- Понятно. В таком случае вы должны немедленно сообщить мне их
содержание. Итак, остается вторая часть...
- Самая трудная. Я не имею доступа к корреспонденции Дрейка.
- Не беспокойтесь, у вас будет доступ, - небрежно бросает Мортон. -
Не хочу вас огорчать, но когда подойдет время прибытия сообщения, Дрейка
уже не будет в живых.
Отпив глоток виски, Мортон ставит стакан и добавляет:
- И вот еще что: вы понимаете, что не только успех операции, но и
ваша собственная безопасность полностью зависит теперь от вашего умения
держать язык за зубами. И хотя эта вещь элементарная, я обязан напомнить
вам об этом.
Хозяин поднимается, мне не остается ничего другого, как покинуть
уютное кресло, поставить стакан на столик и пожать протянутую мне пухлую
руку.
- Не сочтите за признак дурного тона, но все же позвольте
полюбопытствовать, с кем я имел честь вести беседу? - спрашиваю я перед
тем, как удалиться.
- Неужели вы не знаете? - удивляется хозяин.
- Откуда мне знать?
- Ах да, действительно, - спохватывается он. - Моя фамилия Мортон.
Вот номер моего телефона.
Он берет с письменного стола визитную карточку и подает ее мне со
словами:
- Запомните его. Чем меньше вещественных доказательств, тем лучше.
- Есть, запомнил, - говорю я, возвращая ему кусочек плотного картона.
Беседа наша окончена. Но не совсем. Не успеваю я взяться за ручку
двери, как сзади раздается бас Мортона:
- Назовите-ка мой номер.
Я называю.
- Значит, с памятью у вас все в порядке Это хорошо. Тогда вы,
вероятно, сможете точно вспомнить, как вы провели вечер в прошлую пятницу.
- В прошлую пятницу? - переспрашиваю я и делаю вид, что копаюсь в
своей памяти. - В пятницу вечером я был на том самом месте, где сегодня
меня взяли ваши люди.
- Один или с компанией? - любопытствует хозяин.
- В обществе дамы, - говорю я.
- Ну, раз так, не стану лезть вам в душу. Вы что, провели там всю
ночь?
- Нет, к десяти вечера мы пошли в "Еву".
- А затем?
- Затем я вернулся в гостиницу.
- Прямо сразу?
- А почему бы и нет?
- Вас кто-нибудь видел?
- Да. Хозяйка гостиницы, мисс Дорис.
- В сущности, все это мелочи, - говорит Мортон и дружеским жестом
дает понять, что я свободен.
Я выхожу на улицу, думая о том, что мне нужно немедленно поговорить с
Дорис. Дай бог, чтоб меня не опередили.

10
Пружина действия раскручивется туго; явно, сценарист так и решил,
что, он, собственно, хотел сказать, и вообще неясно, есть ли ему что
сказать, а режиссер дал полную волю оператору манипулировать камерой, как
ему вздумается. И лишь за четверть часа до конца фильма, когда лента уже
на исходе, сюжет так закручивается, авторы спешат показать столько
событий, что у зрителей начинает кружиться голова. Я имею в виду себя.
Судить о других не берусь.
Потуги творцов фильма сводятся к тому, чтобы показать зрителю будни
некого инспектора по уголовным делам, который вовсю старается исполнить
свою миссию в его родном Сан-Франциско. Но это ему не удается, потому что,
с одной стороны, на него давит преступный мир, а с другой, мешают
продажные безвольные шефы. Банальная история со множеством смертей,
обильно политая кровью. И ничего удивительного, что после того, как сеанс
наконец-то окончился и мы вышли на улицу, Линда с облегчением вздыхает:
- Некуда деться от этих насилий... - говорит она и раскрывает зонтик,
поскольку опять идет дождь...
Я не очень спешу последовать ее примеру. Вероятно, вы заметили: стоит
вам и вашему спутнику раскрыть зонтики, и прогулка испорчена. Поэтому я
ограничиваюсь тем, что поднимаю воротник своего плаща и позволяю даме
взять меня под руку. После чего мы пускаемся в путь. Естественно, он ведет
в Сохо.
- Некуда деться от этих насилий, - снова повторяет мисс Грей, скорее
в виде рассуждения вслух, чем в качестве темы, предложенной для дружеского
обсуждения.
- Что вы хотите: человечество цивилизуется. А цивилизация требует
жертв. Те, кто справляются с этим быстрее, вынуждены наказывать более
медлительных. Последние же из зависти стреляют в первых.
