Уже темнело, слабо сияли придорожные фонари. В окнах жилых домов тоже зажигался свет, люди приходили домой с работы и спокойно отдыхали. Я выбросил сигарету в окошко, сунул ключ в гнездо зажигания, завел мотор и двинулся на север в сторону порта.
По пути я позвонил майору Степанову. Его на месте не оказалось. Я попросил дежурного передать, что звонил Быков.
- Передай майору, что я сейчас еду в речной порт. Мне звонила Елена Тарасова по мобильному телефону. Где-то в районе третьего пакгауза, в здании конторы их сейчас и держат. Ей случайно удалось найти чужой мобильник, и она воспользовалась случаем. Всё.
Я спрятал телефон и сосредоточился на дороге.
ГЛАВА 33
ЗАСАДА
Район порта я знал. Не так хорошо, чтобы ориентироваться свободно, но достаточно, чтобы представлять, где могут находиться пакгаузы.
Машину пришлось оставить, так как въезд на территорию порта преграждал шлагбаум. Я оставил свой "Форд" у обочины, беспрепятственно обошел шлагбаум и двинулся в темнеющей синеве вечера вниз к воде.
Как и везде, где нет дворников, магией Лужкова приведенных в Москве в беспрерывное движение, а уход за территорией остался в ведении руководства предприятий, было грязно, везде валялись части железных агрегатов, прочий мусор, а по асфальту тротуара, прижавшись к бардюру, тек грязный тоненький ручеек. Навстречу попадались редкие прохожие - рабочие или служащие, идущие домой. Но были люди и в спецодежде, вышедшие, наверное, в ночную смену. Из окон второго этажа казенного вида здания вылез и по приставленной лестнице спустился вниз парень. Спустившись, крикнул наверх что-то протяжное, нечленораздельно. Оглянулся, увидел меня и спросил, который час.
- Двадцать минут восьмого, - сказал я и в свою очередь спросил, где пакгауз номер три.
- Щас провожу, - сказал парень и крикнул наверх уже понятное. Лестницу забери.
Сверху выглянул мужик в одной майке и, напрягшись, стал втаскивать в окно лестницу.
- Пошли, - сказал парень, - тут недалеко. Вам в контору? Так все уже ушли, - равнодушно сообщил он и, помахивая рукой, пошел рядом.
Сошли к реке. Бетон причала обрывался к воде без всякого ограждения, и здесь же находились несколько судов, туго растянутыми канатами зацепившиеся за грибовидные чугунные кнехты.
Я посмотрел на темную синеву, перечеркнутую дрожащими желтыми дорожками огней, на волнистую рябь, маслянисто переливавшуюся внизу и думал, что мне делать, если преступников окажется слишком много.
Подошли к железным воротам, наполовину приоткрытым. Парень прошел вперед, я - за ним. Огромное пространство, примыкающее к причалу, у которого стояла баржа, было прочерчено рельсовыми путями. На одном из путей находился состав, над которым навис, перегруживая контейнеры с баржи в вагоны, разлапистый мостовой кран.
- Вот пакгауз номер три, - сказал парень, потянув меня за рукав. - Вам наверх, в управление? Это на втором этаже. Тут больше никого сейчас и нет. Пойдемте, мне как раз туда.
Он подвел меня к двери, открыл её и пропустил меня вперед. Поднимаясь по лестнице, я подумал, что это все неспроста. Что паренек слишком усердствует, а я становлюсь слишком мнительным.
Мы поднялись на второй этаж. На двери висела табличка с надписью "Контора". Я подумал, что сейчас открою дверь, зайду и увижу Елену и Марину Тарасовых, связанных по рукам и ногам, но очень довольных моему приходу.
Я открыл дверь и вошел. В большой комнате сидели на стульях и явно ждали меня два здоровяка, чем-то мне смутно знакомых. Может быть, я их где-то видел, но когда, где?
Подумать мне времени не дали, потому как оба бугая целились в меня из пистолетов. Сзади я услышал быстрые шаги, шорох и, выбросив правый кулак вверх, успел перехватить руку с ножом, нацеленного мне в шею. Используя инерцию тела бросившегося на меня парня, вложившего в удар собственный вес, я нагнулся и швырнул его через себя прямо на вскочивших со стульев бандитов.
