Следующие сразу за ними солдаты остановились и без колебаний, молниеносно
заняли оборонительную позицию, готовые встретить любое нападение с
флангов. Приобретенные в боях инстинкты отлично служат им, подумал Эдан, и
полезны еще и тем, что, срабатывая, в считанные секунды придают войску
устрашающий вид.
В темноте Эдан не мог разглядеть, что происходит в хвосте колонны, но
видел, как дико и беспорядочно там пляшут факелы и некоторые падают на
землю, когда воины выпускают их из рук, вступая в схватку с противником...
или падают на землю сами. Но прежде чем Эдан успел что-либо предпринять,
он услышал за спиной дробный топот копыт и мгновение спустя мимо него во
весь опор проскакал император с мечом в руке, направляясь к хвосту
колонны.
- Сир, стойте! - выкрикнул Эдан, но Микаэл уже исчез в темноте. Он
пронесся с такой скоростью, что ни лорд Корвин, ни любой другой всадник из
его свиты даже не успел двинуться с места. Эдан выругался.
- Скачите за ним, остолопы! - закричал он, пришпоривая собственного
коня.
Сильванна держалась сразу за ним, когда они пустили коней галопом
вслед за императором. И именно тогда Эдан услышал звук, от которого кровь
застыла у него в жилах. Неземной, завывающий, заунывный звук, похожий на
полустон-полуплач. Он слышал его во время одного из предыдущих путешествий
через Мир Теней - и в тот раз более ста человек погибло.
Это был вой живых мертвецов.
- Эдан! Сбоку! - крикнула Сильванна, когда они понеслись во весь опор
за Микаэлом. Эдан бросил взгляд влево, потому что справа находилось
войско, увидел ходячие трупы, которые пробирались меж кривых деревьев,
пошатываясь и покачиваясь, будто пьяные привидения.
Некоторые из них были в воинских доспехах... или в том, что от них
осталось. Ржавые латы, скрипевшие и скрежетавшие при каждом шаге; помятые
шлемы, некоторые разрубленные почти пополам в том месте, где меч обрушился
на череп; истлевшие рубахи под кольчугами, инкрустированными ржавчиной и
затянутые паутиной; наголенники, покрытые грязью и пылью; щиты с
выцветшими девизами на них; изорванные кожаные сапоги и висящие мешком
штаны, больше напоминающие лохмотья. Другие были в истлевших крестьянских
одеждах, сквозь которые отчетливо виднелась разложившаяся плоть и
почерневшие от времени кости. Сгнившие лица смотрели на них пустыми
глазницами, в которых копошились черви. И словно один вид их был
недостаточно ужасен сам по себе, все эти отвратительные существа были
вооружены - если не мечами и копьями, то вилами, топорами или самодельными
дубинками.
Они обошли армию с двух сторон, возможно даже, окружили ее - Эдан не
знал - но первый удар нанесли с тыла. Теперь живые мертвецы высыпали из
леса по обеим сторонам колонны. Один из них преградил путь Эдану, потрясая
копьем. Не замедляя хода, Эдан поднял меч и, пролетая мимо, с размаха
отрубил руку мертвецу от самого плеча. Она упала на землю, конвульсивно
дергаясь, но отвратительное существо все же успело вцепиться Эдану в
стремя. Конь протащил его несколько ярдов, прежде чем Эдану удалось пинком
сбросить мерзкое чудовище на землю.
Солдаты не впали в панику. Это стоило бы им жизни, и все они это
знали. Несмотря на усталость, они держали строй и сражались с
подступавшими врагами. Отвратительные существа двигались медленно, но
недостаток скорости искупали непреклонностью. И их невозможно было убить,
поскольку они уже были мертвы. Одолеть мертвецов можно было только
расчленив их на куски, но даже тогда они упорно продолжали ползти вперед
по земле, будто улитки. Мечи мерно поднимались и опускались, и сколь бы ни
устали солдаты, они знали, что не могут прервать свое ужасное занятие даже
на мгновение. Они встречались с мертвецами и раньше, хоть и не с таким
количеством, и многие из них не выжили, чтобы поведать об этих встречах.
Эдан увидел императора. Он подскакал к задним рядам колонны, где
произошло первое нападение, и приводил в порядок потерявшие строй войска.