- А вы, Питер, из каких?
- Понятия не имею. Скорее всего, мое место среди клиентов Марка.
Может, не в самом начале очереди, а где-то сзади, но это не меняет сути
дела.
- Не понимаю, как можно шутить такими вещами, - вздрагивает моя
спутница и невольно прижимается ко мне.
- А над чем же еще шутить? Человек, сам того не желая, шутит над тем,
что его окружает, а как вы сами заметили, нас окружает прежде всего
насилие.
- Вы даже не предполагаете, в какой степени вы правы, - говорит мисс
Грей таким тоном, что я настораживаюсь.
- Как это понимать?
Вместо ответа она предлагает:
- Зайдем куда-нибудь, где тепло. Я бы с удовольствием выпила чашку
горячего чая.
"Горячий чай". В моей памяти тут же возникает кондитерская, куда
однажды меня пригласил мистер Хиггинс, кстати, также жертва двух опасных
сил: преступного мира и собственной продажности.
Короче говоря, мы заходим в старомодную кондитерскую, которая
попадается нам по дороге в "Еву", и уединяемся в скромном уголке. Я
заказываю чай для Линды, себе - кофе и тут же осознаю свою ошибку:
принесенные нам чай и кофе почти одинаковы по крепости и даже по цвету.
- Последнее время у вас какой-то подавленный вид, - замечаю я,
стоически отпивая глоток подозрительной жидкости.
- Неужели это заметно?
- Боюсь, что да.
- Ах, Питер, я в полной безысходности, - вздыхает Линда.
И чтобы я не ломал голову в догадках, поясняет:
- У меня был разговор с Дрейком. Очень долгий и очень неприятный
разговор.
- На какую же тему?
- Тем было две. Первая была приправлена угрозами, вторая - посулами.
- Ясное дело. Ну а все-таки, о чем шла речь?
- Прежде всего он обвинил меня в невыполнении его указаний. Вместо
того чтобы играть роль вашей надзирательницы, я стала вашей любовницей. И
даже не удосужилась подать ему хоть какую-нибудь мало-мальски интересную
информацию о вас.
- Надеюсь, это соответствует истине?
- Да. Однако он использовал это обстоятельство как повод припугнуть
меня Марком, тем самым, в очередь к которому, по вашим словам, стоите и
вы. "Дорогая, - сказал он мне, - за предательство у меня одно наказание.
Возможно, мне недостает воображения, но до сих пор лучшего я не придумал.
Не беспокойтесь, я не стану вас мучить. Я просто вас ликвидирую". А когда
я спросила, в чем он видит мое предательство - вы ведь один из его людей,
- он ответил: "В какой степени Питер мой человек и в какой - нет, как раз
вы и должны были выяснить. Во всяком случае, если на этот счет у меня есть
некоторые сомнения, я совершенно не сомневаюсь, что вы человек Питера".
Помолчав, она машинально отпивает глоток чая и продолжает:
- В сущности, это была только увертюра...
- А что последовало за ней? Вам предложили занять место Бренды?
Линда поднимает голову и вопросительно смотрит на меня:
- Откуда вы знаете?
- Что еще может захотеть такой человек, как Дрейк, от женщины,
убедившись, что она не годится на роль доносчицы?
- Да, он предложил мне занять вакантное место интимной подруги. И не
преминул намекнуть, что это единственная возможность избежать наказания.
- И вы, разумеется, признались, что любите меня...
- М-м... что-то в этом роде.
- На что Дрейк вам ответил: "И продолжайте его любить, кто вам
мешает. Я не требую от вас любви, я хочу, чтобы вы со мной спали".
- Можно подумать, что вы подслушали наш разговор, - говорит Линда.
- Мне незачем подслушивать. Этот человек сидит у меня в печенках.
Разбудите меня среди ночи и спросите: "Что бы сказал Дрейк по поводу
того-то и того-то..." и я едва ли ошибусь.
- Питер, он всех нас держит в руках. Он впился в нас, он нас душит,
как этот отвратительный лондонский туман, с той лишь разницей, что туман в
Лондоне гораздо менее опасен...
Мисс Грей берет сигарету.
- И чем же закончилась ваша беседа? - спрашиваю я, щелкнув
зажигалкой.
- Я объяснила ему, что мне надо подумать. И он проявил великодушие,
дав мне маленькую отсрочку.
- Что же вы тогда повесили нос?
- Небольшую отсрочку, Питер. Совсем маленькую!