Я уже понял, что Елену застали врасплох, понял, что её заставили рассказать кому она звонила, понял, что меня попросту ждали здесь, и моя миссия провалилась, так что мне надо выбираться отсюда как можно быстрее. Поэтому я не стал дожидаться, пока ребятки закончат барахтаться на полу, и, не теряя ни секунды, кинулся к выходу. Скатившись по грохочущим ступеням вниз по лестнице, я выскочил во двор и остановился.
Преграждая мне путь, выстроились пять человек. Оружия у них я не заметил. Огнестрельного. В руках у мужиков был подручный материал, в основном куски арматуры, лишь один намотал на руку цепь, конец которой позвякивал по асфальту. Сзади слышался грохот сбегавших следом подельников.
Я резко выбросил назад ногу и пяткой ударил по створке двери, смяв физиономию самого резвого из преследовавших меня бугаев. Я надеялся, что смял.
Нападавшие были уже рядом, и откуда-то вылетевший железный прут задел кисть, едва не раздробив мне пальцы. А дальше все смешалось в один клубок, я замечал только рожи, которые сметал короткими полновесными ударами. Потом прут ударил меня по плечу, и левая рука онемела, я повторил удар пяткой, попав в чью-то грудь и с удовлетворением услышал хруст ребер, но в ту же секунду мою наклоненную шею обвила страшно твердая цепь, потом ступня, летящая мне в лицо едва не ослепила... и я ещё видел какое-то мельтешенье вокруг, но уже сам не мог поднять рук, только чувствовал, как сыпятся со всех сторон удары, удары, удары...
ГЛАВА 34
НЕОЖИДАННАЯ КАЗНЬ
Все остальное я помню смутно. Меня куда-то волокли, помню твердые ребра бетонных ступеней, вминающихся мне в бока, хотя боли я не ощущал, временами все пряталось во мрак, и сколько прошло времени в этом полубеспамятстве, я не знаю.
Окончательно я пришел в себя от удушья и боли в животе. Дышать я, в общем-то, мог, с трудом, но мог, просто брючный ремень сдавил мне живот так, что легкие едва могли вдохнуть воздух. Едва я разобрался с трудностями дыхания, как тут же осознал, что, сам, подцепленный за ремень брюк, вишу в воздухе, болтаюсь, словно мясная туша, а темная земля с несколькими мужиками у легковой машины, наблюдавшими за моим вознесением в горние выси, медленно удаляется; меня неторопливо поднимали на крюке башенного крана, вздернувшего ажурную стрелу выше всех других здешних кранов.
Мужики внизу мне были прекрасно видны: их достаточно хорошо освещал свет из распахнутых настежь дверц легковушки. Я же уплывал в синюю тьму, засеянную мерцающими звездами. Снизу закричали, что канителиться не следует, надо сразу сбрасывать ко всем чертям. Я понял, что меня хотят сбросить вниз, сыметировав несчастный случай. С их точки зрения это было разумное решение, но с моей - несправедливое. Осознав это, я понял, что прихожу в себя.
Стоявшие на горизонтальном хребте мостового крана двое палачей приняли меня и стали стягивать с крюка. От веса моего тела ремень натянулся, у них что-то не получалось, кажется, никак не желала расстегиваться пряжка. Снизу закричали, что надо просто разрезать ремень. Мои труженники предупредили, что разрезанный ремень может вызвать подозрения, надо чтоб все было аккуратно.
- Ты что, Клин, думаешь, мы сами не знаем что делать? - крикнул вниз один из стоявших рядом мерзавцев, и я спокойно воспринял изветие, что руководит операцией по моей нейтрализации сам Клин. Видимо, я уже был к этому готов.
Наконец я почувствовал себя свободно, понял, что ремень уже не цепляется за крюк, а сам я прочно стою коленями на железной ферме моста и, зацепив руками колени обоих злодееев, попытался сбросить из вниз.
Неожиданность мне помогла. Но только наполовину. Один с криком спикировал вниз. Сразу после глухого удара тела о твердую поверхность пакгауза, мотор легковушки взревел, и машина со свидетелями убийства уехала. Никто даже не подумал проверить личность портового Икара. Все были уверены, что внизу покоюсь я.
Второй мужик сумел-таки удержаться, изогнулся и, словно ветряная мельница разгоняя ветер руками, чудом сохранил рановесие. Он упал передо мной, я тут же сгреб его под себя, зажал ладонью рот и, кажется, немного придушил. Ну что ж, ему же лучше.
Я обнаружил у него пистолет, сунул себе в за ремень брюк, а тело сбросил вниз.
За компанию.
- Что у вас там происходит? - вдруг раздался голос с неба.