Он выкрикивал команда, одновременно не переставая орудовать мечом и
поворачивать коня то в одну сторону, то в другую, чтобы встретить
мертвецов, которые, раскачиваясь, подступали к нему со всех сторон.
Нежданно-негаданно в уме Эдана промелькнуло воспоминание детства. Он
вспомнил, как пытался напугать юного принца Микаэла жуткими и мрачными
историями о Мире Теней, злорадно надеясь вызвать у мальчика такие же
кошмары, какие мучили его самого, когда он был моложе. И хотя после этих
историй, рассказываемых на ночь, Микаэлу снился Мир Теней, в отличие от
Эдана, принц в своих снах бесстрашно сражался с чудовищами и побеждал их.
Теперь по иронии судьбы все это происходило наяву.
И точно так же, как юный принц Микаэл не обнаруживал ни малейшего
страха в своих детских снах, взрослый император сейчас ничуть не потерял
присутствия духа. Именно это и испугало Эдана, когда он увидел, как Микаэл
пришпоривает своего коня, чтобы врезаться в неуклонно наступающие ряды
противника.
Страх порождается инстинктом самосохранения, но способность
испытывать страх начисто отсутствовала у императора. Отвага, физическая
сила и обостренное чутье, умение восстанавливать силы и защищаться от зла
- все это числилось среди его способностей, наследственных способностей,
которые он обнаружил по достижении половой зрелости; и поскольку эти
способности передались ему по прямой линии от Андуираса, в Микаэле они
нашли лучшее выражение, чем в любом другом человеке. На его родовом гербе
был изображен лев, и, подобно этому благородному зверю, Микаэл обнаруживал
несгибаемое мужество и наводящую ужас свирепость в схватке. Однако
наследственные способности не делали его неуязвимым, хотя зачастую он
действовал так, будто был неуязвим. И когда Эдан увидел, как Микаэл,
подобно Джагернауту, прокладывает себе путь сквозь ряды противника, от
страха у него засосало под ложечкой и кровь застучала в висках.
Когда юный Гист, лорд Корвин, виконт Элам и прочие всадники из свиты
Микаэла подскакали галопом к Эдану и Сильванне, Эдан взмахнул мечом и
крикнул: "За императором!"
Без колебаний они последовали за ним, прокладывая себе мечами путь
сквозь ряды мертвецов. Сколь бы безрассудной ни была отвага Микаэла,
подумал Эдан, она придала новые силы воинам. Увидев императора, скачущего
им на подмогу, они воодушевились, и боевой клич "Роэль! Роэль!" взметнулся
к небу и раскатился эхом в темноте. Большинство воинов побросали факелы на
землю, поскольку не могли сражаться, держа их в руках. Некоторые факелы
подожгли кустарник; он плохо возгорался из-за тумана и сырости, однако вид
тлеющих кустов навел Эдана на новую мысль.
"Поджигайте деревья!" - снова и снова выкрикивал он, не переставая
орудовать мечом, и солдаты, находившиеся не на передовой линии, немедленно
начали швырять в чащу леса свои факелы, подбирать с земли брошенные и
отправлять их туда же.
Когда в зарослях кустарника оказалось так много промасленных факелов,
огонь, несмотря на сырость, начал распространяться и озарил поле боя. В ту
же минуту пожар самым неожиданным образом сыграл на руку императорскому
войску. Живые мертвецы стали загораться.
Давно высохшие тела трупов горели, как хворост. Несмотря на это, они,
нечувствительные к боли, продолжали идти вперед, полыхая на ходу. Солдаты
рубили горящие тела, наступающие на них, но огонь неизбежно брал верх, и
мертвецы падали на землю.
Однако падали не только они. Эдан видел на земле множество тел, и
среди горящих или расчлененных и до сих пор судорожно извивающихся
мертвецов лежали и его солдаты. Некоторые были тяжело ранены, другие
убиты, и изуродованные мертвецы пожирали их плоть. Люди, еще живые, но
слишком тяжело раненные, чтобы двигаться, дико кричали, когда языки
пламени достигали их. Но ничего нельзя было поделать. Для того, чтобы
оттащить раненых в безопасное место, не было ни времени, ни возможности,
поскольку поблизости не было ни одного безопасного места. Завязался
отчаянный рукопашный бой. Живые мертвецы продолжали наступать рядами, и
солдаты ануирской армии рубили их мечами, как одержимые.
