Тот разрешил: телефон висел на стене в коридоре.
- Не идет, - сказал чекист кому-то в трубку. Последовала пау-
за. Видимо, на том конце провода ругались: чего вы с ним чикае-
тесь? Хватайте его и везите.
- 295 -
- Нельзя... Я говорю, нельзя. Обстоятельства не позволяют.
Вся троица покинула квартиру, пообещав, что скоро вернутся.
Не вернулись. То ли других забот было много, то ли самих по-
садили - тогда такое было не в диковинку. Как бы там ни было,
Вальдман остался на свободе. Посадили его года через три - за
растрату. Старые котовцы пустили шапку по кругу, набрали чуть ли
не миллион и принесли в прокуратуру - выкупать Вальдмана: его лю-
били. Разумеется, их погнали в шею...
Эту историю рассказали Каплеру ее участники, когда он собирал
материал для фильма "Котовский".
Во время "Прогулок с Каплером" я узнал от него, что таких
особых лагерей, как Минлаг, теперь уже несколько - и все на базе
старых, обычных. Названия им дали не географические, а шифрованные
- видимо, чтобы обмануть американскую разведку. Интлаг стал Минла-
гом (Минеральным лагерем), Воркутлаг - Речлагом... А были еще Мор-
лаг, Озерлаг, Степлаг, Песчанлаг, Камышлаг и даже один с былинным
названием Дубровлаг, в Мордовии, недалеко от станции Явас.
- Я вас! - смеялся Каплер. - Страшненькое название!
Но как раз этот Дубровлаг, по слухам, был помягче других: для
слабосилки и инвалидов.
В наш Минлаг Каплер с Юликом прибыли одним этапом, но из раз-
ных мест: Алексей Яковлевич с Лубянки (это был его второй заход),
а Юлий из Кировской области. Подробно про их встречу рассказал
Юлик, когда мы наконец встретились.
В первый же день после приезда он обратил внимание на шустро-
го не очень молодого человека, который торопился сообщить всем
минлаговским начальникам, что он кинорежиссер. Юлику он не понра-
вился. А Юлик привлек его внимание - я думаю, своей молчаливостью,
- 296 -
стеснительностью.
- Скажите, вы из Москвы?
- Да.
- Вы наверно были студентом? В каком институте?
- В институте кинематографии. Слыхали про такой?
- Слыхал - ВГИК... Давайте знакомиться. Моя фамилия Каплер.
А до Юлика все еще не доходило. Из вежливости он поинтересо-
вался:
- Не родственник Алексею Каплеру?
Каплер грустно усмехнулся:
- Вы английский язык знаете?
- Немножко.
- Ай эм.
Юлик так и сел на борт тачки. У него сделалось такое лицо -
об этом мне рассказывал уже Каплер, - что Алексей Яковлевич на всю
жизнь проникся к нему нежностью.
Вдвоем они таскали носилки со шлаком - и разговаривали, раз-
говаривали, разговаривали. Их бригада строила дорогу для вывозки
мусора. Я видел эту дорогу: она доходила до края оврага и круто
обрывалась. Грешным делом, я подумал, что они, увлекшись разгово-
ром, завели дорогу не туда, куда следовало. Но мне объяснили:
именно туда. Там мусор сбрасывали в овраг.
Про этот отрезок их лагерной жизни Каплер рассказывал и та-
кое. Когда бригада - по пятеркам, взявшись за руки - возвращалась
в зону, сосед Алексея Яковлевича по шеренге каждый раз жалобно
просил быть поаккуратней: очень болит рука, привычный вывих.
Кто-то из работяг по секрету шепнул Каплеру, что его сосед в не-
мецком лагере военнопленных работал "жидоловом" - выявлял евреев.
- 297 -
Ему же немцы доверяли расстреливать их. Вот так и получился вывих
- от отдачи автомата...
С блатными Алексей Яковлевич общался мало: так уж сложилось
его лагерная судьба. Но как писатель он сумел оценить богатство их
языка.
- Представляете, Юлик, они даже в числительные ухитряются
вставить свое любимое словечко. Мишка мне сказал: "И дали мне два,
блядь, с половиной года!"
От этого же Мишки он впервые услышал: "Вот. Дали ему год. От-
сидел тринадцать месяцев и досрочно освободился". Услышал и восхи-
тился Мишкиным остроумием. Но мы это слышали тысячу раз: самая хо-
довая лагерная присказка.
О своем деле Алексей Яковлевич рассказывал неохотно. Те-
перь-то оно ни для кого не секрет, но на всякий случай напомню -
коротко.
