И он уже вроде и не преступник.
Категорически утверждаем: преступник, бандит!
Спору нет, нормальный, цивилизованный выезд крайне нужен. Но и он,
увы, не решит проблему терроризма. Ибо бежали у нас не только юнцы,
которых обидел строгий папа или испугала служба в армии. Бежали и другие,
которые при самом цивилизованном законе о выезде не пойдут в билетную
кассу.
Среди наших "доморощенных" угонщиков были все типы террористов,
которые соответствуют самым "высоким" международным стандартам.
Кто они? Прежде всего, преступники, действующие по психологическим
мотивам. Их поступки непредсказуемы, они в любой момент могут прибегнуть к
насилию.
Имеются три типа преступников: самоубийца, психически больной и
террорист, решившийся на преступление из чувства мести. Посмертная
судебно-психиатрическая экспертиза признала террориста Рзаева,
захватившего 17 мая 1973 года самолет Ту-104, следовавший по маршруту
Москва-Челябинск-Новосибирск-ИркутскЧита, психически больным. Хотя,
покопавшись в причинах, толкнувших Рзаева на захват воздушного судна,
можно было бы и его отнести к разряду свободолюбивых граждан нашего
отечества. Рзаев, оказывается, мечтал стать дипломатом, но слабая школьная
подготовка не давала ему такой возможности. Он считал, что уж там, за
рубежом, его ждет блестящая дипломатическая карьера. Людей, ставших
заложниками, террорист, естественно, в расчет не брал.
Преступники, действующие по уголовным мотивам, берут заложников, как
правило, на месте преступления, будучи застигнутыми врасплох. Они не имеют
разработанного плана и охотно идут на переговоры.
Случаются захваты заложников в заключении. Тут цель ясна: разработав
заранее план, они добиваются освобождения или изменея условий содержания.
Самый сложный тип - вымогатель. Здесь террорист пытается заставить
власти, семью потерпевшего, выполнить его условия. Вымогатель всегда
расчетлив, методичен и жесток.
Именно так действовал уголовник, руководитель вооруженной банды
Якшиянц, в 1988 году захвативший автобус с детьми в Орджоникидзе. И
он-таки добился своего. Ему предоставили самолет, 3 миллиона денег в
валюте и вылет в Израиль. "Альфа" была готова пойти на штурм, но
руководитель операции не решился отдать команду, поскольку на карту
ставилась жизнь детей.
И, наконец, преступники, действующие по политическим мотивам. Они
совершают преступления из чувства социального протеста. Может случиться,
что фанатик пытается таким примитивным способом решить сложные
политические проблемы. Например, с группой приверженцев захватить своих
политических противников. Возможны и иные типы террористов, которые
убеждены, что законы не имеют силы. Они, как правило, хорошо теоретически
подготовлены и дисциплинированны.
Действия любых преступников могут быть разнообразны и непредсказуемы.
Как подтверждает жизнь, с каждым годом они становятся все изощреннее,
изобретательнее, берут на вооружение самые современные достижения науки и
техники. Подтверждением тому - случай с гражданкой Ирландии, в чемодане
которой была обнаружена крохотных размеров пластиковая мина. Дама
собиралась улететь рейсом Тель-Авив-Лондон. Взрыв этой микробомбы не
причинил бы вреда даже окружающим предметам, но его было бы достаточно,
чтобы сдетонировали несколько фунтов семтекста - высокотоксичного
вещества, упрятанного под подкладкой чемодана. Ирландка прошла три пункта
тщательнейшего контроля и задержали ее только на четвертом - с помощью
суперсовременного специального проверочного устройства.
Специалисты по взрывателям были поражены изобретательностью
террористов. Нет сомнения, что на любой другой авиалинии, не оснащенной
столь дорогостоящей контрольной аппаратурой, мина оказалась бы на борту
самолета.
...Итак, "воздушная война" продолжается. Терроризм не уступает. Он
опытен, хитер, расчетлив. Тем, кто противостоит терроризму, тоже опыта не
занимать. И у Альфы" на счету семь боевых операций по освобождению
самолетов. Начиналось все в ноябре 1983 года. Сигнал "505" пришел из
Грузии...

Особая папка КГБ. Совершенно секретно. Экз. ед.
"18 ноября 1983 года в 16.16 московского времени во время полета
самолета Ту-134А, следовавшего по маршруту ТбилисиБатуми-Киев-Ленинград с
57 пассажирами и 7 членами экипажа на борту, группа вооруженных
преступников смертельно ранила бортмеханика и заместителя начальника
летно-штурманского отдела Управления гражданской авиации Грузинской ССР и
потребовала изменить курс, посадить самолет в Турции.