Я посмотрел вверх: на фоне звездного неба темнели, словно паучья сеть, нити башенного крана.
- Ничего, все нормально, - крикнул я в ответ. - Сейчас спускаюсь.
- А где Седой? - поинтересовался небесных голос.
- Уже спустился, - крикнул я и, обнаружив рядом лестницу, приваренную к опоре крана, почти ползком направился в ту сторону.
Крановщик башенного крана, наверное, что-то заподозрил. Внезпно вверх вспыхнул прожектор, и яркий луч, упав на землю, на мгновение осветил два тела, неподвижно лежавшие на земле. Может быть, крановщик ничего не понял, потому что сверху трудно было разглядеть, кому принадлежат (или принадлежали, что более вероятно) эти тела, но уже наличие двух жертв вызвало подозрения: луч метнулся в сторону, скользнул по громадному пространству пакгауза, осветил вагоны, баржу, с которой только недавно сгружали конейнеры и большие сетки с мешками, дорогу, по которой двигалась в нашем направлени легковая машина и вдруг упал на меня. Я прижался к перекладинам лестницы, чувствуя, как луч, обретя материальность, придавил меня, словно муху к стене, тут же что-то взревело в небесах, загудело и со стонущим воем и скрипом надвинулось что-то невидимое, массивное, ушло в сторону, вернулось и тяжко рухнул на железное переплетение опоры мостового крана раскаченный крюк, на котором совсем недавно висел я. Теперь этим крюком крановщик пытался попасть в меня, смахнуть с опоры или просто размазать по лестнице, за которую я судорожо держался.
Я, поборов оцепенение, ускорил свое движение вниз, но крюк вновь вернулся, ухнув совсем близко под ногами. Я уже боялся, что заодно рухнет мостовой кран, - кран, по которому я продолжал ползти, превратившись в гигантское насекомое; от страха, гула, грохота, скрежета метала все помутилось у меня в голове, я выхватил пистолет и несколько раз выстрелил в этот слепящий поток света...
Я попал; внезапно наступила тьма, тут же прояснившаяся: внизу светила фарами подъехавшая машина, я подумал - вернулся Клин с подручными и, значит, скоро мне точно конец. Додумать мысль не удалось, потому что вернувшийся крюк попал почти точно в меня, чуть в стороне, смяв ферму и каким-то образом вырвав у меня из рук прутья лестницы...
Я летел вниз, все ещё не веря в свою близкую кончину, хотя в проявшейся голове уже прокручивался и этот пессимистический вариант: мое большое бедное тело с разбитой головой и переломанными костями валяется мешком среди мешков иного содержимого... Я в полете стукнулся плечом, разодрал левую руку о что-то твердое, перевернулся в воздухе и головой вниз врезался в кучу песка, скользнув по которому, с плеском ушел с головой в какую-то черную жидкость.
Все-таки это оказалась вода. Вынырнув, я ощутил, как стекает по лицу очень грязная, размешанная с частицами цепента вода. Видимо, в этом огромном корыте размешивали цемемтный раствор, а перед уходом, опустошенную емкость рабочие просто залили водой.
Я выбрался из этого железного чана, с меня стекала грязь, болело левое плечо, болела ушибленная рука, но я был живой, хоть и сам себе казался жалким, мокрым, ничтожным. Кроме того, в полете я потерял пистолет и чем предстояло защищаться от понаехавшей своры - ума не мог приложить.
Сверху вдруг упал крюк, утонул в песке, но меня в темноте не нашел. Крановщик, видимо, не хотел оставлять попыток достать меня. Вдруг что-то изменилось, стало тише, я понял, что бандит наверху выключил механизмы крана, однако внизу урчал мотор "Волги", и ко мне приближались чьи-то голоса, говорившие неразборчиво и взволновано.
Я сам взволнованно и лихорадчно искал хотя бы кусок арматурного прута, чтобы было чем отбиваться. Вверху вдруг появился луч фонарика, конечно, несравнимо более слабый, чем луч прожектора, но пятнышко света стала шарить по моей куче беска, по мне, по приехавшим людям. Тут же раздались выстрелы сверху; у крановщика был и пистолет. Но тут яростно закричал знакомый мне голос, сразу после этого раздался шквальный огонь из автоматов и пистолетов, и я, внезапно осознав, что голос принадлежит майору Степанову, почувствовал, как силы покидают меня.
