Помоенявшись аквалангами, я был готов к дальшейшим действиям. Вообще, меня, как всегда, чуть не сгубило любопытство. Вместо того, чтобы сразу пытаться влезть на борт теплохода, я решил ознакомиться с процессом подводных работ.
Ознакомился.
Ну ладно. Я вытащил нож из глотки убитого и поспешил к поверхности. Помня откуда спускались стропы подъемника, я сейчас примерно знал расположение катера над моей головой. Забирая немного в сторону, чтобы вынырнуть у борта, противоположного тому, где причалила "Казанка" Терещенко, я медленно двигая ластами, постепенно вспылвал. Становилось светлее с каждой секундой. И все четче вырисовывался над головой громадное, как воздушный шар, брюха покоящегося надо мной катера.
Все-таки, я немного спутал направление и вспыл прямо к кормовому винту. Их было два - больших, толкающих многотонную тушу катера вперед, и, хоть сейчас лопости неподвижно застыли мне стало неприятно, когда я представил, с какой легкостью они могут перемолоть живую плоть человека. Мою плоть, - вздумай кто включить сейчас дизели.
Пора было всплывать. С момента моей последней схватки с прошло минуты три-четыре. В любой момент сверху спустят пустые крюки за новой партией, потом минут десять ещё будут ждать, затем станут нырять, чтобы узнать причину задержки. Так что у меня в лучшем случае ещё минут десять есть. Возможно, ещё меньше.
ГЛАВА 62
ПРАВО СИЛЬНОГО
Вынырнув, я осмотрелся. Вверху по борту никого не обнаружил. Я находился ближе к корме с противоположной от берега стороны. Я так и расчитывал. Поплыл вдоль борта. Я думал, что и здесь должно быть подобие лестницы, вроде той, к которой привязывал лодку Терещенко. И на этот раз мои надежды оправдались. Если нет, пришлось бы плыть к якорным цепямь. Так или иначе, взобрался бы.
Сбросив с плеч ненужный уже акваланг, я закрепил его ремешком за скобу ступеньки. Маску и ласты оставил здесь же. Жаль, ныряя в воду, я не рискнул брать с собой пистолет. Подумал, что будет неудобно нырять с пистолетом. Впрочем, первым поднимать шум я не намеривался, а когда здесь все закипит, я уже буду с оружием.
С такими оптимистичными мыслями я и полез наверх, на пиратский манер зажав лезвие уже послежившего мне ножа меж собственных зубов.
Я долез до верха и выглянул в прорезь железного бортика. Какая-то будка, прикрывавшая, возможно, необходимые судну механизмы, сейчас очень удачно скрывала и меня. Перемахнув бортик, я оказался на палубе. .
Я приник спиной к будке. За ней слышались голоса. Несколько человек спокойно беседовали, значит тревогу ещё никто не поднимал. Метрах в пяти от будки, за которой я прятался, начиналась палубная пристройка, стеклянными окнами смотревшая на пестрящие тут и там клочки парусов яхт и серфингов, владельцы которых воспользовались прекрасным днем для массового отдыха. Между пристройкой с её окнами и бортом был проход около метра. Я расчитывал добраться туда, чтобы и дальше продолжить свою экскурсию незамеченным. Как это сделать, я не знал, потому как с противоположной стороны этой чертовой будки стояли несколько человек, каждый из которых, оглянувшись, мог заметить мои передвижения.
Когда мне надоело ждать - а это наступило через пару минут, - я, спокойно шлепая босыми мокрыми ступнями о крашенный металл палубы, неторопливо отправился к проходу. И почти удалось дойти, когда кто-то меня окликнул. Я сделал вид, что не понимаю, к кому относится ленивый возглас, тут же повторившийся:
- Эй, кому говорят, подожди.
Я уже был под прикрытием. Ближайшая металлическая дверь, как и всё здесь свежепокрашенная, была приоткрыта, едва не перегородив проход. Я заглянул. Гальюн. То есть, туалет. Я, пригнувшись, стал за дверцей. Дверца была маленькая, и мне было неудобно. Стоять скрючившись пришлось недолго. Какой-то парень (я все время искал вчерашних знакомых и как на зло, не находил) торопливо обогнув дверцу, внезапно столкнулся с лезвием у горла.
Я его не ударил, а просто прижал лезвие к сонной артерии. Свободной рукой я на всякий случай зажал ему рот.
- Тихо, тихо... - прошептал я ему на ухо. - Не дергайся, а то я случайно дернусь. Будешь вести себя тихо? Мне тебя не надо резать?