Командир экипажа самолета не подчинился требованию преступников и
произвел посадку в Тбилиси. Преступники захватили пассажиров в качестве
заложников и настаивали на выполнении ранее выдвинутых требований.
Председателем КГБ СССР было дано указание немедленно направить в
Тбилиси сотрудников спецподразделения 7-го управления для освобождения
заложников.
В 23.08. 38 сотрудников спецподразделения прибыли в Тбилиси".
Через восемь лет, в ноябре 1991 года, во время правления Президента
3. Гамсахурдиа, газета "Свободная Грузия" опубликует разоблачительную
статью о том, как под руководством Э. Шеварднадзе была проведена
"бессмысленная бойня", убийство молодых "борцов за свободу и
независимость", пытавшихся покинуть на самолете "империю". Далее
говорилось, что художник Гия Табидзе был убит, художник Давид Микаберидзе
покончил с собой, актер Геча Кобахидзе, художник Сосо Церетели, врачи
Паата и Кахи Ивериели получили ранения при штурме самолета "имперским
спецназом".
В то же время в авиагородке, где живут грузинские летчики, в сквере
был совершен акт вандализма: памятный камень с фамилиями погибших пилотов
Шабартяна, Чедия и бортпроводницы Крутиковой выдрали из земли, осквернили.
Так что же в действительности случилось ноябрьским днем 1983 года в
Тбилисском аэропорту? Центральная пресса об этом почти не писала,
республиканские газеты при Шеварднадзе говорили одно, с приходом
Гамсахурдиа - другое.
Сразу после происшествия весь экипаж наградили. Гардапхадзе и Гасоян
были удостоены звания Героя Советского Союза. Но пройдет несколько лет и в
Грузии образуют специальную комиссию по новому расследованию дела. Теперь
о героях-пилотах скажут, что они "состояли в сговоре с КГБ и устроили
бойню борцам за свободу".
Хотя что тут толковать, проще сказать словами международных
документов: воздушные террористы - злейшие враги человечества.
Но, видимо, не всем по нутру такое определение, коли оскверняют
памятники погибшим и оскорбляют живых. Хотя верно и то, что только из
нашей страны угоняют самолеты, дабы убежать за границу. Может быть,
тбилисские художники и актеры тогда, в восемьдесят третьем, и вправду
хотели покинуть "империю", боролись за свободу? Что ж, попытаемся
разобраться. Для этого восстановим события того дня.
18 ноября 1983 года. Тбилисский аэропорт. Ахматгер ГАРДАПХАДЗЕ,
командир экипажа, рассказывает:
- Я работал пилотом-инструктором Грузинского управления гражданской
авиации. 18 ноября мы летели из Тбилиси. В Батуми должны были
дозаправиться и следовать дальше, на Киев-Ленинград.
Мне пришлось исполнять обязанности командира экипажа, но сидел я в
правом кресле второго пилота. В левом кресле находился Станислав Габараев,
которого мне пришлось в этом полете вводить в строй в качестве командира
экипажа. С нами летел проверяющий - заместитель начальника
летно-штурманского отдела Грузинского управления гражданской авиации Завен
Шабартян. Станислав ГАБАРАЕВ, пилот:
- У нас в гражданской авиации есть такое понятие: "первый полет на
вводе в строй командира". Для меня был именно такой полет. В остальном -
все обычно. Если не считать, что в этот день отменили рейс самолета Як-40
на Батуми и пассажиры, прошедшие регистрацию, оказались у нас на борту.
Как выяснилось позже, угонщики готовили нападение именно на Як-40 и полет
на Ту-134 явился для них в какой-то мере неожиданностью.
Владимир ГАСОЯН, штурман:
- Кабина в Ту-134 маленькая, тесная. Бортинженер сидит на откидном
кресле между первым и вторым пилотом. Шабартяну и сесть-то было негде, он
стоял за спиной бортинженера Анзора Чедия.
Мы уже прошли Кутаиси и были на предпосадочной прямой, выпустили
шасси, но в это время по радио сообщили: в Батуми внезапный боковой ветер.
Там такое нередко случается. Нам приказали идти на запасной аэродром.
Командир принял решение вернуться в Тбилиси.
