Ее считают колдуньей. С ней и надо
расправиться так, как расправляются с колдуньями. В этом случае
ему не придется действовать одному. Уж конечно, отцы иезуиты
поддержат его. Они охотно идут на такие фантастические
жестокости.
А когда сестра Карлоса останется одна на свете, за нее
некому будет вступиться. Она окажется всецело в его власти. Он
поступит с ней, как ему вздумается, - ему никто не станет
мешать... Не любовь говорила в нем, а желание отомстить.
Вот какие дьявольские замыслы проносились в голове этого
презренного негодяя.
Не меньше жаждал смерти охотника на бизонов и Робладо. Его
самолюбию был также нанесен удар: он больше не сомневался в
том, что Каталина серьезно увлечена этим человеком, а, быть
может, их уже связывает взаимная любовь и согласие. Робладо
навестил ее как-то после трагического случая в крепости. Он
заметил, что она держала себя совсем не так, как прежде.
Теперь, когда "убийца" был так безнадежно опозорен, капитан
надеялся восторжествовать над ним. Однако, хотя Каталина и не
сказала ничего в защиту Карлоса - разумеется, она не смела, -
она в то же время не поддержала и противную сторону и никак не
показала, что возмущена его поступком. Оскорбительные эпитеты
Робладо, присоединенные к тем, которыми, не скупясь, осыпал
Карлоса ее отец, казалось, причиняли ей боль. Несомненно, она
вступилась бы за него, если бы осмелилась.
Робладо заметил все это во время своего утреннего визита.
Но гораздо больше он узнал о ее поведении через свою
шпионку. Одна из служанок Каталины, Висенса, почему-то
невзлюбила свою госпожу, предала ее и с некоторых пор сделалась
пособницей своего поклонника - военного. Немного золота,
посулы, да еще солдат-возлюбленный - это был Хосе, - и Висенса
стала послушным орудием Робладо. Через Хосе он получал сведения
о Каталине, а та ничего и не подозревала. И хотя эта система
шпионажа была установлена лишь недавно, она уже принесла плоды.
Робладо узнал, что Каталина ненавидит его и любит кого-то
другого. Кто этот другой - Висенса не знала, но Робладо
догадался без труда.
Неудивительно, что он желал смерти Карлоса, охотника на
бизонов. Он жаждал его смерти не меньше, чем Вискарра.
Оба из кожи вон лезли, чтобы добиться своего. Во все
стороны на розыски были посланы отряды солдат. На стенах города
расклеили объявления - плод совместного творчества коменданта и
его капитана, - в которых было написано, что за голову Карлоса
назначена немалая награда; еще большую сумму обещали тому, кто
приведет его живым.
Не остались в стороне и местные граждане: в доказательство
лояльности и усердия они тоже сочинили объявление, сообщая, что
жертвуют крупную сумму, целое состояние, человеку, которому
посчастливится поймать Карлоса. Объявление подписали все
именитые люди города, и имя дона Амбросио красовалось одним из
первых. Поговаривали даже о том, чтобы собрать добровольцев,
которые уж постараются помочь солдатам, преследующим
еретика-убийцу, а вернее - заработать большие деньги,
назначенные за его поимку.
Вот уж действительно загадка, долго ли проживет Карлос,
когда голова его оценена так высоко!
Робладо, сидя дома, обдумывал, как поймать беглеца. Он уже
разослал по долине своих самых надежных шпионов и велел им днем
и ночью слоняться среди жителей. Они должны были немедленно
сообщить ему все, что узнают о том, где бывает Карлос или те, с
кем он прежде встречался, - за это им обещали хорошо заплатить.
Установили наблюдение за домом молодого скотовода дона Хуана. И
хотя Вискарра и Робладо собирались с ним расправиться на особый
лад, они решили пока его не трогать: так будет легче
осуществить их план. Нанятые шпионы были не солдаты, а
городские жители и бедные скотоводы; появление военных в этой
части долины, куда они обычно не заходят, могло бы расстроить
замысел Вискарры и Робладо. Но и солдаты были наготове, однако
они держались поодаль от ранчо Карлоса, чтобы не спугнуть птицу
и не помешать ей вернуться в свое гнездо. Что ж, все это было
разумно и логично.
