Надо же, эта женщина спасла его, а он досадует на то, что она смеется!
– Не хочешь ли дорожного хлеба? – спросила женщина.
Прежде чем он успел ответить, его рот наполнился слюной.
– Да… буду весьма благодарен.
– Вижу, вместе с силами к тебе возвращается и учтивость. Правда, ты до сих пор не удосужился представиться.
– Прости, – пробормотал он, чувствуя, что заливается краской. – Меня зовут Джастин, я инженер, младший инженер с Отшельничьего.
– Рада познакомиться. А теперь тебе надо подкрепиться.
Дайала вложила ему в руку ломтик хлеба, и Джастин ощутил мимолетное прикосновение гладких пальцев.
Хлеб оказался влажным и плотным, с легким ореховым привкусом. Жевать было трудно, но он все-таки доел хлеб, а когда в его руках оказалась фляга, попил еще воды.
– Если тебе будет лучше, завтра мы продолжим путь, – сказала Дайала.
– А куда мы направляемся? – Джастин вдруг зевнул.
– В Рибатту.
– Рибатту? – следующий зевок оказался еще шире.
– Это мой родной край. Ты будешь там желанным гостем.
Откинувшись на подушку, Джастин слегка, насколько ему это удалось, пожал плечами.
И в очередной раз провалился в забытье.
70
Пробудил Джастина доносившийся сверху шелест колыхавшейся на ветру ткани. Инженер осторожно пошевелился, медленно приподнялся и сел, привалясь спиной к подушке.
Ощущение прохлады на лице и пробивавшийся сквозь повязку на глазах сероватый свет подсказали ему, что наступил рассвет. Завернувшись в одеяло, – самое мягкое на его памяти, – Джастин задумался о том, где же его одежда? Не изорвалась ли она за время скитаний по Каменным Буграм так, что уже не подлежит починке?
Распространив чувства вокруг себя, он обнаружил флягу, потянулся к ней, на ощупь откупорил и отпил большой глоток воды, смешанной с каким-то горьковатым снадобьем. Уже закрывая флягу. Джастин услышал чьи-то шаги.
– О, ты уже проснулся! А я ходила за твоей одеждой. Должна сказать, что привести ее в порядок оказалось нелегким делом, – промолвила Дайала, положив стопку одежды ему под руку. – А еще скажу, что нам пора в путь. Сегодня тебе придется пройти некоторое расстояние.
– Я не против, но трудно идти вслепую.
– Вслепую не придется. Когда ты оденешься, мы снимем повязку.
И она вышла.
Джастин пожал плечами, не вполне понимая, почему, если повязку все равно снимут, он должен одеваться с завязанными глазами. Выхода, однако, не было – пришлось браться за дело, которое оказалось непростым. Сначала он принял тунику за рубаху, потом, нашарив таки рубаху, натянул ее наизнанку. Изрядно намучившись, инженер полностью облачился, обулся и, едва не приложившись лбом к опорному шесту, выбрался из палатки.
– Прекрасно. Теперь можно и повязку снять. Пожалуйста, присядь.
Усадив его на валун, успевший, несмотря на раннее утро, основательно нагреться, Дайала развязала узлы, скреплявшие повязки, и, полоску за полоской, сняла ткань с лица.
Джастин сощурился. Утренний свет проникал под опущенные веки, заставляя глаза слезиться. Некоторое время он не решался открыть их по-настоящему, боясь, что свет ослепит его. Наконец, кое-как проморгавшись, инженер осторожно посмотрел вниз, на песок под ногами. Его сапоги и штаны выглядели почти новыми.
Дайала стояла рядом. Некоторое время он щурился, глядя в другую сторону, но, наконец, повернулся к ней.
Разглядеть толком ему удалось лишь светло-коричневые штаны и блузу, перехваченную плетеным поясом. Черты окруженного ореолом света лица остались неразличимыми.
– Не рассмотреть… – пробормотал Джастин с сожалением, моргая и потирая веки. После этого он различил ниспадавшие на плечи волосы цвета серебра. Инженер закрыл глаза и потянулся к Дайале чувствами.
И вновь воспринял ее как столп абсолютной, холодной тьмы, средоточие совершенной гармонии, под покровом которой, однако, скрывалось нечто не менее совершенное – возможно, скованный хаос. Общее ощущение холода было столь сильным, что Джастин поежился, прикрыл глаза и после долгого, глубокого вздоха спросил:
– Это ведь не сон, верно?
– Почему тебе так трудно поверить в то, что я реальна? – отозвалась Дайала, покачав головой.