А. ГАРДАПХАДЗЕ:
- Сделали разворот над Кобулети. И в этот момент условный стук в
дверь. Так стучатся бортпроводницы. Шабартян посмотрел в глазок и увидел
лицо второй бортпроводницы Вали Крутиковой. Он не заметил, что у нее
разбита голова.
Оказывается, когда выпускали шасси, преступники подумали, что мы
снижаемся в Батуми, там ведь до Турции рукой подать, и приступили к
захвату самолета. Оглушили обеих бортпроводниц и те не успели нажать
кнопку "Нападение", трижды выстрелили в штурмана Плотко, который летел в
отпуск и был в форме работника гражданской авиации. Они приняли его за
члена экипажа. Потом Валю Крутикову, оглушенную и избитую, подтащили к
дверям пилотской кабины. С. ГАБАРАЕВ:
- Шабартян открыл дверь и получил в лицо пять пуль. Я услышал
несколько хлопков и даже не подумал, что это могут быть выстрелы.
Оказывается, в полете, на высоте, они звучат совсем иначе, чем на земле.
Звук примерно такой, словно кто-то рядом открывает шампанское.
Только когда Шабартян вскрикнул, я повернулся к нему. Увидел, как он
упал за кресло, а в кабину ворвались двое молодых ребят. Потом узнал: это
были Кахи Ивериели и Гия Табидзе. Ивериели подскочил ко мне и приставил к
горлу револьвер. Табидзе сорвал с командира наушники и ткнул в висок ствол
пистолета "ТТ". Лица, перекошенные злобой, мат, истошные вопли: "Самолет
захвачен! Берите курс на Турцию! Иначе мы всех вас перестреляем!"
А. ГАРДАПХАДЗЕ:
- Бортинженер Анзор Чедия повернулся к ним и спросил: "Что вы хотите?
" Договорить ему не дали, прозвучало несколько выстрелов, он упал, завис в
кресле.
Когда они ворвались, я правой рукой нащупал свой пистолет в кармане,
но вынуть его не мог. Так и держал руку в кармане.
У нас было три пистолета: у меня, у Габараева и у штурмана Гасояна. У
каждого по обойме - 8 патронов.
Гасоян сидел внизу, при закрытых шторках, все слышал, но стрелять не
мог: перед ним был бортинженер. Когда Чедия упал, сектор обстрела
открылся...
В. ГАСОЯН:
- Вижу: надо действовать. Спасти положение могу я один. Достал
пистолет, взвел курок и выстрелил в преступника, который держал под
прицелом командира. Террорист упал. Другой головой по сторонам вертит,
кричит: "Кто стрелял? Откуда?", но пистолет у виска Габараева держит.
Я тогда и в него два раза выстрелил. Как потом оказалось, ранил. Он
закричал и выскочил из кабины. За это время командир успел выхватить свой
пистолет.
А. ГАРДАПХАДЗЕ:
- Когда Табидзе упал, я развернулся в кресле и тоже начал стрелять.
Ивериели выбежал за дверь и спрятался за холодильник. Началась
перестрелка. Мы вдвоем с Гасояном стреляли, а у них, пожалуй, стволов пять
было.
У нас патроны уже кончаются, и я думаю: "Надо закрыть дверь". Но как?
В проходе лежит Шабартян, на нем Табидзе - то ли убитый, то ли раненый.
Говорю Гасояну: "Оттащи их от двери, я тебя прикрою." В это время
Валя Крутикова очнулась, приподняла голову. Они ее тоже у дверей оглушили.
Гасоян говорит ей: "Валя, помоги их оттащить".
Крутикова полулежа, полусидя вцепилась в Табидзе и оттащила его к
кухне. Шабартян был еще жив, попытался сам заползти в кабину, Гасоян помог
ему.
Я продолжал стрелять, чтобы прикрыть их, а Габараев вел самолет.
С. ГАБАРАЕВ:
- Во время перестрелки я управлял самолетом. Ахматгер крикнул мне:
"Переходи на ручное управление, создавай перегрузки!" Я так и сделал:
резко бросал машину по курсу и по высоте, чтобы сбить с ног преступников.
Над Гори командир израсходовал последний патрон. У Гасояна патроны
кончились еще раньше. Он взял мой пистолет и опять вел огонь. Мне
показалось, что стрельба продолжалась вечность, а прошло, наверное, не
больше пяти минут.
Валя захлопнула двери кабины, а сама осталась в салоне с бандитами.