Итак, Робладо, сидел у себя дома и обдумывал, как поймать
Карлоса. Стук в дверь прервал его размышления над какими-то
бумагами. Это были донесения его шпионов, только что полученные
в крепости и адресованные ему и коменданту.
- Кто там? - спросил он, прежде чем разрешить войти.
- Это я, капитан, - ответил резкий, визгливый голос.
Робладо, несомненно, узнал голос, так как крикнул:
- А, это ты? Входи!
Дверь отворилась, и в комнату вошел человек небольшого
роста, смуглый, с плутоватым лицом куницы. У него была
вертлявая, скользящая походка, и, несмотря на мундир, саблю и
шпоры, вид у него был приниженный. В словах его сквозило
раболепие, и честь он отдавал офицеру раболепно. Именно таких и
нанимают для подозрительных дел люди, подобные Вискарре и
Робладо; и для этих целей он уже не раз им служил. Это был
солдат Хосе.
- Ну, что скажешь? Ты видел Висенсу?
- Да, капитан. Я встретился с нею вчера вечером.
- Есть новости?
- Не знаю, новость ли это для капитана, только она сказала
мне, что сеньорита отправила ее вчера домой.
- Ее?
- Да, капитан, белоголовую.
- Ага! Дальше!
- Вы ведь знаете, когда вы ушли, алькальд предложил ее
любому, кто захочет взять. Так вот, вперед вышла одна девушка и
сказала, что она ее знакомая. И еще была там женщина - мать
этой девушки. Ее им сразу и отдали, и они увели ее в дом в
зарослях за городом.
- Но она там не осталась. Я знаю, что она убралась оттуда,
хотя еще не слышал подробностей. Как же это было?
- Так вот, капитан: только они вошли в дом, как подъехала
повозка с возницей-тагносом, и девушка, дочка той женщины,
Хосефа, забралась на повозку вместе с белоголовой, и они
поехали. Но ни девушка, ни ее мать раньше не видели
белоголовой. И как по-вашему, капитан: кто послал их и повозку?
- А что сказал Висенса?
- Их послала сеньорита, капитан.
- Ага! - воскликнул Робладо. - И Висенса уверена в этом?
- Это не все, капитан. Когда повозка тронулась, а может,
чуть позже, сеньорита уехала из дому на своем коне. Она
закуталась в простое серапе и надела на голову сомбреро, будто
какаянибудь дочь скотовода. Такой костюм, по-моему, совсем не к
лицу важной сеньорите. Она поскакала окольной дорогой. Но
Висенса думает, что она свернула на большую дорогу, когда
проехала мимо домов, и, наверно, догнала эту повозку. Времени у
нее было достаточно.
Эти сведения, видимо, произвели большое впечатление на
Робладо. Он помрачнел, нахмурился, глаза его блеснули -
казалось, какой-то новый план пришел ему на ум. Он помолчал,
занятый собственными мыслями, потом спросил:
- Это все, Хосе?
- Все, капитан.
- Может быть, Висенса еще что-нибудь узнала. Повидай ее
сегодня вечером опять. Скажи, чтобы не спускала глаз с
сеньориты. Если ей удастся разведать, что они переписываются, я
ей хорошо заплачу, да и тебя не забуду. Узнай подробнее о той
женщине и о ее дочери. Разыщи тагноса, который их возил. Не
теряй времени, Хосе. Ступай!
Угодливый солдат раболепно поблагодарил, еще раз раболепно
отдал честь и скрылся за дверью.
Как только он вышел, Робладо вскочил с места и
взволнованно зашагал по комнате, разговаривая сам с собой:
- Черт возьми! Как же я об этом не подумал? Они
переписываются... Ну конечно! Дьяволы! Что за женщина! Он
наверняка уже все знает, если только он и сам не поверил, будто
мы спасли его сестру от индейцев. Надо установить слежку за
домом дона Амбросио. Может быть, это и будет та ловушка, в
которую мы его поймаем? Любовь - более надежная приманка, чем
братская привязанность. Ага, сеньорита! Если это правда, тогда
у меня найдется козырь, какого вы никак не ждете. Я заставлю
вас принять мои условия, не прибегая к помощи вашего глупого
папаши!
Еще несколько минут Робладо обдумывал свои планы, мечтая о
мести и победе, затем он вышел из комнаты и отправился к
коменданту, чтобы передать ему сведения, которые только что
получил от Хосе.
