Это ему и так
прекрасно известно, но в последнее время он стал об этом забывать...
- Почему же, конечно, - бормочу я. - Но вы преувеличиваете мое
влияние на мистера Дрейка.
Мисс Нельсон явно недовольна моим уклончивым ответом, она переходит в
атаку, то есть начинает снимать с себя белье.
- За несколько дней вы могли бы переломить настроение этого ужасного
человека, Питер, - настаивает она. - А это жизненно важно как для меня,
так и для вас. Рано или поздно ваша счастливая звезда закатится, и тогда
вам будет очень нужен верный союзник, Питер. А таким союзником могу быть
только я.
Продолжая раздеваться, Бренда подыскивает новые аргументы.
- Послушайте, Питер! Мы с вами можем зажать старика в такие клещи, мы
можем стать сильнее его. Он зол, жесток, бесцеремонен, но он легко
поддается влиянию. Кроме того, Дрейк питает слабость к виски. Если он
дальше будет так пить, Дрейк-стрит в недалеком будущем может превратиться
в Бренда-Питер-стрит.
- Не хочу вас огорчать, но таких амбиций у меня нет, - вставляю я.
Кажется, моя фраза звучит холоднее, чем нужно. А может, я смотрю
безучастнее, чем хотелось бы хозяйке будуара. Неприятно пораженная, она
застывает на месте и пристально смотрит на меня.
- Может, у вас нет и желания жить, Питер?
- Нет, этого я не сказал. Просто мои планы на жизнь гораздо скромнее
ваших.
- То есть?
- Я не мечтаю о собственной улице. С меня хватает приличного
жалованья.
- Не понимаю, - ледяным тоном произносит дама.
- Не нужно, Бренда, - добродушно укоряю ее я. - Разговор у нас с
глазу на глаз, и понять меня нетрудно. Ведь вы сами едите не из одной
кормушки, правда? И кроме того, что вам дает Дрейк, получаете кое-что и от
Ларкина?
- Это вы придумали, чтобы устранить и меня? - говорит Бренда, слегка
повысив тон.
- Мы говорим без свидетелей, - напоминаю я. - И я вовсе не собираюсь
вас устранять, как не собирался никого устранять и раньше.
- И это вы называете откровенным разговором? - Бренда смеется злым
смехом. - А Майк? А Джо? Ведь это вы свели с ними счеты, Питер!
- Вот не думал, что вы станете рассуждать, как квартальная кумушка, -
безучастно произношу я.
- Но если история с Майком меня не касается, то убийства Джо я
никогда вам не прощу, будьте уверены. Особенно теперь, когда вы, кажется,
намерены и меня убрать с дороги.
- Вы бредите. Или переигрываете. И поскольку мы действительно говорим
откровенно, не надо меня убеждать, будто вам был так дорог этот мальчишка,
которому вы изменяли вот в этой самой комнате так же, как изменяли Дрейку.
- Замолчите! - кричит она мне в лицо с такой страстью, которой я у
нее не подозревал. - Вы ничего не понимаете! Замолчите и не суйтесь куда
не надо! Этот мальчишка, как вы его называете, был для меня моим
мальчиком, а я была для него и любимой, и матерью. Он меня боготворил,
если вы знаете, что это такое. По-настоящему боготворил... А каждой
женщине надо, чтобы ее кто-то боготворил...
- Пожалуйста, пусть боготворят, - уступчиво говорю я. - Только без
моего участия.
- А вы... вы... - Бренда задыхается от злобы, - вы просто циник...
бездушный убийца... Вы палач, даже если его убили не вы, а другие...
благодаря вашим гнусным намекам... а теперь вы собираетесь то же самое
проделать со мной...
- Сядьте и возьмите сигарету, - предлагаю я ей пачку "Кента". - И
успокойтесь.
Но дама, отпрянув от меня, хватается за сумочку, брошенную на диван,
- очевидно, она предпочитает сигареты другой марки. Вместо сигарет она
достает пистолет. Деликатного вида "браунинг", шесть на тридцать пять, при
помощи которого она спокойно может послать меня к Райту.
- Я вам не Джо, милый мой! И не Майк! И не дурочка с Дрейк-стрит! И в
третий раз ваш номер не пройдет!
- Успокойтесь! - уже грубо заявляю я. - И образумьтесь, если только у
вас есть ум. Неужели вы не понимаете, что, убив меня, вы убьете и себя?
Дрейк не простит вам этой шалости!
