Одно ясно: сейчас начинать нельзя, надо подождать смены
часовых.
Карлос рассудил верно. До тех пор, пока не сменится
стража, он будет по-прежнему лежать на скамье, словно крепко
связанный. Он знал, что часовые должны сдать его смене, а новые
обязаны проверить, в камере ли он, и, следовательно, они
заглянут сюда. По его расчетам, смены караула не придется долго
ждать - новые часовые скоро явятся.
Одно тревожило Карлоса: оставят ли его на ночь в тюрьме
или же для большей безопасности уведут обратно в крепость? Если
его поведут туда, то не останется ничего другого, - так
советовала и Каталина, - как сделать отчаянную попытку бежать
дорогой. В крепости, на гауптвахте, его будут окружать каменные
стены. О том, чтобы пробить такую стену, нечего и думать.
Конечно, его могут увести туда. Но почему, собственно, им
беспокоиться, что он удерет из тюрьмы, крепко связанный, как
они полагают, безоружный, охраняемый бдительными стражами? Нет.
Никому и в голову не придет, что он может бежать. Наконец,
гораздо удобнее продержать его эту ночь здесь, в тюрьме. Она
рядом с площадью, где его должны казнить, и казнь, без
сомнения, назначена на завтра. Вон как раз перед тюрьмой уже
возведена виселица.
Отчасти из этих соображений, отчасти потому, что они были
заняты более приятными делами, офицеры действительно решили
оставить его в городской тюрьме, но Карлос об этом не знал.
Впрочем, он был готов ко всему. Если его поведут обратно в
крепость, он при первом же удобном случае, рискуя жизнью,
попытается бежать. Если же его оставят в тюрьме, он дождется
прихода караульных, а когда они уйдут, начнет пробивать стену.
Допустим, его застанут за работой - что ж, тогда остается одно:
он бросится на часовых и прорвется сквозь их строй.
Его побег не был делом безнадежным. Совсем не так легко
удержать под стражей человека, полного решимости и к тому же
вооруженного ножом, человека, которого может остановить только
смерть. Такой человек порой вырывается на свободу, даже если он
окружен легионом врагов. А у Карлоса было куда больше надежды
на успех. Ведь он силен и отважен, большинство его врагов
пигмеи в сравнении с ним. Да и храбростью они не отличаются.
Карлос знал, стоит им увидеть, что руки у него развязаны и он
вооружен, как они тут же кинутся в стороны. Надо, конечно,
опасаться, что они начнут стрелять из карабинов. Однако он
надеялся, что и в этом случае ему повезет, ибо солдаты не могли
похвастать меткостью в стрельбе; к тому же темная ночь укроет
его.
Больше часа пролежал он на скамье, мысленно перебирая все
возможности обрести свободу. Его размышления прервал шум на
площади. Это к тюрьме подошла новая группа солдат.
Сердце Карлоса тревожно забилось. Не затем ли они пришли,
чтобы отвести его в крепость? Очень возможно. Он ждал, с
мучительным нетерпением прислушиваясь к каждому слову.
К его большой радости, оказалось, что это смена караула.
Из их разговора он узнал, что приказано держать его всю ночь в
тюрьме. Именно это ему и хотелось услышать.
Вскоре дверь отперли, и вошли несколько улан. У одного был
в руке фонарь; при свете его они оглядели Карлоса, не
поскупившись при этом на оскорбительную брань. Они увидели, что
он надежно связан. Потом все ушли, предоставив его самому себе.
Конечно, дверь снова заперли, и камера погрузилась во мрак.
Карлос лежал неподвижно, пока не удостоверился, что
солдаты удалились. Он слышал, как у двери располагаются новые
часовые, потом голоса остальных замерли вдалеке.
Теперь можно было приступить к делу. Он поспешно сорвал с
рук и с ног веревки, достал спрятанный на груди нож и принялся
долбить стену.
Место он выбрал в самом дальнем углу от двери, в задней
стене камеры. Он не знал, куда она выходит, однако можно было
предполагать, что за ней начинается равнина.
То была не крепостная тюрьма, а обыкновенная легкая
постройка, куда городские власти заключали незначительных
преступников. Что ж, тем скорее он может рассчитывать на то,
что пробьет стену.
