- К сожалению, она была центром эмоций не одного индивидуума и даже
не одного вида. А поведение некоторых из ее владельцев слишком отличалось
от норм, которые приняты сегодня. Хотя мы извлекли массу эмоциональных
остатков, некоторые из них совершенно бессвязны. Многие впечатления
накладываются друг друга.
Мы предполагаем, что чаша гораздо старше гробницы, в которой ее
нашли. Было очень трудно разделять слои, но мы обнаружили по крайней мере
четыре таких слоя, оставшихся от предыдущих обладателей.
- А камень предтеч?
- Вот тут мы столкнулись с определенными трудностями. Та сила,
которая оживляет его, к сожалению, управляет и смесью впечатлений. Но мы
точно знаем, что карта была самым главным предметом для ее первого
хозяина, а для последующих владельцев чаша значила гораздо меньше.
- Допустим, мы действительно найдем источник камней, - сказал я. -
Что потом? Мы не можем надеяться на то что нам удастся контролировать их
перемещение. Любой человек, который обладает монополией на сокровища
становится мишенью.
- Это логично, - согласился Зильрич. - Здесь нас четверо. И такой
секрет не сможет долго оставаться секретом. Нравится нам это или нет, но
придется контактировать с представителями властей, в противном случае мы
вынуждены будем скрываться.
- Но мы можем выбирать, с какими властями иметь дело, - заметил я,
задумавшись.
- Логичный и, возможно, самый лучший вариант.
Иит наткнулся на мою мысль, подхватил ее в полу-сформулированном
состоянии и сам сделал вывод.
- И если это будут закатанские власти, - сказал я вслух.
Зильрич окинул меня взглядом.
- Это слишком большая честь для нас.
- По праву.
То, что чужестранцу я мог довериться больше, чем своему собственному
виду, вызвало у меня небольшой укор совести. Но это было так. И я передал
бы тайну нашей находки (если мы найдем что-нибудь, что нужно будет хранить
в тайне) любому члену их Совета с большей охотой, чем кому-нибудь из моих
собственных лидеров. Закатане никогда не создавали империи, никогда не
расселяли колонии среди звезд. Во все времена они были наблюдателями,
историками, учителями. Но они никогда не поддавались страстям, фанатизму,
всем этим эмоциям, которые творили в моем виде великих героев и злодеев.
- А если этот секрет будет таким, что его нельзя будет ни с кем
разделить? - спросил Зильрич.
- Посмотрим, - уклончиво ответил я.
Этот вопрос надо будет решать вместе с Иитом и Рызком, мнение
которого теперь тоже нужно было принимать во внимание.
- Посмотрим, - повторил Иит, он явно не хотел распространяться на сей
счет.
Я не в первый раз подумал о том, что упорное стремление Иита найти
источник камней, объяснялось какими-то другими причинами, о которых он
никогда мне не рассказывал. Да и мог ли я сам полностью отказаться от
камней предтеч, понимая что эти камни способны еще на очень многое?
Допустим закатане предложат нам спрятать, разрушить их, забыть все, что мы
узнали об этих драгоценностях. Смогу ли я без сожаления согласиться на
это?
Об этом я размышлял и позже, лежа на кровати в каюте. Иит лежал рядом
со мной и не вмешивался. Но в конце концов, запутавшись в своих мыслях, я
спросил мутанта:
- Во время чтения прошлого чаши что ты действительно узнал о ней?
- Как сказал Зильрич, там было несколько слоев прошлого, и они
накладывались, перемешиваясь друг с другом, поэтому то, что мы все же
добыли, было так разрозненно, что очень трудно поддается расшифровке. Она
создана не теми, кто положил ее усыпальницу. Они пришли, я знаю это точно,
гораздо позже, и сами нашли ее как клад, а потом захоронили с каким-то
правителем, отдавая ему погребальные почести.
- Источник камня, - он замешкался, и мне показалось, что мысль,
которую я уловил, была окрашена некоторым волнением, - трудно определить.