– Я не привык к тому, чтобы сны оборачивались явью.
Она вновь покачала головой, на сей раз насмешливо, будто он сказал что-то забавное.
– Я сейчас соберу вещи. Мы должны пуститься в дорогу, пока еще не слишком жарко, – сказала женщина.
– Обуешься? – спросил Джастин, обратив внимание на ее босые ноги.
– О нет. В сапогах я бы все ноги сбила.
Пока Джастин маленькими глоточками пил воду из фляги, она подошла к палатке и развязала узлы растяжек, удерживавших опорные колья. К тому времени, когда он закупорил флягу, палатка была уже снята и разложена на земле.
– Погоди минуточку, – сказал Джастин.
Стоявшая на коленях над парусиной Дайала подняла на него глаза.
– Ты выручила меня. А до этого посылала мне сны. Ты точно знала, где меня искать. Не то чтобы я не нуждался в помощи, или… или чтобы ты мне чем-то не нравилась, но я хотел бы понять… – Джастин растерянно махнул рукой и пожал плечами.
Обернувшись к нему, Дайала села скрестив ноги на свернутую палатку и ответила:
– Древнейшая увидела тебя во снах ангелов. Такое случается нечасто и всегда связано с… соответствующим человеком. Поэтому Древнейшая призвала тех, кто мог бы… посодействовать, – женщина облизала губы и добавила:
– Она помогала мне отправлять послания. Мы ведь не знали, отправишься ли ты в Наклос.
– А если бы не пошел?
– Меньше чем через год мне пришлось бы отправиться на поиски тебя, – Дайала опустила глаза.
– Так это ты побудила меня отправиться в Каменные Бугры? – осведомился Джастин после недолгого раздумья.
– Нет! Мы никогда никого ни к чему не принуждаем.
– А как ты нашла меня?
– С помощью одной из Древних.
– Но какое дело этим вашим Древним до меня?
– Ты важен для равновесия. Не знаю почему, не знаю, как это должно проявиться, но ты… особенный.
– Особенный, не особенный… Прости, но создается впечатление, будто все вокруг знают обо мне стократ больше меня самого и гоняют меня по земле из края в край с какими-то своими целями. Мне бы хотелось понять, в чем все-таки дело!
Ярко-зеленые глаза Дайалы омрачила тень.
– Я знаю лишь то, что ты имеешь огромное значение. Куда большее, чем буду когда-либо иметь я. Это трудно…
– Я? Младший инженер?
– Сила личности – не в звании, а в поступках и способности действовать. Разве твои действия уже не изменили мир?
Перед его мысленным взором вновь возник образ мертвой воительницы, сжимающей древко пронзившей ее стрелы, и Джастин поежился.
– Я не думал об этом в таком смысле, – пробормотал он.
– А вот Древние думают.
Джастин покачал головой. Он все еще не был уверен в том, что происходящее – не сон или предсмертный бред, а подлинная реальность.
Дайала встала.
– Давай я помогу тебе свернуть палатку, – предложил инженер, решив, что, коль скоро он чувствует себя живым, то и вести себя должен как живой.
– Я привыкла обходиться собственными силами, – с улыбкой откликнулась женщина. – Правда, если бы ты подержал этот край, пока я завязываю веревки…
Когда парусина была увязана, Джастин спросил:
– Куда это отнести?
– Ты еще не настолько окреп, как тебе кажется, – заметила Дайала.
– Ладно, понесем вместе, – предложил он, поднимая край увязанного рулона.
Дайала без труда подняла другой край, и они направились к затененному участку ущелья, где дожидались лошади. Рулон оказался на удивление легким. Ткань, которую Джастин принял было за парусину, явно таковой не являлась.
– Что это за материал? – полюбопытствовал инженер.
– Как бы сказать… разновидность шелка. Мы навьючим палатку вон на того каурого жеребца.
Взглянув на трех лошадей, Джастин удивился: ни у одной из них не было ни седла, ни шенкелей, ни даже недоуздка. Охватывающие тела мягкие плетеные ремни явно предназначались только для крепления вьюков. Две лошадки уже были нагружены небольшими тюками и кувшинами. Джастин подошел к свободному коню и, забросив палатку ему на спину, стал привязывать ее к ремням.
– Туго не затягивай, – предупредила Дайала. – Достаточно того, чтобы груз не елозил.
– А… а как мы дальше-то двинемся? – осведомился Джастин.
– Точно так же, как и они. Так же, как пришел сюда ты. Пешком, – порывшись в одном из тюков, она извлекла какой-то предмет и протянула Джастину. – Бери. Это немного защитит тебя от солнца.