- Не только простит, но и поблагодарит меня! - шипит Бренда. - Есть
еще мужчины, способные восхищаться женщиной, отстаивающей свою честь!
Не знаю, вправду ли она решила убить меня или просто пытается вырвать
угрозами то, чего не вырвала соблазном. На всякий случай я готовлюсь
отразить удар уже привычным приемом - придется запустить в нее столом, не
считаясь с уроном, который будет нанесен стеклянной посуде.
Так я и делаю в ту минуту, когда Бренда нажимает спуск.
Прозвучавший в комнате выстрел не громче звона разбитых стаканов и
грохота упавшего стола. Единственный выстрел. Потому что некий субъект,
появившийся за спиной дамы, с такой силой выкручивает ей руку, что
"браунинг" падает на пол.
- Вы оторвете мне руку, Билл, - стонет Бренда, узнавшая пришельца.
- Я вам оторву голову, дорогая, - спокойно поправляет ее рыжий. - Но
всему свое время.
Он безучастно окидывает взглядом разгром, вызванный моим контрударом,
потом его взгляд останавливается на любимой женщине.
- Значит, вы все-таки показали ему свой коронный номер, дорогая? И
потерпели фиаско? Плохи ваши дела, милая моя, раз вы не сумели вскружить
голову такому невинному младенцу, как Питер.
С брезгливой гримасой рыжий отворачивается от Бренды и соучастнически
подмигивает мне:
- Питер, проверьте, пожалуйста, не осталось ли в кухне лишней
бутылки. Мне нужно заправиться на дорогу, милый мой. Словом, позаботьтесь
об этом ужасном, злом и не помню каком еще человеке, потому что он
все-таки больной человек, дружище.
Я выполняю его просьбу, а вернувшись, вижу, что он успел устроиться в
моем кресле. Бренда, уже полуодетая, стоит в углу, как наказанная. Шеф
наливает себе виски на четыре пальца, то есть двойную дозу, выпивает его
большими глотками и встает.
- Мне нужно идти, Питер. Что делать, заботы не дают мне покоя и во
время болезни.
На пороге он оборачивается и пристально смотрит на меня хитрыми
голубыми глазками.
- А если у вас есть желание, если вам по вкусу уличные девки, то не
стесняйтесь. Действуйте так, будто эта особа не имеет ничего общего со
стариной Дрейком. Потому что она действительно больше не имеет ничего
общего со мной.
Он выходит.
Я выхожу за ним следом, на ходу отбросив ногой "браунинг" - маленькую
игрушку, которая при всем при том может послужить орудием убийства или
самоубийства, смотря по обстоятельствам.

8
Человеку, снимающему квартиру с черным ходом, следует знать, что не
все гости имеют обыкновение входить с парадного. И непонятно, как это мисс
Нельсон, столь ловкая женщина, могла выпустить из виду такую вероятность.
За что, видимо, ей пришлось поплатиться карьерой, а возможно, и жизнью,
потому что буквально на следующий день после описанных событий она
просто-напросто исчезла из Сохо. А зная привычки старого Дрейка, такое
исчезновение трудно объяснить себе внезапной поездкой на континент. Более
вероятно, что станция назначения - в случае, если поездка вообще имела
место, - это какой-нибудь низкопробный провинциальный вертеп, где Бренде
предстоит вернуться к оставленной профессии. Не исключено также, что ее
попросту отправили в обьятья величественной Темзы.
- Вы позволили себе оскорбить мое достоинство, дружище, - упрекает
меня Дрейк, когда мы с ним спустя несколько дней обедаем в китайском
ресторане, выбрав столик в самом конце зала.
Обед наш состоит из белоснежного риса и зажаренного без костей
цыпленка, поскольку Дрейк терпеть не может протухших яиц, червей и прочих
лакомств старинной китайской кухни, которыми она так гордится.
- Да-да, - продолжает развивать эту тему рыжий, - вы нанесли весьма
болезненный и, надо сказать, коварный удар по моему мужскому самолюбию. Вы
равнодушно оставили женщину, гибкое тело которой будоражило мое несчастное
воображение. Вы смотрели на нее так, будто она - вешалка в вашем
гардеробе. Вы наплевали на мой идол, на мое божество и предпочли
удалиться...
- Не мог же я позволить себе святотатства над вашим божеством, пусть
даже бывшим, - сдержанно отвечаю я на эту тираду.
