Создав портал в Мир Теней половинчик мог по меньшей мере
замедлить течение времени. Как объяснил Футхарк, если у них появится
острая необходимость добраться из Ануира до Кал-Калатора, который
находится на противоположной окраине континента, и им нужно будет
оказаться там как можно скорее, то при путешествии верхом - даже если они
будут гнать коней и менять их по пути - дорога займет около месяца. Ибо им
придется преодолеть расстояние по меньшей мере в тысячу миль, и даже
больше, если они пойдут окружными путями, чтобы миновать такие
потенциально опасные территории, как Кулладарайт и Пустошь Тарван.
С другой стороны, если они пройдут Тенью через промежуточный мир, их
путешествие займет приблизительно столько же времени... но они смогут
выйти в мир дневного света почти в ту же минуту, когда покинули его.
Другими словами, в Мире Теней для них пройдет месяц, но в мире дневного
света тем временем пройдут лишь минуты. За одним исключением. Владения
эльфов.
Таким же таинственным образом, как законы времени менялись в Мире
Теней, менялись они и во владениях эльфов, что наводило Эдана на мысль о
некой взаимосвязи, хотя какого именно рода эта взаимосвязь он не мог
понять. Дело в том, что если в Мире Теней течение времени почти
останавливалось, то в эльфийских владениях оно было совершенно
непредсказуемым и могло либо ускориться, либо замедлиться - причем
предсказать, когда как произойдет, было невозможно. Поэтому при переходе
из эльфийских владений в Мир Теней и оттуда обратно в мир людей со
временем могли произойти интересные вещи.
- Я никогда не забуду наше первое путешествие через этот ужасный
край, - сказал Эдан Сильванне. Они ехали бок о бок шагом. Пускать коней
галопом или даже рысью по лесам Мира Теней опасно. Никогда нельзя знать,
что может ждать тебя впереди - если, конечно, это неизвестное не
предпочтительней той опасности, которая подстерегает сзади. - Словно было
недостаточно того, что мы рисковали жизнями, выбрав эту дорогу, так мы еще
и обнаружили, что всего за несколько дней, проведенных нами в Туаривеле, в
Ануире прошел целый год... - Он покачал головой и вздохнул. - Что ж, по
крайней мере, больше нам не пришлось пережить ничего подобного, даже если
император из желания выгадать время и настаивает на путешествиях через Мир
Теней всякий раз, когда нам требуется преодолеть большое расстояние. Я
всегда подозревал, что он не полностью осознает связанный с этим риск.
Теперь я понял, что его просто мало волнует возможная опасность. Но тот
первый раз... Никогда этого не забуду. Я никогда по-настоящему не понимал,
в каком напряжении находился мой отец, пока не увидел его. Для меня прошла
всего неделя, но для него - год. Целый год, в течение которого он никогда
не знал точно, что сулит ему грядущий день. Один год, состаривший его на
двадцать лет.
- Тебе по-прежнему очень не хватает его, да? - спросила Сильванна.
Эдан кивнул.
- Не могу сказать, как. Мне не хватает его мудрости и советов.
Конечно, наибольшую утрату понесла моя мать, но с другой стороны, она
просто потеряла мужа, в то время как я потерял не только отца, но и
наставника. Он еще столькому мог бы научить меня, если бы прожил еще хоть
несколько лет...
- Мне иногда кажется, что быть человеком ужасно, - сказала Сильванна:
- Все ваши достижения, мечты и страсти настолько преходящи. Ваш жизненный
путь так короток, что я не понимаю, как вы миритесь с этим.
Эдан улыбнулся.
- Ты хочешь сказать, что жалеешь нас?
- Ну... нет, не совсем так, - ответила она. - Жалость подразумевает
некоего рода снисхождение, а за последние несколько лет я узнала очень
многое о людях и том, сколь многого вы можете добиться, поставив перед
собой цель.
- Возможно, так происходит именно потому, что наш жизненный путь
столь короток, - сказал Эдан. - Именно сознание, что мы всего лишь
смертные создания, и заставляет нас проживать жизнь в полную силу. И
возможно, мы кажемся вам немного безрассудными лишь потому, что в
некотором смысле таковыми и являемся. Вам, эльфам, как созданиям
бессмертным, не свойственно подобное безрассудство. Людям же эльфы
кажутся... пожалуй, вовсе не безрассудными, в отличие от нас. Вот почему
наши страсти полыхают так ярко. Когда ты с самого начала понимаешь, что
твое время ограничено, то начинаешь дорожить каждым днем.
