Вместо пола
насыпан гравий. Прошли - пыль поднялась, будто после стада овец.
В казарме как раз командир роты "мусульманского батальона" развод
заканчивал. Дав все наставления караулу, советский офицер напутствовал
подчиненных: "Аллах с нами!"
Караул вышел, а сотрудники группы удивленно переглядывались. Н-да,
верно говорил Федор Сухов: "Восток - дело тонкое".
Спать почти на улице на декабрьском холоде большого желания не было.
Потому как могли благоустроили казарму: завесили плащпалатками окно,
проемы, собрали все, что могло согреть: матрацы, одеяла, куртки.
Однако холод оказался не самым страшным ночным бедствием для группы.
Донимали храпуны - Баев и Зудин.
Кувылин вспоминает, что в последнюю ночь он так и не сомкнул глаз.
Попал как раз между двух храпунов, такое чувство, будто с самого вечера на
танке ездил.
Утром на завтрак накормили верблюжатиной. Вкусно, хотя и недоварено,
да что поделаешь - высокогорье, мясо долго упревает.
Выдали афганскую форму: мягкие куртки и брюки из шинельного сукна,
такие же мягкие кепочки с козырьками. Долго подбирали куртку на Алексея
Баева. Шутили, мол, на таких мощных мужиков афганцы не рассчитывали.
Пришлось разрезать форму на спине, иначе Баев не влезал.
Сразу же стали "обживать" форму: укрепляли карманы для гранат,
автоматных магазинов, ушивали, подгоняли. Взяли у десантников удобные
ранцы, определились, где будут лежать боеприпасы, а где перевязочные
средства. Не глядя запустил в ранец руку, достал бинт - мелочь, но в
горячке боя это очень важно.
После полной комплектации - учли все, начиная от автоматов до
бронежилетов, - прикинули по весу. Оказалось 46 килограммов! В таких
"доспехах" и стоять-то тяжело, не то что бегать, прыгать, вести огонь,
метать гранаты. Да еще в горах, не на учебном центре в Балашихе.
Именно потому, что не учебный центр и от каждого "пустяка" могла
зависеть собственная жизнь и жизнь товарищей, навьючились до упора.
К тому времени была доведена боевая задача: штурмовать дворец Амина.
Дворец находился примерно в километре от позиций батальона. Место для
дворца - лучше не придумать. От него уходило шоссе, ведущее в горы. То
есть при необходимости есть путь к отходу. Метрах в пятистах основательное
здание жандармерии. Слева от
дворца расположился первый батальон охраны, справа - второй. Между
позициями батальонов и дворцом по три вкопанных танка. И наконец
национальные гвардейцы - их казарма располагалась непосредственно на
последнем этаже дворца.
Вечерами, а порой и ночью, если не спалось, бойцы группы "А", выйдя
из казармы, подолгу глядели на сияющий огнями дворец. Все они прослужили в
комитете не один год и прикинуть соотношение сил не представляло труда. И
от прикидок становилось страшно - столь неравные были силы. 24 человека в
"Громе", примерно столько же в "Зените". Плюс "мусульманский батальон". Но
на него с самого начала возлагались лишь вспомогательные задачи. Значит,
считай два взвода на такую крепость? А что еще?
Этот вопрос на одной из рекогносцировок и задал Романов генералу
Дроздову, который координировал действия подразделений КГБ и Министерства
обороны. Генерал долго молчал, глядя на серпантин дороги, опоясывающей
холм, на громаду дворца, потом, обернувшись, сказал:
- Романов, я доверяю тебе, как сыну" Вот на алтарь Отечества кладу
все, что имею; две "Шилки", шесть БМП. Остальное за тобой.
Две "Шилки" и шесть БМП... Это все, что выделило родимое Отечество
майору Романову. Знай он точно, что за крепость дворец Амина, с охраной
почти в двести гвардейцев (это на два-то его взвода) - оцепенел бы от
ужаса майор. Любой бы живой человек оцепенел, потому что идти на явную
смерть никому неохота.
Но, как говорят в народе, кабы знать, кабы ведать... Не знал своей
судьбы и майор Романов.
Собрались они с командиром группы "Зенит" майором Яковом Федоровичем
Семеновым, потолковали, уяснили задачу, оценили обстановку. Обстановка
была ни к черту-с позиций "мусульманского батальона" просматривался только
серпантин дороги да дворец, одной стороной повернутый к ним. А что там с
другой стороны? А на прилегающих высотах? Не вовсе же дураки афганцы, в
наших академиях учились, - значит, знают где расположить свои
подразделения. Ничего о них не было известно, хотя именно оттуда,
вероятнее всего, и будут стрелять в затылок атакующим.
