раненый их вождь Дербетов дорогою умер.
Тем временем князь Голицын, получив известие о бегстве Пугачёва в Башкир
ию, сформировал для преследования мятежников два сильных отряда Ч гене
рал-майора Фреймана и подполковника Аршеневского.
Подполковник Михельсон, освободивший Уфу и пленивший Зарубина-Чику, был
застигнут в Уфе ледоходом. Он намеревался выступить к Симскому заводу, г
де, по его мнению, бродил Белобородов с тысячной толпой и неподалеку от не
го Салават Юлаев с тремя тысячами башкирцев. Михельсон рассчитывал, унич
тожив эти бунтующие сборища, повернуть к Белорецкому заводу, куда будто
бы направился Пугачёв.
Наступившая распутица значительно задерживала движение всех правител
ьственных отрядов.
Военачальники Щербатов, Голицын, Мансуров и прочие, разъединенные между
собой пространством, раскинув каждый на своем месте топографическую ка
рту, судили и рядили, каждый на свой лад, куда бы выслать им воинские отряд
ы, дабы как можно скорей и успешней окружить Пугачёва, попутно пресекая н
а местах волнение народное. Но беда военачальников заключалась в том, чт
о сам Пугачёв был как бы прикрыт шапкой-невидимкой Ч где он, кто с ним? И во
еначальникам волей-неволей приходилось бороться с ветром, с пустотой, с
неуловимым призраком. Одни из отрядов спешно посылались выставить засл
оны на таких-то и таких-то реках, чтоб самозванец оказался в ловушке, друг
ие отряды спешили занять те или иные населенные пункты с той же целью окр
ужить Пугачёва, но Пугачёв в это время находился от них за сотни верст. Тре
тьи военачальники, например, Михельсон, отыскивая затерявшийся след сам
озванца, тянули, попросту говоря, «верхним чутьем», как породистые собак
и. Они свои действия зачастую основывали на ложных показаниях и бесплодн
о бросались то в одну, то в другую сторону. Вся эта, естественная в тех усло
виях, неразбериха была на пользу Пугачёву, позволяя ему осмотреться и ус
илиться.
Мы знаем, что вместе с Кинзей и остатками своего воинства Емельян Пугачё
в направился из села Ташлы в Башкирию. По дороге он получил известие о зан
ятии Уфы Михельсоном и пленении Чики-Зарубина.
Как ни старался Пугачёв взбодриться, это ему не всегда удавалось.
Легче, кажется, пережить потерю отца-матери, нежели лишиться таких своих
верных помощников, как Падуров, Шигаев, Горшков, Зарубин-Чика, Ваня Почита
лин, старик Витошнов и другие. Сердце его томилось, однако на людях он держ
ался бодро. И выходило это не потому только, что он того желал, но, главным о
бразом, потому, что люди были для него как подпора одинокому дубу в бурю. Ч
ем больше верных людей вокруг, тем крепче, спокойней сердцу.
Ч Не унывай, детушки! Не клони головушек своих… Весна идёт, а там и летичк
о. Бог велит, во здравии будем и с победой…
Небольшой Вознесенский завод, куда они прибыли, встретил царя-батюшку с
честию. Чтоб снова «поставить на колеса» свою Военную коллегию, лишившую
ся нескольких руководителей, Пугачёв пожаловал в секретари казака Шунд
еева, а в повытчики Ч заводского мастерового из хорошо грамотных раскол
ьников Ч Григория Туманова.
Чернобородый, приземистый, с большими глазами и широкими крылатыми нозд
рями, Туманов сразу внушил к себе доверие Пугачёва.
Ч Горные заводы наши рады будут, что вы припожаловали на Урал, батюшка,
Ч было первым словом этого человека. Ч И помощь вам окажут в людях и в ор
ужии.
Ч Верю, брат Туманов, верю! Да ведь и я так разумею. Люди заводские из крепк
их крепкие. Довольно присмотрелся я к ним. Да вот беда: как сражение, так и о
тхватят у меня сотни две. А пошто так? Ан дело-то, видишь ли, выходит просто…
Как сшибка, иные помашут дубинками да и бегут врассыпную, как цыплята. Ну,
а заводские, те до последнего бьются: кои ранение получают, кои смерть. Эх,
кабы не они, заводские, да не казаки-молодцы, не выдюжить бы нам. Ась?
Ч Справедливы ваши речи, батюшка.
Повелением Пугачёва новые члены коллегии составили указы башкирским с
таршинам и заводскому населению о наборе вооруженных людей и о присылке
их в стан государя. Указы подписывал Иван Творогов, к ним ставились сургу
чные печати с изображением Петра III.