Глава XLII
Дом дона Амбросио де Крусес не был городским особняком. Он
находился в предместье - вернее, на самой окраине города,
примерно в восьмистах ярдах от площади. Стоял он одиноко, на
довольно большом расстоянии от других домов. Его не назовешь
виллой или коттеджем - в Мексике нет ни того, ни другого, ни
даже чего-либо похожего. В этой стране на протяжении тысячи
миль, от ее северной границы до южной, архитектура однообразна
и однотипна. Небольшие дома, ранчо бедняков, различаются в
засисимости от трех разных климатов - жаркого, умеренного и
холодного, которые, в свою очередь, зависят от высоты
местности. В жарких краях - иначе говоря, на побережье и в
некоторых долинах в центре страны - ранчо - это легкая
постройка из камыша и жердей, крытая пальмовыми листьями. На
Равнинах, лежащих выше, на плоскогорьях, - а надо сказать, что
большинство населения живет именно там, - все ранчо без
исключения глинобитные. На лесистых склонах гор, высоко над
уровнем моря, ранчо сложены из бревен; у них широкий свисающий
карниз и крыша, крытая дранкой; они нисколько не похожи на
бревенчатую хижину американских глухих лесов и намного опрятнее
и живописнее тех.
Это о ранчо. Как видите, тут есть некоторое разнообразие.
О домах богачей этого не скажешь. На протяжении тридцати
градусов широты, от одной границы Мексики до другой, и,
пожалуй, по всей Испанской Америке, все они строятся на один
лад. Если же вам изредка встретится дом необычной архитектуры,
то, расспросив, вы узнаете, что его хозяин - иностранец:
англичанин - владелец рудников, фабрикант-шотландец или же
немец-коммерсант.
Все это относится лишь к домам в сельской местности. В
маленьких городишках дома такие же, как и загородные, с очень
небольшими изменениями. В больших же городах, хотя там и
сохранились некоторые чисто мексиканские черты, архитектура
зданий приближается к архитектуре европейских городов,
разумеется, главным образом испанских.
Дом дона Амбросио мало чем отличался от других богатых
загородных особняков. Он был похож на тюрьму, крепость,
монастырь или казармы - что вам больше по душе; все же вид его
заметно оживляла окраска стен - перемежающиеся красные, белые и
желтые вертикальные полосы. Благодаря этому чисто восточному
сочетанию веселых красок мексиканское жилище кажется не таким
угрюмым. Такой стиль широко распространен в некоторых частях
Мексики.
Все линии дома очень просты. Глядя на него спереди, с
дороги, вы увидите длинную стену с огромными воротами
посередине и тремя или четырьмя несимметрично расположенными
окнами. Окна заслонены вертикальными железными прутьями. Это
оконная решетка. Ни стекол, ни переплетов в окнах нет. Ворота
тяжелые, деревянные, обиты железом и запираются железными
засовами. Передняя стена - в один этаж, но она возвышается над
крышей, образуя парапет высотою по грудь человеку, и благодаря
этому кажется выше. Так как крыша плоская, снизу парапет не
виден.
Заверните за угол справа или слева. Не рассчитывайте, что
вы увидите фронтон, - у таких домов его не бывает. Вместо него
далеко тянется глухая стена такой же высоты, как первая вместе
с парапетом; а если вы пройдете вдоль нее до самого конца и
снова заглянете за угол, вы обнаружите еще одну такую же стену
- она замыкает прямоугольник.
Вам так и не пришлось бы увидеть фасад дома дона Амбросио,
если подразумевать под этим наиболее нарядную часть здания.
Мексиканец не придает значения наружному виду своего жилища.
Только из внутреннего двора - патио - пред вами предстанет
фасад, и, возможно, он поразит вас своим великолепием и
изысканностью. Вот тогда-то вы и сможете судить о вкусе
владельца дома.
Пройдемте в патио. Привратник, отозвавшись на стук или
звонок, откроет вам небольшую калитку - часть упомянутых ворот.
Мы проходим через сводчатый коридор - портал, прорезающий
здание, и вот мы во дворе. Теперь перед нами настоящий фасад
дома.