Сильванна несколько мгновений задумчиво смотрела на него, пока они
ехали бок о бок, легко покачиваясь в такт конской поступи.
- Пожалуй, это не лишено смысла. Я заметила, что вы, люди, очень
остро все переживаете. - Она нахмурилась и тряхнула головой. - Я не хочу
сказать, что эльфы не способны на сильные чувства, ибо мы способны на
них... просто человеческие страсти куда более сильны. И неуправляемы.
- Это и есть безрассудство, - с улыбкой ответил Эдан. - Оно
происходит из нашей недолговечности, как я сказал. Мы живем со страстью,
трудимся со страстью... любим со страстью.
Сильванна взглянула на него. Он твердо встретил ее взгляд. Она не
отвела глаза.
- Если развить эту мысль, - сказала она, - то можно утверждать, что
самые страстные существа на свете - поденки, которые живут всего один
день.
- И заметь, как яростно колотят они по воздуху своими крохотными
крылышками, неизменно стремясь к свету., - сказал Эдан. - Пламя влечет их
так сильно, что они летят на него и сгорают в огне. Если это не аллегория
неукротимой страсти - то что еще?
- Я думала, на огонь летят мошки, - сказала Сильванна.
- Поденки делают то же самое, разве нет?
Она нахмурилась.
- Не уверена. Разве?
Эдан пожал плечами.
- Даже если и нет, это не умаляет достоинств аллегории.
Сильванна улыбнулась.
- Пожалуй, ты проглядел свое истинное призвание,-сказала она. - Тебе
следовало стать не придворным министром, а бардом.
Эдан поморщился.
- О, только не это.
Сильванна подняла брови.
- О? Похоже, я задела тебя за живое.
- Когда-то я знал барда, - сказал Эдан. - На самом деле, я знал
нескольких, и все они были невыносимы, но этот был хуже всех. По большей
части барды влюблены в звучание собственных слов, что делает их
тщеславными, но этот был влюблен еще и в идею, что делало его опасным.
- Каким образом приверженность идее может сделать кого-то опасным? -
спросила Сильванна.
- А вот это вопрос к главному министру императора,усмехнулся Эдан. -
Как лорд верховный камергер я могу утверждать, что все служители идеи
опасны, потому что они ставят идею превыше власти императора, короля или
аристократа. Такой человек в первую очередь хранит верность идее, которую
он - или, возможно, она - проповедует. Как следствие, он никогда не видит
причин идти на уступки. Однако лично я понял, что есть определенная
разновидность служителя идеи, с которым можно договориться.
- А именно? - спросила Сильванна.
- Тот, который во всем с тобой согласен, - ухмыльнулся Эдан.
- Я могла бы и догадаться, - Сильванна состроила гримаску.Теперь ты
скажешь, что я могла бы уже узнать тебя получше.
- Эльфы, как всем известно, учатся медленно, - поддразнил ее Эдан. -
Вот еще один недостаток вашего бессмертия... вы никогда не чувствуете
острой необходимости делать что-либо быстро.
- С некоторыми вещами лучше не торопиться, - ответила Сильванна,
искоса взглянув на него.
- Ты имеешь в виду... с ухаживанием, например? - спросил Эдан.
- Не только.
Эдан в смущении кашлянул. За последние восемь лет они с Сильванной
очень сблизились, чего он никак не мог предположить при первой их встрече.
Во-первых, он не рассчитывал на длительное знакомство с девушкой, но она
вернулась с ними в Ануир вместе со своим братом Гильвейном, и оба они - а
также половинчик Футхарк и эскорт из двенадцать воинов-эльфов,
сопровождавший их из Туаривеля, остались в империи.