В него влюбилась дочка Сталина Светлана. В те годы Каплер был
на вершине успеха - "Ленин в Октябре", "Ленин в 1918 г." Был об-
ласкан властями, принят в "высшем обществе" - если условно назвать
так кремлевскую элиту. Влюблялись в него женщины и покрасивее ры-
жей вчерашней школьницы. Но внимание "кронпринцессы" ему очень
льстило. Романа, собственно, не было: держась за ручку, они гуляли
по Москве, разговаривали. И повсюду за ними ходил провожатый - до-
чери Сталина полагалась охрана.
Светланиному папе эти прогулки сильно не нравились. В один
прекрасный день раздался звонок. Грубый голос велел:
- Каплер, перестаньте крутить мозги дочке Сталина! Будет пло-
хо.
Алексей Яковлевич не поверил, а зря.
- 298 -
Как-то раз Светлана пришла в слезах: из-за Каплера она опоз-
дала на папин день рождения; он рассердился, шмякнул об пол тарел-
ку с праздничным пирогом, накричал на дочь... В общем, Алексею
Яковлевичу лучше уехать.
Он послушался, уехал. Сначала отправился в "партизанский
край", потом на сталинградский фронт - собкором "Правды". И пого-
рел на литературном приеме: своим корреспонденциям с фронта он
придал форму писем некоего лейтенанта к любимой девушке. Лейтенант
писал примерно так: "Помнишь, любимая, как мы гуляли по Александ-
ровскому саду, как смотрели на Кремль с Каменного моста?.." Именно
эти маршруты фигурировали в ежедневных отчетах Светланиного охран-
ника.
Сталин пришел в ярость: он решил, что этот наглый еврей таким
хитрым способом объясняется в любви его дочери. Газета "Правда"
получила первый в своей истории выговор по партийной линии. А Кап-
лера арестовали, дали пять лет по ст.58.10 ч.II (антисоветская
агитация: "восхвалял мощь германской армии... выражал сомне-
ние...") и отправили на Воркуту.
Начальником Воркутлага был тогда генерал Мальцев, человек не
глупый и не трусливый. Он не побоялся расконвоировать своего знат-
ного узника и предложил написать что-нибудь о "заполярной кочегар-
ке" - Воркуте.
Алексей Яковлевич, походил, присмотрелся - и отказался пи-
сать. Объяснил: рассказать, как оно есть, не позволят, а писать,
что Воркуту, как "город на заре", Комсомольск, построили комсо-
мольцы-добровольцы - это ему совесть не позволяет. Генерал не нас-
таивал.
Каплер хорошо фотографировал. Ему разрешили выписать из дому
- 299 -
всё необходимое, и он стал городским фотографом. Возможно и по сей
день сохранилась в Воркуте будочка "Фотография "Динамо". Лет двад-
цать назад она еще стояла: Каплер ездил на Воркуту с женой, Юлей
Друниной, и показывал ей свою бывшую резиденцию. Правда, мемори-
альной доски: "Здесь жил и работал А.Я.Каплер" не было...
Воркута гордилась своим театром. Труппа была смешанная: воль-
ные и зеки. Смешанным был и репертуар - даже оперы, по-моему, ста-
вили. Или оперетты? Главные роли играла длинноногая красавица Ва-
лентина Токарская. Кто видел довоенный фильм "Марионетки", навер-
няка помнит ее.
В войну она вместе с фронтовой бригадой московских атристов
попала к немцам в плен. Явных евреев расстреляли, а неявные вместе
с русскими стали работать в теперь уже немецких фронтовых бригадах
- выступали большей частью перед власовцами. Репертуар был совер-
шенно аполитичный; когда война кончилась, особых претензий к ар-
тистам "органы" не имели. Но на беду в руки одного из военных кор-
респондентов (знаю кого, но из симпатии к его дочери не назову фа-
милии) попала фотокарточка: Токарская и другие актеры сняты были в
компании власовских офицеров. В сердце корреспондента застучал пе-
пел Клааса. Этот стук был услышан, и Валентину Георгиевну посади-
ли, дав ей на бедность лет пять.
На Воркуте она, как и Каплер, была расконвоированной. У них
начался роман.
Встречаться и всё прочее можно было в фотографии "Динамо".
Для безопасности в заднем торце кабинки Каплер устроил узенький
тамбур. Внутреннюю дверь загородили шкафом с химикалиями. Подко-
ванный шарикоподшипниками, он легко отъезжал в сторону. В случае
тревоги Токарская пряталась в тамбуре и там пережидала. Если же
- 300 -
нежелательные гости задерживались надолго, она уходила: массивный
замок на наружной двери был декоративным - так хитро, на одну сто-
рону, крепились обе петли.
