Он ей еще пригодится. Но от Геллы следует избавиться. Она
единственная могла указать причины рождения ребенка-онсхеглина.
Когда все в замке легли спать, Лэра отправилась за маленькой
бронзовой шкатулкой, которую она хранила возле кровати. Там в потайном
ящичке у нее лежали медальоны с залогами Геллы и Калладора. Локон Дервина
она в свое время отдала магу, чтобы тот мог погружать ее мужа в глубокий
сон, но часть волос она приберегла для себя, и теперь сама усыпляла его, а
в свое время через эту прядь она сможет принять меры к тому, чтобы
превратиться в безутешную вдову. Она представила, как это будет выглядеть.
Когда родится маленькое чудовище, будет невозможно скрыть это. Она и
Калладор постараются тайно позаботиться об этом. И разнесется слух о том,
что на Микаэле и его семени лежит проклятие. Фаталисты помогут ей. Они и
так уже распространяли различные сплетни об императоре среди простого
народа.
Микаэл все еще любимец ануирцев. Но они устали за время войны. Казна
империи опустела, а Мятеж и последующие кампании оставили множество вдов и
сирот. Дворяне тоже утомились постоянными требованиями Микаэла оказывать
поддержку армии. Начинали поговаривать, что императора больше заботят
завоевания новых земель, чем благосостояние жителей империи. Если в эту
благодатную почву бросить нужные семена...
Рождение чудовища в императорской семье будет означать, что боги
прокляли императора, и пока он правит империей, его проклятье
распространяется и на народ империи. Ему предложат отречься от престола, а
в случае отказа вспыхнет новый бунт. Жрецы храма Хэлина поддержат ее. Ее
щедрые пожертвования в храм снискали ей отличную репутацию среди
священнослужителей. Кроме храма в Боруине, она посылала дары в храмы Алами
и Ануира, жрецы которых имели наибольшее влияние на народ. И всегда,
отправляясь в храм, она брала с собой маленького Эйрина, чтобы жрецы
видели, что ее сын растет в истинной вере и почтении к богам.
Оставалось продумать, что делать с Горгоном. Его поведение
предсказать невозможно. Он был абсолютно ненормальным, в этом Лэра более
не сомневалась. Веками он выжидал, создавая собственную крохотную империю
и собирая военные силы. Теперь ему была подвластна территория, известная
как Венец Горгона, и он расширял свои границы на севере до Низин
Великанов, к востоку до Хорфольских гор, к югу до Мур-Килада и Марказора и
на западе до границ Туаривеля. Его владения занимали площадь около пяти
тысяч квадратных миль.
Предатель-принц, некогда едва спасшийся от Роэля в битве при
Дейсмааре, теперь стал могущественнейшим онсхеглином, и он мог попытаться
напасть на империю Ануир. Кроме того, он знал, что это Лэра украла у него
медальон с залогом Калладора, и вряд ли собирался похвалить ее за этот
поступок.
Ей не хотелось снова попадаться в его лапы. Одной ночи вполне
достаточно. Это был самый ужасающий и кошмарный случай в ее жизни, и
несмотря на страшную боль, страх и отвращение, она испытала острое чувство
восторга. Что-то в этом было такое, от чего она почувствовала себя живой и
счастливой. Почему она так наслаждалась, когда попадала в экстремальные
условия? Даже боль доставляла ей радость, когда она рисковала жизнью.
Ее приключения с Родриком и прочие любовные интрижки, которые некогда
волновали ее из-за того, что она рисковала положением, показались серыми и
скучными. Что может сравниться с тем, что она испытала той волнующей и
ужасной ночью? Свергнуть брата и сесть на трон, меньшее не пойдет. Она
оденет вдовьи одежды и наденет на лицо маску скорби, показывая, как она
печалится об утрате любимого мужа. И она снизойдет до просьбы стать
регентшей и занять место на Железном Троне ради спасения империи и народа.
А для Эдана Досьера она уготовит особую судьбу. Годами она мечтала о
мести, и теперь, когда она овладела колдовством, ей открылись новые
горизонты. Она заставит его перенести нечеловеческие страдания.
Она ждала этого долго, очень долго, и вот время почти пришло. Она
станет императрицей-колдуньей, при дворе она соберет лучших магов страны,
чтобы они научили ее самым вершинам магического искусства. Тогда даже
онсхеглин не будет представлять для нее угрозу. Она поставит Горгона на
колени.