Паренек кивал, обещая не дергаться и вообще вести себя тихо. Я убрал руку, зажимавшую ему рот и действительно крика не услышал.
- Где Клин?
- У себя.
- У себя это где?
- В кабинете.
- Как пройти?
- Мы ходим через трюм. Есть ещё какая-то дверь, но она постоянно закрыта и никто не имеет ключа.
- Сколько вас здесь всего?
- Человек пятнадцать.
- Женщины на борту есть?
- Нет... хотя была с утра одна. Сейчас не знаю.
- Елена?
- Не знаю. Я голос только слышал, не разобрал.
Я быстро его обыскал. У парня оружия не было. Я был в затруднении, не знал, что с ним делать? Мне он, вроде, ничего плохого не сделал, сейчас не сопротивлялся, вел себя прилично... Но с другой стороны...
Я убрал лезвие от горла и, перехватив нож, резко ударил тяжелым металлическим обухом ему в висок. Парень рухнул на палубу, как подкошенный. Мне оставалось только затащить его в гальюн и надеяться, что тело найдут не скоро. А парень ничего, очухается.
Все время оглядываясь, я быстро пошел по проходу вдоль борта. Я нашел дверь, но это оказался маленькая столовая. Здесь было несколько человек за столиками, но, судя по всему, расположились не надолго, так, зашли перекусить и выпить пива. На меня не обратили внимания, хоть пару человек и проводили глазами. Я последовал дальше.
Следующая металлическая дверь вела вниз. Я спустился по гремящей лестнице и попал в небольшой коридор с тремя дверьми. Внезапно меня стало раздражать это блуждание. Я решительно открыл ближайшую дверь и попал в небольшой бар. Пустой. Следующая дверь стала открываться самостоятельно. Я мигом оказался рядом и с силой захлопнул её, кого-то здорово зашибив. Ворвавшись следом, я увидел какой-то кабинет, лежащего на полу мужчину и знакомого толстяка-телохранителя, того самого, что прошлое мое посещение охранял Клина, причем неудачно. Реакция, однако, у бывшего спортсмена была отменная; в его руке уже был пистолет, твердо направленный мне в живот. Причем узнал он меня мгновенно, и мгновенно радость озарила его лицо. С этим выражением он и умер. Я метнул нож не раздумывая, и лезвие с сочным звуком точно вошло в выемку в основании шеи. Он бы конечно, успел ещё выстрелить, но удивление от тагого оборота событий отвлекло, а потом уже сил не было.
Прыгнув к нему, я вырвал из ослабевшей руки пистолет. Тело уже падало, из приоткрывшегося рта вдруг хлынула кровь, а глаза остекленели. Каждый раз все эти подробности невольно запоминаются лучше всего, более того, липнут, словно осенняя паутинка к разгоряченному лицу, как недавно было с Терещенко, встреча с которым тоже закончилась в мою пользу.
Я повернулся. Оглушенный ударом двери мужик приподнимался с пола. Он ещё не успел осознать, что происходит. Пока он приходил в себя, я быстро огляделся. Здесь было пару столов, несколько стульев и кресел, а у стены стоял диван. Может, служебное помещение для отдыха, я не понял. Да и все равно было.
- Где тут выход вниз? Мне надо к Клину попасть, - пояснил я.
- Мужик повернул длинный острый нос к умершему товарищу и в глубоко посаженных маленьких глазках его зажегся такой лютый огонь ненависти и бешенства, что небольшой запас разума был сразу вытеснен. Он вскочил, чтобы броситься ко мне и голыми руками разорвать, уничтожить, растоптать, словом, сделать все, что делается в таких вот случаях, когда инстинкты лишают человека способности рассуждать, а значит, человека уже и нет, зверь перед тобой, не более.
Я встретил его ногой в челюсть, благо место было довольно, чтобы размахнуться. Он отлетел к стене, я прыгнул к нему и повторил свой удар в висок, который уже проделал только что с тем парнем, оставленным в гальюне. На этот раз, возможно, не рассчитал сил, - я услышал явственный хруст, но настроения это мне не испортило. Я оставил их в этой комнате, предварительно тщательно обыскав. Мой арсенал пополнялся быстрыми темпами. Я уже имел пару пистолетов, один глушитель, несколько запасных обойм и даже гранату. Да, ещё и нож. Причем не тот, который продолжал торчать из горла бывшего спортсмена, решившего продолжить свою карьеру в рядах бойцов невидимого фронта - и неудачно. Нет, этот в ножнах висел на поясе второго неприятеля, которого я оглушил. Я перевесил его к себе. Глушитель я навинтил на один из пистолетов. Пока меня не обнаружили, лучше не самому не светиться.