Двор вымощен цветными кирпичами, выложенными наподобие
шахматной доски. Посередине струей бьет фонтан, бассейн его
украшен орнаментом. В больших кадках, чтобы корни не повредили
мостовую, растут аккуратно подстриженные деревья. По сторонам
этого двора вы увидите двери; некоторые из них застеклены и со
вкусом задрапированы занавесями. Двери зала, столовой и спален
расположены с трех сторон, с четвертой находятся кухня,
кладовая, амбар, а также конюшня и каретный сарай.
Надо упомянуть еще об одной важной части дома: это крыша -
асотея. Туда поднимаются по каменной лестнице. Крыша плоская и
очень прочная, так как покрыта цементом и не боится дождя. Со
всех сторон она обнесена парапетом такой высоты, что он не
мешает любоваться окрестностями, но ограждает от назойливых
взоров прохожих. После захода солнца или когда оно прячется за
облака, асотея - самое приятное место для прогулок. По крыше
дома дона Амбросио прогуливаться особенно приятно, так как она
больше похожа на сад. Вокруг расставлены покрытые черным лаком
горшки с редкими растениями, а зеленые ветви и яркие цветы,
поднимаясь над стенами, удивительно украшают дом и снаружи.
Но это не единственный сад при жилище богатого владельца
рудников. За домом раскинулся еще один, продолговатой формы, с
двух сторон обнесенный высокими глинобитными стенами. Эта
ограда тянется до берега реки. Вдоль реки нет забора;
достаточно широкая и глубокая в этом месте, она заменяет
ограду. Сад большой, а в конце его насажены еще и фруктовые
деревья. Его украшают со вкусом проложенные дорожки, цветочные
клумбы и зеленые беседки самой разнообразной формы и величины.
Пройдясь по этому саду, можно подумать, что дон Амбросио, хотя
он всего-навсего богатый выскочка, обладает изысканным вкусом -
ведь такие очаровательные уголки не часто встречаются в
Мексике. Но не им придуманы эти теннистые деревья и
благоухающие беседки. Все это затея его красавицы-дочери,
которая проводит немало часов в тени сада.
Дону Амбросио вид рудника - огромной выемки в скале, среди
груд кварца, и в глубине ее вид богатой жилы - был милее всех
цветов на свете. Куча слитков серебра приковала бы к себе его
взор куда вернее, чем поле, сплошь покрытое черными тюльпанами
или голубыми георгинами.
Каталина совсем не походила не отца. У нее был вкус
возвышенный и утонченный. Ей были чужды мысли о богатстве и
спесь богачей. Она охотно отказалась бы от своего вызывавшего
так много толков наследства, чтобы разделить жизнь в скромном
ранчо с человеком, которого она любила.
Глава XLIII
Солнце клонилось к закату. Его огненный шар спешил
поцеловать снежную вершину Сьерра-Бланка, высившуюся на западе.
Белую мантию, ниспадавшую с плеч горы, окрасили розовые блики,
во впадинах ущелий она становилась алой, пурпурной и от
контраста с темными лесами, росшими на склонах Сьерры, казалась
еще прекраснее.
В этот вечер закат был особенно яркий. На западе
громоздились разноцветные облака; золото, пурпур и лазоревая
синева сочетались в пышном великолепии; облака принимали самые
причудливые очертания, и могло показаться, что это сияющие,
восхитительные существа из какого-то иного мира. Эта картина
должна была радовать глаз, развеселить сердце, полное печали, а
счастливое сделать еще счастливей.
Она не осталась незамеченной. На нее устремлены были
глаза, очень красивые глаза, и все же в них была печаль, никак
не гармонировавшая с картиной, на которую они смотрели.
Не сияние закатного неба омрачило эти глаза. Хотя они и
были устремлены на него, не о нем была печаль, отразившаяся во
взоре. Не тем полно было сердце.
Обладательница этих глаз - не юная девочка, а девушка в
расцвете красоты. Она стояла на асотее великолепного дома и,
казалось, любовалась пышным закатом, однако размышляла она не о
закате, но о вещах далеко не столь приятных.
Даже отблеск пламенного неба, падая на ее лицо, не мог
рассеять пробегавшие по нему тени. Сумрак в душе оказался
сильнее, чем свет внешнего мира. Тени омрачали прекрасное лицо,
потому что тень окутала сердце.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
расправиться так, как расправляются с колдуньями. В этом случае
ему не придется действовать одному. Уж конечно, отцы иезуиты
поддержат его. Они охотно идут на такие фантастические
жестокости.