Взяв из ее рук мягкую, сплетенную из какой-то травы шляпу, Джастин с опаской нахлобучил ее на голову. Шляпа оказалась почти невесомой, а широкие поля отбрасывали на лицо тень, благодаря чему его глаза перестали так сильно слезиться.
– Спасибо, – промолвил Джастин, поправляя головной убор. – Она и вправду помогает. Но я вот что хотел бы понять… У тебя есть лошади, но ты ходишь пешком, да еще и босая! По всем этим каменюкам! Прости, но тут поневоле подумаешь, что это все-таки сон.
– Лошади согласились мне помочь, – отозвалась Дайала столь обыденным тоном, точно сообщила нечто само собой разумеющееся. – Что же до обуви… Ты, наверное, привык к сапогам, а на мой взгляд, они как колодки. Я бы в них далеко не ушла, – женщина поежилась.
– Надеюсь, Рибатта не слишком далеко? – спросил Джастин, удивляясь самому себе. Неужто он и впрямь вознамерился как ни в чем не бывало тащиться пешком через пустыню в город, о котором отродясь ничего не слыхивал, в компании женщины, являвшейся ему во снах?
Он покачал головой. Боль в натертых ногах настойчиво убеждала в том, что все происходящее ему вовсе не мерещится.
– Я бы сказала, в восьми дневных переходах. Но это в худшем случае – надеюсь, по мере того как ты будешь становиться крепче, мы будем идти все быстрее.
Джастин промолчал. Он сильно сомневался в том, что пеший поход через Каменные Бугры может ускорить его исцеление. Дайала между тем двинулась вперед по острым камням и горячему песку с такой легкостью, будто шла не босиком, а в сапогах из прекрасной кожи на толстенной подошве.
Оставив позади несколько холмов, Дайала неожиданно остановилась. Остановился и Джастин. Женщина прищурилась – даже сильнее, чем требовало того слепящее солнце, сосредоточилась, а потом, достав из поклажи чалого небольшую лопату, направилась к песчаному участку с затененной стороны ближнего холма. Она начала рыть в песке яму, что явно требовало немалых усилий.
– Давай лучше этим займусь я, – предложил Джастин.
– Займись, – согласилась она. – И тебе, и лошадям потребуется вода. А здесь она есть… хоть докопаться до нее и нелегко.
Докопаться и впрямь оказалось нелегко. Джастину несколько раз пришлось передохнуть, но в конце концов песок на дне ямы сделался влажным. После еще нескольких взмахов лопатой выемка стала заполняться водой. Достав из вьюка небольшой черпак с зауженным концом, Дайала наполнила два кувшина, которые везла кобыла, а потом и фляги. Потом Джастин ощутил, как между нею и лошадьми проскочило что-то похожее на импульс гармонии, чернота которого имела странный, зеленоватый оттенок. Дайала отступила в сторону, а лошади по очереди напились из ямы, продолжавшей наполняться водой.
– Теперь нам долго не потребуется останавливаться, – заявила женщина.
Джастин осторожно отпил из фляги. Вода имела слабый привкус песка, однако чувства подсказали ему, что она не содержит никаких вредных примесей. Сделав еще глоток, он закупорил флягу и повесил на пояс.
Жеребец заржал, и лошади отошли от ямы, после чего остатки воды, прямо на глазах Джастина, ушли в песок. Он прищурился и, повернувшись, последовал за шагавшей на юг Дайалой.
71
– Ты звал меня? – Белтар с поклоном вошел в комнату, служившую сейчас рабочим кабинетом наместника.
Некоторое время Зиркас продолжал смотреть в окно вниз, на расположенную под утесами прибрежную часть Рильярта и опустевшую ныне гавань.
– Да, – ответил он наконец. – Мы хорошо отдохнули, пора и честь знать. Отправляйся к своему другу, в Клинию, или докуда он там добрался, гоняясь за тем Черным инженером, – Зиркас умолк, отпил красного вина и продолжил:
– А потом двигайтесь вместе в глубь материка. Я хочу, чтобы ты занял Берлитос, и тогда мы оба…
– Прошу прощения, но вряд ли мне стоит идти кружным путем, – подал голос Белтар. – Пусть Элдирен займется Клинией. Если я захвачу Борнт и проследую рекой к Берлитосу, Клиния и Рорн окажутся отрезанными. Оба эти города невелики, так что Элдирен может справиться и сам, но случись что – я смогу перемахнуть в Клинию очень быстро. Ты ведь не против захвата Борнта?