Я сел на песок, спасший меня при падении и, жадно ловя ртом пахнущий металлом и мокрым цементом воздух, думал, что все теперь позади, а главное, главное здесь свои, успел майор, а значит, беспокоится уже не о чем.
Я не чувствовал холода, не чувстовал, что я мокрый, грязный, что с меня продолжает стекать вода, что левая рука быстро немеет - все было второстепенным, главное, все позади, и все как тогда, на войне, где ты не был один, где рядом были всегда товарищи, а прочие передряги - так, мелочь.
Все ещё слышались отдельные выстрелы, но чувствовалось, что все уже закончилось, стреляют так, по инерции. Я сидел на холодном, мокром песке и умиротворенно ждал. Звезды в мутном небе светили бледно и сумрачно. Ветер шарил в трюмах сухогруза, в открытых бункерах ваговнов, по пустой территории пакгауза, поднимал пыль, шелестел мусором.
- Живой? - подойдя ко мне, спросил майор Степанов. - Везучий ты. Я уж надеясля, что на этот раз найду твой хладный труп. Завтра мне все доложишь, что здесь произошло, и чтобы я тебя больше не видел. Надоел, понимаешь, герой, путаешься под ногами, а нам неприятности. Сваливай отсюда. Чтобы духу твоего не было, понял?
Я не обиделся. Поднялся с трудом, н скоро уяснил, что, в общем-то, цел и быстро прихожу в себя. Пока все ещё были заняты на свежем воздухе, я решил вновь посетить контору.
ГЛАВА 35
ЗА ВСЕМ СТОИТ КЛИН
В конторе уже никого не было. Я быстро осмотрел все комнаты, вышибая двери всюду, где они были закрыты на замок. Более того, не нашел даже следов пребывания здесь жены Тарасова и его дочки. Все бандиты убрали за собой.
Никого здесь не было. Не было и ночных рабочих. У меня вновь заныла голова. Несколько фонарей и прожектор делали ночь ещё темнее, а из окон те механизмы и части строений, что были освещены, казались порождением внеземных цивилизаций.
Я вышел из здания конторы и пошел в сторону выхода из порта, туда, где был шлагбаум, за которым я оставил свою "Девяытку". Внезапно поднялся ветер и бурно встречал меня на перекрестках дорог. В кармане нащупал мятую пачку сигарет. Закурили.
У шлагбаума вновь никого небыло. А моя машина стояла на месте.
Выехал на улицу. Встречные машины с бесконечными людьми за темными стеклами. Вокруг фонарей сияющие ореолы из разноцветных колец поляризованного света. Прохожие перебегали улицу в неположенном месте, рискуя своими жизнями просто так, бездумно, глупо. Мотор ровно урчал, кружевные тени листьев пробегали по мне, по коленям, по лицу, и я ждал с чувством непонятной тоски повторения этих простых вещей, никак не связанных с тем темным ужасом, в котором я так недавно пребывал; новый фонарь, бегущие негативы теней в салоне, светофор, машины, снова прохожие, снова фонари... Мне необходимо было принять ванну, снять с себя грязную одежду и основательно подкрепиться.
Во дворе, под густой маслянистой зеленью деревьев ясно блестели фонари, запах мокрых тополей был и свеж и прян, в домах тихо светились окна. Все это внешнее было как-то отстраненно прекрасно, не имело ко мне никакого отношения, но от этого действовало успокаивающе: и зелень, и фонари, и эти тихие окна, за одним из которых меня ждала моя одинокая холостятская обитель.
Дома, уже после ванны, я взял в холодильнике бутылку джина и пластиковую бутылку тоника. В бутылке осталось чуть больше половины. Я сел в кресло, смешал коктейль, потихоньку тянул его и пытался связать все обнаруженные за эти дни ниточки в единый узел. Окончательно стало ясно, что в деле похищения был замешан Клин. Более того, если он и не является главным организатором преступления, то уж точно один из главных. Клин или кто-то из его людей прослушали разговор Елены со мной, заставили её признаться с кем она беседует и воспользовались случаем, чтобы окончательно решить проблему со мной. Если бы один из этих двоих, что должны были сбросить меня с фермы крана, не назвал Клина по имени, я бы до сих пор не догадывался, кто за всем стоит. И не ясна роль Марины - этой вконец испорченной девы. С Клином она не так давно состояла в довольно близких отношениях, и мне нет резона думать, что эти отношения перестали быть таковыми. Я вспомнил, как застал их с Клином в спальне и ухмльнулся. Клин через неё мог быть отлично осведомлен о финансовых возможностях Тарасова. А с учетом того, что она наркоманка, рассказать она могла все, что угодно и о ком угодно. Даже о своем занятом молодой женой папочке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
По пути я позвонил майору Степанову. Его на месте не оказалось. Я попросил дежурного передать, что звонил Быков.