Надо сказать, что к убийству людей, которые не прочь убить меня, я отношусь более чем спокойно. А война вообще лишила меня иллюзий. Условность этических подходов в ситуациях экстремальных научила меня критически присматриваться к правилам, которые тебе навязываются обществом. И это при том, что чаще всего общество представляют те, кто сами готовы убить любого, посягающего на их собственное благополучие, а главное, личную власть. Я не морализирую, просто считаю, что когда отсутствует универсальная справедливость, правда за теми, кто обладает большей силой. Проиграл, значит неправ. Если меня убьют, неправ буду я. Пока что неправы другие. Философия простая, как... правда. Двадцать первый век расставил все точки над i, отбросив за ненадобностью все прежние иллюзии братства, общественного благополучия и иже с ними.
Однако пора было уже появиться и Клину. Я выскользнул в коридор и сунулся в третью дверь. Здесь была короткая лесенка, ведущая к квадратному люку, сейчас открытому. Вниз уходила ещё одна лестница. Эти большие катера представляют такую сеть кают, каюточек и разного рода коридорчиков, что нормальному сухопутному индивидууму, каким я себя считаю, разобраться в их хитроспленениях ну совершенно невозможно.
Надеясь, что на этот раз мне повезет и я найду верную тропу, я скатился вниз, попал в новый коридор, метрах в двух круто сворачивающий. Оттуда как раз слышны были чьи-то шаги. Мне не понравился их ритм: запинающийся, осторожный. Притаившись за углом, я приготовился к появлению этого крадущегося следопыта. И когда тот появился, я быстро ударил его в челюсть... И едва успел остановить кулак.
Испуганный внезапным нападением, передо мной стоял Терещенко. Едва он узнал меня, испуг его тут же прошел. Оказывается, находясь со всеми у подъемника, он иначе чем все остальные истолковал задержку в работе, сразу заподозрив мое вмешательство. И на всякий случай, не дожидаясь выяснения причин, отправился искать меня на этот борт.
Вот и славно! Дорогу в апартаменты Клина он знал. За время пребывания в Москве он уже не раз бывал на этом катере. Елена таким образом приобщала его к радостям свободы. Я во всяком случае так предполагал, видя, с какой уверенностью он ведет меня вглубь переходов.
И вдруг вышли.
Мы вышли в маленький зальчик, совсем крошечный, но с толстой белой трубой в центре, торчавшей, словно колонна. Рядом с трубой была кадка с искусственной пальмой. И из-за этой псевдоколонны вдруг раздался выстрел. Промахнуться с шести метров - это надо было уметь. Пуля лишь слегка задела меня. Причем то же самое плечо, что уже сегодня резали. Как раз над разрезом ножа, теперь был разрез и пули, задевшей меня по касательной. Кость и на этот раз была цела.
Сохранять тишину теперь резона не было. Я выхватил пистолет и, прыгнув в сторону, чтобы противник открылся, стал стрелять сам. Трюмный зальчик заполнился грохотом выстрелов пистолета охранника и легкими хлопками моего бесшумного. Прыгая, чтобы не быть легкой мишенью, я сумел разглядеть своего противника. Это оказался второй толстый телохранитель Клина. Стрелял он плохо, раз не убил с первого выстрела, когда была возможность прицелиться. Теперь такой возможности я ему предоставить не желал, - прыгал, из стороны в сторону и считал количество его выстрелов. У него был "ТТ", в обойме максимум восемь патронов. Если я его не достану прежде, чем он опустошит обойму, ему все равно конец. Вдруг к размеренному грому выстрелов пистолета толстяка, присоединились новые, не менее громкие: оглянувшись на какое-то мгновение, я увидел, что Терещенко упал на пол и, достав свой пристолет, тоже присоединился к нашей дуэли.
На моей стороне.
Честно говоря, я ему до сих пор не доверял. Нет, доверял, но оставлял маленькую возможность того, что в какой-то момент инстинкт самосохранения заставит его совершить ошибку. То есть, переметнуться вновь на сторону Клина. Я был рад, что мои предположения оказались беспочвены. Парень всерьез не желал иметь общего с тесной компанией Клина.