Были также разосланы указы с требованием, чтоб население в окрестностях
Челябинска и Чебаркуля готовило фураж и печеный хлеб «для персональног
о нашествия его величества с армией».
Пугачёв, забрав на Вознесенском заводе годных для службы людей, перешел
на Авзяно-Петровский завод, покоренный прошлой зимой Хлопушей-Соколовы
м. Здесь он осмотрел тринадцать отлитых для него чугунных пушек, поблаго
дарил работных людей за старание, выдал им денег, а некоторым, как, наприме
р, дяде Митяю, и медали.
Вешая медаль на грудь дяди Митяя, Пугачёв говорил:
Ч Я тебя помню. Ведь ты у меня в Берде был. Сказывал мне про тебя Хлопуша, к
ак ты с медведем да с капралом бился в тайге. И про то сказывал Хлопуша, как
ты у старца праведного в землянке жил. А теперь вот ты главный здесь.
Ч Твоим веленьем, батюшка… Стараемся…
Ч Служи!
Прихватив с собой часть людей, провиант и сено, Емельян Иваныч двинулся д
альше, к Белорецкому заводу. По причине весеннего бездорожья пушек он не
взял, приказал доставить их в армию при первой возможности.
В Белорецком заводе Пугачёвцы провели всю пасхальную неделю. Первые два
дня праздника было вдосыт попито-погуляно. Затем Пугачёв с горячностью
взялся за дело. Кой-как налаженная Военная коллегия продолжала, с помощь
ю старшины Кинзи Арсланова, рассылать по Башкирии манифесты и указы.
Отовсюду начали стекаться башкирцы, татары, заводские люди, калмыки, каз
аки, беглые солдаты. Емельян Пугачёв приступил к комплектованию и устрой
ству новой армии. Ему усердно помогали в том Андрей Горбатов, а равно и пол
ковник Творогов.
Однако, после Берды, с Твороговым начало твориться что-то неладное: он при
нялся почасту выпивать, даже под выговор батюшки себя подвел.
Заметно Творогов стал охладевать ко всей этой азартной игре в войну, к эт
ой страшной, но заманчивой затее. Эх, видно, сам черт бросил его в руки «бат
юшки»! Сидёть бы Творогову со своей разлапушкой-женой в собственном, кре
пко налаженном доме, ведь достаток у него не малый, ведь он сотник был, а во
т на, вот видишь, что подеялось. Ради каких это выгод он обрек себя на опасн
ую скитальческую жизнь? Людям во вред, своей безрассудной голове на погу
бу. Мало ли у них сгинуло народу: где Шигаев, где Падуров да Горшков Макся, г
де Витошнов с Ваней Почиталиным. Эх-ма!..
Да и Стеша… Удавить бы ее, непутевую, только жаль… ведь она к его сердцу жи
вой кровью приросла… Ну, допустим, батюшка есть прирожденный царь-расца
рь, Творогову-то от этого не легче, нешто Творогов не знает, что Стеша вот к
ак ублажала батюшку и навовсе согласна бы уйти к нему… Не зря же при всей л
юбови его к изменнице Иван Александрович сколько раз принимался колошм
атить, трепать за длинные косы вероломную, ветреную Стешу. Да… Только три
дцать два года ему стукнуло, а глянь Ч в черные кудри его стала вплетатьс
я седина, и весь молодцеватый вид его начал как-то блекнуть, как в знойное
лето степь.
Однажды в минуту душевного волнения подвыпивший казак непрошенно влом
ился в хибарку Горбатова, взял его за рукав и, задвигав бровями, молвил:
Ч Слышь, офицер, ваше благородие. Душа у меня чегой-то закачалась, сон про
пал. Ответь по правде истинной: царь ли он, наш батюшка?
Ч Что ты, Иван Александрыч! Ч с возмущением вскинул Горбатов свое откры
тое чистое лицо, обрамленное волнистыми белокурыми, подрубленными по-ка
зацки волосами. Ч Без сомнения, царь… В противном случае ужли ж я пошел б
ы за ним? Самый доподлинный Петр Федорыч.
Ч На мою стать, ежели он, верно, Петр Третий, уйти бы ему опять к римскому п
апе в сокрытие… Тогда и мы бы разбрелись по домам. А то ему и нам худо будет.
Ч А ты почему же, скажи-ка, пошел за государем?
Ч Я? А по глупству!.. Овчинников с Горшковым подзудили Ч иди да иди… Ну, а т
ы пошто из офицерского званья приник к мужичью?
Ч Отнюдь не по глупости, Иван Александрыч. Я, так сказать…
Ч С высокого барского ума? Ч насмешливо и раздраженно перебил Творого
в, потеребливая свою темную бороду.
Ч Ну, уж с барского, Ч обиженно проговорил Горбатов. Ч Просто душа потя
нулась к государю, поскольку он свое знамя за бесправный народ поднял.
