с ним
и утекли все жившие в городке бродяги беспаспортные. Но старец Гурий и бе
глый солдат Мамаев, два сочинителя письма к Симонову, были схвачены и вск
оре попали на допрос к Державину.
Для окончательного очищения окрестностей от мятежных толп, а также поим
ки «ушлецов» генерал Мансуров сформировал два отряда Ч Муфеля и Держав
ина.
Тем временем в конце Страстной недели атаманы Овчинников и Перфильев, с
ними сорокалетний Изюмов и около двухсот яицких казаков, перейдя речку Ч
аган, остановились. Настроение у всех было тревожное, унылое. Как будто пр
игнали людей на край крутого обрыва, преградившего все пути-дороги, и тол
кают в пропасть, в темное провалище.
Овчинников, разыскав образ спаса у жившего на берегу скрытника, сделал з
акличку «в круг». Образ был прикреплен к столетнему осокорю.
Овчинников обратился к кругу:
Ч Вот, братья казаки, сами видите, положение наше хуже некуда. Нам всем пр
едлежит государя отыскать, к нему, отцу нашему, прилепиться. Без него проп
адем мы, с ним жизнь увидим и дыхание наше не скончается. Братья казаки! Не
отставайте от меня, следуйте за мною, я вас выведу к батюшке, и станем служ
ить ему до последней капли крови. Кто в согласьи, целуй образ спасов со усе
рдием, кто не в согласьи, отъезжай прочь, тот нам больше не товарищ!
Казаки кричали:
Ч Идем за тобой! Только ты, Андрей Афанасьич, не спокинь нас! Нам один путь
: альбо к царскому самодержавству, альбо затыкай хвосты за пояс, да и за Ку
бань!
Все, как один, они обнажили головы и двинулись чередом лобызать старинну
ю икону. Первым приложился Перфильев.
Переночевав, все двинулись по бузулукской дороге.
Длиннолицый, горбоносый Овчинников взглянул умными глазами в угрюмое л
ицо ехавшего с ним рядом Перфильева и сказал:
Ч Вот видишь, дружок Перфиша, дела-то какие. А давно ли, кажись, ты из Питер
а вернулся, да мы с тобой за чарочку держались.
Ч Да, брат, да-а-а-а, Ч вздохнув, протянул Перфильев.
Ч Был Яицкий городок, и нет его… Был царь-батюшка, и того затеряли мы… В ак
курат, как лягушки: болото высохло Ч и мы во все стороны поскакали.
Вскоре отряд переправился через реку Сакмару и вступил в Башкирию.
Здесь Овчинников стал чрез башкирцев разыскивать затерявшиеся следы П
угачёва.

4

Весть об освобождении Яицкого городка уже не застала генерал-аншефа Биб
икова в живых. Он успел получить известие об освобождении лишь Оренбурга
и Уфы. Наладив наступление на действующие в крае многочисленные группы
восставших и на главные силы Пугачёва, генерал-аншеф решил перебраться
в центр событий. Для окончательного успокоения края Бибиков создал неск
олько отрядов, составивших вторую, тыловую линию, передал команду этими
отрядами князю Щербатову и выехал из Казани в Кичуевский фельдшанец.
Условия жизни здесь были бивуачные, весьма тяжелые, главнокомандующий к
вартировал в плохом и сыром помещении, без нужных в обиходе вещей (обоз с е
го имуществом еще не приходил). Беспрерывная работа днем и ночью, напряже
нное состояние духа надломило здоровье Бибикова, и в конце марта месяца
он тяжело захворал. «Лихорадка, посетившая меня в сие время, Ч писал он,
Ч мучает меня, и я неподвижно лежу в постеле».
Превозмогая болезненное состояние и почувствовав себя бодрее, Бибиков
переехал в Бугульму. Дорогою он простудился, в Бугульме болезнь его усил
илась, опытного врача возле него не было, и он слег окончательно.
Из Бугульмы Бибиков отправил Екатерине через силу написанное прощальн
ое послание. Между прочим он сообщал: «Поспешил бы я, всемилостивейшая го
сударыня, прибытием моим в освобожденный ныне Оренбург, если бы приключи
вшаяся мне жестокая болезнь меня здесь не остановила, которою в такое из
неможение приведен, что не имею почти никакого движения, едва только мог
у приказывать находящемуся при мне генерал-майору Ларионову, который, п
овеления мои подписывая, в разные места рассылает…»
9 апреля Бибиков скончался.