Хотя, если мы правильно прочли координаты, то сейчас летим именно к этому
источнику. И камень был установлен в карту, как путеводная звезда для тех,
кому это было очень важно. Но я не думаю, что их родная планета была так
же и источником камней. Тем не менее, от этого чтения у меня все
перемешалось в уме и чем меньше я буду вспоминать об этом, тем лучше! На
этом он оборвал контакт и свернувшись в клубок, заснул. Очень скоро я
последовал его примеру.
Предупреждение о том, что пребывание в гиперпространстве подходит к
концу, пришло несколько позже. Закатанин уверил нас, что, когда придет
время, он сам устроится в кресле, поэтому мы с Иитом сразу помчались в
рубку. Вскоре я уже был в гамаке, и наблюдал, как Рызк скрючился возле
пульта в таком же коконе, как и я, чтобы успеть вовремя расслабиться,
когда наступит критический момент.
Нам пришлось очень тяжело, может, даже тяжелее чем тогда, когда мы
догоняли корабль на спасательной шлюпке... Но теперь мы были максимально
защищены и пережили эту перегрузку гораздо легче.
Придя в себя, я сразу посмотрел на радар. На экране были видны точки,
но они означали планеты системы а не корабль, который сопровождал нас в
гиперпространстве.
- Все получилось! - Рызк почти кричал.
В этот момент Иит пополз по моему все еще неподвижному телу. Я
увидел, что в руке, прижав к верхней части живота, он держал камень
предтеч.
Камень ослепительно сиял, как тогда, когда мы пользовались им. Но
сейчас он никому не передавал свою энергию. Он так сиял, что от его света
резало в глазах. Иит вскрикнул от боли и уронил его. Он попытался снова
схватить камень, но стало ясно, что он не сможет поднять этот кусочек огня
рукой. Теперь я не мог даже смотреть на него.
У меня мелькнула мысль, что камень прожжет палубу корабля насквозь.
- Туши его! - Я услышал крик Иита. - Думай о темном - о черном!
После этих слов меня захлестнул мощный поток его мысленной энергии. Я
собрал все свои мысли о темноте. К моему изумлению, мы действительно
смогли заставить его резко уменьшить уровень излучения. Он потускнел. Но
тем не менее, камень не стал безжизненным, как раньше, - он лежал в
небольшом углублении, которое сам выплавил в металле палубы, и его
светящаяся сердцевина делала его красивее любого из когда-либо виденных
мной драгоценных камней.
- Клещи? - предложил я. Жар от камня, конечно, мог расплавить и
клещи. Но его нельзя было взять в руки, а оставлять здесь не следовало,
потому что он мог слой за слоем прожечь оболочку корабля.
Рызк пристально смотрел на камень, не понимая, что произошло. Я
освободился от гамака и достал коробку с инструментами. С клещами в руках
я стал на колени, чтобы поднять камень, боясь, что он окажется приваренным
к полу.
Но он поддался, хотя я все еще чувствовал жар и видел, что дыра в
палубе под ним была уже очень глубока. Однажды на земле, однажды в
космосе, однажды на грани крушения камень предтеч уводил нас от беды.
Могла ли теперь эта маленькая драгоценность привести нас к цели нашего
пути, к своей родной планете?
По карте на чаше мы без помощи камня уже определили, что нужная нам
планета находится на четвертой от солнца орбите. А когда мы положили
сияющий камень в чашу, его яркость резко уменьшилась, как будто она
управляла его энергией.
Мы внимательно наблюдали за радаром, но на экране не было никаких
признаков того, что преследователь вышел в систему вместе с нами. Так что
Рызк установил курс на четвертую планету.
Я все же ожидал, что за тысячи лет солнце изменится, станет новой
звездой, или взорвется и превратится в красный карлик, а то и совсем
выгорит. Но этого не произошло. Оно соответствовало обозначению на древней
карте.
Мы вышли на орбиту сканирования, и, хотя контрольная аппаратура
сообщила, что это действительно была планета типа Арт, мы были настороже и
продолжали наблюдать за ней.
