— Я желаю тебе добра, — улыбнулся Т'Зшал.— Я желаю тебе добра, — ответил ему я.Его кайил побежал прочь, поднимая тучи песка. За ним устремилась тысяча всадников с копьями.Я медленно ехал вдоль длинной колонны, вытянувшейся по пустыне между двумя касбахами.Не доезжая двухсот ярдов до головы колонны, я увидел маленького Абдула, бывшего водоноса из Тора, агента Ибн-Сарана. Служа Ибн-Сарану, он мог узнать много важных сведений, касающихся войны между Царствующими Жрецами и куриями. К его ошейнику были прикованы две цепи, пристегнутые к стременам всадников, едущих по обеим сторонам пленного. Руки Абдула приковали к болтающейся на поясе железной цепи. Он побоялся поднять голову и посмотреть мне в глаза.Я попросил отправить его в Тор. Там я позабочусь, чтобы он попал к агентам Самоса из Порт-Кара.— Сделаем, — пообещал Гарун, высокий паша каваров.У людей Самоса своеобразная техника допроса. Не сомневаюсь, что маленький Абдул расскажет все, что знает. После этого его можно будет спокойно продать куда-нибудь в Тахари.Недалеко от головы колонны я увидел белый курдах, установленный на огромном черном кайиле. Я не стал отбрасывать в сторону шторку. Там была не моя девушка. Внутри находилась белокожая и голубоглазая рабыня исключительной красоты и женственности. Светловолосая женщина была одета с особой утонченностью. Украшения ее поражали великолепием и вкусом. Поговаривали, что это любимая рабыня самого Гаруна, высокого паши каваров. Говорили, что зовут красавицу Алейна, что она высокого рода и всегда ходит в шелках, чадре и бриллиантах, хотя на шее у нее стальной ошейник.Я помню, как ее привели к помосту и швырнули на пол. На возвышении восседал, скрестив ноги, сам Гарун. Девушка не осмелилась поднять на него взгляда.— Ты будешь моей рабыней, — произнес Гарун.— Я принадлежу Хассану и люблю его одного! — выкрикнула она в ответ. Ее тут же увели, а ночью доставили в покои хозяина, чье лицо скрывала маска.— Значит, ты любишь другого? — сурово спросил он.— Да, — произнесла она. — Прости меня, господин. Если хочешь, можешь меня убить.— Кто же он? — спросил человек в маске.— Хассан, — прошептала она сквозь слезы. — Хассан-бандит.— Неплохой, наверное, парень, — улыбнулся хозяин и стянул маску.— Хассан! — закричала девушка. — Хассан! — Она бросилась к его ногам и покрыла их поцелуями.Когда она подняла голову, он приказал ей лечь на ложе. . Сорвав с себя шелковые одеяния, женщина забралась на ложе и встала на колени, ожидая своего господина. Хассан схватил ее за волосы и повалил на прохладный и мягкий шелк, после чего с ненасытностью и яростью мужчины Тахари доказал, что он и есть настоящий ее господин и хозяин.Утром он напомнил рабыне, что ее должны выпороть три раза. Во-первых, она назвала его по имени во время пожара в Красном Камне, когда на оазис напали люди Тарны; во-вторых, она сбежала из-под охраны его воинов и вернулась за ним в Красный Камень, где и попала в плен; и в-третьих, узнав, кто ее новый хозяин, она снова назвала его по имени.— Высеки меня, господин, — произнесла она, задыхаясь от счастья. — Я люблю тебя.Я помню, как захныкала Велла, когда узнала, что Хаким из Тора — это я.— Ты простил меня, Тэрл? Скажи мне, я прощена?— Принеси плеть, — приказал я ей.Она растерянно смотрела на меня. На Земле всегда прощают женщин. И никогда не наказывают, что бы те ни выкинули. Там, правда, нет рабынь. Женщинам Земли не хватает хороших законов и ошейников.— Я спросила тебя, когда ты меня выпорешь, — потупившись, произнесла она, а ты ответил, что сделаешь это в удобное для тебя время.— Так вот, это время пришло, — объявил я. Велла резко выпрямилась.— Знаешь, я тебя ненавижу! — крикнула она. — Ненавижу!