Тело генерал-аншефа, под прикрытием эскадрона карабинеров, было перевез
ено из Бугульмы в Казань и поставлено в приделе собора впредь до отправл
ения, согласно воле покойного, Волгой в его костромское имение.
Бибиков не оставил своему семейству никакого состояния, небольшое имен
ие его было заложено. Екатерина пожаловала его семье в Могилевской губер
нии несколько деревень с угодьями. Она очень сожалела о его кончине.
Однако глубоко переживать эту утрату Екатерина была не в состоянии: вся
её душевная деятельность была в это время направлена к возвышению генер
ал-поручика Григория Александровича Потемкина, своего нового кумира.
На этот раз сердце и разум Екатерины шли рука об руку, она в своем выборе н
е ошиблась: Григорий Потемкин представлял собою персону крупного госуд
арственного размаха.
Во время переворота 28 июня 1762 года, то есть двенадцать лет тому назад, когда
Екатерина была возведена на престол, Потемкин принимал в перевороте уча
стие в качестве всего лишь вахмистра конной гвардии. После этого он был з
амечен императрицей, стал ей лично известен, быстро пошел вперед по служ
бе. Вскоре Екатерина писала ему: «Вы умны, вы тверды и непоколебимы в своих
принятых намерениях. Мне кажется, во всем ты не рядовой, но весьма отличае
шься от прочих».
На заседаниях Большой комиссии в 1767 году, в Грановитой московской палате,
камер-юнкер Потемкин являлся представителем интересов инородцев.
Двадцать два депутата башкирцев, татар, калмыков и других народностей вы
брали его своим защитником. В следующем году он был пожалован действител
ьным камергером, стал часто бывать на придворных куртагах, вел остроумны
е беседы с Екатериной.
Князь Григорий Орлов усмотрел в этом «марьяже» прямое посягательство н
а свое личное достоинство. Хотя фаворитом Васильчиковым он и был отодвин
ут на задворки в сердце коварной императрицы, хотя невзирая на все попыт
ки, он и не надеялся восстановить былой взаимности с Екатериной, тем не ме
нее он продолжал жить во дворце и пользоваться покровительством её вели
чества. И вдруг новое, неслыханное вероломство… Он почувствовал себя в в
ысшей степени оскорбленным и устроил Екатерине сцену ревности. С присущ
ей ему бесшабашной прямолинейностью он не удержался бросить:
Ч Ну, матушка, либо я, либо этот мастодонт со стеклянным глазом! Выбирай.

Екатерина только вздохнула. Она предвидела подобный оборот дела. Но како
й же тут может быть разговор… Не будь Гришеньки Орлова, она была бы, может
статься, не самодержавной императрицей, а всего лишь регентшей при малол
етнем Павле. И теперь ей ничего не оставалось, как под разными благовидны
ми предлогами на время удалить Потемкина от своего двора.
Не принадлежа ни к одной из враждующих партий Ч ни Орлова, ни Панина, Ч П
отемкин, будучи человеком военным, решил посвятить себя делу начавшейся
Турецкой войны. Вскоре состоялось повеление Екатерины: «нашего камерге
ра Григория Потемкина извольте определить в армию», Ч писала она графу
Захару Чернышеву.
Под руководством фельдмаршала Румянцева Потемкин сразу же зарекомендо
вал себя выдающимся военачальником. В крупной битве при Фокшанах генера
л-майор Потемкин, по свидётельству Румянцева, «был виновником одержанно
й тут победы». Почти на протяжении всей войны Потемкин, командуя крупным
и отрядами, то отражал атаки турок, то разбивал их армии. Так, 12 июня 1773 года, п
одходя к крепости Силистрия с кавалерией и легкими войсками, он опрокину
л неприятеля, «отнял весь лагерь и артиллерию всего турецкого корпуса, в
ыведенного из города Осман-Пашою».
Фельдмаршал Румянцев назначал Потемкина на самые ответственные места
как человека энергичного, с отличной военной репутацией. «Со всей охотой
, Ч отвечал Потемкин, Ч желаю я исполнить волю вашего сиятельства и с ра
достью останусь, где угодно будет меня определить». Всю осень Потемкин п
ровел со своим корпусом против Силистрии, почти ежедневно бомбардирова
л крепость, отражал вылазки, нанося туркам превеликий вред и страх.