А когда сестра Карлоса останется одна на свете, за нее
некому будет вступиться. Она окажется всецело в его власти. Он
поступит с ней, как ему вздумается, - ему никто не станет
мешать... Не любовь говорила в нем, а желание отомстить.
Вот какие дьявольские замыслы проносились в голове этого
презренного негодяя.
Не меньше жаждал смерти охотника на бизонов и Робладо. Его
самолюбию был также нанесен удар: он больше не сомневался в
том, что Каталина серьезно увлечена этим человеком, а, быть
может, их уже связывает взаимная любовь и согласие. Робладо
навестил ее как-то после трагического случая в крепости. Он
заметил, что она держала себя совсем не так, как прежде.
Теперь, когда "убийца" был так безнадежно опозорен, капитан
надеялся восторжествовать над ним. Однако, хотя Каталина и не
сказала ничего в защиту Карлоса - разумеется, она не смела, -
она в то же время не поддержала и противную сторону и никак не
показала, что возмущена его поступком. Оскорбительные эпитеты
Робладо, присоединенные к тем, которыми, не скупясь, осыпал
Карлоса ее отец, казалось, причиняли ей боль. Несомненно, она
вступилась бы за него, если бы осмелилась.
Робладо заметил все это во время своего утреннего визита.
Но гораздо больше он узнал о ее поведении через свою
шпионку. Одна из служанок Каталины, Висенса, почему-то
невзлюбила свою госпожу, предала ее и с некоторых пор сделалась
пособницей своего поклонника - военного. Немного золота,
посулы, да еще солдат-возлюбленный - это был Хосе, - и Висенса
стала послушным орудием Робладо. Через Хосе он получал сведения
о Каталине, а та ничего и не подозревала. И хотя эта система
шпионажа была установлена лишь недавно, она уже принесла плоды.
Робладо узнал, что Каталина ненавидит его и любит кого-то
другого. Кто этот другой - Висенса не знала, но Робладо
догадался без труда.
Неудивительно, что он желал смерти Карлоса, охотника на
бизонов. Он жаждал его смерти не меньше, чем Вискарра.
Оба из кожи вон лезли, чтобы добиться своего. Во все
стороны на розыски были посланы отряды солдат. На стенах города
расклеили объявления - плод совместного творчества коменданта и
его капитана, - в которых было написано, что за голову Карлоса
назначена немалая награда; еще большую сумму обещали тому, кто
приведет его живым.
Не остались в стороне и местные граждане: в доказательство
лояльности и усердия они тоже сочинили объявление, сообщая, что
жертвуют крупную сумму, целое состояние, человеку, которому
посчастливится поймать Карлоса. Объявление подписали все
именитые люди города, и имя дона Амбросио красовалось одним из
первых. Поговаривали даже о том, чтобы собрать добровольцев,
которые уж постараются помочь солдатам, преследующим
еретика-убийцу, а вернее - заработать большие деньги,
назначенные за его поимку.
Вот уж действительно загадка, долго ли проживет Карлос,
когда голова его оценена так высоко!
Робладо, сидя дома, обдумывал, как поймать беглеца. Он уже
разослал по долине своих самых надежных шпионов и велел им днем
и ночью слоняться среди жителей. Они должны были немедленно
сообщить ему все, что узнают о том, где бывает Карлос или те, с
кем он прежде встречался, - за это им обещали хорошо заплатить.
Установили наблюдение за домом молодого скотовода дона Хуана. И
хотя Вискарра и Робладо собирались с ним расправиться на особый
лад, они решили пока его не трогать: так будет легче
осуществить их план. Нанятые шпионы были не солдаты, а
городские жители и бедные скотоводы; появление военных в этой
части долины, куда они обычно не заходят, могло бы расстроить
замысел Вискарры и Робладо. Но и солдаты были наготове, однако
они держались поодаль от ранчо Карлоса, чтобы не спугнуть птицу
и не помешать ей вернуться в свое гнездо. Что ж, все это было
разумно и логично.