- Вы просто страшный мошенник, Питер, вот вы кто, - восклицает шеф,
добродушно погрозив мне пальцем. - Но не забывайте, что старина Дрейк тоже
не лыком шит. И не надейтесь, что я вам поверю.
- Ну какой из меня мошенник? Просто у меня богатое воображение. Вы бы
тоже вряд ли легли с женщиной, от которой веет могильным холодом. Ведь вы
уже тогда решили ее судьбу.
- Ошибаетесь, Питер! Она сама решила свою судьбу. Ведь я ни к кому не
питал такой привязанности, как к ней. И знаете, почему? Да потому что она
была холодной и расчетливой, а как вам известно, я терпеть не могу
слюнтяев. Поэтому до поры до времени я мирился со всеми ее выходками. Но -
до поры до времени, пока она не спуталась с этим тупицей Райтом, с которым
вы так лихо расправились.
- Вы так упорно стараетесь внушить мне мысль о том, что я разделался
с Джо, что еще немного - и я сам поверю в это.
- И это самое лучшее, что вы можете сделать, Питер! Так в вас
поселится чувство вины. А чувство вины не позволит вам распускаться, а
следовательно, убережет от ненужных ошибок. Надеюсь, вы понимаете, Питер,
что все они - и Майк, и Райт, и Бренда - стали жертвой своей
распущенности. Они имели большие претензии, не имея на то оснований.
- Значит, со мной вам будет проще, - констатирую я. - При всех моих
основаниях претензии у меня скромные.
- Да, кстати, - вдруг вспоминает Дрейк, - я ведь пригласил вас на
обед, чтобы кое-что сообщить. Я, видимо, в самом деле начинаю стареть,
если только к концу обеда вспомнил, для чего, собственно, пригласил вас. -
Он понизил голос. - Вы уже доказали свою основательность, о которой только
что упомянули. Первый груз беспрепятственно прошел по каналу и
благополучно прибыл в Вену.
При этом он смотрит на меня испытующим взглядом, ожидая моей реакции.
И я реагирую - именно так, как он ожидает: надеваю на лицо маску
сдержанного и в то же время приятного удивления. Впрочем, удивление мое
фальшиво на все сто процентов, так как я уже все знаю из собственных
источников.
- Хочу надеяться, что теперь ваша непомерная подозрительность примет
разумные размеры, - мямлю я вполголоса.
- Да, первый груз прошел благополучно, - повторяет Дрейк, не обращая
внимания на мои слова. - Настолько благополучно, что хоть вой с тоски...
- Вы хотите сказать, что груз был небольшой?
- А вы догадливы, мошенник этакий! - смеется шеф своим хриплым
смехом.
- Не переживайте. Я, например, готов довольствоваться процентами и с
небольшого груза, - успокаиваю его я.
- Ваши проценты от вас не убегут, получите все сполна, - в свою
очередь успокаивает меня Дрейк. - Вся беда в том, что, к сожалению, вы
получите по ним ровно два шиллинга.
- Ценю ваш юмор, но все же...
- Я не шучу, - в голосе шефа звучат нотки печали, - но все дело в
том, что груз, о котором я говорю, - это всего-навсего крахмал, Питер,
десять килограммов крахмала.
Я смотрю на него во все глаза, не забыв открыть рот якобы от
изумления, хотя мне известна и эта подробность.
- Но ведь это же черт знает какая глупость! - восклицаю я.
- Совсем наоборот - необходимая предусмотрительность, - поправляет
меня Дрейк. - Вы достаточно умны, чтобы понять: мы не можем отправить
груз, который стоит миллионы, по непроверенному каналу.
- Но я ведь сам на месте проверил все. Такая тщательная подготовка -
что может быть лучше в нашем деле? А вы, сэр, затеяли какую-то новую
проверку!
- Вы, Питер, проверили для себя. А эту проверку мы устроили для себя.
Хотя сейчас мне хочется волком выть... Вы себе представляете, что такое
десять килограммов героина?
Я молчу с удрученным видом, чтобы в следующий момент с известным
злорадством сказать:
- Единственное утешение, что из-за этой дурацкой проверки вы потеряли
гораздо больше, чем я, рассчитывавший на скромные проценты.
- Да, проценты с десяти килограммов героина вряд ли показались бы вам
скромными, - произносит шеф тоже не без злорадства.
- По моим скромным предположениям, этим удовольствием мы в одинаковой
степени обязаны все тому же великому эксперту, мистеру Ларкину?