- Передай майору, что я сейчас еду в речной порт. Мне звонила Елена Тарасова по мобильному телефону. Где-то в районе третьего пакгауза, в здании конторы их сейчас и держат. Ей случайно удалось найти чужой мобильник, и она воспользовалась случаем. Всё.
Я спрятал телефон и сосредоточился на дороге.
ГЛАВА 33
ЗАСАДА
Район порта я знал. Не так хорошо, чтобы ориентироваться свободно, но достаточно, чтобы представлять, где могут находиться пакгаузы.
Машину пришлось оставить, так как въезд на территорию порта преграждал шлагбаум. Я оставил свой "Форд" у обочины, беспрепятственно обошел шлагбаум и двинулся в темнеющей синеве вечера вниз к воде.
Как и везде, где нет дворников, магией Лужкова приведенных в Москве в беспрерывное движение, а уход за территорией остался в ведении руководства предприятий, было грязно, везде валялись части железных агрегатов, прочий мусор, а по асфальту тротуара, прижавшись к бардюру, тек грязный тоненький ручеек. Навстречу попадались редкие прохожие - рабочие или служащие, идущие домой. Но были люди и в спецодежде, вышедшие, наверное, в ночную смену. Из окон второго этажа казенного вида здания вылез и по приставленной лестнице спустился вниз парень. Спустившись, крикнул наверх что-то протяжное, нечленораздельно. Оглянулся, увидел меня и спросил, который час.
- Двадцать минут восьмого, - сказал я и в свою очередь спросил, где пакгауз номер три.
- Щас провожу, - сказал парень и крикнул наверх уже понятное. Лестницу забери.
Сверху выглянул мужик в одной майке и, напрягшись, стал втаскивать в окно лестницу.
- Пошли, - сказал парень, - тут недалеко. Вам в контору? Так все уже ушли, - равнодушно сообщил он и, помахивая рукой, пошел рядом.
Сошли к реке. Бетон причала обрывался к воде без всякого ограждения, и здесь же находились несколько судов, туго растянутыми канатами зацепившиеся за грибовидные чугунные кнехты.
Я посмотрел на темную синеву, перечеркнутую дрожащими желтыми дорожками огней, на волнистую рябь, маслянисто переливавшуюся внизу и думал, что мне делать, если преступников окажется слишком много.
Подошли к железным воротам, наполовину приоткрытым. Парень прошел вперед, я - за ним. Огромное пространство, примыкающее к причалу, у которого стояла баржа, было прочерчено рельсовыми путями. На одном из путей находился состав, над которым навис, перегруживая контейнеры с баржи в вагоны, разлапистый мостовой кран.
- Вот пакгауз номер три, - сказал парень, потянув меня за рукав. - Вам наверх, в управление? Это на втором этаже. Тут больше никого сейчас и нет. Пойдемте, мне как раз туда.
Он подвел меня к двери, открыл её и пропустил меня вперед. Поднимаясь по лестнице, я подумал, что это все неспроста. Что паренек слишком усердствует, а я становлюсь слишком мнительным.
Мы поднялись на второй этаж. На двери висела табличка с надписью "Контора". Я подумал, что сейчас открою дверь, зайду и увижу Елену и Марину Тарасовых, связанных по рукам и ногам, но очень довольных моему приходу.
Я открыл дверь и вошел. В большой комнате сидели на стульях и явно ждали меня два здоровяка, чем-то мне смутно знакомых. Может быть, я их где-то видел, но когда, где?
Подумать мне времени не дали, потому как оба бугая целились в меня из пистолетов. Сзади я услышал быстрые шаги, шорох и, выбросив правый кулак вверх, успел перехватить руку с ножом, нацеленного мне в шею. Используя инерцию тела бросившегося на меня парня, вложившего в удар собственный вес, я нагнулся и швырнул его через себя прямо на вскочивших со стульев бандитов.
Я уже понял, что Елену застали врасплох, понял, что её заставили рассказать кому она звонила, понял, что меня попросту ждали здесь, и моя миссия провалилась, так что мне надо выбираться отсюда как можно быстрее. Поэтому я не стал дожидаться, пока ребятки закончат барахтаться на полу, и, не теряя ни секунды, кинулся к выходу. Скатившись по грохочущим ступеням вниз по лестнице, я выскочил во двор и остановился.