Она яростно сжимала маленькие кулачки и была прелестна в своем гневе. Она по-прежнему носила грязную тряпку, в которую я ее нарядил при взятии касбаха.Остальные рабыни равнодушно следили за ее истерикой.— Я предала Царствующих Жрецов! — кричала она. — Да! Я служила куриям! Да! И я рада, что я так сделала! Да! Я рада! Рада! Рада! — Глаза ее сверкали. — Наказывай!— Никто не собирается наказывать тебя за измену Царствующим Жрецам, — сказал я.— Ты оставил меня в паршивой таверне в Лидиусе! — не унималась Велла. — Меня заковали в цепи и заставили разносить пагу!— В Сардаре ты решила бежать, — сказал я. — Это был смелый поступок. Правда, для тебя это плохо закончилось. Ты стала рабыней. На Горе, в отличие от Земли, женщины несут ответственность за свои поступки.— Ты мог меня выкупить! — выкрикнула она.— Да, я мог себе это позволить.— Но ты этого не сделал!— В то время, будучи рабыней, ты бы доставила мне определенные неудобства, — возразил я.— Что значит «будучи рабыней»? Ты мог меня освободить!— Насколько я помню, ты очень хотела стать свободной.— Да! — Глаза девушки сверкали гневом.— Тогда я еще не знал, что в глубине души ты — истинная рабыня, — сказал я.Велла покраснела.На Горе говорят, что только истинные рабыни просят об освобождении. Никому больше такое не придет в голову, потому что за подобными просьбами следует не свобода, а лишь ужесточение режима содержания и более суровое обращение. Когда Талена, дочь Марленуса из Ара, в официальном письме попросила освободить ее, он отрекся от нее на мече и медальоне города. В результате она потеряла все свои привилегии и перестала считаться его дочерью. Через Самоса мне удалось ее освободить и переправить в Ар. Марленус приказал заточить лишенную всех гражданских прав девушку в центральную башню, где она жила, невидимая и, по сути, несуществующая для других.— Нет! — кричала Велла. — Ты был обязан освободить меня! Обязан!— Ты слишком красива, чтобы быть свободной, — сказал я, и Велла закусила губу.— Я рада, что выдала тебя Ибн-Сарану, — сказала она. — Я не жалею о том, что дала против тебя ложные показания в Девяти Колодцах. Накажи меня.— Я не собираюсь наказывать тебя за то, что ты выдала меня Ибн-Сарану, — сказал я. — Равно как и за то, что ты показала против меня на суде в Девяти Колодцах.Она злобно смотрела на меня.— Разве твой хозяин Ибн-Саран не приказывал тебе оклеветать меня на суде?— Приказывал.— Ты хорошая рабыня. Бросьте ей конфету, — попросил я, обращаясь к стоящему рядом воину.Конфета полетела к ногам рабыни.— Съешь, — приказал я. Велла повиновалась.— Тебя накажут только за то, что, будучи рабыней, ты не доставила мне удовольствия.Она с ужасом посмотрела на меня:— За такую малость?Я махнул стоящему неподалеку воину. Судя по белому бурнусу и черной каффии с белым агалом, это был аретай. Он швырнул мне плеть.Велла смотрела на меня широко открытыми глазами. На Земле женщин не наказывают, что бы они ни выкинули. Она не могла поверить, что я поступлю с ней как с горианской рабыней.— Подними плеть! — приказал я.— Никогда! — гордо вскинула голову Велла. — Никогда! Никогда!— Принесите мне песочные часы на одну ену — Мою просьбу тут же выполнили. На Горе день длится двадцать анов, в одном ане сорок ен. Это примерно соответствует земным часам и минутам. Одна ена состоит из восьмидесяти ин. Ин чуть-чуть короче земной секунды.Часы перевернули.Она смотрела на струящийся песок.— Ты никогда не заставишь меня это сделать, Тэрл! — Велла повернулась ко мне: — Я не жалею, что предала Царствующих Жрецов! Я рада, что служила куриям. Я рада, что выдала тебя Ибн-Сарану. Я рада, что оклеветала тебя в Девяти Колодцах! Ты понял? Я этому рада!