Ч Стало, народ ты пожалел? Ч Серые, хитрые, глубоко посаженные глаза Тво
рогова ухмыльнулись. Ч А мне сдается, на вольную жизнь потянуло тебя, как
осу на мед: всласть поесть да попить, в веселый марьяж с девками позабавит
ься… Вот ты из голодного Оренбурга-то и метнулся в нашу шайку… А теперь во
т…
Ч Что?
Ч Попал в стаю, лай не лай, а хвостом виляй!
Горбатов неприязненно прищурился на Творогова.
Ч Обидно мне от тебя слышать это, Иван Александрыч! Ей-ей, обидно.
Ведь ты Военной коллегии судья и должность главного писаря до сей поры п
равишь. Нешто не ведомо тебе, что я выпиваю редко, а девки мне и на ум не идут
? Да и зазорно было бы свою голову класть за такое добро… Ведь головы-то на
ши считаны, Иван Александрыч, расплаты не избежать нам. Ну что ж, ведь на эт
о мы и шли с тобой. Так ли?
В офицерскую избу вечерние сумерки вплывали. На столе Ч склянка с черни
лами, два гусиных пера, песочница, исписанные листы бумаги Ч списки ново
прибывших: кто с чем пришел, есть ли конь, каково вооружение.
Творогов, все время стоявший возле офицера, покачнулся под ударами его с
лов Ч «не избежать расплаты», сел на скамью, опустил голову. Вздохнув и ра
з, и два, он уныло сказал:
Ч Все в гору, в гору с батюшкой-то лезли, а теперь под гору бежим…
Дермо наше дело, собачье дермо на лопате… От веселой нашей игры эвот я сед
еть зачал, Ч казак уставился напряженным взором в пол, омраченное лицо е
го окаменело.
Ч Не печалуйся, Иван Александрыч, на нашем пути еще не одна гора и не одна
удача будет. Силы накопим, по России с дымом, с грохотом пойдем! А крестьян
ства там, в России-то, да всякого обиженного люда великое множество… Пуст
ь простой народ знает, что и у него есть заступники, что он, бездольный, мож
ет голову поднять да правды себе потребовать. Наше дело взбудить спящих,
внушить им это. Понял ли меня, Иван Александрыч?
Творогов вскочил с места.
Ч Ты, господин Горбатов, точь-в-точь как Падуров говоришь… Эх, ни в ком в в
ас разума настоящего нет, ни в ком! Ч выкрикнул он, насупился и, не простив
шись с хозяином, быстрым шагом вышел вон.
На улице рабочего поселка, во дворах, на огородах и за пределами Белорецк
ого завода почти та же картина, что и в Берде: пестрые толпы народа, верблю
ды, кони, сияющие сквозь сутемень златогривые костры, говор на разных язы
ках, крики, смех. У костров казаки вприсядку пляшут.
Движется шагом конная сотня башкирцев, лошади вспотели, над ними легкове
йное облачко, они притомились в быстрой, недавней дороге.
Ч Эй, котора место бачка-осударь? Кажи дорога! Ч вопрошает вожак башкир
ской сотни.
С презрением посматривая по сторонам, чинно и лениво шагает по дороге ка
раван навьюченных верблюдов. Калмыки и киргизы, шумно перекликаясь, став
ят свои «дюрты» из серой кошмы и решетчатых щитов, сколоченных из деревя
нных реек.
Четверо конных казаков, в их числе палач есаул Иван Бурнов и Ермилка.
Вот они разъезжаются в разные стороны, останавливаются у каждого костра
, громко возглашают:
Ч По приказу его величества, завтра с полден в поход!
Ермилка, подбоченившись, трижды играет в трубу, трижды возглашает. Он люб
ит красоваться. На правой его руке золотое обручальное кольцо. Перед вел
иким постом поп Иван венчал их с Ненилой в церкви. Ненила теперь пишется: «
казацкая женка Ненила Недоскокина».
Отец Иван, не отстававший от Пугачёвской толпы, на масленой неделе «соск
очил с зарубки», снова ударился в пьянство, пропил обе пары сапог, подарен
ных ему Ванькой Бурновым, тот поучил его кнутом и пригрозил повесить. Но в
се обошлось благополучно.
Итак, над Уральскими горами предвесенние полыхают звезды, всюду немая, о
т земли до неба, тишина: птица не взлетит, собака не взбрехнет, все погрузи
лось в непробудный сон Ч завтра выступать. Все живое спит, но по окраинам
и при дорогах дозорят люди: где-то и, может быть, очень близко коварный вра
г скрадом бродит, а где он, кто он Ч никому не известно: то ли князь Голицын
, то ли Мансуров с Деколонгом, то ли Михельсон?