Преграждая мне путь, выстроились пять человек. Оружия у них я не заметил. Огнестрельного. В руках у мужиков был подручный материал, в основном куски арматуры, лишь один намотал на руку цепь, конец которой позвякивал по асфальту. Сзади слышался грохот сбегавших следом подельников.
Я резко выбросил назад ногу и пяткой ударил по створке двери, смяв физиономию самого резвого из преследовавших меня бугаев. Я надеялся, что смял.
Нападавшие были уже рядом, и откуда-то вылетевший железный прут задел кисть, едва не раздробив мне пальцы. А дальше все смешалось в один клубок, я замечал только рожи, которые сметал короткими полновесными ударами. Потом прут ударил меня по плечу, и левая рука онемела, я повторил удар пяткой, попав в чью-то грудь и с удовлетворением услышал хруст ребер, но в ту же секунду мою наклоненную шею обвила страшно твердая цепь, потом ступня, летящая мне в лицо едва не ослепила... и я ещё видел какое-то мельтешенье вокруг, но уже сам не мог поднять рук, только чувствовал, как сыпятся со всех сторон удары, удары, удары...
ГЛАВА 34
НЕОЖИДАННАЯ КАЗНЬ
Все остальное я помню смутно. Меня куда-то волокли, помню твердые ребра бетонных ступеней, вминающихся мне в бока, хотя боли я не ощущал, временами все пряталось во мрак, и сколько прошло времени в этом полубеспамятстве, я не знаю.
Окончательно я пришел в себя от удушья и боли в животе. Дышать я, в общем-то, мог, с трудом, но мог, просто брючный ремень сдавил мне живот так, что легкие едва могли вдохнуть воздух. Едва я разобрался с трудностями дыхания, как тут же осознал, что, сам, подцепленный за ремень брюк, вишу в воздухе, болтаюсь, словно мясная туша, а темная земля с несколькими мужиками у легковой машины, наблюдавшими за моим вознесением в горние выси, медленно удаляется; меня неторопливо поднимали на крюке башенного крана, вздернувшего ажурную стрелу выше всех других здешних кранов.
Мужики внизу мне были прекрасно видны: их достаточно хорошо освещал свет из распахнутых настежь дверц легковушки. Я же уплывал в синюю тьму, засеянную мерцающими звездами. Снизу закричали, что канителиться не следует, надо сразу сбрасывать ко всем чертям. Я понял, что меня хотят сбросить вниз, сыметировав несчастный случай. С их точки зрения это было разумное решение, но с моей - несправедливое. Осознав это, я понял, что прихожу в себя.
Стоявшие на горизонтальном хребте мостового крана двое палачей приняли меня и стали стягивать с крюка. От веса моего тела ремень натянулся, у них что-то не получалось, кажется, никак не желала расстегиваться пряжка. Снизу закричали, что надо просто разрезать ремень. Мои труженники предупредили, что разрезанный ремень может вызвать подозрения, надо чтоб все было аккуратно.
- Ты что, Клин, думаешь, мы сами не знаем что делать? - крикнул вниз один из стоявших рядом мерзавцев, и я спокойно воспринял изветие, что руководит операцией по моей нейтрализации сам Клин. Видимо, я уже был к этому готов.
Наконец я почувствовал себя свободно, понял, что ремень уже не цепляется за крюк, а сам я прочно стою коленями на железной ферме моста и, зацепив руками колени обоих злодееев, попытался сбросить из вниз.
Неожиданность мне помогла. Но только наполовину. Один с криком спикировал вниз. Сразу после глухого удара тела о твердую поверхность пакгауза, мотор легковушки взревел, и машина со свидетелями убийства уехала. Никто даже не подумал проверить личность портового Икара. Все были уверены, что внизу покоюсь я.
Второй мужик сумел-таки удержаться, изогнулся и, словно ветряная мельница разгоняя ветер руками, чудом сохранил рановесие. Он упал передо мной, я тут же сгреб его под себя, зажал ладонью рот и, кажется, немного придушил. Ну что ж, ему же лучше.
Я обнаружил у него пистолет, сунул себе в за ремень брюк, а тело сбросил вниз.
За компанию.
- Что у вас там происходит? - вдруг раздался голос с неба.
Я посмотрел вверх: на фоне звездного неба темнели, словно паучья сеть, нити башенного крана.