Чтобы найти ответы на многотрудные вопросы есть единственный способ,
изобретенный человечеством за тысячелетия войн: рекогносцировка.
Необходимо все увидеть своими глазами и, исходя из увиденного,
действовать.
- Ну что, Яша, - предложил Романов, щупая окулярами бинокля
аминовский дворец, - махнем в ресторан?
- Самое время... - усмехнулся Семенов, - перекусить да выпить.
- Я серьезно, смотри, - и он указал в направлении офицерского
ресторана, построенного Амином. - Если забраться туда, все, как на ладони
- дворец, дорога, обратная сторона дворца... Махнем, Яша?
- Махнуть-то можно, только глянь: по дороге КПП первого батальона.
Оно, конечно, не единственное на пути к ресторану.
"Резонно, - подумал про себя Романов, - но выхода нет, не идти же
вслепую".
- Кстати, - хитро прищурил глаз Семенов, - у меня-то документы есть.
Я в охране Амина, а ты кто такой будешь?
Михаил Михайлович замялся, глядя на ехидный Яшин прищур, потом сорвал
с головы афганскую фуражку и сунул ее под нос Семенову.
- Смотри, генеральская кокарда, понял?
- О-о! Тогда другое дело, - согласился Яков Федорович. Они вновь
подняли к глазам бинокли - в окулярах поплыла знакомая картина: белые
откосы, какие-то фигуры, вытоптанные в снегу, металлические двери прямо в
горе, редкий сад и над всем этим - громада трехэтажного дворца. Видано и
перевидано не один раз, а ясности нет как нет.
- Ну что, Миша, где твой ресторан? - спросил Семенов, - проверим
воздействие кокарды на революционные вооруженные силы демократического
Афганистана?
...В ГАЗ-66 сели вчетвером: Романов, Семенов и два бойца в подмогу -
Мазаев и Федосеев. Двинулись. У контрольно-пропускного пункта первого
батальона их тормознули. Яша кивнул Романову:
- Держи ухо востро. Начинается!
Разговаривать особо не стали - штык в грудь, руки вверх. Не помогли и
Яшины документы и романовская кокарда. Михаил Михайлович только успел
шепнуть солдату-водителю: "Ты прислушивайся, если что - дай знать". Солдат
был из "мусульманского батальона", немножко говорил на фарси.
Началось долгое ожидание. Их держали под прицелом, никуда не
докладывали. Или, так казалось, возможно, отправили посыльного.
Пленники вели себя мирно, и афганцы как-то подобрели, выяснилось
даже, что начальник караула учился в Советском Союзе, в
сельскохозяйственном техникуме. Он вполне сносно говорил порусски.
Попытались его основательно разговорить. Стали убеждать, мол, мы
находимся в охране Амина, едем в ресторан заказать столик к Новому году
для советских офицеров.
Афганец улыбался, качал в знак согласия головой, но отпускать не
отпускал. Прошло часа полтора в ожидании и разговорах, наконец начальник
караула, получив инструкции, приказал их пропустить.
Автомобиль медленно лез в гору, сидевшие в нем офицеры внимательно
оглядывали местность. Уже позади было здание жандармерии, позиции второго
батальона, дворец. Казалось, дорога напрямую вела к ресторану и все
кордоны остались за спиной. Но это только казалось. У самого ресторана их
снова остановили, приказали выйти из машины. Под автоматами проводили в
казарму. По дороге пленники приметили пулеметные гнезда, укрепленные
позиции.
Их втолкнули в небольшую комнату. У стены стояли полевые телефоны.
Один из солдат, с автоматом, подскочил к ним и, яростно брызгая слюной,
заорал, готовый размозжить прикладом голову.
Другой, сидящий здесь же, прикрикнул, заставил отойти. Потом спросил
на едва понятном русском: кто такие? Романов стал заново объяснять, будто
они служат в охране Амина и едут в ресторан, чтобы заказать столик для
советских офицеров на Новый год.
Тот выслушал и снял трубку полевого телефона. Долго рассказывал
кому-то, то и дело поглядывая на пленников. Потом он звонил еще и еще раз
- шли переговоры.