Карауль, казак, не-больно-то любуйся звездами небесными, не клони на груд
ь отпетой головы своей, не верь могильной тишине Ч она обманна, чутко лов
и ухом каждый шорох, каждое дуновенье ветерка: из ветра родится буря.
Три всадника: Кинзя Арсланов, Горбатов, Чумаков под лучистыми звездами е
дут проверять дозоры.
Глава 3.
Пугачёв на Воскресенском заводе.
1
Как только узналось, что царь-батюшка прошел Малые Ярки и приближается к
Воскресенскому заводу, все работные люди с детьми и бабами высыпали на д
орогу версты за две от заводских построек. Народ бежал, шел и ехал из дерев
ни Александровки, что стояла у больших прудов за плотиною, а также из рабо
чего поселка, расположенного внутри завода.
Поселок, состоявший из немудреных хибарок, среди которых, впрочем, высил
ись и обширные, изукрашенные резьбой избы, растянулся от земляного вала
с деревянной стеной до так называемого канала. Хотя, в сущности, это не кан
ал был, а небольшая речка Тора. У самой заводской стены речка была запруже
на плотиной, получилось многоводное озеро Ч «скоп воды», а дальше, в пред
елах заводского участка, речку Тору выпрямили, одев берега её в бревна и д
оски, Ч получился канал.
Ежели залезть на высокую сосну, можно видёть, как вся заводская площадь, о
гражденная земляным валом, разрезана каналом на две части: на одной Ч ра
бочий поселок, на другой Ч управительская усадьба, контора, заводские м
астерские, склады и церковь во имя Воскресения христова, отчего и завод н
азван Воскресенским. На самом же канале стояли две вододействующие мель
ницы Ч лесопильная и мукомольная. Ни в рабочем поселке, ни даже в управит
ельской усадьбе не было огородов, да и вообще на всем заводе не имелось ни
какой растительности Ч ни деревца, ни зеленой травки, и единственная со
сна была мертвая. Эта пустынность участка Ч результат тлетворного дейс
твия смертоносных газов, изрыгаемых «домницами» и «штыковыми» горнами.
И сами люди, жившие в поселке, немало хирели от газов. Испитые, бледные, с ли
хорадочно блестящими или вовсе потухшими глазами, они были физически ещ
е сильны, но оставляли впечатление людей болезненных, как будто на солне
чном Урале никогда не ласкало их горное солнышко.
…Народ бежит, бежит навстречу царю-батюшке и выстраивается по обе сторо
ны дороги. Весь снег давно ушел в землю, деревья обтрясло ветром, на дороге
старая хвоя, шлак, угольная пыль, песок.
Ч Едут! Ч дружно заорали парнишки.
Тысячная толпа зашевелилась, бородачи пятернями расчесали бороды, бабы
оправили платки и полушалки, старенький попик в ризе вышел с клиром на ср
едину дороги, две красивые молодайки в ярких сарафанах держали блюдо с х
лебом-солью.
Показались желанные гости. Впереди полсотня казаков со значками-хорунк
ами, за ними, окруженный близкими, сам царь-батюшка на крупном жеребце в н
аборчатой сбруе, возле него распушенное большое знамя.
А позади Ч казаки отдельными сотнями, башкирцы и прочее войско. В хвосте
Ч далеко растянувшийся обоз. И лишь только показался царь в своем зелен
ом суконном полукафтанье с позументами, толпа опустилась на колени.
Ч Встаньте, ребятушки! Ч крикнул Пугачёв. Ч Вот я, царь ваш, прибыл пров
едать вас, нуждицу вашу посмотреть, каково живете. Не творят ли вам, рабоче
му люду, утеснения. Ведь я своего человека поставил над вами, Якова Антипо
ва.
Лица у всех просияли довольными улыбками. Раздались бодрые выкрики:
Ч Яковом Антипычем мы не обижены… Тухлятиной он, как допрежь бывало, не к
ормит!
Ч И жалованья он, Яков-то Антипыч, по копеечке на день набросил. И харч под
ешевле супротив прежнего отпускает…
Слезать с коня Емельяну Иванычу помогли рыжебородый с хохлатыми бровям
и Яков Антипов, поставленный управлять заводом, и мастер-литейщик Петр С
ысоев. Емельян Иваныч приложился ко кресту, принял хлеб-соль от двух приг
ожих теток, пошутил с ними, затем спросил:
Ч Далече ль до завода?
Ч Да версты полторы, царь-государь. Ишь из-за лесу дымок валит. Ну-к, там.