- Ничего, все нормально, - крикнул я в ответ. - Сейчас спускаюсь.
- А где Седой? - поинтересовался небесных голос.
- Уже спустился, - крикнул я и, обнаружив рядом лестницу, приваренную к опоре крана, почти ползком направился в ту сторону.
Крановщик башенного крана, наверное, что-то заподозрил. Внезпно вверх вспыхнул прожектор, и яркий луч, упав на землю, на мгновение осветил два тела, неподвижно лежавшие на земле. Может быть, крановщик ничего не понял, потому что сверху трудно было разглядеть, кому принадлежат (или принадлежали, что более вероятно) эти тела, но уже наличие двух жертв вызвало подозрения: луч метнулся в сторону, скользнул по громадному пространству пакгауза, осветил вагоны, баржу, с которой только недавно сгружали конейнеры и большие сетки с мешками, дорогу, по которой двигалась в нашем направлени легковая машина и вдруг упал на меня. Я прижался к перекладинам лестницы, чувствуя, как луч, обретя материальность, придавил меня, словно муху к стене, тут же что-то взревело в небесах, загудело и со стонущим воем и скрипом надвинулось что-то невидимое, массивное, ушло в сторону, вернулось и тяжко рухнул на железное переплетение опоры мостового крана раскаченный крюк, на котором совсем недавно висел я. Теперь этим крюком крановщик пытался попасть в меня, смахнуть с опоры или просто размазать по лестнице, за которую я судорожо держался.
Я, поборов оцепенение, ускорил свое движение вниз, но крюк вновь вернулся, ухнув совсем близко под ногами. Я уже боялся, что заодно рухнет мостовой кран, - кран, по которому я продолжал ползти, превратившись в гигантское насекомое; от страха, гула, грохота, скрежета метала все помутилось у меня в голове, я выхватил пистолет и несколько раз выстрелил в этот слепящий поток света...
Я попал; внезапно наступила тьма, тут же прояснившаяся: внизу светила фарами подъехавшая машина, я подумал - вернулся Клин с подручными и, значит, скоро мне точно конец. Додумать мысль не удалось, потому что вернувшийся крюк попал почти точно в меня, чуть в стороне, смяв ферму и каким-то образом вырвав у меня из рук прутья лестницы...
Я летел вниз, все ещё не веря в свою близкую кончину, хотя в проявшейся голове уже прокручивался и этот пессимистический вариант: мое большое бедное тело с разбитой головой и переломанными костями валяется мешком среди мешков иного содержимого... Я в полете стукнулся плечом, разодрал левую руку о что-то твердое, перевернулся в воздухе и головой вниз врезался в кучу песка, скользнув по которому, с плеском ушел с головой в какую-то черную жидкость.
Все-таки это оказалась вода. Вынырнув, я ощутил, как стекает по лицу очень грязная, размешанная с частицами цепента вода. Видимо, в этом огромном корыте размешивали цемемтный раствор, а перед уходом, опустошенную емкость рабочие просто залили водой.
Я выбрался из этого железного чана, с меня стекала грязь, болело левое плечо, болела ушибленная рука, но я был живой, хоть и сам себе казался жалким, мокрым, ничтожным. Кроме того, в полете я потерял пистолет и чем предстояло защищаться от понаехавшей своры - ума не мог приложить.
Сверху вдруг упал крюк, утонул в песке, но меня в темноте не нашел. Крановщик, видимо, не хотел оставлять попыток достать меня. Вдруг что-то изменилось, стало тише, я понял, что бандит наверху выключил механизмы крана, однако внизу урчал мотор "Волги", и ко мне приближались чьи-то голоса, говорившие неразборчиво и взволновано.
Я сам взволнованно и лихорадчно искал хотя бы кусок арматурного прута, чтобы было чем отбиваться. Вверху вдруг появился луч фонарика, конечно, несравнимо более слабый, чем луч прожектора, но пятнышко света стала шарить по моей куче беска, по мне, по приехавшим людям. Тут же раздались выстрелы сверху; у крановщика был и пистолет. Но тут яростно закричал знакомый мне голос, сразу после этого раздался шквальный огонь из автоматов и пистолетов, и я, внезапно осознав, что голос принадлежит майору Степанову, почувствовал, как силы покидают меня.
Я сел на песок, спасший меня при падении и, жадно ловя ртом пахнущий металлом и мокрым цементом воздух, думал, что все теперь позади, а главное, главное здесь свои, успел майор, а значит, беспокоится уже не о чем.