– А что, твоя идея мне нравится, – отозвался Зиркас с довольной усмешкой. – Отправляйся к ним. Если они не покорятся, можешь поступить с ними как… как с Сарронной. А вот Джиру я предпочел бы оставить нетронутой: приятный городок. К тому же там неплохой порт. Позднее ты и твой друг сможете заняться мелкими городишками. Думаю, это должно тебе понравиться. Знаешь, как тебя прозвали местные жители? Белый Мясник. Неплохо, да? По сравнению с тобой даже я кажусь добрым и сострадательным.
Зиркас рассмеялся. Белтар предпочел промолчать.
– Знаешь ли, молодой человек, – продолжил Зиркас спустя некоторое время, – проблема обладающего силой состоит в том, что все ждут от него ее непрестанного применения. А если же он не оправдывает ожиданий, люди приходят к выводу, что он лишился либо самой силы, либо воли к ее использованию. И никто не может сохранить амулет власти в одиночку. Ты… – Зиркас покачал головой. – Ты этого не понимаешь, да, наверное, и не поймешь, пока не станет слишком поздно. Так что действуй – рушь, жги, уничтожай что хочешь. Только вот Джиру оставь в покое.
– Уверяю тебя, я уничтожу не больше, чем это будет продиктовано необходимостью, – отозвался Белтар с низким поклоном. – Полагаю, я могу рассчитывать на оставшихся копейщиков, а также кертанских и галлианских пехотинцев?
– Ты весьма проницателен, Белтар.
– А Джихан? Он будет меня сопровождать?
– Полагаю, в этом нет надобности. Для Джихана у меня найдется несколько… иных поручений. Хватит его портить.
– Понятно, – промолвил Белтар и, отвесив очередной поклон, покинул комнату.
– Ох уж эти молодые, – пробормотал Зиркас, оставшись в одиночестве. – Им никогда не понять… Впрочем, пусть все идет своим чередом.
Он поднял бокал и отпил еще один большой глоток красного вина.
72
Джастина разбудил крысиный писк. Несколько мгновений он таращился в темноту невидящими глазами, но очень скоро смог различать очертания предметов. По крайней мере, его способность видеть в темноте полностью восстановилась.
Правда, к тому времени никто уже не пищал – крыса успела спрятаться, и ему тут же снова захотелось спать. И ноги все еще болели.
Он слышал только слабый посвист ночного ветерка, шевелившего песок, так и не остывший за ночь, и еще более тихое дыхание Дайалы.
Он присмотрелся к женщине, спавшей без одеяла на плетеной циновке, в своей обычной одежде, которая, похоже, никогда не мялась и не пачкалась. Ее губы были слегка приоткрыты, ветер ерошил падавшие на плечи серебристые кудри.
Джастин не назвал бы ее красивой – в том смысле, что и Крителлу. Во всяком случае, сейчас, во сне, ее лицо казалось невыразительным, поскольку большую часть очарования этой женщины заключали в себе изумительно глубокие изумрудные глаза. У нее был тонко очерченный подбородок, с которым, по мнению инженера, гармонировали бы высокие скулы, каковых не имелось. Однако… чем-то она все же невыразимо привлекала его.
Джастин покачал головой. Уж не является ли ее кажущаяся привлекательность отражением его благодарности за спасение? В это мгновение она слегка вздрогнула и, наморщив лоб, пробормотала:
– …мое послание…
Джастин прислушался, но женщина снова погрузилась в глубокий сон. Скоро заснул и он.
Дайала проснулась первой, так что по пробуждении Джастина уже ждали вода, дорожный хлеб и сыр.
– Первым делом надо поесть, – сказала она.
– Не совсем так, – криво усмехнувшись, возразил Джастин, после чего выбрался из палатки и, осторожно ступая босыми ступнями по камням, направился за ближайший валун. Заросший подбородок напомнил о себе зудом, в сотый раз заставив пожалеть об отсутствии бритвы. Когда он вернулся, Дайала доедала ломоть хлеба. Усевшись, Джастин стряхнул со ступней налипший песок, выковырял застрявший между пальцами камушек и посмотрел на левое запястье, где красовался чистый, уже заживающий порез. Когда это он повредил руку? Джастин решительно не помнил этого. Отпив глоток из фляги, он отломил от краюхи кусочек хлеба и пробормотал:
– Жаль, что ножа нет.
Дайала опустила глаза. Щеки ее окрасил легкий румянец.
– Что-то не так? – спросил Джастин.