Одна из пуль - возможно, моя, - достала-таки бывшего спортсмена и он разделил судьбу своего напарника и товарища. Пуля попала в лоб, ближе к левому глазу, а когда мы подошли к нему, оказалось, что ещё одно ранение он получил в легкое, - перед смертью успела пойти кровь горлом. Терещенко тоже был задет, но, так же как и я, легко. Пуля чиркнула его по макушке, немного крови просто смочило волосы.
Не обращая внимание на наши царапины, мы ворвались в дверь кабинета. Я, держа пистолет перед собой, ласточкой влетел внутрь. Приземлился, как и расчитывал, на мягкий ковер. Не мог быть кабинета Клина без ковра.Так что приземлился даже с комфортом. Хотя можно было обойтись и без спецэффектов: комнате все равно никого не было.
Вошел Терещенко. Я вскочил на ноги и все ещё настороженно стал обводить пистолетом комнату. Обстановка напоминала мне спальню Клина на хуторе, где я первый раз отыскал Марину. Только здесь все было меньшего размера. На столике у дивана фотография: Клин обнимает двух девушек, и все трое позируют на палубе этого же самого катера. А вот зеркала на стене не было. Зато была дверь. И я почему-то сразу уверился, что за дверью меня терпеливо ждут несколько нацеленных пистолетов.
Я оглянулся. Терещенко взял фотографию со столика и внимательно её разглядывал. Я не знал, как поступить. Лучше всего было бы выбить дверь и бросить внутрь гранату. Но там могла оказаться Елена Тарасова. А убивать её, даже случайно, в мои планы не входило.
- Что ты там рассматриваешь? - спросил я Терещенко.
Он протянул мне фотографию.
- Да вот, смотрю, как паскуда жизнью тешится. Жаль, что он смылся. Но все равно еще, наверное, где-то здесь. Чего ему от своего товара бежать. Тут же на миллионы наркоты.
В этот момент за стеной - той, куда вела закрытая дверь - послышался какой-то шум. Терещенко тоже услыхал. Я принял решение. Бросив фотографию на столик, я разбежался и прыгнул ногой на дверь. Удар ноги плюс вес моего тела вышибли дверь, словно тонкую фанерку. Я с пистолетом наизготовку сунулся в дверной проем...
- Бросай пистолет! - услышал я такой знакомый мне голос. Она произнесла "пистоэт", очень мило выбросив букву "л". Сама-то Елена Тарасова твердо целилась мне в лоб, и по глазам её я увидел, что кокетничать она не собиралась, отнюдь. Тем более, что сзади в голову мне тоже уперся холодный ствол...
ГЛАВА 63
МОЯ УЧАСТЬ РЕШЕНА
Твердый металл слегка ударил меня в затылок - конечно ствол! - а Клин продолжал свой язвительный монолог. - Пистолет бросай внутрь и не вздумай дернуться, сразу мозги полетят. Ты же не хочешь, чтобы жена твоего клиента отмывалась от твоих мозгов? А может это будет для неё сексуально. Как ты считаешь, Лена, будет это сексуально?
- Перестань языком молоть! Кончай с ним, пора сматываться!
- И то верно, - издевательски подтвердил Клин. - Ну так как?
Я выпустил пистолет из пальцев. Он глухо стукнулся о ковер.
- А господин Тарасов знает, что вы, Елена Олеговна, здесь находитесь?
- Нет не знает. Зачем ему это знать? - усмехнулась она.
Клин отступил вглубь помещения.
- Поворачивайся. И не вздумай дергаться, я буду стрелять без предупреждения.
Я повернулся. В комнате было ещё трое. Это не считая нас с Терещенко. Двое держали на мушке моего напарника, а третий, отойдя от них, навел свою пушку на меня. Клин сел в кресло.
- Предупреждаю, Рэмбо легавый, у меня просто палец чешется. Он прямо-таки мечтает дернуться вслед за тобой. Знаешь, какое у меня самое заветное желание все эти последние дни? Вижу, догадываешься. Хочу тебя видеть синим и мертвым. Хороший Рембо - дохлый Рэмбо. От тебя постоянно какие-то беспокойства. Я это сразу просек. Еще в первое твое посещение сюда. Чего тебе было надо? Мы так все хорошо продумали, Марина была в восторге, надоел ей этот муж, хуже горькой редьки. А тут ты! Потом уж я тебя целенаправленно пытался отправить к праотцам. И газ использовал, и стреляли в тебя, и подрывали тебя!.. Вон, и Марина вместо тебя попалась, а тебе все везло. Я ведь знаю, тебе Тарасов ничего не заплатит, так чего же ты лезешь не в свое дело? Ну, понимаешь, все предсказуемые, ну со всеми можно бизнес вести, а вот появляются такие как ты, и все наперекосяк! Вроде такие же как все, а вот какого-то у вас винтика не хватает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
Ознакомился.