В. ГАСОЯН:
- Шабартян пришел в себя, кричит: "Володя, посмотри, у меня глаз
вытек или нет?" Глянул на него и содрогнулся: все лицо в крови, во лбу
пулевое отверстие, в горле рана - из нее кровь так и хлещет. Я достал
платок, прижал его к ране на горле. Платок сразу пропитался кровью.
Туг опять началась стрельба. Бандиты стреляли в дверь, хотели сбить
замок.
Что делалось в салоне, не знаю. Думали: раз так жестоко с экипажем
обошлись - ни слова не говоря, застрелили Чедия и тяжело ранили Шабартяна,
то и в салоне всех перестреляли.
Шабартян кричит: "Не могу, ребята, спасите! Не хочу умирать!" Достал
документы, деньги, командиру протягивает, просит: "Передай жене". Господи,
о чем говорит! Чувствовал, что умирает.
Командир его успокаивал, как мог, держись, мол, Завен, сейчас сядем,
тебе окажут помощь.
При Гамсахурдиа находились некоторые, спрашивали: зачем я стрелял в
людей? Посмотрели бы они в ту минуту на Шабартяна. До конца дней не забыть
мне его лицо.
А. ГАРДАПХАДЗЕ:
- Когда захлопнули дверь, я надел наушники, вышел на связь, передал,
что на нас совершено бандитское нападение: убит бортинженер, ранен
Шабартян. Потом включил сигнал бедствия.
Из Сухуми передали: "Садитесь к нам". Но я знал: в Сухуми
взлетно-посадочная полоса на ремонте, и пошел в Тбилиси. Вскоре, смотрю, у
нас на хвосте два военных истребителя, видимо, поднялись по нашему
сигналу. Доложил обстановку в Тбилиси: "Встречайте, приготовьтесь".
При снижении над Рустави первая бортпроводница Ира Химич по
внутренней связи просит: "Командир, летите в Турцию, они взорвут самолет!
Достали гранаты!" Я ей отвечаю: "Ирина, передай, что мы уже над Турцией.
Садиться будем в Турции".
Было пасмурно, дождь, туман, да и вечер уже наступил, время около
половины седьмого, думаю: "Грузия под нами или Турция - сейчас не
разберут".
В. ГАСОЯН:
- Я позже узнал, что они в салоне творили. Как только мы взлетели,
стали ходить туда-сюда, курить, пить шампанское. Наш штурман Плотко сделал
им замечание. Они его запомнили, а когда напали на бортпроводниц, подошли
к нему. Один несколько раз выстрелил в спину, другой - в грудь. Плотко
пытался закрыться рукой, у него потом из предплечья несколько пуль
извлекли.
Убили двух пассажиров - Соломония и Абовяна, над бортпроводницами,
как звери, измывались. Когда Валю Крутикову мертвую нашли, то волосы на
голове повыдергивали. Вся в крови, без волос, лежала. А Ире Химич голову
рукояткой пистолета пробили. Вот такие "борцы за свободу".
Когда мы уже садились, слышали крики бортпроводниц - бандиты
издевались над ними.
А. ГАРДАПХАДЗЕ:
- Сели. Нас поставили в самый конец зоны аэропорта, рядом со стоянкой
военно-транспортных самолетов. Вижу: с двух сторон самолета солдаты с
автоматами. Угонщики заставили открыть аварийный люк, а рядом с люком
сидел пассажир - молодой солдат. Он выпрыгнул в люк на крыло, с крыла на
землю. По нему из салона стреляли, и оцепление открыло огонь, думая, что
террорист убегает. Очередями и по самолету прошлись. Габараева в ногу
ранили. Я подключил аккумуляторы, кричу по радио: "Уберите этих дураков!"
А тут и связь пропала, при стрельбе повредили радиостанцию.
У Гасояна в штурманской кабине - убитый Чедия и раненый Шабартян. Я
приказал Гасояну покинуть самолет. Он вылез через форточку. Поворачиваюсь
к Габараеву - он к ноге склонился: "Командир, я ранен". "Давай, Станислав,
вылезай", - говорю. Тот тоже вылез.
В кабине остались я и Шабартян. У него лицо все в крови, глаз вытек,
кричит, просит: "Не могу, страшная боль, дайте лекарство." И двигаться уже
не мог.
Что творилось в салоне, не видел. Только через форточку слышал: они
одного пассажира вытолкнули к двери: "Говори наши требования". Парень
вырвался, выпрыгнул, ногу сломал.
Тогда у женщины взяли ребенка, толкнули ее к двери:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31