Ч Гарно. В таком разе я пешком пойду. Поразмяться… А на моего коня, Ч усме
шливо прищурившись, проговорил Пугачёв, Ч посадите какого не то старич
ка почтенного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11
Тем временем князь Голицын, получив известие о бегстве Пугачёва в Башкир
ию, сформировал для преследования мятежников два сильных отряда Ч гене
рал-майора Фреймана и подполковника Аршеневского.
Подполковник Михельсон, освободивший Уфу и пленивший Зарубина-Чику, был
застигнут в Уфе ледоходом. Он намеревался выступить к Симскому заводу, г
де, по его мнению, бродил Белобородов с тысячной толпой и неподалеку от не
го Салават Юлаев с тремя тысячами башкирцев. Михельсон рассчитывал, унич
тожив эти бунтующие сборища, повернуть к Белорецкому заводу, куда будто
бы направился Пугачёв.
Наступившая распутица значительно задерживала движение всех правител
ьственных отрядов.
Военачальники Щербатов, Голицын, Мансуров и прочие, разъединенные между
собой пространством, раскинув каждый на своем месте топографическую ка
рту, судили и рядили, каждый на свой лад, куда бы выслать им воинские отряд
ы, дабы как можно скорей и успешней окружить Пугачёва, попутно пресекая н
а местах волнение народное. Но беда военачальников заключалась в том, чт
о сам Пугачёв был как бы прикрыт шапкой-невидимкой Ч где он, кто с ним? И во
еначальникам волей-неволей приходилось бороться с ветром, с пустотой, с
неуловимым призраком. Одни из отрядов спешно посылались выставить засл
оны на таких-то и таких-то реках, чтоб самозванец оказался в ловушке, друг
ие отряды спешили занять те или иные населенные пункты с той же целью окр
ужить Пугачёва, но Пугачёв в это время находился от них за сотни верст. Тре
тьи военачальники, например, Михельсон, отыскивая затерявшийся след сам
озванца, тянули, попросту говоря, «верхним чутьем», как породистые собак
и. Они свои действия зачастую основывали на ложных показаниях и бесплодн
о бросались то в одну, то в другую сторону. Вся эта, естественная в тех усло
виях, неразбериха была на пользу Пугачёву, позволяя ему осмотреться и ус
илиться.
Мы знаем, что вместе с Кинзей и остатками своего воинства Емельян Пугачё
в направился из села Ташлы в Башкирию. По дороге он получил известие о зан
ятии Уфы Михельсоном и пленении Чики-Зарубина.
Как ни старался Пугачёв взбодриться, это ему не всегда удавалось.
Легче, кажется, пережить потерю отца-матери, нежели лишиться таких своих
верных помощников, как Падуров, Шигаев, Горшков, Зарубин-Чика, Ваня Почита
лин, старик Витошнов и другие. Сердце его томилось, однако на людях он держ
ался бодро. И выходило это не потому только, что он того желал, но, главным о
бразом, потому, что люди были для него как подпора одинокому дубу в бурю. Ч
ем больше верных людей вокруг, тем крепче, спокойней сердцу.
Ч Не унывай, детушки! Не клони головушек своих… Весна идёт, а там и летичк
о. Бог велит, во здравии будем и с победой…
Небольшой Вознесенский завод, куда они прибыли, встретил царя-батюшку с
честию. Чтоб снова «поставить на колеса» свою Военную коллегию, лишившую
ся нескольких руководителей, Пугачёв пожаловал в секретари казака Шунд
еева, а в повытчики Ч заводского мастерового из хорошо грамотных раскол
ьников Ч Григория Туманова.
Чернобородый, приземистый, с большими глазами и широкими крылатыми нозд
рями, Туманов сразу внушил к себе доверие Пугачёва.
Ч Горные заводы наши рады будут, что вы припожаловали на Урал, батюшка,
Ч было первым словом этого человека. Ч И помощь вам окажут в людях и в ор
ужии.
Ч Верю, брат Туманов, верю! Да ведь и я так разумею. Люди заводские из крепк
их крепкие. Довольно присмотрелся я к ним. Да вот беда: как сражение, так и о
тхватят у меня сотни две. А пошто так? Ан дело-то, видишь ли, выходит просто…
Как сшибка, иные помашут дубинками да и бегут врассыпную, как цыплята. Ну,
а заводские, те до последнего бьются: кои ранение получают, кои смерть. Эх,
кабы не они, заводские, да не казаки-молодцы, не выдюжить бы нам. Ась?
Ч Справедливы ваши речи, батюшка.
Повелением Пугачёва новые члены коллегии составили указы башкирским с
таршинам и заводскому населению о наборе вооруженных людей и о присылке
их в стан государя. Указы подписывал Иван Творогов, к ним ставились сургу
чные печати с изображением Петра III.
Были также разосланы указы с требованием, чтоб население в окрестностях
Челябинска и Чебаркуля готовило фураж и печеный хлеб «для персональног
о нашествия его величества с армией».