Я мог бы ей объяснить, что в некоторых ситуациях отсрочка, даже самая
маленькая, может оказаться вполне достаточной, но воздерживаюсь от
подобного откровения. И поскольку я вождерживаюсь, Линда шепчет:
- Мне страшно...
- Собственно, чего вы боитесь? В конце концов, у вас есть выбор: Марк
или Дрейк... В подобных случаях человек всегда выбирает из двух зол
меньшее.
- Как вы не понимаете. Да я просто не выношу его... я скорее
соглашусь лечь в постель с саламандрой или крокодилом... я не желаю даже
скрывать своего отвращения... не сумею этого сделать... так что все равно
все кончится Марком...
- Не драматизируйте положение вещей, - говорю я ей. - Не стоит
дрожать заранее. Может, все и обойдется.
- Не успокаивайте меня, - нервно перебивает она, - а если хотите хоть
немного успокоить, сделайте что-нибудь.
- Но что я должен сделать? Убить Дрейка?
- Я сказала бы "да", если бы это было возможно. Но поскольку это
невозможно... очень вас прошу, не оставляйте меня одну хотя бы несколько
ночей, до тех пор, пока я не приму решение.

Мы уже почти дошли до ярко освещенного входа в "Еву", и я собираюсь
повернуть обратно, чтобы заскочить в отель, как вдруг перед нами вырастает
горилла Ал.
- А я за вами, сэр. Вас вызывает шеф.
Кивнув Линде на прощание, я направляюсь по коридору к кабинету
директора. Дрейк расположился на фиолетовом диване, который некогда
занимала грациозная Бренда.
- А, это вы, Питер, - лениво поднимает на меня глаза рыжий. -
Присаживайтесь.
Я опускаюсь в кресло и, воспользовавшись наступившей паузой,
закуриваю. Шеф, похоже, не в форме. Лицо его как всегда пылает, глаза
воспалены. Видно, он провел бессонную ночь.
- Ну, теперь-то вы, надеюсь, довольны, - произносит он наконец,
стараясь придать своему тону как можно больше добродушия. - Пророчества
древнего фараона больше не будут тревожить ваш сон...
- Что правда, то правда. И все-таки я не доволен.
- Вот как? - поднимает брови Дрейк. - Чем же?
- Думаю, мы поспешили с ликвидацией Ларкина...
- А что еще нам оставалось делать?
- Дезинформировать... Выиграть время...
- А если бы этот номер не прошел? Если бы у него появились свои
источники информации? Вы представляете, сколько стоят десять килограммов
героина? И чем я рискую в случае провала? В конце концов, за товар плачу
я, а не вы!
- Я просто высказал свои соображения, сэр.
- Естественно. Все эти дни я тоже много думал. И вызвал вас для того,
чтобы сообщить о результате своих размышлений...
Однако он не спешит с этим, а протягивает руку к бутылке и наливает
себе двойную дозу виски. Пробует его и приступает к неизменному ритуалу с
сигарой. И только закурив, изволит продолжать:
- Теперь, когда Ларкина нет среди нас, мы можем исполнить последнее
его желание, мой друг. На этот раз ориентироваться на более солидную
партию. Килограммов на десять-пятнадцать... Потому что вполне возможно
вмешательство этих типов из ЦРУ. Нам нужно сорвать куш побольше, прежде
чем они начнут нам мешать.
- А как быть с реализацией товара?
- Сбыт обеспечим потом. На такой товар всегда найдутся охотники, это
вопрос времени. Самое главное - доставить груз сюда и укрыть его в
надежном месте. Что вы скажете на это?
- Думаю, что нам ничего другого не остается.
- Большой куш, а потом - выждать! - бормочет себе под нос Дрейк. -
Подождем, сколько нужно. А когда все поутихнет, и эти типы забудут о нас,
начнем все сначала.
- Все это чудесно, только вот зачем вам мое мнение, - вставляю я. - Я
уверен, что вы уже заказали новую партию.
- Ах, проныра! - восклицает шеф с преувеличенным восхищением. - Ваше
мнение, Питер, служит подтверждением моего. А это не мало.
Он наклоняется ко мне, с трудом преодолевая сопротивление объемистого
живота, и доверительным шепотом сообщает:
- В сущности, я дал заявку еще в то время, когда Ларкин был жив. И,
между нами говоря, по рекомендации самого Ларкина. Ровно на пятнадцать
килограммов. Пятнадцать килограммов, вы понимаете?! И вы хотите, чтобы при
такой колоссальной партии героина я бы позволил этому мерзавцу и дальше
ходить по земле?