Ну ладно. Я вытащил нож из глотки убитого и поспешил к поверхности. Помня откуда спускались стропы подъемника, я сейчас примерно знал расположение катера над моей головой. Забирая немного в сторону, чтобы вынырнуть у борта, противоположного тому, где причалила "Казанка" Терещенко, я медленно двигая ластами, постепенно вспылвал. Становилось светлее с каждой секундой. И все четче вырисовывался над головой громадное, как воздушный шар, брюха покоящегося надо мной катера.
Все-таки, я немного спутал направление и вспыл прямо к кормовому винту. Их было два - больших, толкающих многотонную тушу катера вперед, и, хоть сейчас лопости неподвижно застыли мне стало неприятно, когда я представил, с какой легкостью они могут перемолоть живую плоть человека. Мою плоть, - вздумай кто включить сейчас дизели.
Пора было всплывать. С момента моей последней схватки с прошло минуты три-четыре. В любой момент сверху спустят пустые крюки за новой партией, потом минут десять ещё будут ждать, затем станут нырять, чтобы узнать причину задержки. Так что у меня в лучшем случае ещё минут десять есть. Возможно, ещё меньше.
ГЛАВА 62
ПРАВО СИЛЬНОГО
Вынырнув, я осмотрелся. Вверху по борту никого не обнаружил. Я находился ближе к корме с противоположной от берега стороны. Я так и расчитывал. Поплыл вдоль борта. Я думал, что и здесь должно быть подобие лестницы, вроде той, к которой привязывал лодку Терещенко. И на этот раз мои надежды оправдались. Если нет, пришлось бы плыть к якорным цепямь. Так или иначе, взобрался бы.
Сбросив с плеч ненужный уже акваланг, я закрепил его ремешком за скобу ступеньки. Маску и ласты оставил здесь же. Жаль, ныряя в воду, я не рискнул брать с собой пистолет. Подумал, что будет неудобно нырять с пистолетом. Впрочем, первым поднимать шум я не намеривался, а когда здесь все закипит, я уже буду с оружием.
С такими оптимистичными мыслями я и полез наверх, на пиратский манер зажав лезвие уже послежившего мне ножа меж собственных зубов.
Я долез до верха и выглянул в прорезь железного бортика. Какая-то будка, прикрывавшая, возможно, необходимые судну механизмы, сейчас очень удачно скрывала и меня. Перемахнув бортик, я оказался на палубе. .
Я приник спиной к будке. За ней слышались голоса. Несколько человек спокойно беседовали, значит тревогу ещё никто не поднимал. Метрах в пяти от будки, за которой я прятался, начиналась палубная пристройка, стеклянными окнами смотревшая на пестрящие тут и там клочки парусов яхт и серфингов, владельцы которых воспользовались прекрасным днем для массового отдыха. Между пристройкой с её окнами и бортом был проход около метра. Я расчитывал добраться туда, чтобы и дальше продолжить свою экскурсию незамеченным. Как это сделать, я не знал, потому как с противоположной стороны этой чертовой будки стояли несколько человек, каждый из которых, оглянувшись, мог заметить мои передвижения.
Когда мне надоело ждать - а это наступило через пару минут, - я, спокойно шлепая босыми мокрыми ступнями о крашенный металл палубы, неторопливо отправился к проходу. И почти удалось дойти, когда кто-то меня окликнул. Я сделал вид, что не понимаю, к кому относится ленивый возглас, тут же повторившийся:
- Эй, кому говорят, подожди.
Я уже был под прикрытием. Ближайшая металлическая дверь, как и всё здесь свежепокрашенная, была приоткрыта, едва не перегородив проход. Я заглянул. Гальюн. То есть, туалет. Я, пригнувшись, стал за дверцей. Дверца была маленькая, и мне было неудобно. Стоять скрючившись пришлось недолго. Какой-то парень (я все время искал вчерашних знакомых и как на зло, не находил) торопливо обогнув дверцу, внезапно столкнулся с лезвием у горла.
Я его не ударил, а просто прижал лезвие к сонной артерии. Свободной рукой я на всякий случай зажал ему рот.
- Тихо, тихо... - прошептал я ему на ухо. - Не дергайся, а то я случайно дернусь. Будешь вести себя тихо? Мне тебя не надо резать?
Паренек кивал, обещая не дергаться и вообще вести себя тихо. Я убрал руку, зажимавшую ему рот и действительно крика не услышал.