Романов понимал: ситуация драматическая - группы оставались без
командиров, а через несколько часов штурм. Но все обошлось: им принесли
чай, поставили на стол вазы с инжиром, изюмом. Впервые за последний час
улыбки коснулись губ афганцев. Офицер пригласил попробовать угощение.
Все дружно отказались. Романов за всех пытался объяснить, что никто
из них не любит сладкого, пошутил, мол, чай нам не годится, предпочитаем
водочку.
Время утекало, нервы были напряжены до предела, но выход один -
ждать.
И вот распоряжение - можете идти в ресторан. Дали провожатого,
позвали хозяина ресторана. Объяснили ситуацию.
Хозяину спешить некуда. Какой шашлык подавать, спрашивает. Пришлось
терпеливо рассказывать. Пока рассуждали о достоинствах бараньего шашлыка,
Романов понял: надо двигаться наверх. Попросил показать место, где будет
стоять их столик.
Сверху прекрасный обзор: виден Кабул, дворец, и, что особенно
неприятно, позиции "мусульманского батальона" как на сковородке. Чтоб еще
немножко задержать хозяина и лучше осмотреться, пришлось поинтересоваться
посудой - вилками, ложками, фужерами, напомнить о салфетках, спросить о
спиртном. Словом, сговорились. Будет вам шашлык, будет!
Распрощались, раскланялись, а на выходе опять афганцы задержали.
Опять звонки, переговоры. Но вот вырвались. В машину - времени в обрез!
Дорога на солнышке подтаяла, отмокла, того и гляди машина соскользнет в
пропасть, но обошлось, возвратились в батальон ко времени. В 16 часов
собрались на совместный инструктаж командир "Грома" Романов и его старшие
подгрупп: Голов, Балашов, Толстиков, Карпухин, командир "Зенита" Семенов
со своими ребятами, от Первого главного управления КГБ Эвальд Козлов и
Бояринов.
Решили действовать так: "Гром" выдвигается на боевых машинах пехоты
и, следуя по кольцу серпантина, выходит ко дворцу. "Зенит" на
бронетранспортерах подбирается к пешеходной лестнице, преодолевает ее и
соединяется у фасада дворца с бойцами "Грома". Одновременным ударом группы
штурмуют дворец. В распоряжение Глеба Толстикова поступила часть
"мусульманского батальона". Бойцы должны были блокировать противоположную
сторону дворца - пресечь попытки бегства и упредить возможный подход
подкрепления.
На группу, в которую вошли полковник Бояринов, майор Поддубный и
старший лейтенант Кувылин, возлагалась задача взорвать узел связи дворца.
Условный знак, по которому можно узнать своих - ведь все одеты в афганскую
форму - белая повязка на рукаве. Сигнал голосом по именам командиров
групп: "Миша" - "Яша".
После инструктажа присели перекусить - то ли ранний ужин, то ли
поздний обед. Подали суп, гречневую кашу с мясом. Николай Васильевич
Берлев есть не стал.
- Ты чего, дед? - спросил его майор Зудин.
- Не буду есть, а то вдруг ранение а живот...
- Ладно тебе, Коля, накаркаешь. Давай, выручу, - и пододвинул тарелку
к себе поближе.
А Берлев, вспомнив о Сарвари и Гулябзое, наложил побольше каши и
тарелку отнес в укрытие. Но афганцы есть отказались, не было аппетита.
Знали, что приближается время штурма.
Перед посадкой в боевые машины слегка размялись, то и дело поглядывая
в сторону дворца. Он уже светился огнями. Емышев, Зудин и Волков стояли
кружком.
- Давай, Петрович, покурим, - сказал Дима Волков, обращаясь к
Емышеву. - Знаю, у тебя табачок всегда посуше.
Валерий открыл сумку и увидел рядом с "Явой" забытую пачку "Дымка".
Уезжая из дома, сунул на всякий случай, да так и не вспомнил. А "Дымок",
известно всем, любимые сигареты Зудина.
- Эй, Егорыч, - обрадовался Емышев, - выдаю тебе в виде поощрения.
И протянул ему пачку "Дымка". Зудин последнюю ночь почти не спал. За
каждым закрепил оружие, боеприпасы, обмундирование. Все грозился: хлопцы,
не растеряйте, вернемся в Москву - проверю.
Сигаретам он обрадовался.
- Теперь живем. Никакой дворец не страшен! Подымили и разошлись. Это
был их последний разговор. Волкова прошьет автоматной очередью на посту
возле полка жандармерии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31