Эдан проложил себе путь к Микаэлу, за ним по пятам следовали
Сильванна и другие всадники. Они попытались образовать защитное кольцо
вокруг императора, но Микаэл мешал им. Он не оставался на месте ни секунды
и поворачивал своего коня то в одну сторону, то в другую; конь взвивался
на дыбы и несся сквозь ряды противника, охваченные пламенем и окутанные
клубами дыма. Эдан почувствовал сильное дуновение ветра, который налетел
сзади и растрепал ему волосы, и в сознании его прозвучал голос Гильвейна.
- Футхарк открыл впереди портал из Мира Теней. Головные отряды
проходят сквозь них. Бери императора и возвращайся к передним рядам
войска, пока арьергард прикрывает ваше отступление!
Ветер пронесся мимо и описал круг над полем боя, отгоняя огонь от
императорского войска в сторону мертвецов.
- Сир! - выкрикнул Эдан. - Ворота открыты! Поспешим, сир, скорее!
- Только после того, как пройдет все войско! - крикнул в ответ
Микаэл.
- Сир! Ради Хэлина, бежим!
Солдаты вокруг услышали их и закричали, чтобы Микаэл возвращался.
Через мгновение призывы их зазвучали слаженным хором, к которому
присоединились все солдаты до единого, пока зажженная пожаром ночь не
наполнилась громкими криками.
- Роэль, беги! Роэль, беги!
Но прежде чем император успел ответить на призывы солдат, случилось
ужасное. С ужасом Эдан увидел, как в тот миг, когда конь Микаэла взвился
на дыбы, занося копыта над наступающими мертвецами, один из них вонзил
копье ему в брюхо. Конь дико пронзительно заржал от боли и рухнул на
землю. Микаэл вылетел из седла.
- Нет! - выкрикнул Эдан, пришпоривая коня, но несколько мертвецов
преградили ему путь. Он яростно рубил их мечом, стараясь добраться до
императора. Солдаты, находившиеся поблизости, тоже увидели случившееся, и
толпой хлынули вперед, на помощь императору, не думая о собственной
безопасности. Но по меньшей мере дюжина мертвецов уже окружила Микаэла, и
Эдан, отчаянно орудовавший мечом, не мог даже мельком увидеть его.
Неожиданно один из ходячих трупов рухнул на землю, потом другой
буквально взлетел в воздух, подброшенный некоей страшной силой. За ним
другой, еще один, и тела так и полетели в стороны. Эдан достиг Микаэла,
который, словно впавший в исступление дервиш, размахивал мечом направо и
налево: с широко раскрытыми глазами, с оскаленными в дикой ярости зубами,
весь в крови, хлещущей из нескольких ран. Он дал волю своей наследственной
способности к божественной ярости, и Эдан понял, что увещевать его
бесполезно, пока все не кончится.
То было неуправляемое состояние, и в этом божественном приступе
ужасающей ярости и кровожадности Микаэл мог сразить как врага, так и
друга. Такое состояние продлится недолго, поскольку на подобную вспышку
уходили все силы организма, и после нее Микаэл останется настолько
изнуренным, что едва ли сможет пошевелиться. Но пока он находился во
власти этой непреодолимой силы, Микаэл походил на воплощение некой
неумолимой и безжалостной смертоносной силы, и Эдан не осмеливался
приблизиться к нему.
- Назад! - крикнул он Сильванне, хотевшей было броситься на помощь
императору. Она бросила на него изумленный взгляд, но поняла что
происходит, когда увидела, как Микаэл крушит живых мертвецов налево и
направо, хрипя и рыча, как загнанный в угол зверь, и не обращая внимания
на свои раны.
Среди всех чудесных способностей, передавшихся чистокровным от старых
богов, божественный гнев был наиболее редкой и наиболее опасной, ибо
однажды дав ему волю, человек уже не мог подавить его, пока он сам не
иссякнет. Немногие обладатели этой способности прибегали к ней только в
самых крайних случаях и только в самом безвыходном положении, поскольку
эта сила полностью завладевала своим носителем, пробуждая в нем ярость
дикого зверя и увеличивая ее во много раз. Она превращала человека в
исступленного берсеркера, неспособного разумно мыслить или владеть собой и
одержимого лишь жаждой крови и желанием выжить.