- Где Клин?
- У себя.
- У себя это где?
- В кабинете.
- Как пройти?
- Мы ходим через трюм. Есть ещё какая-то дверь, но она постоянно закрыта и никто не имеет ключа.
- Сколько вас здесь всего?
- Человек пятнадцать.
- Женщины на борту есть?
- Нет... хотя была с утра одна. Сейчас не знаю.
- Елена?
- Не знаю. Я голос только слышал, не разобрал.
Я быстро его обыскал. У парня оружия не было. Я был в затруднении, не знал, что с ним делать? Мне он, вроде, ничего плохого не сделал, сейчас не сопротивлялся, вел себя прилично... Но с другой стороны...
Я убрал лезвие от горла и, перехватив нож, резко ударил тяжелым металлическим обухом ему в висок. Парень рухнул на палубу, как подкошенный. Мне оставалось только затащить его в гальюн и надеяться, что тело найдут не скоро. А парень ничего, очухается.
Все время оглядываясь, я быстро пошел по проходу вдоль борта. Я нашел дверь, но это оказался маленькая столовая. Здесь было несколько человек за столиками, но, судя по всему, расположились не надолго, так, зашли перекусить и выпить пива. На меня не обратили внимания, хоть пару человек и проводили глазами. Я последовал дальше.
Следующая металлическая дверь вела вниз. Я спустился по гремящей лестнице и попал в небольшой коридор с тремя дверьми. Внезапно меня стало раздражать это блуждание. Я решительно открыл ближайшую дверь и попал в небольшой бар. Пустой. Следующая дверь стала открываться самостоятельно. Я мигом оказался рядом и с силой захлопнул её, кого-то здорово зашибив. Ворвавшись следом, я увидел какой-то кабинет, лежащего на полу мужчину и знакомого толстяка-телохранителя, того самого, что прошлое мое посещение охранял Клина, причем неудачно. Реакция, однако, у бывшего спортсмена была отменная; в его руке уже был пистолет, твердо направленный мне в живот. Причем узнал он меня мгновенно, и мгновенно радость озарила его лицо. С этим выражением он и умер. Я метнул нож не раздумывая, и лезвие с сочным звуком точно вошло в выемку в основании шеи. Он бы конечно, успел ещё выстрелить, но удивление от тагого оборота событий отвлекло, а потом уже сил не было.
Прыгнув к нему, я вырвал из ослабевшей руки пистолет. Тело уже падало, из приоткрывшегося рта вдруг хлынула кровь, а глаза остекленели. Каждый раз все эти подробности невольно запоминаются лучше всего, более того, липнут, словно осенняя паутинка к разгоряченному лицу, как недавно было с Терещенко, встреча с которым тоже закончилась в мою пользу.
Я повернулся. Оглушенный ударом двери мужик приподнимался с пола. Он ещё не успел осознать, что происходит. Пока он приходил в себя, я быстро огляделся. Здесь было пару столов, несколько стульев и кресел, а у стены стоял диван. Может, служебное помещение для отдыха, я не понял. Да и все равно было.
- Где тут выход вниз? Мне надо к Клину попасть, - пояснил я.
- Мужик повернул длинный острый нос к умершему товарищу и в глубоко посаженных маленьких глазках его зажегся такой лютый огонь ненависти и бешенства, что небольшой запас разума был сразу вытеснен. Он вскочил, чтобы броситься ко мне и голыми руками разорвать, уничтожить, растоптать, словом, сделать все, что делается в таких вот случаях, когда инстинкты лишают человека способности рассуждать, а значит, человека уже и нет, зверь перед тобой, не более.
Я встретил его ногой в челюсть, благо место было довольно, чтобы размахнуться. Он отлетел к стене, я прыгнул к нему и повторил свой удар в висок, который уже проделал только что с тем парнем, оставленным в гальюне. На этот раз, возможно, не рассчитал сил, - я услышал явственный хруст, но настроения это мне не испортило. Я оставил их в этой комнате, предварительно тщательно обыскав. Мой арсенал пополнялся быстрыми темпами. Я уже имел пару пистолетов, один глушитель, несколько запасных обойм и даже гранату. Да, ещё и нож. Причем не тот, который продолжал торчать из горла бывшего спортсмена, решившего продолжить свою карьеру в рядах бойцов невидимого фронта - и неудачно. Нет, этот в ножнах висел на поясе второго неприятеля, которого я оглушил. Я перевесил его к себе. Глушитель я навинтил на один из пистолетов. Пока меня не обнаружили, лучше не самому не светиться.