Она легко поддавалась под ножом. Ведь это была всего лишь
глина с примесью соломы, и, хотя кирпичи были уложены толщиною
не меньше чем в двадцать дюймов, Карлосу удалось за час
продолбить дыру, через которую можно было вылезть. Он, наверно,
сделал бы это еще быстрее, но ему пришлось работать осторожно и
как можно тише. Дважды ему почудилось, что караульные
собираются войти в камеру, и оба раза он вскакивал и стоял с
ножом в руке, готовый броситься на них. К счастью, воображение
обманывало его - в камеру никто не входил. Вот уже все готово,
и узник с удовольствием ощутил холодный воздух, ворвавшийся
через отверстие.
Он прекратил работу и прислушался. С этой стороны тюрьмы
не доносилось ни звука. Кругом было темно и тихо. Карлос
просунул голову в отверстие и выглянул. Хотя ночь была темная,
он разглядел бурьян и кактусы, росшие у самой стены. Вот удача
- нигде ни души!
Карлос расширил отверстие и с ножом в руке выполз наружу.
Осторожно, неслышно он поднялся на ноги. Кроме высокого, густо
разросшегося бурьяна, кактусов и алоэ, ничего не было видно. Он
оказался далеко от жилья, на выгоне. Он был на свободе!
Укрываясь за кустами, Карлос стал красться к равнине.
Словно из-под земли перед ним выросла чья-то тень, и тихий
голос произнес его имя. Он узнал Хосефу. Они перекинулись
несколькими словами, и девушка неслышно пошла вперед; Карлос
последовал за нею.
Они вошли в заросли и по узкой тропке обогнули город.
Ранчо Хосефы было на окраине с противоположной стороны; через
полчаса они уже входили в это скромное жилище.
Еще мгновение - и Карлос склонился над бездыханным телом
матери.
Смерть матери не была для него неожиданностью. Такой конец
он предвидел. Нервы его были уже напряжены до предела после
того, что он видел утром. Бывает так, что одно несчастье
заслоняет другое и вытесняет его из сердца. Но перенесенное
Карлосом страдание не могло потускнеть перед еще большим. Горе
поразило его так жестоко, что он словно окаменел.
Теперь перед ним была рядом та, которая хотела облегчить
ему горе, - его самоотверженная спасительница.
Но не время было предаваться скорби. Карлос поцеловал
холодные губы матери, поспешно обнял сестру и любимую.
- Лошади есть?
- Они здесь, за деревьями.
- Идем! Нельзя терять ни минуты, надо уходить отсюда.
Идем!
С этими словами он закутал тело матери в серапе и, взяв
его на руки, вышел из дома.
Его спутницы уже ждали там, где спрятаны были лошади.
Карлос увидел, что коней пять. Радость блеснула в его
глазах, когда он узнал своего вороного. Его разыскал Антонио.
Он и сам тоже был здесь.
Вот уже все на лошадях: Росита и Каталина, Антонио и конюх
Андрес. А сам Карлос со своей ношей на верном скакуне.
- Вниз по долине, хозяин? - спросил Антонио.
Карлос в раздумье помолчал.
- Нет, - сказал он наконец. - Той дорогой они погонятся за
нами. Поедем мимо Утеса загубленной девушки. Им не придет в
голову, что мы станем взбираться по скалам. Ты поведешь нас
через заросли, Антонио, - ты лучше всех знаешь ту тропу.
Вперед!
И всадники тронулись в путь. Скоро они были уже за
пределами города и ехали по извилистой тропе, которая вела к
утесу. Лошади шли гуськом через заросли; седоки не проронили ни
слова, не переговаривались даже шепотом.
Спустя час они достигли крутого подъема среди скал и, не
задерживаясь, все так же молча, гуськом поехали дальше, пока не
выбрались наверх. Карлос велел Антонио вести остальных на
плоскогорье, а сам остался позади.
Когда они отъехали, Карлос поворотил коня и поскакал к
утесу. На самом краю он остановился - перед ним как на ладони
лежал Сан-Ильдефонсо. Во мраке ночи долина казалась огромным
кратером потухшего вулкана. Внизу, в городе и в крепости,
словно последние вспышки еще не остывшей лавы, мерцали огни.
Конь стоял неподвижно. Всадник поднял на руках тело
матери, открыл бледное лицо ее, словно хотел, чтобы и она
увидела эти огни.