На обзорных экранах перед нами развернулось великолепное зрелище. Я
знал, что Терра - планета, с которой мой вид вышел в бесконечно древнюю
галактику, перед тем, как началась всеобщая эмиграция, была ужасно
перенаселена - что города простирались до неба, уходили под землю,
вгрызались в сушу материков и даже врезались в моря. Я знал об этом, но
никогда этого не видел. Я был терранцем по происхождению, но к Терре нужно
было лететь через всю галактику, и она была для меня почти легендой. Да,
мы видели старые стереоснимки и слышали древние ленты, которые постоянно
копировались. Но многое из того, что мы видели, было для нас бессмысленно,
и о том, что же действительно существовало тогда, до нашего выхода в
космос, часто разгорались долгие бесплодные споры.
Теперь изображение на экране напомнило мне старые стереоснимки. На
этой планете не было свободной земли, не было видно и намека на
растительность. Вся суша была покрыта сплошной массой зданий, которые
уходили даже в моря на больших платформах - естественные острова не могли
иметь таких правильных очертаний. Эта скученность создавала ощущение
духоты и тесноты.
Мы пересекли границу дня и вошли в ночь. Но на ночной стороне планеты
было абсолютно темно. Трудно было представить, что внизу была жизнь.
Но как так можно?! Я не мог представить, как здесь можно жить.
- Там есть космопорт, - неожиданно сказал Рызк.
Его глаза были привычны к самым разным пейзажам, я же не видел
никакого разрыва в этом безумном переплетении структур.
- Ты можешь приземлиться? - спросил я.
- По приборам, - подтвердил Рызк. - После двух витков для ориентации.
Там нет маяков. Наверное, все заброшено.
Он выглядел несколько озабоченным, и я подумал, что он, возможно,
разделял мое отношение к тому, что мы увидели.
Он сел за приборы. Мы снова устроились в гамаках, наблюдая, как на
обзорных экранах к нам начала приближаться мертвая планета, как потянулись
к нам города, как будто пронзившие небо башни их домов хотели затащить нас
вниз, в мир, который они погубили.

17
Надо отдать должное искусству Рызка: он посадил корабль точно на
стабилизаторы, сразу на три точки, как это делали настоящие асы. Я не в
первый раз задумался над тем, что же выбросило его из круга ему подобных,
неужели пьянство в одиночку? Пока наш разведывательный луч делал полный
круг вокруг корабля, сообщая нам об окружающей обстановке, мы, лежа в
гамаках, продолжали смотреть на обзорные экраны.
Всюду были видны лишь, устремленные в небо башни. Только теперь,
оказавшись в этом лесу из созданных людьми домов-гигантов, мы разглядели
те раны, что нанесло им время.
Стены серовато-коричневых и сине-зеленых зданий были покрыты
трещинами, мы не увидели ни одного окна или двери.
Рызк повернулся, чтобы проверить атмосферные анализы.
- Планета типа Арт, пригодна для жизни, - сказал он.
Но ему, как и мне, не хотелось выбираться из гамака.
Что-то неприятное было в нагромождении этих зданий. Они как бы
подчеркивали нашу ничтожность, угрожали нам уже одним своим видом. Мы
чувствовали себя насекомыми, неспособными подняться из пыли, в которой
ползали. Крыши этих гигантов скрывались за тучами. И повсюду витал дух
смерти. Это была не приличествующая случаю усыпальница для тех, кто тысячи
лет спал здесь, но скорее место, где всеобщее разложение сравняло и
превратило в ничто все, что когда-то было чем-то - людей, знания,
верования...
Здесь царила всеобщая неподвижность. Между башнями ничего не летало.
Вокруг не шевелилась ни единая травинка. Мы были в лесу из давно
обглоданных костей. Мы не увидели ничего, что могло бы напугать нас, но у
нас усиливалось ощущение, что жизни давно здесь не существовало.
- Надо идти!
Это приказал Иит.
В его маленьком теле чувствовалась напряженность, он увлеченно
всматривался в обзорный экран, хотя я не замечал там ничего, кроме
монотонной вереницы башен.
Я выбрался из кокона, за мной последовал Рызк. Чаша с камнем предтеч
стояла на полу, над ней, будто охраняя ее содержимое, скорчился Иит. А
камень продолжал сиять, хотя и не так интенсивно, как прежде.
Мы спустились к Зильричу. Закатанин уже стоял, прислонившись к стене.
Он взглянул на Иита, и я понял, что они обменялись впечатлениями. Я
подставил плечо, чтобы помочь закатанину, и вместе с Рызком мы вывели его
через люк вниз по аппарели на платформу космопорта.