Вдруг… неожиданное собственноручное письмо от императрицы:
«Господин генерал-поручик и кавалер! Вы, я чаю, столь упражнены глазеньем
на Силистрию, что вам некогда письма читать; и хотя я по сю пору не знаю, пре
успела ли ваша бомбардирада, но тем не меньше я уверена, что все то, что вы с
ами предприимлите, ничему иному предписать не должно, как горячему вашем
у усердию ко мне персонально и вообще к любезному отечеству, которого сл
ужбу вы любите. Но как с моей стороны я весьма желаю ревностных, храбрых, у
мных и искусных людей сохранить, то вас прошу по пустому не вдаваться в оп
асности. Вы, читав это письмо, может статься, сделаете вопрос: к чему оно пи
сано? На сие вам имею ответствовать: к тому, чтобы вы имели подтверждение м
оего образа мыслей об вас, ибо я всегда к вам весьма доброжелательна».
Потемкин тотчас догадался, «к чему сие письмо писано», и, бросив все дела,
в январе 1774 года прибыл в Петербург, затем в Царское Село, куда случайно в р
азгар зимы выехала Екатерина, и был принят ею с честью.
Полтора месяца спустя Потемкин был пожалован в генерал-адъютанты «ее им
ператорского величества», то есть облечен наивысшим доверием женщины-и
мператрицы.
С этого момента начинается «царствование» Потемкина, или, вернее, его со
царствование с Екатериной.
Счастливая Екатерина не преминула поделиться своей радостью с Бибиков
ым, которому в то время было вовсе не до этого.
«Во-первых, скажу вам весть новую, Ч писала ему императрица. Ч Я прошедш
его марта 1 числа Григория Александровича Потемкина, по его просьбе и жел
анию, к себе взяла в генерал-адъютанты, а как он думает, что вы, любя его, тем
обрадуетеся, то сие к вам и пишу». Заканчивалось письмо так: «А я, глядя на н
его, веселюсь, что хотя одного человека совершенно довольного около себя
вижу».
Она написала было: «хотя одного подданного», но, подумав, переменила «под
данного» на «человека».
Бибиков получил это письмо за три недели до смерти. Он только головой пок
ачал на сердечные несвоевременные причуды «всемилостивой матушки».
Граф Сольмс в депеше королю Фридриху II писал: «При дворе начинает разыгры
ваться новая сцена интриг и заговоров. Императрица назначила генерала П
отемкина своим генерал-адъютантом, а это необыкновенное отличие служит
признаком величайшей благосклонности, которую он должен наследовать о
т Орлова и Васильчикова. Потемкин высок ростом, хорошо сложен, но имеет не
приятную наружность, так как сильно косит. Он известен за человека хитро
го и злого, и поэтому выбор императрицы не может встретить одобрения».
Граф Сольмс отчасти был прав. Обе партии Ч великого князя Павла Петрови
ча, во главе которой стоял граф Никита Панин, и партия братьев Орловых Ч б
ыли поражены каждая по-своему и недовольны новым выбором.
Но, с другой стороны, хотя Потемкин и стал твердой ногой между интригующи
ми партиями, однако он счел для себя удобным временно перейти на сторону
Никиты Панина. Потемкин прекрасно понимал, что Никите Панину приятно все
то, что способствует уменьшению власти Орловых и влияния князя Григория
Орлова на Екатерину.
Вскоре, к обоюдному удовольствию Потемкина и Панина, между Екатериной и
Григорием Орловым произошла окончательная размолвка. Он и его партия за
протестовали против необычайно быстрого возвышения Потемкина по служе
бной лестнице. Так, 5 мая Потемкину было повелено заседать в Государствен
ном совете, 30 мая он назначался помощником графу Захару Чернышеву в звани
и вице-президента Военной коллегии, а 31 мая Ч генерал-губернатором Ново
российской губернии и главным командиром войск, там поселенных.
Словом, ревность и оскорбленное достоинство переполнили чашу Григория
Орлова. После бурного объяснения с Екатериной он вынужден был просить по
зволения удалиться на пять недель в деревню, что ему и было разрешено.
Навсегда освобожденная от Орлова, Екатерина писала Потемкину: «Только о
дно прошу не делать Ч не стараться вредить князю Орлову в моих мыслях, иб
о я сие почту за неблагодарность с твоей стороны… Он тебя любил, а мне они
друзья Ч я с ними не расстанусь».
Впавший в мрачное отчаянье Орлов ударился в пьянство. Окруженный сочувс
твующими ему бражниками, он злобно кричал по адресу Потемкина:
Ч Я знаю, что с ним сделать! Я разотру его, как пыль! Гог-магог и тот не смеет
против меня идти!.. Меня Европа, вся Европа меня трепещет… Ко мне бог милос
тив…
Вскоре выехал из дворца и последний неудачный фаворит Васильчиков.