В сорок восьмом году у Каплера кончился срок, и они с Токарс-
кой решили пожениться. Алексей Яковлевич, превратившийся из з/к в
в/н, продолжал работать фотографом, но мечтал вернуться в кино.
Понимал, что в Москву или Ленинград его не пустят - но ведь была и
на Урале студия, в Свердловске? И он отважился попытать счастья.
Взял командировку в Киев, а по дороге заехал в Москву, к старым
друзьям - Константину Симонову и Ивану Пырьеву. Те встретили его с
распростертыми объятьями, обещали похлопотать - но не успели: на
второй день московского визита Каплера арестовали, отвезли на Лу-
бянку и дали второй срок. На этот раз обвинение было пустяшным:
придрались к нарушению паспортного режима (зачем сунулся в столи-
цу?) и осудили по ст.7-35 УК - по-другому это называлось СВЭ, со-
циально вредный элемент. По этой статье судили бродяг и проститу-
ток, когда за ними не числилось конкретных преступлений.
Сокамерник-юрист поздравил Алексея Яковлевича: статья легкая,
дадут два-три года высылки, не больше! Но для Каплера сделали иск-
лючение: дали еще раз пять лет и отправили в лагерь особого режи-
ма, в Минлаг. К тому времени, когда мы встретились, он отсидел
чуть больше года из своего второго срока.
Свое обещание - помочь мне перебраться к Юлику - Алексей
Яковлевич выполнил. Отвел меня к татарину по фамилии Шапиро, объ-
яснил ситуацию. Тот пообещал отправить меня на 3-й ОЛП - спросил
только, не родственники ли мы с Дунским? Нет, не родственники.
И вот пришел день отправки. Расцеловавшись с Каплером, я по-
бежал становиться в строй. Но в последнюю минуту нарядчик выкрик-
- 301 -
нул мою фамилию и меня выдернули из колонны: оказывается, знакомый
доктор, симпатизировавший мне, решил оставить меня в Сангородке
"по состоянию здоровья". Я, конечно, поблагодарил доктора - не
очень искренне.
Теперь надо было ждать следующей оказии. Ждать пришлось не
долго: на шахтах нехватало рабочей силы, требовалось пополнение. И
недели через две нарядчики стали готовить следующую партию для
отправки на ОЛП-3.
В список попал и я. Но на этот раз меня подвело вечное еврей-
ское беспокойство: а вдруг отправляют не на третий? Я пошел выяс-
нять. И нарвался на "покупателей" - так называли представителей
шахт, приезжавших к нам за пополнением.
Главный инженер шахты неодобрительно поглядел на мои очки и
спросил:
- А вы, собственно, что собираетесь там делать?
- Работать! - бодро сказал я.
- Нет, очкастых мне в шахту не надо. Вычеркните этого.
Вычеркнули.
Дождавшись, когда шахтерское начальство уедет, я пошел к
старшему нарядчику. Сказал:
- Слушай, кто-нибудь обязательно попросит, чтоб его оставили
на пятом. Вот и оставь. А меня впиши на его место.
Нарядчик так и сделал, вычеркнул кого-то - наверняка за "ла-
пу" - и я снова оказался в списке. Чтобы не рисковать, снял очки,
сунул в карман и пошел становиться в строй.
- 302 -
Примечания автора:
*) Я часто оговариваюсь: "если мне не изменяет память", "если
не ошибаюсь", "насколько помню"... Но повторяю, записей я не вел.
И не только в лагере. Единственную попытку завести "записную книж-
ку писателя" я сделал, когда учился в восьмом классе. Нашел в от-
цовском столе красивый блокнот, написал: "Гадящая овчарка похожа
на кенгуру". Действительно похожа. Но этим ценным наблюдением дело
ограничилось - первая запись оказалась и последней: я быстро охла-
дел к идее стать писателем.
XIV. ЮЛИК И ДРУГИЕ
На третий ОЛП нас доставили с комфортом - на автомобиле. Гру-
зовом, конечно. В кузов зеки садятся по пять в ряд, назад лицом.
Уселась первая пятерка, дают команду второй и т.д. Сидим тесно, не
шелохнешься. А два конвоира с винтовками, отгороженные от нас де-
ревянным переносным щитком, стоят спиной к кабине.
Лагпункты на Инте привязаны были к шахтам, разбросанным на
довольно большом пространстве. Но нам ехать было недалеко, кило-
метров десять.