Она взяла в руки шкатулку. Пора. Гелла, наверно, вернулась в комнаты
для прислуги и несомненно спит. Утро для нее не настанет никогда.
Дервин храпел в постели, не подозревая, что она наложила на него
чары. Он не проснется, пока она не разбудит его. Она может спокойно
совершить задуманное. Надо просто достать локон из медальона...
Она похолодела от ужаса, открыв потайной ящичек. Он был пуст! Ее
глаза наполнились слезами, руки отчаянно скребли шелковую поверхность
тайника. Залоги исчезли! Остался лишь медальон с прядью Дервина, который
она обычно носила вокруг шеи. Он всегда так радовался, видя его у нее,
считая это признаком любви и даже не подозревая, что он означает на самом
деле. Это бесконечно забавляло ее. Но остальные залоги, принадлежащие
Калладору и Гелле, исчезли без следа.
Лэра попыталась понять, что же произошло. Не могла ли она оставить их
где-нибудь в другом месте? Нет, она всегда хранила их здесь. Значит, их
похитили. Но кто...
Гелла!
Больше некому было это совершить. Только она могла знать о потайном
ящичке и о тайне залогов. Она была так глупа, что открывала шкатулку в
присутствии Геллы. А мать Геллы была ведьмой, значит, она понимала, что
без этого залога власть Лэры над ней кончается. Она украла их вечером, а
теперь спасалась бегством. Но Лэра все еще обладала властью герцогини
Боруина! Она спрячем медальон с волосами Дервина, и скажет, что девушка
похитила его. Ее уже брали с поличным как воровку, так что сомнений не
возникнет. Лэра быстро все обдумала.
Она выразит сожаление по поводу неблагодарности маленькой воровки,
которую Лэра спасла от смерти и пригрела у себя в доме. Конечно, она может
попросить у Дервина еще прядь волос, но она так привыкла к этому, и он так
много для нее значил...
Дервин поднимет на ноги своих охранников и они прочешут город в
поисках девчонки. Можно объявить награду за поимку воровки, укравшей
драгоценный медальон... нет, два медальона, нужно, чтобы оба были
возвращены. Она может сказать, что второй ей дала ее мать. Там лежит прядь
волос ее покойного папочки. Да, это подойдет.
Девушка не могла успеть далеко уйти. Она не уйдет, с мрачным
удовлетворением думала Лэра. Все, что ей надо сделать, это разбудить
Дервина и изобразить такую скорбь и отчаяние по поводу утраченных
медальонов, что он сразу же вскочит и немедленно пошлет стражу на поиски
девчонки.
Лэра склонилась над мужем, сделала несколько пассов и прошептала
слова заклинания, снимающие сонные чары. Теперь надо закричать и
заплакать, и он проснется, встревоженный...
По всему замку разнесся пронзительный вопль.
Дервин сел в постели.
- Во имя Хэлина, что это?
Лэра была ошеломлена. Она не успела закричать. Крик шел снаружи,
отдаваясь эхом по коридорам, нарастая и взрывая ночной покой. Кричала
женщина, явно испытывающая ужасную боль...
Дервин вскочил с постели и потянулся за мечом, застегивая перевязь
прямо поверх ночной рубашки.
- Клянусь богами, кажется, кого-то режут на кусочки!
В коридоре послышался звук шагов и кто-то громко забарабанил в дверь.
Дервин распахнул дверь и увидел одного из охранников.
- Скорей, милорд Герцог! Беда с императрицей!
- Я иду с тобой, - быстро сказала Лэра. Она быстро прокручивала в уме
все вероятные объяснения происходившему. Слишком много совпадений. Гелла
дала ей содержимое флакончика Горгона всего несколькими часами раньше.
Перед тем, как украсть медальончики и удрать, предательница докладывала о
том, что подлила жидкость в эль и видела, как императрица выпила его.
Значит, зелье подействовало. Неужели Горгон ей солгал? Может, это был яд,
и онсхеглин просто замышлял убить императрицу?