Пугачёв, забрав на Вознесенском заводе годных для службы людей, перешел
на Авзяно-Петровский завод, покоренный прошлой зимой Хлопушей-Соколовы
м. Здесь он осмотрел тринадцать отлитых для него чугунных пушек, поблаго
дарил работных людей за старание, выдал им денег, а некоторым, как, наприме
р, дяде Митяю, и медали.
Вешая медаль на грудь дяди Митяя, Пугачёв говорил:
Ч Я тебя помню. Ведь ты у меня в Берде был. Сказывал мне про тебя Хлопуша, к
ак ты с медведем да с капралом бился в тайге. И про то сказывал Хлопуша, как
ты у старца праведного в землянке жил. А теперь вот ты главный здесь.
Ч Твоим веленьем, батюшка… Стараемся…
Ч Служи!
Прихватив с собой часть людей, провиант и сено, Емельян Иваныч двинулся д
альше, к Белорецкому заводу. По причине весеннего бездорожья пушек он не
взял, приказал доставить их в армию при первой возможности.
В Белорецком заводе Пугачёвцы провели всю пасхальную неделю. Первые два
дня праздника было вдосыт попито-погуляно. Затем Пугачёв с горячностью
взялся за дело. Кой-как налаженная Военная коллегия продолжала, с помощь
ю старшины Кинзи Арсланова, рассылать по Башкирии манифесты и указы.
Отовсюду начали стекаться башкирцы, татары, заводские люди, калмыки, каз
аки, беглые солдаты. Емельян Пугачёв приступил к комплектованию и устрой
ству новой армии. Ему усердно помогали в том Андрей Горбатов, а равно и пол
ковник Творогов.
Однако, после Берды, с Твороговым начало твориться что-то неладное: он при
нялся почасту выпивать, даже под выговор батюшки себя подвел.
Заметно Творогов стал охладевать ко всей этой азартной игре в войну, к эт
ой страшной, но заманчивой затее. Эх, видно, сам черт бросил его в руки «бат
юшки»! Сидёть бы Творогову со своей разлапушкой-женой в собственном, кре
пко налаженном доме, ведь достаток у него не малый, ведь он сотник был, а во
т на, вот видишь, что подеялось. Ради каких это выгод он обрек себя на опасн
ую скитальческую жизнь? Людям во вред, своей безрассудной голове на погу
бу. Мало ли у них сгинуло народу: где Шигаев, где Падуров да Горшков Макся, г
де Витошнов с Ваней Почиталиным. Эх-ма!..
Да и Стеша… Удавить бы ее, непутевую, только жаль… ведь она к его сердцу жи
вой кровью приросла… Ну, допустим, батюшка есть прирожденный царь-расца
рь, Творогову-то от этого не легче, нешто Творогов не знает, что Стеша вот к
ак ублажала батюшку и навовсе согласна бы уйти к нему… Не зря же при всей л
юбови его к изменнице Иван Александрович сколько раз принимался колошм
атить, трепать за длинные косы вероломную, ветреную Стешу. Да… Только три
дцать два года ему стукнуло, а глянь Ч в черные кудри его стала вплетатьс
я седина, и весь молодцеватый вид его начал как-то блекнуть, как в знойное
лето степь.
Однажды в минуту душевного волнения подвыпивший казак непрошенно влом
ился в хибарку Горбатова, взял его за рукав и, задвигав бровями, молвил:
Ч Слышь, офицер, ваше благородие. Душа у меня чегой-то закачалась, сон про
пал. Ответь по правде истинной: царь ли он, наш батюшка?
Ч Что ты, Иван Александрыч! Ч с возмущением вскинул Горбатов свое откры
тое чистое лицо, обрамленное волнистыми белокурыми, подрубленными по-ка
зацки волосами. Ч Без сомнения, царь… В противном случае ужли ж я пошел б
ы за ним? Самый доподлинный Петр Федорыч.
Ч На мою стать, ежели он, верно, Петр Третий, уйти бы ему опять к римскому п
апе в сокрытие… Тогда и мы бы разбрелись по домам. А то ему и нам худо будет.
Ч А ты почему же, скажи-ка, пошел за государем?
Ч Я? А по глупству!.. Овчинников с Горшковым подзудили Ч иди да иди… Ну, а т
ы пошто из офицерского званья приник к мужичью?
Ч Отнюдь не по глупости, Иван Александрыч. Я, так сказать…
Ч С высокого барского ума? Ч насмешливо и раздраженно перебил Творого
в, потеребливая свою темную бороду.
Ч Ну, уж с барского, Ч обиженно проговорил Горбатов. Ч Просто душа потя
нулась к государю, поскольку он свое знамя за бесправный народ поднял.