Я не чувствовал холода, не чувстовал, что я мокрый, грязный, что с меня продолжает стекать вода, что левая рука быстро немеет - все было второстепенным, главное, все позади, и все как тогда, на войне, где ты не был один, где рядом были всегда товарищи, а прочие передряги - так, мелочь.
Все ещё слышались отдельные выстрелы, но чувствовалось, что все уже закончилось, стреляют так, по инерции. Я сидел на холодном, мокром песке и умиротворенно ждал. Звезды в мутном небе светили бледно и сумрачно. Ветер шарил в трюмах сухогруза, в открытых бункерах ваговнов, по пустой территории пакгауза, поднимал пыль, шелестел мусором.
- Живой? - подойдя ко мне, спросил майор Степанов. - Везучий ты. Я уж надеясля, что на этот раз найду твой хладный труп. Завтра мне все доложишь, что здесь произошло, и чтобы я тебя больше не видел. Надоел, понимаешь, герой, путаешься под ногами, а нам неприятности. Сваливай отсюда. Чтобы духу твоего не было, понял?
Я не обиделся. Поднялся с трудом, н скоро уяснил, что, в общем-то, цел и быстро прихожу в себя. Пока все ещё были заняты на свежем воздухе, я решил вновь посетить контору.
ГЛАВА 35
ЗА ВСЕМ СТОИТ КЛИН
В конторе уже никого не было. Я быстро осмотрел все комнаты, вышибая двери всюду, где они были закрыты на замок. Более того, не нашел даже следов пребывания здесь жены Тарасова и его дочки. Все бандиты убрали за собой.
Никого здесь не было. Не было и ночных рабочих. У меня вновь заныла голова. Несколько фонарей и прожектор делали ночь ещё темнее, а из окон те механизмы и части строений, что были освещены, казались порождением внеземных цивилизаций.
Я вышел из здания конторы и пошел в сторону выхода из порта, туда, где был шлагбаум, за которым я оставил свою "Девяытку". Внезапно поднялся ветер и бурно встречал меня на перекрестках дорог. В кармане нащупал мятую пачку сигарет. Закурили.
У шлагбаума вновь никого небыло. А моя машина стояла на месте.
Выехал на улицу. Встречные машины с бесконечными людьми за темными стеклами. Вокруг фонарей сияющие ореолы из разноцветных колец поляризованного света. Прохожие перебегали улицу в неположенном месте, рискуя своими жизнями просто так, бездумно, глупо. Мотор ровно урчал, кружевные тени листьев пробегали по мне, по коленям, по лицу, и я ждал с чувством непонятной тоски повторения этих простых вещей, никак не связанных с тем темным ужасом, в котором я так недавно пребывал; новый фонарь, бегущие негативы теней в салоне, светофор, машины, снова прохожие, снова фонари... Мне необходимо было принять ванну, снять с себя грязную одежду и основательно подкрепиться.
Во дворе, под густой маслянистой зеленью деревьев ясно блестели фонари, запах мокрых тополей был и свеж и прян, в домах тихо светились окна. Все это внешнее было как-то отстраненно прекрасно, не имело ко мне никакого отношения, но от этого действовало успокаивающе: и зелень, и фонари, и эти тихие окна, за одним из которых меня ждала моя одинокая холостятская обитель.
Дома, уже после ванны, я взял в холодильнике бутылку джина и пластиковую бутылку тоника. В бутылке осталось чуть больше половины. Я сел в кресло, смешал коктейль, потихоньку тянул его и пытался связать все обнаруженные за эти дни ниточки в единый узел. Окончательно стало ясно, что в деле похищения был замешан Клин. Более того, если он и не является главным организатором преступления, то уж точно один из главных. Клин или кто-то из его людей прослушали разговор Елены со мной, заставили её признаться с кем она беседует и воспользовались случаем, чтобы окончательно решить проблему со мной. Если бы один из этих двоих, что должны были сбросить меня с фермы крана, не назвал Клина по имени, я бы до сих пор не догадывался, кто за всем стоит. И не ясна роль Марины - этой вконец испорченной девы. С Клином она не так давно состояла в довольно близких отношениях, и мне нет резона думать, что эти отношения перестали быть таковыми. Я вспомнил, как застал их с Клином в спальне и ухмльнулся. Клин через неё мог быть отлично осведомлен о финансовых возможностях Тарасова. А с учетом того, что она наркоманка, рассказать она могла все, что угодно и о ком угодно. Даже о своем занятом молодой женой папочке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26