- Матушка! Матушка! - крикнул он голосом, хриплым от
скорби. - О, если бы хоть на мгновение, на одно короткое
мгновение эти глаза могли видеть, эти уши слышать, ты была бы
свидетельницей моей клятвы! Клянусь, я отомщу за тебя! С этого
часа все свои силы, все время, душу и тело я отдаю мести.
Отомстить!.. Нет, это не то слово! Это не месть, а правосудие,
это суд над преступниками, над гнуснейшими убийцами, каких
видел мир! Но они не уйдут от кары. Дух моей матери, услышь
меня! Они не уйдут от кары! Я отомщу за твою смерть, полной
мерой воздам за твои муки! Празднуйте, банда негодяев! Пируйте
и веселитесь! Час расплаты близок - ближе, чем вы думаете. Я
ухожу, но я вернусь! Немного терпения - и вы еще увидите меня.
Да! Вы еще будете стоять лицом к лицу с Карлосом, охотником на
бизонов!
Карлос поднял правую руку и угрожающе протянул ее вперед,
лицо его загорелось огнем мстительного торжества.
Словно движимый тем же порывом, конь его дико заржал,
потом по знаку хозяина круто повернул и ускакал с утеса.
Глава LXVIII
Досмотрев до конца позорную церемонию на площади, Вискарра
и Робладо возвратились в крепость.
Как уже сказано, возвратились они не одни - они пригласили
на обед именитых людей города: священника, отцов иезуитов,
алькальда и прочих. Офицеров поздравляли с поимкой Карлоса, это
событие надо было отпраздновать. Комендант и его капитан,
главный виновник торжества, решили веселиться. Вот почему в
крепости шел пир горой.
Стоит ли переводить Карлоса на гауптвахту? Пускай
останется на ночь в городской тюрьме. Чего бояться? Не удерет
же он! Ведь он так крепко связан и находится под надежной
охраной.
Завтра наступит последний день его жизни. Завтра его враги
с удовольствием увидят, как он будет умирать. Завтра комендант
и Робладо насладятся местью.
Впрочем, Вискарра наслаждался уже и сегодня. Он отомстил
за презрение, с каким отнеслась к нему сестра Карлоса, хотя это
он крикнул на площади палачу: "Хватит!" Не сострадание побудило
его вмешаться. Нет, его слова были вызваны отнюдь не гуманными
чувствами.
Намерения Вискарры были коварны и гнусны. Завтра брата
Роситы уберут с дороги, и тогда...
Но ни вино, ни музыка, ни громкий смех и шутки не могли
отвлечь коменданта от одной горькой мысли. Ведь зеркало на
стене снова и снова отражало его обезображенное лицо. Да,
победа Вискарры была куплена дорогой ценой, жалким было его
торжество.
Робладо - тот блаженствовал. Среди гостей был дон
Амбросио, и сидели они рядом.
Вино сделало сговорчивым владельца рудников. Он был
любезен и щедр на обещания. Его дочь, сказал он, раскаивается в
своем опрометчивом поступке, теперь она безучастна к судьбе
Карлоса. Пусть Робладо не теряет надежды.
Возможно, у дона Амбросио были основания верить в свои
слова. Быть может, Каталина, чтобы лучше скрыть свой отчаянный
замысел, дала ему для этого повод.
Вино лилось рекой, и гости коменданта пировали вовсю. Пели
песни, произносили тосты и патриотические речи. Было уже за
полночь, а веселье не утихало.
В разгар пирушки кто-то предложил, чтобы привели узника.
Эта нелепая затея пришлась по вкусу полупьяной компании. Многим
любопытно было поближе увидеть охотника на бизонов, который
стал так знаменит.
Предложение поддержали сразу несколько человек, и
комендант согласился. Почему бы не доставить удовольствие
гостям? Да и самому Вискарре, так же как и Робладо, понравилась
эта мысль. Сейчас они лишний раз надругаются над ненавистным
врагом.
Итак, позвали сержанта Гомеса, послали его за Карлосом, и
пирушка продолжалась.
Однако, против всяких ожиданий, кончилась она очень скоро.
В комнату ворвался сержант Гомес и громко объявил:
- Пленник исчез!
Если бы среди гостей взорвался снаряд, они не бросились бы
врассыпную с такой быстротой. Переполох произошел
невообразимый; все повскакивали с мест, опрокидывая столы и
стулья; стаканы и бутылки полетели на пол.
Через минуту в комнате не осталось ни одного человека.