Ч Стало, народ ты пожалел? Ч Серые, хитрые, глубоко посаженные глаза Тво
рогова ухмыльнулись. Ч А мне сдается, на вольную жизнь потянуло тебя, как
осу на мед: всласть поесть да попить, в веселый марьяж с девками позабавит
ься… Вот ты из голодного Оренбурга-то и метнулся в нашу шайку… А теперь во
т…
Ч Что?
Ч Попал в стаю, лай не лай, а хвостом виляй!
Горбатов неприязненно прищурился на Творогова.
Ч Обидно мне от тебя слышать это, Иван Александрыч! Ей-ей, обидно.
Ведь ты Военной коллегии судья и должность главного писаря до сей поры п
равишь. Нешто не ведомо тебе, что я выпиваю редко, а девки мне и на ум не идут
? Да и зазорно было бы свою голову класть за такое добро… Ведь головы-то на
ши считаны, Иван Александрыч, расплаты не избежать нам. Ну что ж, ведь на эт
о мы и шли с тобой. Так ли?
В офицерскую избу вечерние сумерки вплывали. На столе Ч склянка с черни
лами, два гусиных пера, песочница, исписанные листы бумаги Ч списки ново
прибывших: кто с чем пришел, есть ли конь, каково вооружение.
Творогов, все время стоявший возле офицера, покачнулся под ударами его с
лов Ч «не избежать расплаты», сел на скамью, опустил голову. Вздохнув и ра
з, и два, он уныло сказал:
Ч Все в гору, в гору с батюшкой-то лезли, а теперь под гору бежим…
Дермо наше дело, собачье дермо на лопате… От веселой нашей игры эвот я сед
еть зачал, Ч казак уставился напряженным взором в пол, омраченное лицо е
го окаменело.
Ч Не печалуйся, Иван Александрыч, на нашем пути еще не одна гора и не одна
удача будет. Силы накопим, по России с дымом, с грохотом пойдем! А крестьян
ства там, в России-то, да всякого обиженного люда великое множество… Пуст
ь простой народ знает, что и у него есть заступники, что он, бездольный, мож
ет голову поднять да правды себе потребовать. Наше дело взбудить спящих,
внушить им это. Понял ли меня, Иван Александрыч?
Творогов вскочил с места.
Ч Ты, господин Горбатов, точь-в-точь как Падуров говоришь… Эх, ни в ком в в
ас разума настоящего нет, ни в ком! Ч выкрикнул он, насупился и, не простив
шись с хозяином, быстрым шагом вышел вон.
На улице рабочего поселка, во дворах, на огородах и за пределами Белорецк
ого завода почти та же картина, что и в Берде: пестрые толпы народа, верблю
ды, кони, сияющие сквозь сутемень златогривые костры, говор на разных язы
ках, крики, смех. У костров казаки вприсядку пляшут.
Движется шагом конная сотня башкирцев, лошади вспотели, над ними легкове
йное облачко, они притомились в быстрой, недавней дороге.
Ч Эй, котора место бачка-осударь? Кажи дорога! Ч вопрошает вожак башкир
ской сотни.
С презрением посматривая по сторонам, чинно и лениво шагает по дороге ка
раван навьюченных верблюдов. Калмыки и киргизы, шумно перекликаясь, став
ят свои «дюрты» из серой кошмы и решетчатых щитов, сколоченных из деревя
нных реек.
Четверо конных казаков, в их числе палач есаул Иван Бурнов и Ермилка.
Вот они разъезжаются в разные стороны, останавливаются у каждого костра
, громко возглашают:
Ч По приказу его величества, завтра с полден в поход!
Ермилка, подбоченившись, трижды играет в трубу, трижды возглашает. Он люб
ит красоваться. На правой его руке золотое обручальное кольцо. Перед вел
иким постом поп Иван венчал их с Ненилой в церкви. Ненила теперь пишется: «
казацкая женка Ненила Недоскокина».
Отец Иван, не отстававший от Пугачёвской толпы, на масленой неделе «соск
очил с зарубки», снова ударился в пьянство, пропил обе пары сапог, подарен
ных ему Ванькой Бурновым, тот поучил его кнутом и пригрозил повесить. Но в
се обошлось благополучно.
Итак, над Уральскими горами предвесенние полыхают звезды, всюду немая, о
т земли до неба, тишина: птица не взлетит, собака не взбрехнет, все погрузи
лось в непробудный сон Ч завтра выступать. Все живое спит, но по окраинам
и при дорогах дозорят люди: где-то и, может быть, очень близко коварный вра
г скрадом бродит, а где он, кто он Ч никому не известно: то ли князь Голицын
, то ли Мансуров с Деколонгом, то ли Михельсон?