Лэра чувствовала дрожь возбуждения, спеша по коридорам вслед за
Дервином. События развивались неожиданным для нее образом, и могло
получиться даже лучше, чем она ожидала. Если императрица умрет, можно
будет обвинить в ее смерти Геллу. Когда девчонку поймают, ее словам никто
не поверит. Она ведь преступница. Ее уже пытались однажды казнить за
покушение на жизнь человека. Как только объяснить мотив убийства... Хотя,
какая разница, подумала Лэра. Может, императрица поймала ее, когда та
пыталась украсть драгоценности. Это будет звучать прекрасным дополнением к
истории об украденных медальонах. Или она просто сумасшедшая. В любом
случае ей не спастись! А если ее поймают и она будет что-то там бормотать
о зелье, добавленном к питью императрицы, она только докажет свое безумие.
Да, думала Лэра, поспешая к покоям императрицы, это в самом деле
может хорошо сработать. Смерть Фелины скажется на Микаэле. Все можно будет
истолковать как знак богов. Императрица умерла потому, что императору не
было суждено иметь наследника. Он прогневал Хэлина и навлек на себя его
проклятье.
Дверь в покои императрицы была широко распахнута, внутри толпились
люди. Микаэл в испуге стоял возле кровати.
- Врача! - кричал он.
- Что с ней случилось? Кто-нибудь, сделайте что-нибудь! Во имя всех
богов, где врач?
Эдан тоже был здесь в сопровождении Ариэль и несколькими
приближенными императора.
На постели, крича от боли, Фелина билась словно рыба, вытащенная из
воды. Она была в испарине и скинула с себя все одеяла. Лэра немедленно
подбежала к ней как бы для того, чтобы утешить ее, но Фелина от боли
ничего и никого не замечала.
- Пошли прочь! - сказала Лэра.
- Все пошли вон, дайте ей воздуха! Где врач?
И словно в ответ на ее слова вбежал один из дворцовых врачей.
- Выйдите, пожалуйста, все, кроме императора и герцогини Лэры, -
произнес он.
- Лорд Эдан, вы обладаете врожденными способностями исцелять. Может,
вы попытаетесь помочь?
Эдан стоял бледный как смерть.
- Я уже пытался. Дважды. Я первый прибежал на крики, но не смог
помочь. С ней нет контакта.
Лэра вытолкала всех из комнаты и вернулась к постели императрицы,
склонившись над ней с выражением глубокого участия.
- Что произошло, Микаэл?
- Я не знаю! - ответил он.
- Она просто начала кричать! Я не знаю, что делать! Ты должна помочь,
пожалуйста!
- Храни нас боги, - произнес врач, осмотрев императрицу.
- Она беременна!
- Что? - вскричал Микаэл.
- Но... это невозможно!
- Взгляните сами! - ответил врач, указывая на ее живот. Тот на глазах
рос и раздувался, поднимаясь, словно дрожжевое тесто. Врач приложил руку.
- Я чувствую, как он брыкается. Очень сильно.
- Нет, - потряс головой Микаэл, - этого не может быть! Она не была
беременна!
- А теперь стала, - возразил врач. Он тоже покачал головой.
- Это не похоже ни на что, ранее мной виденное. Это выше моего
понимания.
- Послать за фрейлинами! Живо! - крикнула Лэра страже в коридоре. Они
будут отличными свидетелями происходящего.
Дитя Горгона было на подходе. Только на это не потребовалось как
обычно девять месяцев. Это заняло несколько минут. Живот Фелины уже
выглядел на пятый-шестой месяц беременности, и он продолжал расти. Если
помощь придворных женщин не подоспеет через пару минут, будет поздно.
- Как это могло произойти? - спросил врача Эдан, с ужасом и
изумлением глядя на мечущуюся императрицу.
Тот просто покачал головой. Он был так поражен, что не находил слов.
Он мог только наблюдать за происходящим широко распахнутыми глазами.
Микаэл схватил его и яростно затряс.
- Делай что-нибудь! Помоги ей, ради Хэлина!
- Простите, Ваше Величество, но я ничего не могу поделать.
Фелина продолжала с воплями метаться по кровати. Глаза у нее
закатились и она судорожно и шумно дышала.
- Микаэл! Микаэл, пусти его, - сказал Эдан, отрывая императора от
бедняги-врача.
- Ребенок собирается выйти, - сказал врач.
- Как бы невероятно это ни было, мы можем лишь помочь ей родить.
Микаэл отпустил его, и в комнату вбежали придворные женщины. Им уже
передали о случившемся, но когда они увидели это своими глазами, они
закричали от испуга. Все же они превозмогли первоначальный испуг и
приготовились принимать роды.