На посадочной платформе раздался глухой стон, и пилот, быстро
пригнувшись, развернулся и заглянул в один из узких проходов между
башнями. Через открытые выходы из порта, было видно, что в проходах между
домами света очень мало - подобный сумрак я встречал в лесах на других
планетах. Стон стал пронзительнее, мы поняли, что это шумит ветер, и
успокоились. По-видимому, эти звуки ветер издавал, проходя через трещины в
стенах зданий.
Вне корабля безлюдная местность угнетала еще сильнее. И у меня не
было ни малейшего желания идти на разведку. Меня охватило предчувствие,
что, если рискнуть и уйти подальше от порта, то выбраться из этой путаницы
и вернуться на космодром будет невозможно. Тем более неизвестно, где
искать: этот растянувшийся на всю планету город покрывал всю сушу и часть
моря. Чтобы найти то, из-за чего мы прилетели сюда, нам может
потребоваться пройти всю планету, а это займет месяцы поисков, годы...
- Я думаю, это не так!
Иит взял с собой чашу. Теперь он протянул руки вперед, и мы увидели,
как заблестели точка на ее поверхности и лежащий внутри камень. Он резко
повернул голову направо.
- Надо идти этим проходом!
Но все же то, что находилось в этом проходе могло оказаться очень
далеко от порта. Хотя Зильрич вообще не мог ходить на своих неокрепших
ногах, на этот раз я не собирался никого оставлять на корабле. У нас был
катер - и если бы двое из нас забрались в его грузовой отсек, мы, хоть и
не очень высоко от земли, но лететь смогли бы.
Оставив Зильрича и Иита на посадочной платформе, мы вернулись на
корабль, уложили в катер арбалеты и немного припасов. Мы трое плюс Иит -
для катера это было уже слишком тяжело, поэтому мы не смогли бы набрать
большую высоту, но выбирать не приходилось: спасательная шлюпка была
переоборудована так, что нам понадобился бы не один день, чтобы
восстановить ее. Судя по положению солнца, когда мы наконец собрались,
было далеко за полдень. Я предложил подождать до утра, но, к моему
удивлению, закатанин и Иит настояли на немедленном вылете. Они были
абсолютно уверены, что мы должны были спешить.
После того как мы втиснулись в маленькое суденышко, Иит возглавил
экспедицию, указывая мне, куда вести катер. Мы поднялись не выше четырех
метров от земли и при выходе из порта, резко повернули направо, завернув в
узкий проход между башнями.
По мере того как здания отрезали от нас солнце, вокруг становилось
все темнее и темнее. Снова я подумал о том, как могли люди жить здесь.
Неподалеку от порта показались воздушные переходы, соединяющие здания на
разных уровнях, которые сплелись в густую, закрывавшую свет паутину.
Некоторые из переходов были разрушены, и их обломки обвалились на землю.
Мы включили прожектор, и я уменьшил скорость, чтобы не врезаться в
одну из куч таких обломков. Правда Иит, похоже, вполне ориентировался в
этих переплетениях, вовремя направляя меня с одного уровня на другой.
Сумерки сгустились в кромешную тьму. Я все больше боялся, что мы
заблудимся и никогда не сможем вернуться в сравнительно открытое
пространство космопорта. Здесь же все было одинаково и, время от времени,
нам встречались то обломки обвалившегося моста, то гладкие стены зданий, в
которых я так и не разглядел ни окон, ни дверей.
Затем в свете прожектора что-то мелькнуло. Сначала я решил, что от
долгого вглядывания мне это почудилось, но в следующее мгновение наш
прожектор прижал существо к стене. Загнанное в угол, оно повернулось к нам
лицом, на котором я увидел выражение страха, смешанного с раболепством.
На разных планетах я видел много странных созданий, но в этом
существе, появившемся в темноте среди заброшенных руин, было что-то такое,
что вызвало у меня крайнее отвращение. Где-нибудь на открытом
пространстве, с лазером в руке, я не долго думая, без сожаления умертвил
бы его. Оно лишь на секунду остановилось, пригвожденное светом, а затем с
удивительной скоростью исчезло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115