Итак, Робладо, сидел у себя дома и обдумывал, как поймать
Карлоса. Стук в дверь прервал его размышления над какими-то
бумагами. Это были донесения его шпионов, только что полученные
в крепости и адресованные ему и коменданту.
- Кто там? - спросил он, прежде чем разрешить войти.
- Это я, капитан, - ответил резкий, визгливый голос.
Робладо, несомненно, узнал голос, так как крикнул:
- А, это ты? Входи!
Дверь отворилась, и в комнату вошел человек небольшого
роста, смуглый, с плутоватым лицом куницы. У него была
вертлявая, скользящая походка, и, несмотря на мундир, саблю и
шпоры, вид у него был приниженный. В словах его сквозило
раболепие, и честь он отдавал офицеру раболепно. Именно таких и
нанимают для подозрительных дел люди, подобные Вискарре и
Робладо; и для этих целей он уже не раз им служил. Это был
солдат Хосе.
- Ну, что скажешь? Ты видел Висенсу?
- Да, капитан. Я встретился с нею вчера вечером.
- Есть новости?
- Не знаю, новость ли это для капитана, только она сказала
мне, что сеньорита отправила ее вчера домой.
- Ее?
- Да, капитан, белоголовую.
- Ага! Дальше!
- Вы ведь знаете, когда вы ушли, алькальд предложил ее
любому, кто захочет взять. Так вот, вперед вышла одна девушка и
сказала, что она ее знакомая. И еще была там женщина - мать
этой девушки. Ее им сразу и отдали, и они увели ее в дом в
зарослях за городом.
- Но она там не осталась. Я знаю, что она убралась оттуда,
хотя еще не слышал подробностей. Как же это было?
- Так вот, капитан: только они вошли в дом, как подъехала
повозка с возницей-тагносом, и девушка, дочка той женщины,
Хосефа, забралась на повозку вместе с белоголовой, и они
поехали. Но ни девушка, ни ее мать раньше не видели
белоголовой. И как по-вашему, капитан: кто послал их и повозку?
- А что сказал Висенса?
- Их послала сеньорита, капитан.
- Ага! - воскликнул Робладо. - И Висенса уверена в этом?
- Это не все, капитан. Когда повозка тронулась, а может,
чуть позже, сеньорита уехала из дому на своем коне. Она
закуталась в простое серапе и надела на голову сомбреро, будто
какаянибудь дочь скотовода. Такой костюм, по-моему, совсем не к
лицу важной сеньорите. Она поскакала окольной дорогой. Но
Висенса думает, что она свернула на большую дорогу, когда
проехала мимо домов, и, наверно, догнала эту повозку. Времени у
нее было достаточно.
Эти сведения, видимо, произвели большое впечатление на
Робладо. Он помрачнел, нахмурился, глаза его блеснули -
казалось, какой-то новый план пришел ему на ум. Он помолчал,
занятый собственными мыслями, потом спросил:
- Это все, Хосе?
- Все, капитан.
- Может быть, Висенса еще что-нибудь узнала. Повидай ее
сегодня вечером опять. Скажи, чтобы не спускала глаз с
сеньориты. Если ей удастся разведать, что они переписываются, я
ей хорошо заплачу, да и тебя не забуду. Узнай подробнее о той
женщине и о ее дочери. Разыщи тагноса, который их возил. Не
теряй времени, Хосе. Ступай!
Угодливый солдат раболепно поблагодарил, еще раз раболепно
отдал честь и скрылся за дверью.
Как только он вышел, Робладо вскочил с места и
взволнованно зашагал по комнате, разговаривая сам с собой:
- Черт возьми! Как же я об этом не подумал? Они
переписываются... Ну конечно! Дьяволы! Что за женщина! Он
наверняка уже все знает, если только он и сам не поверил, будто
мы спасли его сестру от индейцев. Надо установить слежку за
домом дона Амбросио. Может быть, это и будет та ловушка, в
которую мы его поймаем? Любовь - более надежная приманка, чем
братская привязанность. Ага, сеньорита! Если это правда, тогда
у меня найдется козырь, какого вы никак не ждете. Я заставлю
вас принять мои условия, не прибегая к помощи вашего глупого
папаши!
Еще несколько минут Робладо обдумывал свои планы, мечтая о
мести и победе, затем он вышел из комнаты и отправился к
коменданту, чтобы передать ему сведения, которые только что
получил от Хосе.