- Вы можете идти, - обратилась старшая из них к врачу.
- Это работа не для мужчины!
- Я остаюсь! - заявил Микаэл.
- Вы будете мешать, - возразила старшая фрейлина.
- Император или нет, а это не зрелище для мужчин!
- Идем, Микаэл, - проговорил Эдан, беря его под руку.
- Мы все равно ничем не можем помочь. Пусть они делают свою работу.
Микаэл словно загипнотизированный позволил себя увести. Остались лишь
фрейлины, Лэра и Ариэль.
- Это колдовство, - прошептала одна из женщин.
- Вчера она даже не была беременна, а сейчас может родить в любой
момент.
- Как бы то ни было, а наш долг помочь матери и ребенку,сурово
произнесла старшая из них.
- Прекратите болтать и держите ее, чтобы она себе не повредила.
Уверенно отдавая указания, старшая фрейлина профессионально взялась
за дело. Лэра и Ариэль помогали. Им пришлось напрячь все свои силы, чтобы
удерживать в нужном положении мечущуюся Фелину. Она была без сознания, но
крики не прекращались. Ее живот достиг размера зрелого арбуза.
- Он идет, - сказала старшая.
- Держите ее!
Они прижали императрицу к постели. Та была не в силах слышать, что ей
говорили. Ребенок шел, собираясь родиться независимо от того, будут ему
помогать или нет. Он пробивал себе дорогу в мир всеми силами. Старшая
фрейлина заняла позицию между ног Фелины и изумленно вскрикнула, когда ее
обдала волна крови. Одна из младших женщин в испуге закричала, но старшая
схватила ее за руку и отвесил с размаху оплеуху.
- На место! Не время истерикам!
Женщина покорно вернулась на место, но было ясно, что она до смерти
напугана. Затем императрица издала еще один протяжный, нечеловеческий
вопль, и ребенок родился. Несмотря на все самообладание, старшая фрейлина
при виде младенца приглушенно вскрикнула и ее передернуло от отвращения.
Фелина обмякла, находясь в глубоком обмороке.
- Фелина! - заорал Микаэл из коридора. Он отчаянно пытался взломать
дверь.
- Да сохранят нас боги! - сказала старшая фрейлина, отступая и в
ужасе разглядывая новорожденного.
- Госпожа! Что это? - спросила одна из младших фрейлин. Затем они
подошли посмотреть и немедленно спальня огласилась истеричными воплями.
Две из них в панике выбежали вон из комнаты. Третья прижалась к стене,
истерически визжа от страха.
- Ох, Хэлин, спаси нас, - прошептала Ариэль, подходя к младенцу.
- Весь в папашу, яблоко от яблони... - подумала Лэра. Младенец был
отвратителен.
Микаэл растолкал всех, кто пытался его удержать, и ворвался внутрь.
Первое, что бросилось ему в глаза, было зрелище промокшей от крови
кровати. Затем он увидел своего "сына". Он затаил дыхание и глаза его
вылезли на лоб от ужаса и недоверия к увиденному. Эдан и Дервин вбежали
следом за ним и при виде новорожденного остолбенели.
- О, боги! - выдохнул Микаэл. Затем слова оставили его.
Младенец был раза в два крупнее обычных новорожденных и кожа его была
темно-серого цвета. Нижняя часть тела была как у сатира, с козлиными
ножками, переходящими в острые черные копытца. Руки были когтистыми
лапами, с острыми шипами на локтях и плечах. Голова казалась слишком
крупной для туловища и покрыта роговым слоем вроде панциря черепахи.
Макушка венчалась подобием рожек, два изогнутых рога росли у висков. Нос
напоминал темное рыло, а в пасти уже сверкали зубы. Детеныш зарычал,
инстинктивно ища еду.
Пока они в ужасе глядели на него, он открыл глаза. Они были ярко
желтые с золотистыми искорками.
Колени Микаэла подогнулись. Эдан и Дервин подхватили его и он повис у
них на руках, потеряв сознание. А затем с ним что-то произошло. Он
вскочил, с губ его сорвался звериный вопль ярости и боли, и он потянулся к
рукояти меча, висящего на поясе у Дервина. Выхватив меч из ножен, он
накинулся на чудовище, лежащее на кровати. Снова и снова он поднимал и
опускал меч, уничтожая проклятую тварь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46