Дрейк не отвечает. Его рассеянный взгляд блуждает по ресторану, затем
он переводит его за окно на почти безлюдную в этот час торговую улицу с
кричащими витринами магазинов напротив.
- Может, господам принести по чашке зеленого чая? - услужливо
склоняется перед нами китаец-официант, поймав блуждающий взгляд моего шефа
и истолковав его по-своему.
- Нет, милейший, мы лучше где-нибудь поблизости выпьем кофе, - сухо
отвечает ему Дрейк.
- О господа! У нас тоже есть кофе, чудесный кофе, - спешит уверить
нас китаец.
- Чего же вы тогда подсовываете свой чай? - брюзжит шеф. - Конечно
же, несите кофе. Чай, милейший, пьют в Англии в пять часов, а отнюдь не в
конце добропорядочного обеда.
Дрейк вынимает из кармашка традиционную сигару, снимает целлофановую
обертку и приступает к ритуалу обрезания, но не спешит закурить.
- Как я понимаю, Питер, ваши намеки на Ларкина в разговоре с Брендой
следует, конечно же, считать выдумкой, - спокойно, без лишней
категоричности произносит Дрейк.
- К сожалению, это не совсем так. - Я отрицательно качаю головой. -
Конечно, если вы потребуете вещественных доказательств, я не смогу вам их
представить. Но известные косвенные доказательства я получил от самой мисс
Нельсон.
- Имейте в виду, Питер, что я собственными ушами слышал весь ваш
разговор, - предупреждает меня рыжий.
- Не сомневаюсь. Но услышанный вами разговор - это уже вторая часть
беседы, начало которой состоялось утром под аркадами гостиницы
"Берлингтон".
- В предварительном разговоре можно самое большее назначить время
рандеву, Питер.
- Косвенные доказательства потому и называются косвенными, что не
базируются на чистосердечном признании преступника, мистер Дрейк. Но даже
и в услышанном вами разговоре таких доказательств было немало. Достаточно
вспомнить, например, сетования мисс Нельсон на то, что она ничего не знает
об операции, не говоря уже о ее желании взять все дело в свои руки.
- Это одни лишь догадки, дружище. Слова Бренды выдают с головой ее
больные амбиции, но они не доказывают, что в ее планах играет какую-то
роль и Ларкин.
Дрейк замолкает, потому что в этот момент к столу приближается китаец
с заказанным кофе. Когда наконец официант отходит в сторону, Дрейк делает
маленький глоток и морщит нос.
- Цыплята, надо отдать им должное, были хороши, но кофе по-китайски
ничуть не отличается от английского, разве что еще хуже, - констатирует
Дрейк с той ноткой национального нигилизма, которую вряд ли одобрил бы
мистер Оливер и которой он мог бы противопоставить кофе, приготовленный
им, чистокровным англичанином.
Чтобы сгладить впечатление от кофе, шеф зажигает сигару и делает
две-три глубоких затяжки. Выпустив несколько колец дыма, он произносит:
- Смотрите, приятель, как бы я не начал подозревать вас в желании
поссорить меня с Ларкиным.
- О, ваша подозрительность мне хорошо известна, - говорю я довольно
равнодушно, - однако она должна иметь хоть какие-то разумные основания.
Ведь у меня нет никаких мотивов устранять Ларкина. Я не заинтересован в
этом хотя бы по той простой причине, что не могу ни заменить его, ни
присвоить его проценты.
- Вот именно, - кивает головой Дрейк в знак согласия. - И об этом вам
не стоит забывать. Зарубите себе на носу, что Ларкин мне нужен для
доставки груза сюда точно так же, как вы нужны мне для его вывоза оттуда.
Нужен, понимаете, Питер? Иначе я не стал бы делиться с ним прибылью.
- Мне очень жаль, мистер Дрейк, но я не могу предоставить более
солидные доказательства. Но в этом виноват я сам и никто другой.
- Что вы хотите этим сказать? - шеф удивленно поднимает брови.
- Я слишком примитивно разыграл свои карты с мисс Нельсон. Мне нужно
было сначала вызвать ее на откровенность, а я вместо этого поспешил
выложить ей свои обвинения.
- А чего же вы так поторопились? Обычно вы достаточно ловки в таких
делах, приятель.
- Да потому, что ее стриптиз вывел меня из равновесия. Я ведь тоже не
из железа, мистер Дрейк.
- А вот это мне приятно услышать от вас, Питер, - шеф довольно
усмехается. - Ну наконец-то. Оказывается, эта женщина была способна
соблазнить не только старину Дрейка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32