– Твой нож во вьюке, на чалой кобыле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
– Не хочешь ли дорожного хлеба? – спросила женщина.
Прежде чем он успел ответить, его рот наполнился слюной.
– Да… буду весьма благодарен.
– Вижу, вместе с силами к тебе возвращается и учтивость. Правда, ты до сих пор не удосужился представиться.
– Прости, – пробормотал он, чувствуя, что заливается краской. – Меня зовут Джастин, я инженер, младший инженер с Отшельничьего.
– Рада познакомиться. А теперь тебе надо подкрепиться.
Дайала вложила ему в руку ломтик хлеба, и Джастин ощутил мимолетное прикосновение гладких пальцев.
Хлеб оказался влажным и плотным, с легким ореховым привкусом. Жевать было трудно, но он все-таки доел хлеб, а когда в его руках оказалась фляга, попил еще воды.
– Если тебе будет лучше, завтра мы продолжим путь, – сказала Дайала.
– А куда мы направляемся? – Джастин вдруг зевнул.
– В Рибатту.
– Рибатту? – следующий зевок оказался еще шире.
– Это мой родной край. Ты будешь там желанным гостем.
Откинувшись на подушку, Джастин слегка, насколько ему это удалось, пожал плечами.
И в очередной раз провалился в забытье.
70
Пробудил Джастина доносившийся сверху шелест колыхавшейся на ветру ткани. Инженер осторожно пошевелился, медленно приподнялся и сел, привалясь спиной к подушке.
Ощущение прохлады на лице и пробивавшийся сквозь повязку на глазах сероватый свет подсказали ему, что наступил рассвет. Завернувшись в одеяло, – самое мягкое на его памяти, – Джастин задумался о том, где же его одежда? Не изорвалась ли она за время скитаний по Каменным Буграм так, что уже не подлежит починке?
Распространив чувства вокруг себя, он обнаружил флягу, потянулся к ней, на ощупь откупорил и отпил большой глоток воды, смешанной с каким-то горьковатым снадобьем. Уже закрывая флягу. Джастин услышал чьи-то шаги.
– О, ты уже проснулся! А я ходила за твоей одеждой. Должна сказать, что привести ее в порядок оказалось нелегким делом, – промолвила Дайала, положив стопку одежды ему под руку. – А еще скажу, что нам пора в путь. Сегодня тебе придется пройти некоторое расстояние.
– Я не против, но трудно идти вслепую.
– Вслепую не придется. Когда ты оденешься, мы снимем повязку.
И она вышла.
Джастин пожал плечами, не вполне понимая, почему, если повязку все равно снимут, он должен одеваться с завязанными глазами. Выхода, однако, не было – пришлось браться за дело, которое оказалось непростым. Сначала он принял тунику за рубаху, потом, нашарив таки рубаху, натянул ее наизнанку. Изрядно намучившись, инженер полностью облачился, обулся и, едва не приложившись лбом к опорному шесту, выбрался из палатки.
– Прекрасно. Теперь можно и повязку снять. Пожалуйста, присядь.
Усадив его на валун, успевший, несмотря на раннее утро, основательно нагреться, Дайала развязала узлы, скреплявшие повязки, и, полоску за полоской, сняла ткань с лица.
Джастин сощурился. Утренний свет проникал под опущенные веки, заставляя глаза слезиться. Некоторое время он не решался открыть их по-настоящему, боясь, что свет ослепит его. Наконец, кое-как проморгавшись, инженер осторожно посмотрел вниз, на песок под ногами. Его сапоги и штаны выглядели почти новыми.
Дайала стояла рядом. Некоторое время он щурился, глядя в другую сторону, но, наконец, повернулся к ней.
Разглядеть толком ему удалось лишь светло-коричневые штаны и блузу, перехваченную плетеным поясом. Черты окруженного ореолом света лица остались неразличимыми.
– Не рассмотреть… – пробормотал Джастин с сожалением, моргая и потирая веки. После этого он различил ниспадавшие на плечи волосы цвета серебра. Инженер закрыл глаза и потянулся к Дайале чувствами.
И вновь воспринял ее как столп абсолютной, холодной тьмы, средоточие совершенной гармонии, под покровом которой, однако, скрывалось нечто не менее совершенное – возможно, скованный хаос. Общее ощущение холода было столь сильным, что Джастин поежился, прикрыл глаза и после долгого, глубокого вздоха спросил:
– Это ведь не сон, верно?
– Почему тебе так трудно поверить в то, что я реальна? – отозвалась Дайала, покачав головой.