- В таком случае можно полагать, что прибытие товара в Болгарию не
гарантировано...
- Вы угадали снова. Я располагаю уже точными координатами. И вызвал
вас, Питер, для того, чтобы вы написали почтовые открытки.
Дрейк выливает в рот остатки виски и пустым стаканом указывает мне на
письменный стол:
- Так что садитесь вон туда, достаньте открытки и чернила из ящика и
беритесь за дело.
Выполняю его приказания. Обмакнув тонкое перо в пузырек с бесцветной
жидкостью, спрашиваю:
- Что писать?
Шеф встает и медленно приближается к столу.
- Пишите: "Фрина", 23 октября, Варна.
Выполняю и это приказание, нанося текст миниатюрными буквами в
предназначенный для марки квадратик.
Склонившись надо мной, Дрейк внимательно следит за моими действиями.
Когда все пять открыток написаны, он замечает:
- Во всяком случае, должен признать, что вы, Питер, очень хитро все
придумали.
- Что именно?
- Да вот это: посылаете сообщение, написанное по-болгарски и вашим
почерком.
- Зачем возбуждать у людей ненужные подозрения? Должен вам сказать,
что не вижу оснований для вашего раздражения, сэр. Люди верят мне, а не
вам по той простой причине, что не знают вас.
- Меня это ничуть не раздражает, наоборот, я в восторге от вашей
ловкости. Хотя в данном случае она ни к чему. Мне кажется, я уже говорил,
пока вы мне нужны, у вас не может быть повода для опасений. Я тоже, как вы
понимаете, нуждаюсь в верном приятеле.
И видя, что чернила уже высохли, он добавляет:
- А теперь наклейте марку и напишите текст.
"Мою" открытку я посылаю от имени некоего болгарина, пребывающего в
Лондоне в командировке. Он подписывается одним именем - иногда это Васко,
иногда - Коле, словом, первым пришедшим мне в голову именем. Остальные
четыре открытки Дрейк раздает разным людям, которые должны опустить их в
различное время дня в разные почтовые ящики, поскольку однообразный текст
послания может возбудить подозрение.
По окончании письменной работы я отдаю открытки шефу и тот кладет их
в ящик письменного стола. Заперев ящик на ключ, он говорит мне:
- А теперь можем пойти посмотреть программу. Надеюсь, что номер Линды
еще не снят...
- А что это за "Фрина"? - спрашиваю я, пропуская мимо ушей его
реплику.
- Я вам говорю о Линде, а вы спрашиваете о Фрине! - недовольно ворчит
шеф. - Фрина - греческая торговая фелюга, если вас это так интересует.
Не знаю, упоминал ли я, что сегодня воскресенье. Но если даже и не
упоминал, это ясно и так: зал переполнен. Хорошо, что я с шефом, а иначе
остался бы без места. Стентон, который тут же замечает наше появление,
усаживает нас на лучшие места, неподалеку от дансинга, демонстрируя при
этом подобострастие лакея и ловкость опытного официанта. Счастливчик, не
ведающий конфликтов драматического героя, вовремя сообразивший, что в
такие времена и в такой обстановке роль верного слуги наиболее безопасна -
вот что такое Стентон.
- Шампанское? - рявкает Дрейк в ответ на вопрос официанта. - Ты за
кого нас принимаешь, милейший...
И когда в нарушение установленного порядка на столике появляется
бутылка "Баллантайна", шеф собственноручно наливает в свой стакан двойную
дозу виски и после некоторых колебаний разбавляет его крохотным кубиком
льда.
- Эта программа в самом деле тянется слишком долго, - ворчит рыжий,
отхлебывая виски и пренебрежительно глядя на дансинг, где в это время
знакомая мулатка борется со своей плюшевой зеленой змеей. - Впрочем,
Стентон прав: какой смысл тратить деньги на подготовку новых номеров,
когда старые еще не вышли в тираж. Хотя, конечно... время от времени...
Ему, собственно, плевать на все эти номера - и на старые, и на новые,
все они не имеют значения, кроме, пожалуй, одного, чья очередь пока не
настала. И он разглагольствует только потому, что выпил слишком много и
дошел до такого состояния, когда уже не может молчать.
Шеф с явной досадой следит за тем, как мулатка в бешеном ритме
вихляет бедрами, осыпая пол пластмассовыми бананами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32