ОЛП-3 показался мне огромным, я таких раньше не видел: огоро-
женный колючкой поселок с четырьмя тысячами жителей. Нас завели в
карантинный барак и велели не расходиться. Далеко не отлучаясь, я
стал высматривать знакомых. И почти сразу углядел эстонца Сима
Мандре. Попросил: найди Дунского, он тут работает нормировщиком
Шахтстроя, скажи, что я приехал.
Этого Сима я знал по Ерцеву. Там был еще и Ной, еврей по фа-
- 303 -
милии Гликин, так что кто-то сострил: Ной у нас есть, Сим есть,
хамов много - только Яфета не хватает. Вот я и запомнил его имя и
фамилию. А он мою нет. Сходил, отыскал Юлика и сказал:
- Иди карантинный баракк, твой кирюкка приехал. Такой длин-
ный, отьках.
Юлик не сразу пошел: почему-то он подумал, что "длинный кирю-
ха в очках" это Виктор Луи, к которому симпатии не испытывал. По-
том всё-таки решил сходить, посмотреть...
Два дня и две ночи мы с ним говорили без передышки. Ну, не
совсем так: на обед и на ужин всё-таки ходили - порознь. Говорил
больше он, у меня из-за ларингита совсем сел голос. Мы не виделись
пять лет, только переписывались - и вот такой, как говорили в ста-
рину, подарок судьбы.
В тюрьме и лагере многие безбожники становятся верующими. Со
мной этого не случилось. Но когда я вспоминаю историю нашей с Юли-
ком дружбы, все трудно объяснимые случайности, все неожиданные,
неправдоподобные встречи - нет-нет, а придет в голову мысль: а мо-
жет быть и правда есть бог?
Мы проучились в одной школе семь лет, а познакомились только
на восьмой год. Он был в классе "А", а я в "Б". Правда, и ему, и
мне математичка Надежда Петровна говорила:
- Вот есть у меня в классе "Б" такой Валерик Фрид (или, соот-
ветственно, "в классе "А" такой Юлик Дунский".) Тоже царапает, как
курица лапой, тоже на полях рожицы рисует. И кляксы такие же...
Познакомил нас на переменке общий приятель. И мы сходу стали
ругать только что увиденную картину "Дети капитана Гранта". Там
играл Яша Сегель. Он был на класс младше нас и жил с Юликом в од-
ном доме. Хорошо помню объявление в "Вечерке": Мосфильм искал
- 304 -
мальчиков английского типа на роль Роберта Гранта. Яшина мама была
ассистентом на этом фильме; по странному совпадению, самый анг-
лийский тип оказался у ее сына. Юлика она тоже водила на фотопробу
- просто, чтобы бесплатно сфотографировался.
Нас, знатоков Жюля Верна, особенно возмущали отступления от
канонического текста. Мы даже решили написать пародию на этот сце-
нарий; разошлись по домам и написали - каждый свою. Назавтра про-
читали друг дружке, давясь от хохота, а после уроков пошли домой
ко мне - писать третий вариант уже вдвоем. Так началась наша ки-
нодраматургическая карьера.
Но тут выяснилось, что мой класс "Б" переводят в другую шко-
лу, новостройку. А класс "А" остается в старой 168-й. (Раньше она
была 27-я, а еще раньше - "12-я им. декабристов". Моя не очень об-
разованная родственница удивлялась: декабристов? Наверно, октяб-
ристов?.. Теперь там "полтинник" - 50-е отделение милиции).
Расставаться нам не хотелось. Юлик пошел в мою новую школу,
никому ничего не сказав, и сел со мною за одну парту. Недели две
учителя его не замечали. Потом заметили, удивились: а ты, мальчик,
откуда взялся?
Как ни странно, в те очень недемократические времена бюрокра-
тии в школе было куда меньше, чем теперь. Юлика даже не заставили
писать заявление; просто позвонили в 168-ю и попросили переслать
документы в 172-ю. Так мы и доучились до десятого класса. Вместе
редактировали школьную стенгазету, вместе руководили драмкружком.
Актерских способностей ни у него, ни у меня не было, но оба играли
и в "Интервенции", и в "Очной ставке". Учились одинаково плохо.
Нам предрекали: не кончите ведь школу! Кое-как кончили: мне помог-
ла сломанная челюсть. (Баловались, я свалился в подвал; мне поста-
- 305 -
вили "шину" - приковали алюминиевой проволокой верхнюю челюсть к
нижней - и освободили от экзаменов). По всем гуманитарным предме-
там мне поставили пятерки - я думаю, почти заслуженно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49