Глава XLII
Дом дона Амбросио де Крусес не был городским особняком. Он
находился в предместье - вернее, на самой окраине города,
примерно в восьмистах ярдах от площади. Стоял он одиноко, на
довольно большом расстоянии от других домов. Его не назовешь
виллой или коттеджем - в Мексике нет ни того, ни другого, ни
даже чего-либо похожего. В этой стране на протяжении тысячи
миль, от ее северной границы до южной, архитектура однообразна
и однотипна. Небольшие дома, ранчо бедняков, различаются в
засисимости от трех разных климатов - жаркого, умеренного и
холодного, которые, в свою очередь, зависят от высоты
местности. В жарких краях - иначе говоря, на побережье и в
некоторых долинах в центре страны - ранчо - это легкая
постройка из камыша и жердей, крытая пальмовыми листьями. На
Равнинах, лежащих выше, на плоскогорьях, - а надо сказать, что
большинство населения живет именно там, - все ранчо без
исключения глинобитные. На лесистых склонах гор, высоко над
уровнем моря, ранчо сложены из бревен; у них широкий свисающий
карниз и крыша, крытая дранкой; они нисколько не похожи на
бревенчатую хижину американских глухих лесов и намного опрятнее
и живописнее тех.
Это о ранчо. Как видите, тут есть некоторое разнообразие.
О домах богачей этого не скажешь. На протяжении тридцати
градусов широты, от одной границы Мексики до другой, и,
пожалуй, по всей Испанской Америке, все они строятся на один
лад. Если же вам изредка встретится дом необычной архитектуры,
то, расспросив, вы узнаете, что его хозяин - иностранец:
англичанин - владелец рудников, фабрикант-шотландец или же
немец-коммерсант.
Все это относится лишь к домам в сельской местности. В
маленьких городишках дома такие же, как и загородные, с очень
небольшими изменениями. В больших же городах, хотя там и
сохранились некоторые чисто мексиканские черты, архитектура
зданий приближается к архитектуре европейских городов,
разумеется, главным образом испанских.
Дом дона Амбросио мало чем отличался от других богатых
загородных особняков. Он был похож на тюрьму, крепость,
монастырь или казармы - что вам больше по душе; все же вид его
заметно оживляла окраска стен - перемежающиеся красные, белые и
желтые вертикальные полосы. Благодаря этому чисто восточному
сочетанию веселых красок мексиканское жилище кажется не таким
угрюмым. Такой стиль широко распространен в некоторых частях
Мексики.
Все линии дома очень просты. Глядя на него спереди, с
дороги, вы увидите длинную стену с огромными воротами
посередине и тремя или четырьмя несимметрично расположенными
окнами. Окна заслонены вертикальными железными прутьями. Это
оконная решетка. Ни стекол, ни переплетов в окнах нет. Ворота
тяжелые, деревянные, обиты железом и запираются железными
засовами. Передняя стена - в один этаж, но она возвышается над
крышей, образуя парапет высотою по грудь человеку, и благодаря
этому кажется выше. Так как крыша плоская, снизу парапет не
виден.
Заверните за угол справа или слева. Не рассчитывайте, что
вы увидите фронтон, - у таких домов его не бывает. Вместо него
далеко тянется глухая стена такой же высоты, как первая вместе
с парапетом; а если вы пройдете вдоль нее до самого конца и
снова заглянете за угол, вы обнаружите еще одну такую же стену
- она замыкает прямоугольник.
Вам так и не пришлось бы увидеть фасад дома дона Амбросио,
если подразумевать под этим наиболее нарядную часть здания.
Мексиканец не придает значения наружному виду своего жилища.
Только из внутреннего двора - патио - пред вами предстанет
фасад, и, возможно, он поразит вас своим великолепием и
изысканностью. Вот тогда-то вы и сможете судить о вкусе
владельца дома.
Пройдемте в патио. Привратник, отозвавшись на стук или
звонок, откроет вам небольшую калитку - часть упомянутых ворот.
Мы проходим через сводчатый коридор - портал, прорезающий
здание, и вот мы во дворе. Теперь перед нами настоящий фасад
дома.