«Васильчиков, Ч писал Роберт Гуннинг графу Суффольку от 4 марта 1774 года,
Ч любимец, способности которого были слишком ограничены для приобрете
ния влияния в делах и доверия своей государыни, теперь заменен человеком
, обладающим всеми задатками для того, чтобы овладеть тем и другим в высоч
айшей степени».
В дальнейшем Потемкин назначается командующим всей легкой кавалерией
и всеми казачьими войсками, влияние графа Захара Чернышева сходит на нет
, он подает в отставку. Президентом Военной коллегии вместо него станови
тся Потемкин.
И почти все дела по борьбе с Пугачёвским восстанием (с конца августа 1774 г.) п
ереходят в руки этого человека.

5

Петербург был в радости. Петербург то и дело получал с востока обольщающ
ие известия: главная армия мятежников разбита под крепостью Татищевой, П
угачёв из Берды бежал, Оренбург освобожден. Правительство было почти убе
ждено, что сила восстания сломлена, остается лишь успокоить население и
переловить отдельные мятежные шайки, лишенные общей между собой связи.

Поэтому, назначая после кончины Бибикова главнокомандующим князя Щерб
атова, Екатерина определила ему возглавить лишь военные, действующие пр
отив Пугачёва силы, а все административные дела, в том числе и усмирение б
унтующего населения, предоставить губернаторам, каждому в своей губерн
ии.
Таким образом неограниченная власть, которою обладал Бибиков, была у нов
ого главнокомандующего изъята. В Казани к тому времени скопилось сто сем
ьдесят колодников-Пугачёвцев, в Оренбурге Ч до четырех тысяч семисот.
Нужно было торопиться снимать с них допросы. И поэтому вместо одной были
образованы две секретных комиссии: одна в Казани, другая в Оренбурге.
Дополнительно отправляя в эти комиссии новых офицеров, Екатерина в свое
м указе, между прочим, писала, чтоб они «при допросах по тайным делам ни ма
лейшего истязания не делали». А между тем в самой столице, охраняя престо
л Екатерины и не без ее, конечно, ведома, свирепствовал вовсю обер-секрета
рь Сената, палач «кнутобойник» Шешковский.
Уезжая из Казани в Оренбург, князь Щербатов доносил Екатерине, что в Каза
нской губернии «волнование народное совершенно прекращено и бывшие в п
редательстве Ч в законном повиновении находятся». Такого же мнения был
и престарелый Брант.
Однако в казанских краях было не так уж спокойно, и «волнование народное
», погаснув в одном месте, внезапно вспыхивало в другом. Между городами Ме
нзелинском и Осою свободно бродили мятежники. Против них Брант отправил
секунд-майора Скрипицына. Другой отряд под командой Берглина преследов
ал восставших башкирцев по реке Тулве. Тысячная толпа их отошла к северу
и бродила по Пермской провинции, в Красноуфимске «колобродили» казаки, п
оджидавшие к себе Салавата Юлаева, скитавшегося с башкирцами за рекой Уф
ой.
Как только генерал Мансуров занял Яицкий городок, ставропольские и орен
бургские калмыки с женами, детьми, скотом, в числе шестисот кибиток, бежал
и в сторону Башкирии на соединение с Пугачёвым. После нескольких упорных
стычек с правительственными отрядами калмыки всякий раз разбегались, н
о снова сходились вместе. Около двух тысяч калмыков были настигнуты и ра
збиты на переправе через реку Ток. От полного пленения они спаслись чрез
хитрость своего предводителя Дербетова. В разгаре боя он приказал зажеч
ь степь. И вот степь заклубилась огнем и дымом. Ветер шел на солдат и казак
ов. Преследующий отряд стал задыхаться в дыму и пламени и вскоре, спасаяс
ь от гибели, разбежался. Калмыки той порой перебрались через реку и пошли
по самарской линии уничтожать мелкие крепости и форпосты. В конце концов
высланный генералом Мансуровым из Яицкого городка значительный отряд
стал преследовать Дербетова. Калмыки, спешно отступая, бросали на пути у
сталых лошадей, верблюдов и даже своих жен, спешили укрыться в вершинах И
ргиза. Произошел бой, многие калмыки попали в полон и были отправлены в Ор
енбург;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11