Одни кинулись по домам проверять, целы ли их семьи, другие
побежали к тюрьме, чтобы воочию убедиться, что сержант сказал
правду.
Вискарра и Робладо едва не лишились рассудка. Они бушевали
и проклинали все на свете. Всему гарнизону тотчас приказали
стать под ружье.
Через несколько минут чуть ли не все солдаты крепости
вскочили на коней и помчались к городу.
Тюрьму окружили.
Вот дыра, через которую удрал узник. Но как он развязал
веревки? Кто передал ему оружие?
Караульных допрашивали и пороли, пороли и допрашивали, но
ничего от них не добились. Они ведь только тогда узнали, что
узник сбежал, когда за ним пришел Гомес с солдатами.
На поиски во все стороны разослали небольшие отряды, но
что они могли сделать ночью? Едва ли охотник остался в городе.
Конечно, он снова умчался куда-нибудь на Равнины!
Ночные поиски ни к чему не привели; отряд, посланный вниз
по долине, возвратился наутро, не обнаружив никаких следов
Карлоса или хотя бы его сестры и матери. О том, что еретичка
умерла этой ночью, в городе уже знали, но куда девалось ее
тело? Уж не ожила ли она и помогла узнику бежать? Что же, очень
возможно!
Утром, попозже, на это загадочное событие пролился какойто
свет. Дон Амбросио, который накануне отправился на покой, не
потревожив дочери, ждал ее к завтраку. Что же это она не
является в положенный час? Отец рассердился, потом
забеспокоился и наконец послал за нею. Но на стук в дверь ее
спальни не последовало ответа.
Взломали дверь, вошли в комнату - и что же? Никого нет,
постель не смята: сеньорита сбежала!
Ее надо найти! Где конюх? Где лошади? Догнать ее и
вернуть!
Бросились к конюшне, открыли ее. Нет конюха, нет лошадей -
они тоже исчезли!
Святые угодники! Какой скандал! Мало того, что дочь дона
Амбросио помогла преступнику удрать, она бежала и сама, и
теперь они вместе! "Неслыханно!" - говорили все в один голос.
Наконец напали на след лошадей. По следу отправился
большой отряд улан, и с ними конные жители долины. Отпечатки
копыт вели на плоскогорье, затем к Пекосу. Беглецы
переправились через реку. Дальше след терялся. Всадники
разъехались в разные стороны по сухой гальке, и следов уже
нельзя было различить.
После нескольких дней бесплодных поисков преследователи
возвратились. Послали новый отряд, но и этот вернулся ни с чем.
Обыскали каждый уголок, где Карлос мог бы найти себе убежище:
старое ранчо, рощи на берегу Пекоса, нагрянули даже в ущелье,
обшарили пещеру - нигде никаких признаков беглеца и его
спутников! Оставалось лишь предположить, что они покинули
Сан-Ильдефонсо.
Это предположение подтвердилось, и все перестали наконец
теряться в догадках. Дружественные команчи, заглянувшие в
долину, рассказали, что Карлос встретился им на плоскогорье.
Его сопровождали две женщины и несколько слуг с мулами,
навьюченными продовольствием. Охотник на бизонов сказал
команчам, что он отправляется в далекое путешествие - на другую
сторону Великих Равнин.
Эти сведения были точны, и никто в них не усомнился.
Карлос нередко говорил о своем намерении уехать в страну
американцев. Туда-то он и направился и, вероятнее всего, осядет
там на берегах Миссисипи. Теперь его никто не нагонит. Больше
его здесь не увидят - вряд ли он когда-нибудь опять покажется в
поселениях Новой Мексики.
Прошли месяцы. Кроме того, что рассказали команчи, о
Карлосе и его близких ничего не было слышно. И хотя ни его, ни
тех, кто ушел с ним, не позабыли, о них перестали повсюду
говорить. У жителей Сан-Ильдефонсо были и другие дела; а в
последнее время произошли события столь значительные, что они
почти вытеснили память о знаменитом беглеце.
Поселению грозил набег ютов. Этого не миновать бы, но тут
на ютов, в свою очередь, напало другое воинственное племя и
разбило их. Поражение ютов предотвратило набег на долину в этом
году, но опасность на будущее осталась.
А затем над Сан-Ильдефонсо нависла еще одна угроза: ждали
мятежа тагносов - мирных индейцев, составляющих здесь
большинство населения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38