Надо сказать, что к убийству людей, которые не прочь убить меня, я отношусь более чем спокойно. А война вообще лишила меня иллюзий. Условность этических подходов в ситуациях экстремальных научила меня критически присматриваться к правилам, которые тебе навязываются обществом. И это при том, что чаще всего общество представляют те, кто сами готовы убить любого, посягающего на их собственное благополучие, а главное, личную власть. Я не морализирую, просто считаю, что когда отсутствует универсальная справедливость, правда за теми, кто обладает большей силой. Проиграл, значит неправ. Если меня убьют, неправ буду я. Пока что неправы другие. Философия простая, как... правда. Двадцать первый век расставил все точки над i, отбросив за ненадобностью все прежние иллюзии братства, общественного благополучия и иже с ними.
Однако пора было уже появиться и Клину. Я выскользнул в коридор и сунулся в третью дверь. Здесь была короткая лесенка, ведущая к квадратному люку, сейчас открытому. Вниз уходила ещё одна лестница. Эти большие катера представляют такую сеть кают, каюточек и разного рода коридорчиков, что нормальному сухопутному индивидууму, каким я себя считаю, разобраться в их хитроспленениях ну совершенно невозможно.
Надеясь, что на этот раз мне повезет и я найду верную тропу, я скатился вниз, попал в новый коридор, метрах в двух круто сворачивающий. Оттуда как раз слышны были чьи-то шаги. Мне не понравился их ритм: запинающийся, осторожный. Притаившись за углом, я приготовился к появлению этого крадущегося следопыта. И когда тот появился, я быстро ударил его в челюсть... И едва успел остановить кулак.
Испуганный внезапным нападением, передо мной стоял Терещенко. Едва он узнал меня, испуг его тут же прошел. Оказывается, находясь со всеми у подъемника, он иначе чем все остальные истолковал задержку в работе, сразу заподозрив мое вмешательство. И на всякий случай, не дожидаясь выяснения причин, отправился искать меня на этот борт.
Вот и славно! Дорогу в апартаменты Клина он знал. За время пребывания в Москве он уже не раз бывал на этом катере. Елена таким образом приобщала его к радостям свободы. Я во всяком случае так предполагал, видя, с какой уверенностью он ведет меня вглубь переходов.
И вдруг вышли.
Мы вышли в маленький зальчик, совсем крошечный, но с толстой белой трубой в центре, торчавшей, словно колонна. Рядом с трубой была кадка с искусственной пальмой. И из-за этой псевдоколонны вдруг раздался выстрел. Промахнуться с шести метров - это надо было уметь. Пуля лишь слегка задела меня. Причем то же самое плечо, что уже сегодня резали. Как раз над разрезом ножа, теперь был разрез и пули, задевшей меня по касательной. Кость и на этот раз была цела.
Сохранять тишину теперь резона не было. Я выхватил пистолет и, прыгнув в сторону, чтобы противник открылся, стал стрелять сам. Трюмный зальчик заполнился грохотом выстрелов пистолета охранника и легкими хлопками моего бесшумного. Прыгая, чтобы не быть легкой мишенью, я сумел разглядеть своего противника. Это оказался второй толстый телохранитель Клина. Стрелял он плохо, раз не убил с первого выстрела, когда была возможность прицелиться. Теперь такой возможности я ему предоставить не желал, - прыгал, из стороны в сторону и считал количество его выстрелов. У него был "ТТ", в обойме максимум восемь патронов. Если я его не достану прежде, чем он опустошит обойму, ему все равно конец. Вдруг к размеренному грому выстрелов пистолета толстяка, присоединились новые, не менее громкие: оглянувшись на какое-то мгновение, я увидел, что Терещенко упал на пол и, достав свой пристолет, тоже присоединился к нашей дуэли.
На моей стороне.
Честно говоря, я ему до сих пор не доверял. Нет, доверял, но оставлял маленькую возможность того, что в какой-то момент инстинкт самосохранения заставит его совершить ошибку. То есть, переметнуться вновь на сторону Клина. Я был рад, что мои предположения оказались беспочвены. Парень всерьез не желал иметь общего с тесной компанией Клина.
Одна из пуль - возможно, моя, - достала-таки бывшего спортсмена и он разделил судьбу своего напарника и товарища. Пуля попала в лоб, ближе к левому глазу, а когда мы подошли к нему, оказалось, что ещё одно ранение он получил в легкое, - перед смертью успела пойти кровь горлом. Терещенко тоже был задет, но, так же как и я, легко. Пуля чиркнула его по макушке, немного крови просто смочило волосы.