Наследственные способности нельзя было предсказать со всей
определенностью. Было известно, какие именно способности передаются по той
или иной линии родства, но предугадать, которые из них появятся в том или
ином потомке, не представлялось возможным. Чистокровный получал в
наследство все способности, свойственные его роду, но некоторые оставались
в скрытом виде, передавались дальше и обнаруживались лишь в следующих
поколениях. Некоторые способности проявлялись вскоре после достижения их
обладателем половой зрелости, а некоторые годами существовали в скрытом
виде, дремали, пока вдруг не заявляли о себе без всякого предупреждения.
В большинстве случаев это не служило поводом для беспокойства,
поскольку по большей части наследственные способности проявлялись без
всякого риска для окружающих. Внезапно у человека могло обнаружиться
обостренное чутье, или родство с каким-то зверем, выражающееся в общении с
тотемным животным, или железная воля, или целительский дар. Подобные
способности не представляли опасности для окружающих. Но другие, как
например способность повелевать стихиями или впадать в божественную
ярость, или - в случае, когда способности передавались по линии родства,
идущей от Азрая - забирать у человека силы через прикосновение, могли
причинить вред или даже смерть.
В первый раз Микаэл в схватке дал волю своему божественному гневу
ненамеренно. Тогда ему было шестнадцать, и однажды ночью на его ставшее
лагерем войско напали ноллы. Кровожадные существа, на вид
полуволки-полулюди, напали на них во время сна, разделавшись с часовыми
так быстро и ловко, что те даже не поняли, кто напал на них. Единственным
предупреждением об опасности для спящего войска послужили дикие вопли
первых жертв.
Микаэл с мечом наголо выскочил из своей палатки и мгновенно подвергся
нападению. Именно тогда это и случилось. Внезапно он сам словно стал
ноллом - во всех отношениях, кроме внешнего облика. Несмотря на свои
шестнадцать, за несколько лет военных походов Микаэл превратился в очень
сильного мускулистого юношу. Но все же Эдан был не готов к зрелищу,
которое увидел той ночью.
Внезапно Микаэл перестал быть Микаэлом, но предстал воплощением
некоей демонической силы, безжалостной и непреодолимой. Лицо его
исказилось почти до неузнаваемости, превратившись в маску звериной ярости,
и из горла его вырвалось рычание, даже отдаленно не напоминающее
человеческие звуки. Он убил всех до единого ноллов, которые приближались к
нему. Впоследствии солдаты, присутствовавшие при этом, разнесли молву об
этом случае, и слава Микаэла возросла. Все знали, что это такое. Многие
воины сами были чистокровными, но больше ни один человек в армии не
обладал способностью божественного гнева. Она передавалась только по
прямой линии родства от Андуираса, Басайи и Мазелы, но лишь немногие
обнаруживали ее. Эдан знал только одного аристократа из чистокровных,
который обладал этой способностью - это был Эрвин Боруинский.
На сей раз солдаты сразу поняли, в каком состоянии находится
император, и постарались сомкнуть вокруг него свои ряды таким образом,
чтобы защитить его, но при этом остаться от него на безопасном расстоянии.
В этом состоянии он мог легко наброситься и на них, подойди они ближе. Для
Эдана трудность заключалась не только в том, чтобы уцелеть сейчас; он не
мог доставить Микаэла в таком состоянии к открытому Футхарком выходу из
Мира Теней в их собственный мир. Ему больше ничего не оставалось, кроме
как ждать, пока ярость Микаэла уляжется сама собой, и тогда уже увлечь его
за собой. Когда гнев утихнет, Микаэл станет совершенно беспомощным.
Времени отвлекаться не было, но все же Эдан бросил молниеносный
взгляд назад и увидел, что войска постепенно отступают в ходе битвы. Волна
боя подхватила их и уносила вперед - от дерущегося в арьергарде Эдана
назад - к порталу в мир солнечного света, открытому
проводником-половинчиком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46