– Я не привык к тому, чтобы сны оборачивались явью.
Она вновь покачала головой, на сей раз насмешливо, будто он сказал что-то забавное.
– Я сейчас соберу вещи. Мы должны пуститься в дорогу, пока еще не слишком жарко, – сказала женщина.
– Обуешься? – спросил Джастин, обратив внимание на ее босые ноги.
– О нет. В сапогах я бы все ноги сбила.
Пока Джастин маленькими глоточками пил воду из фляги, она подошла к палатке и развязала узлы растяжек, удерживавших опорные колья. К тому времени, когда он закупорил флягу, палатка была уже снята и разложена на земле.
– Погоди минуточку, – сказал Джастин.
Стоявшая на коленях над парусиной Дайала подняла на него глаза.
– Ты выручила меня. А до этого посылала мне сны. Ты точно знала, где меня искать. Не то чтобы я не нуждался в помощи, или… или чтобы ты мне чем-то не нравилась, но я хотел бы понять… – Джастин растерянно махнул рукой и пожал плечами.
Обернувшись к нему, Дайала села скрестив ноги на свернутую палатку и ответила:
– Древнейшая увидела тебя во снах ангелов. Такое случается нечасто и всегда связано с… соответствующим человеком. Поэтому Древнейшая призвала тех, кто мог бы… посодействовать, – женщина облизала губы и добавила:
– Она помогала мне отправлять послания. Мы ведь не знали, отправишься ли ты в Наклос.
– А если бы не пошел?
– Меньше чем через год мне пришлось бы отправиться на поиски тебя, – Дайала опустила глаза.
– Так это ты побудила меня отправиться в Каменные Бугры? – осведомился Джастин после недолгого раздумья.
– Нет! Мы никогда никого ни к чему не принуждаем.
– А как ты нашла меня?
– С помощью одной из Древних.
– Но какое дело этим вашим Древним до меня?
– Ты важен для равновесия. Не знаю почему, не знаю, как это должно проявиться, но ты… особенный.
– Особенный, не особенный… Прости, но создается впечатление, будто все вокруг знают обо мне стократ больше меня самого и гоняют меня по земле из края в край с какими-то своими целями. Мне бы хотелось понять, в чем все-таки дело!
Ярко-зеленые глаза Дайалы омрачила тень.
– Я знаю лишь то, что ты имеешь огромное значение. Куда большее, чем буду когда-либо иметь я. Это трудно…
– Я? Младший инженер?
– Сила личности – не в звании, а в поступках и способности действовать. Разве твои действия уже не изменили мир?
Перед его мысленным взором вновь возник образ мертвой воительницы, сжимающей древко пронзившей ее стрелы, и Джастин поежился.
– Я не думал об этом в таком смысле, – пробормотал он.
– А вот Древние думают.
Джастин покачал головой. Он все еще не был уверен в том, что происходящее – не сон или предсмертный бред, а подлинная реальность.
Дайала встала.
– Давай я помогу тебе свернуть палатку, – предложил инженер, решив, что, коль скоро он чувствует себя живым, то и вести себя должен как живой.
– Я привыкла обходиться собственными силами, – с улыбкой откликнулась женщина. – Правда, если бы ты подержал этот край, пока я завязываю веревки…
Когда парусина была увязана, Джастин спросил:
– Куда это отнести?
– Ты еще не настолько окреп, как тебе кажется, – заметила Дайала.
– Ладно, понесем вместе, – предложил он, поднимая край увязанного рулона.
Дайала без труда подняла другой край, и они направились к затененному участку ущелья, где дожидались лошади. Рулон оказался на удивление легким. Ткань, которую Джастин принял было за парусину, явно таковой не являлась.
– Что это за материал? – полюбопытствовал инженер.
– Как бы сказать… разновидность шелка. Мы навьючим палатку вон на того каурого жеребца.
Взглянув на трех лошадей, Джастин удивился: ни у одной из них не было ни седла, ни шенкелей, ни даже недоуздка. Охватывающие тела мягкие плетеные ремни явно предназначались только для крепления вьюков. Две лошадки уже были нагружены небольшими тюками и кувшинами. Джастин подошел к свободному коню и, забросив палатку ему на спину, стал привязывать ее к ремням.
– Туго не затягивай, – предупредила Дайала. – Достаточно того, чтобы груз не елозил.
– А… а как мы дальше-то двинемся? – осведомился Джастин.
– Точно так же, как и они. Так же, как пришел сюда ты. Пешком, – порывшись в одном из тюков, она извлекла какой-то предмет и протянула Джастину. – Бери. Это немного защитит тебя от солнца.