Это было частью договора, заключенного между лордом Тиераном, который
действовал в интересах тогда еще некоронованного императора Микаэла, и
правителем Туаривеля принцем Филерэном. Эльфы должны были выступить в
качестве личной охраны императора и в первую очередь обеспечить его
безопасное возвращение в Ануир, а во вторую очередь показать всем
эльфийским королевствам, что Туаривель заключил официальный союз с
империей и поддержал императора Микаэла.
Это беспрецедентное соглашение с самого начала неминуемо должно было
вызвать гнев экстремистов обеих сторон - таких как Руоб Человекоубийца и
лорд Кир Эван, герцог Аванилский, который для эльфов был приблизительно
тем же, кем Человекоубийца для людей. Поскольку Аванил и Руоб - провинция
в южной части Эльфинвуда, которую выделил себе Человекоубийца, - имели
общую границу, воины Человекоубийцы и рыцари лорда Кира часто совершали
вылазки на вражеские территории, и случавшиеся там схватки были столь же
частыми, сколь и жестокими. В действительности, если бы не Кир на юге и
Эрвин Боруинский на севере его владений, ненависть Руоба Человекоубийцы
простерлась бы куда дальше в глубину империи.
Почему же тогда, в свое время недоумевал Эдан, его отец заключил этот
необычный союз? И почему Филерэн согласился на это? Ответ можно было
получить, как учил его отец, рассматривая возможные варианты политической
ситуации.
Подобный союз сулил Филерэну определенные выгоды, которые становились
очевидными не сразу, но лишь по некотором раздумье. Филерэн понимал, что
не может рассчитывать выстоять в одиночку и против людей, и против
гоблинов Туразора. Перед его дедом, Человекоубийцей, такая проблема не
стояла. Окруженный с одной стороны герцогом Аванилским, а с другой -
эрцгерцогом Боруинским, он был отделен от гоблинского королевства Туразор
провинцией Боруин и областью Пять Пиков и мог позволить себе всецело
сосредоточиться на военных действиях против одних только людей.
Филерэна же действительно со всех сторон окружали враги - гоблины
Туразора на западе, свирепые великаны из Великаньих Низин на севере, и
ужасные приспешники онсхеглина Рейзена, обитавшие в горах Венец Горгона,
на востоке. Эльфийский принц поддерживал мирные отношения только с
соседней провинцией Дозон на северо-западе, которая нуждалась в союзе с
Туаривелем, будучи обособленным аванпостом империи, окруженным со всех
сторон владениями человекообразных. Филерэн прекрасно понимал, что
подобные союзы ему совершенно необходимы для защиты эльфийских границ от
вражеских нападений. Чтобы обеспечить безопасность своих владений,
Филерэну приходилось проявлять политическую гибкость. Союз, заключенный с
лордом Тиераном, и был продиктован политическими соображениями такого
рода.
Подписав соглашение, Филерэн ясно засвидетельствовал официальное
признание эльфийским королевством Туаривель Микаэла законным наследником
Железного Трона, и это оказалось немаловажным обстоятельством, поскольку
лорд Эрвин предпринял шаги к укреплению собственного своего положения за
этот год, что они отсутствовали. Ему удалось склонить провинции Талини,
Бросенгэ и Тэгас признать его притязания на регентскую власть.
Открытой всем ветрам провинцией Талини управлял лорд Эрик Доналз; и
поскольку на северо-востоке с ней граничило гоблинское королевство
Туразор, а на юго-востоке Эльфинвуд и область Пять Пиков, граф Талинийский
отчаянно нуждался в покровительстве и поддержке такого сильного
полководца, как эрцгерцог Боруинский. В этой малонаселенной северной
провинции был лишь один город - хорошо укрепленная столица Невелтон,
расположенная на берегу и в какой-то мере защищенная от яростных штормов
Мир-Руана скалистым островом Дантьер. Большую часть Талини покрывали
густые леса, кроме узкой полоски каменистой прибрежной равнины. Во
владениях лорда Рерика не было таких процветающих городов, как Ануир, и
даже больших селений вроде Сиседжа, но обитал в Талини народ сильный и
стойкий - в основном могучие дровосеки и суровые рудокопы, добывавшие
уголь в горах. Граф Талинийский не мог собрать многочисленное войско, но у
него служили выносливые и закаленные воины, привыкшие к частым схваткам с
налетчиками-гоблинами и разбойниками из области Пять Пиков. Вместе с
рыцарями и солдатами лорда Эрвина они представляли грозную силу.