Карауль, казак, не-больно-то любуйся звездами небесными, не клони на груд
ь отпетой головы своей, не верь могильной тишине Ч она обманна, чутко лов
и ухом каждый шорох, каждое дуновенье ветерка: из ветра родится буря.
Три всадника: Кинзя Арсланов, Горбатов, Чумаков под лучистыми звездами е
дут проверять дозоры.
Глава 3.
Пугачёв на Воскресенском заводе.
1
Как только узналось, что царь-батюшка прошел Малые Ярки и приближается к
Воскресенскому заводу, все работные люди с детьми и бабами высыпали на д
орогу версты за две от заводских построек. Народ бежал, шел и ехал из дерев
ни Александровки, что стояла у больших прудов за плотиною, а также из рабо
чего поселка, расположенного внутри завода.
Поселок, состоявший из немудреных хибарок, среди которых, впрочем, высил
ись и обширные, изукрашенные резьбой избы, растянулся от земляного вала
с деревянной стеной до так называемого канала. Хотя, в сущности, это не кан
ал был, а небольшая речка Тора. У самой заводской стены речка была запруже
на плотиной, получилось многоводное озеро Ч «скоп воды», а дальше, в пред
елах заводского участка, речку Тору выпрямили, одев берега её в бревна и д
оски, Ч получился канал.
Ежели залезть на высокую сосну, можно видёть, как вся заводская площадь, о
гражденная земляным валом, разрезана каналом на две части: на одной Ч ра
бочий поселок, на другой Ч управительская усадьба, контора, заводские м
астерские, склады и церковь во имя Воскресения христова, отчего и завод н
азван Воскресенским. На самом же канале стояли две вододействующие мель
ницы Ч лесопильная и мукомольная. Ни в рабочем поселке, ни даже в управит
ельской усадьбе не было огородов, да и вообще на всем заводе не имелось ни
какой растительности Ч ни деревца, ни зеленой травки, и единственная со
сна была мертвая. Эта пустынность участка Ч результат тлетворного дейс
твия смертоносных газов, изрыгаемых «домницами» и «штыковыми» горнами.
И сами люди, жившие в поселке, немало хирели от газов. Испитые, бледные, с ли
хорадочно блестящими или вовсе потухшими глазами, они были физически ещ
е сильны, но оставляли впечатление людей болезненных, как будто на солне
чном Урале никогда не ласкало их горное солнышко.
…Народ бежит, бежит навстречу царю-батюшке и выстраивается по обе сторо
ны дороги. Весь снег давно ушел в землю, деревья обтрясло ветром, на дороге
старая хвоя, шлак, угольная пыль, песок.
Ч Едут! Ч дружно заорали парнишки.
Тысячная толпа зашевелилась, бородачи пятернями расчесали бороды, бабы
оправили платки и полушалки, старенький попик в ризе вышел с клиром на ср
едину дороги, две красивые молодайки в ярких сарафанах держали блюдо с х
лебом-солью.
Показались желанные гости. Впереди полсотня казаков со значками-хорунк
ами, за ними, окруженный близкими, сам царь-батюшка на крупном жеребце в н
аборчатой сбруе, возле него распушенное большое знамя.
А позади Ч казаки отдельными сотнями, башкирцы и прочее войско. В хвосте
Ч далеко растянувшийся обоз. И лишь только показался царь в своем зелен
ом суконном полукафтанье с позументами, толпа опустилась на колени.
Ч Встаньте, ребятушки! Ч крикнул Пугачёв. Ч Вот я, царь ваш, прибыл пров
едать вас, нуждицу вашу посмотреть, каково живете. Не творят ли вам, рабоче
му люду, утеснения. Ведь я своего человека поставил над вами, Якова Антипо
ва.
Лица у всех просияли довольными улыбками. Раздались бодрые выкрики:
Ч Яковом Антипычем мы не обижены… Тухлятиной он, как допрежь бывало, не к
ормит!
Ч И жалованья он, Яков-то Антипыч, по копеечке на день набросил. И харч под
ешевле супротив прежнего отпускает…
Слезать с коня Емельяну Иванычу помогли рыжебородый с хохлатыми бровям
и Яков Антипов, поставленный управлять заводом, и мастер-литейщик Петр С
ысоев. Емельян Иваныч приложился ко кресту, принял хлеб-соль от двух приг
ожих теток, пошутил с ними, затем спросил:
Ч Далече ль до завода?
Ч Да версты полторы, царь-государь. Ишь из-за лесу дымок валит. Ну-к, там.
Ч Гарно. В таком разе я пешком пойду. Поразмяться… А на моего коня, Ч усме
шливо прищурившись, проговорил Пугачёв, Ч посадите какого не то старич
ка почтенного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11