Взяв из ее рук мягкую, сплетенную из какой-то травы шляпу, Джастин с опаской нахлобучил ее на голову. Шляпа оказалась почти невесомой, а широкие поля отбрасывали на лицо тень, благодаря чему его глаза перестали так сильно слезиться.
– Спасибо, – промолвил Джастин, поправляя головной убор. – Она и вправду помогает. Но я вот что хотел бы понять… У тебя есть лошади, но ты ходишь пешком, да еще и босая! По всем этим каменюкам! Прости, но тут поневоле подумаешь, что это все-таки сон.
– Лошади согласились мне помочь, – отозвалась Дайала столь обыденным тоном, точно сообщила нечто само собой разумеющееся. – Что же до обуви… Ты, наверное, привык к сапогам, а на мой взгляд, они как колодки. Я бы в них далеко не ушла, – женщина поежилась.
– Надеюсь, Рибатта не слишком далеко? – спросил Джастин, удивляясь самому себе. Неужто он и впрямь вознамерился как ни в чем не бывало тащиться пешком через пустыню в город, о котором отродясь ничего не слыхивал, в компании женщины, являвшейся ему во снах?
Он покачал головой. Боль в натертых ногах настойчиво убеждала в том, что все происходящее ему вовсе не мерещится.
– Я бы сказала, в восьми дневных переходах. Но это в худшем случае – надеюсь, по мере того как ты будешь становиться крепче, мы будем идти все быстрее.
Джастин промолчал. Он сильно сомневался в том, что пеший поход через Каменные Бугры может ускорить его исцеление. Дайала между тем двинулась вперед по острым камням и горячему песку с такой легкостью, будто шла не босиком, а в сапогах из прекрасной кожи на толстенной подошве.
Оставив позади несколько холмов, Дайала неожиданно остановилась. Остановился и Джастин. Женщина прищурилась – даже сильнее, чем требовало того слепящее солнце, сосредоточилась, а потом, достав из поклажи чалого небольшую лопату, направилась к песчаному участку с затененной стороны ближнего холма. Она начала рыть в песке яму, что явно требовало немалых усилий.
– Давай лучше этим займусь я, – предложил Джастин.
– Займись, – согласилась она. – И тебе, и лошадям потребуется вода. А здесь она есть… хоть докопаться до нее и нелегко.
Докопаться и впрямь оказалось нелегко. Джастину несколько раз пришлось передохнуть, но в конце концов песок на дне ямы сделался влажным. После еще нескольких взмахов лопатой выемка стала заполняться водой. Достав из вьюка небольшой черпак с зауженным концом, Дайала наполнила два кувшина, которые везла кобыла, а потом и фляги. Потом Джастин ощутил, как между нею и лошадьми проскочило что-то похожее на импульс гармонии, чернота которого имела странный, зеленоватый оттенок. Дайала отступила в сторону, а лошади по очереди напились из ямы, продолжавшей наполняться водой.
– Теперь нам долго не потребуется останавливаться, – заявила женщина.
Джастин осторожно отпил из фляги. Вода имела слабый привкус песка, однако чувства подсказали ему, что она не содержит никаких вредных примесей. Сделав еще глоток, он закупорил флягу и повесил на пояс.
Жеребец заржал, и лошади отошли от ямы, после чего остатки воды, прямо на глазах Джастина, ушли в песок. Он прищурился и, повернувшись, последовал за шагавшей на юг Дайалой.
71
– Ты звал меня? – Белтар с поклоном вошел в комнату, служившую сейчас рабочим кабинетом наместника.
Некоторое время Зиркас продолжал смотреть в окно вниз, на расположенную под утесами прибрежную часть Рильярта и опустевшую ныне гавань.
– Да, – ответил он наконец. – Мы хорошо отдохнули, пора и честь знать. Отправляйся к своему другу, в Клинию, или докуда он там добрался, гоняясь за тем Черным инженером, – Зиркас умолк, отпил красного вина и продолжил:
– А потом двигайтесь вместе в глубь материка. Я хочу, чтобы ты занял Берлитос, и тогда мы оба…
– Прошу прощения, но вряд ли мне стоит идти кружным путем, – подал голос Белтар. – Пусть Элдирен займется Клинией. Если я захвачу Борнт и проследую рекой к Берлитосу, Клиния и Рорн окажутся отрезанными. Оба эти города невелики, так что Элдирен может справиться и сам, но случись что – я смогу перемахнуть в Клинию очень быстро. Ты ведь не против захвата Борнта?