Кроме того к Боруину примкнула провинция Тэгас. Лорд Даван Дюрьен,
граф Тэгасский, управлял своей относительно бедной провинцией из
резиденции в Стормзпойнте, расположенном на берегу прямо к югу от Боруина.
Тэгас отличался значительным разнообразием ландшафта - от прибрежных
равнин до болот, от лесистых низин до Туманных гор, отделявших провинцию
от Аванила. Население небольшого портового города Портиджа, расположенного
в верхней оконечности Залива Пальца, промышляло в основном рыболовством, а
прочие обитатели Тэгаса занимались земледелием и скотоводством. Постоянные
набеги троллей из Туманных гор, привлекаемых сюда продуктами земледелия, а
также овцами и прочим скотом пастухов, означали, что лорд Даван, как и
Рерик Талинийский, нуждался в союзе с таким военачальником, как Эрвин
Боруинский.
И наконец, сторону Боруина приняла провинция Бросенгэ, расположенная
в месте выхода пролива Эреля в Мир-Руан. Побережье Бросенгэ, изрезанное
глубокими заливами и болотистыми дельтами рек, занимали зеленые
плодородные равнины, которые в удалении от моря сменялись лесистыми
возвышенностями и горами. Как и Тэгас, провинция Бросенгэ граничила с
Туманными горами, а потому подвергалась набегам троллей. Однако, в отличие
от Тэгаса и Талини, эта провинция процветала и являлась центром нескольких
могущественных гильдий. Ее глубокие заливы служили прекрасным убежищем для
судов торговцев, контрабандистов и пиратов - всех их с одинаковым радушием
принимали капитаны портов, которые не обнаруживали особой разборчивости,
покуда гости могли платить за швартовку и стоянку.
Лисандр Марко, герцог Бросенский, имел общую границу с Аванилом, где
находилась столица империи Ануир - и потому, насколько понимал Эдан, его
союз с Боруином объяснялся ничем иным, как беспринципностью. Он легко мог
собрать армию своих и наемных воинов для отражения грабительских набегов
троллей, и ему не приходилось бояться налетов гоблинов или разбойничьих
шаек, поскольку провинция лежала далеко к югу от Туразора и Пяти Пиков и
была отделена от них Боруином, Тэгасом и Аванилом.
Нет, думал Эдан, Марко вступил в союз с Боруином не из страха перед
лордом Эрвином. В этом союзе он увидел возможность навредить своему
сопернику, лорду Киру Эвану, герцогу Аванилскому. Все преследовали свои
личные выгоды, думал Эдан, и Эрвин использовал каждого для достижения
своей собственной цели. Были даны обещания, заключены сделки, выплачены
дани - когда подобные "дани" получают обычные представители торгового
сословия, они почему-то называются взятками, подумал Эдан - и в результате
Эрвин надежно сплотил провинции всего Западного побережья под своим
знаменем.
Все это произошло в течение того года, который они провели при дворе
принца Филерэна в Туаривеле - года, который показался им неделей или около
того; и никто не предполагал, что принц Микаэл может вновь объявиться.
Никто, кроме лорда Тиерана, который держал это в тайне до благополучного
возвращения Микаэла в Ануир из желания самолично убедиться в его
благополучном возвращении. Лорд Эрвин давно объявил о смерти принца и
разослал гонцов во все концы империи с целью распространить это известие и
объявить о его вступлении в должность регента.
Талини и Тэгас официально поддержали лорда Эрвина с самого начала,
каковое обстоятельство заставило Эдана недоумевать, просто ли они почуяли,
куда ветер дует и стояли на страже своих личных интересов или же
предварительно получили какие-то сведения о планах эрцгерцога. В любом
случае они первыми признали его притязания законными. Впоследствии к ним
присоединилась провинция Бросенгэ, но не раньше чем Аван отказался
поддержать лорда Эрвина, усомнившись в его праве на должность регента и
высказавшись за лорда Тиерана и императрицу. Барон Димедский тоже объявил
о своей поддержке лорда Тиерана и императрицы, но не раньше чем сказал
свое слово Кир Аванилский.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46