Двор вымощен цветными кирпичами, выложенными наподобие
шахматной доски. Посередине струей бьет фонтан, бассейн его
украшен орнаментом. В больших кадках, чтобы корни не повредили
мостовую, растут аккуратно подстриженные деревья. По сторонам
этого двора вы увидите двери; некоторые из них застеклены и со
вкусом задрапированы занавесями. Двери зала, столовой и спален
расположены с трех сторон, с четвертой находятся кухня,
кладовая, амбар, а также конюшня и каретный сарай.
Надо упомянуть еще об одной важной части дома: это крыша -
асотея. Туда поднимаются по каменной лестнице. Крыша плоская и
очень прочная, так как покрыта цементом и не боится дождя. Со
всех сторон она обнесена парапетом такой высоты, что он не
мешает любоваться окрестностями, но ограждает от назойливых
взоров прохожих. После захода солнца или когда оно прячется за
облака, асотея - самое приятное место для прогулок. По крыше
дома дона Амбросио прогуливаться особенно приятно, так как она
больше похожа на сад. Вокруг расставлены покрытые черным лаком
горшки с редкими растениями, а зеленые ветви и яркие цветы,
поднимаясь над стенами, удивительно украшают дом и снаружи.
Но это не единственный сад при жилище богатого владельца
рудников. За домом раскинулся еще один, продолговатой формы, с
двух сторон обнесенный высокими глинобитными стенами. Эта
ограда тянется до берега реки. Вдоль реки нет забора;
достаточно широкая и глубокая в этом месте, она заменяет
ограду. Сад большой, а в конце его насажены еще и фруктовые
деревья. Его украшают со вкусом проложенные дорожки, цветочные
клумбы и зеленые беседки самой разнообразной формы и величины.
Пройдясь по этому саду, можно подумать, что дон Амбросио, хотя
он всего-навсего богатый выскочка, обладает изысканным вкусом -
ведь такие очаровательные уголки не часто встречаются в
Мексике. Но не им придуманы эти теннистые деревья и
благоухающие беседки. Все это затея его красавицы-дочери,
которая проводит немало часов в тени сада.
Дону Амбросио вид рудника - огромной выемки в скале, среди
груд кварца, и в глубине ее вид богатой жилы - был милее всех
цветов на свете. Куча слитков серебра приковала бы к себе его
взор куда вернее, чем поле, сплошь покрытое черными тюльпанами
или голубыми георгинами.
Каталина совсем не походила не отца. У нее был вкус
возвышенный и утонченный. Ей были чужды мысли о богатстве и
спесь богачей. Она охотно отказалась бы от своего вызывавшего
так много толков наследства, чтобы разделить жизнь в скромном
ранчо с человеком, которого она любила.
Глава XLIII
Солнце клонилось к закату. Его огненный шар спешил
поцеловать снежную вершину Сьерра-Бланка, высившуюся на западе.
Белую мантию, ниспадавшую с плеч горы, окрасили розовые блики,
во впадинах ущелий она становилась алой, пурпурной и от
контраста с темными лесами, росшими на склонах Сьерры, казалась
еще прекраснее.
В этот вечер закат был особенно яркий. На западе
громоздились разноцветные облака; золото, пурпур и лазоревая
синева сочетались в пышном великолепии; облака принимали самые
причудливые очертания, и могло показаться, что это сияющие,
восхитительные существа из какого-то иного мира. Эта картина
должна была радовать глаз, развеселить сердце, полное печали, а
счастливое сделать еще счастливей.
Она не осталась незамеченной. На нее устремлены были
глаза, очень красивые глаза, и все же в них была печаль, никак
не гармонировавшая с картиной, на которую они смотрели.
Не сияние закатного неба омрачило эти глаза. Хотя они и
были устремлены на него, не о нем была печаль, отразившаяся во
взоре. Не тем полно было сердце.
Обладательница этих глаз - не юная девочка, а девушка в
расцвете красоты. Она стояла на асотее великолепного дома и,
казалось, любовалась пышным закатом, однако размышляла она не о
закате, но о вещах далеко не столь приятных.
Даже отблеск пламенного неба, падая на ее лицо, не мог
рассеять пробегавшие по нему тени. Сумрак в душе оказался
сильнее, чем свет внешнего мира. Тени омрачали прекрасное лицо,
потому что тень окутала сердце.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38