– А что, твоя идея мне нравится, – отозвался Зиркас с довольной усмешкой. – Отправляйся к ним. Если они не покорятся, можешь поступить с ними как… как с Сарронной. А вот Джиру я предпочел бы оставить нетронутой: приятный городок. К тому же там неплохой порт. Позднее ты и твой друг сможете заняться мелкими городишками. Думаю, это должно тебе понравиться. Знаешь, как тебя прозвали местные жители? Белый Мясник. Неплохо, да? По сравнению с тобой даже я кажусь добрым и сострадательным.
Зиркас рассмеялся. Белтар предпочел промолчать.
– Знаешь ли, молодой человек, – продолжил Зиркас спустя некоторое время, – проблема обладающего силой состоит в том, что все ждут от него ее непрестанного применения. А если же он не оправдывает ожиданий, люди приходят к выводу, что он лишился либо самой силы, либо воли к ее использованию. И никто не может сохранить амулет власти в одиночку. Ты… – Зиркас покачал головой. – Ты этого не понимаешь, да, наверное, и не поймешь, пока не станет слишком поздно. Так что действуй – рушь, жги, уничтожай что хочешь. Только вот Джиру оставь в покое.
– Уверяю тебя, я уничтожу не больше, чем это будет продиктовано необходимостью, – отозвался Белтар с низким поклоном. – Полагаю, я могу рассчитывать на оставшихся копейщиков, а также кертанских и галлианских пехотинцев?
– Ты весьма проницателен, Белтар.
– А Джихан? Он будет меня сопровождать?
– Полагаю, в этом нет надобности. Для Джихана у меня найдется несколько… иных поручений. Хватит его портить.
– Понятно, – промолвил Белтар и, отвесив очередной поклон, покинул комнату.
– Ох уж эти молодые, – пробормотал Зиркас, оставшись в одиночестве. – Им никогда не понять… Впрочем, пусть все идет своим чередом.
Он поднял бокал и отпил еще один большой глоток красного вина.
72
Джастина разбудил крысиный писк. Несколько мгновений он таращился в темноту невидящими глазами, но очень скоро смог различать очертания предметов. По крайней мере, его способность видеть в темноте полностью восстановилась.
Правда, к тому времени никто уже не пищал – крыса успела спрятаться, и ему тут же снова захотелось спать. И ноги все еще болели.
Он слышал только слабый посвист ночного ветерка, шевелившего песок, так и не остывший за ночь, и еще более тихое дыхание Дайалы.
Он присмотрелся к женщине, спавшей без одеяла на плетеной циновке, в своей обычной одежде, которая, похоже, никогда не мялась и не пачкалась. Ее губы были слегка приоткрыты, ветер ерошил падавшие на плечи серебристые кудри.
Джастин не назвал бы ее красивой – в том смысле, что и Крителлу. Во всяком случае, сейчас, во сне, ее лицо казалось невыразительным, поскольку большую часть очарования этой женщины заключали в себе изумительно глубокие изумрудные глаза. У нее был тонко очерченный подбородок, с которым, по мнению инженера, гармонировали бы высокие скулы, каковых не имелось. Однако… чем-то она все же невыразимо привлекала его.
Джастин покачал головой. Уж не является ли ее кажущаяся привлекательность отражением его благодарности за спасение? В это мгновение она слегка вздрогнула и, наморщив лоб, пробормотала:
– …мое послание…
Джастин прислушался, но женщина снова погрузилась в глубокий сон. Скоро заснул и он.
Дайала проснулась первой, так что по пробуждении Джастина уже ждали вода, дорожный хлеб и сыр.
– Первым делом надо поесть, – сказала она.
– Не совсем так, – криво усмехнувшись, возразил Джастин, после чего выбрался из палатки и, осторожно ступая босыми ступнями по камням, направился за ближайший валун. Заросший подбородок напомнил о себе зудом, в сотый раз заставив пожалеть об отсутствии бритвы. Когда он вернулся, Дайала доедала ломоть хлеба. Усевшись, Джастин стряхнул со ступней налипший песок, выковырял застрявший между пальцами камушек и посмотрел на левое запястье, где красовался чистый, уже заживающий порез. Когда это он повредил руку? Джастин решительно не помнил этого. Отпив глоток из фляги, он отломил от краюхи кусочек хлеба и пробормотал:
– Жаль, что ножа нет.
Дайала опустила глаза. Щеки ее окрасил легкий румянец.
– Что-то не так? – спросил Джастин.
– Твой нож во вьюке, на чалой кобыле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66