Не обращая внимание на наши царапины, мы ворвались в дверь кабинета. Я, держа пистолет перед собой, ласточкой влетел внутрь. Приземлился, как и расчитывал, на мягкий ковер. Не мог быть кабинета Клина без ковра.Так что приземлился даже с комфортом. Хотя можно было обойтись и без спецэффектов: комнате все равно никого не было.
Вошел Терещенко. Я вскочил на ноги и все ещё настороженно стал обводить пистолетом комнату. Обстановка напоминала мне спальню Клина на хуторе, где я первый раз отыскал Марину. Только здесь все было меньшего размера. На столике у дивана фотография: Клин обнимает двух девушек, и все трое позируют на палубе этого же самого катера. А вот зеркала на стене не было. Зато была дверь. И я почему-то сразу уверился, что за дверью меня терпеливо ждут несколько нацеленных пистолетов.
Я оглянулся. Терещенко взял фотографию со столика и внимательно её разглядывал. Я не знал, как поступить. Лучше всего было бы выбить дверь и бросить внутрь гранату. Но там могла оказаться Елена Тарасова. А убивать её, даже случайно, в мои планы не входило.
- Что ты там рассматриваешь? - спросил я Терещенко.
Он протянул мне фотографию.
- Да вот, смотрю, как паскуда жизнью тешится. Жаль, что он смылся. Но все равно еще, наверное, где-то здесь. Чего ему от своего товара бежать. Тут же на миллионы наркоты.
В этот момент за стеной - той, куда вела закрытая дверь - послышался какой-то шум. Терещенко тоже услыхал. Я принял решение. Бросив фотографию на столик, я разбежался и прыгнул ногой на дверь. Удар ноги плюс вес моего тела вышибли дверь, словно тонкую фанерку. Я с пистолетом наизготовку сунулся в дверной проем...
- Бросай пистолет! - услышал я такой знакомый мне голос. Она произнесла "пистоэт", очень мило выбросив букву "л". Сама-то Елена Тарасова твердо целилась мне в лоб, и по глазам её я увидел, что кокетничать она не собиралась, отнюдь. Тем более, что сзади в голову мне тоже уперся холодный ствол...
ГЛАВА 63
МОЯ УЧАСТЬ РЕШЕНА
Твердый металл слегка ударил меня в затылок - конечно ствол! - а Клин продолжал свой язвительный монолог. - Пистолет бросай внутрь и не вздумай дернуться, сразу мозги полетят. Ты же не хочешь, чтобы жена твоего клиента отмывалась от твоих мозгов? А может это будет для неё сексуально. Как ты считаешь, Лена, будет это сексуально?
- Перестань языком молоть! Кончай с ним, пора сматываться!
- И то верно, - издевательски подтвердил Клин. - Ну так как?
Я выпустил пистолет из пальцев. Он глухо стукнулся о ковер.
- А господин Тарасов знает, что вы, Елена Олеговна, здесь находитесь?
- Нет не знает. Зачем ему это знать? - усмехнулась она.
Клин отступил вглубь помещения.
- Поворачивайся. И не вздумай дергаться, я буду стрелять без предупреждения.
Я повернулся. В комнате было ещё трое. Это не считая нас с Терещенко. Двое держали на мушке моего напарника, а третий, отойдя от них, навел свою пушку на меня. Клин сел в кресло.
- Предупреждаю, Рэмбо легавый, у меня просто палец чешется. Он прямо-таки мечтает дернуться вслед за тобой. Знаешь, какое у меня самое заветное желание все эти последние дни? Вижу, догадываешься. Хочу тебя видеть синим и мертвым. Хороший Рембо - дохлый Рэмбо. От тебя постоянно какие-то беспокойства. Я это сразу просек. Еще в первое твое посещение сюда. Чего тебе было надо? Мы так все хорошо продумали, Марина была в восторге, надоел ей этот муж, хуже горькой редьки. А тут ты! Потом уж я тебя целенаправленно пытался отправить к праотцам. И газ использовал, и стреляли в тебя, и подрывали тебя!.. Вон, и Марина вместо тебя попалась, а тебе все везло. Я ведь знаю, тебе Тарасов ничего не заплатит, так чего же ты лезешь не в свое дело? Ну, понимаешь, все предсказуемые, ну со всеми можно бизнес вести, а вот появляются такие как ты, и все наперекосяк! Вроде такие же как все, а вот какого-то у вас винтика не хватает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26