Четвертая часть песка пересыпалась в нижнюю колбу.— Ты не освободил меня в Лидиусе! Ты оставил меня в рабстве!Высыпалась половина песка. Она переводила взгляд с одного лица на другое, но воины оставались равнодушными к ее крикам. Тогда она снова уставилась на меня.— Конечно, я улыбнулась в Девяти Колодцах! Я хотела, чтобы тебя упекли в Клим! Я хотела тебе отомстить! Только ты сбежал. Конечно, я издевалась над тобой из окна в касбахе Ибн-Сарана. В Климе же нет ни одной бабы! Желая тебе досадить, я швырнула тебе пропитанный духами шелковый платок, чтобы ты помучился в походе. Да, я послала тебе воздушный поцелуй, потому что меня переполняла радость победы! Да! Да! Я смеялась над тобой, когда ты был беспомощен! И это доставляло мне огромное удовольствие!Осталось не более четверти песка. Велла с несчастным видом следила за тем, как песчинки перетекают в нижний сосуд.— Я была жестокой и мелочной, Тэрл. Прости меня.Песок почти весь высыпался.— Я женщина Земли! — закричала она. — Земли!Там не наказывают женщин. Там принято их прощать.— Прости меня, Тэрл! — зарыдала она. — Прости меня! Теперь она была обыкновенной горианской рабыней.— Я никогда не подниму плеть! — крикнула она.Затем, испуганно завопив, за мгновение до того, как из верхней половинки часов высыпалась последняя песчинка, она кинулась к плетке.— Как положено в Тахари! — сказал я.Велла застонала и опустилась на колени. Воины равнодушно смотрели, как она зубами подняла с пола плеть.— На колени!Велла растерянно повиновалась.— Не поднимаясь, разденься!Она сердито стянула с себя грязную тряпку. Затем Велла встряхнула волосами и выпрямилась. По залу пронесся одобрительный ропот. Какой-то воин по горианскому обы-чаю шлепнул себя по левому плечу. Остальные последовали его примеру. Она стояла на коленях, а мужчины аплодировали ее красоте. В то мгновение она была по-настоящему гордой Как все-таки прекрасны женщины! А эта принадлежала мне.На ней не было ошейника. Тот, на котором стояло имя Ибн-Сарана, я уже снял. Позже я надену на нее свой. Она была обнажена, если не считать привязанной к ноге тряпке и, наверное, странно смотревшегося выцветшего куска шелка, повязанного на левое запястье.Сжимая в зубах плеть, Велла смотрела на меня.— А теперь иди в свою бывшую спальню. Там тебя выпорют.Велла покинула зал — рабыня на пути к исправлению. Я обернулся к стоящему рядом воину:— Присмотри за ней.Он вышел вслед за девушкой.В таких случаях стражника приставляют не для того, чтобы не допустить побега рабыни. Из касбаха убежать невозможно. Как ни странно, но в его задачи входит защищать девушку от других рабынь. Он же, разумеется, занимается воспитанием своей подопечной. Девушка, которую воспитывают, чрезвычайно уязвима. Ей не разрешается одеваться, ей запрещено даже говорить, ибо в зубах у нее постоянно находится плеть. Выронить плеть означает заработать двадцать дополнительных ударов. Среди рабынь процветают зависть и соперничество. Любопытно, что чем красивее рабыни, тем сильнее становится их взаимная неприязнь. Невольницы злорадствуют, когда самых красивых из них подвергают дисциплинарным наказаниям. Для них это лишняя возможность поиздеваться над попавшей в опалу соперницей. Как правило, девушек в касбахах держат на цепи, но многих расковывают, чтобы они могли исполнять какую-либо работу.Со стороны остальных рабынь Велле угрожала настоящая опасность. Они были чрезвычайно рады увидеть привилегированную невольницу ползущей по полу с хлыстом в зубах.Надсмотрщик одновременно является глашатаем рабыни. Он исполняет так называемую песнь плети, являющуюся, по сути дела, не песней, а серией выкриков или объявлений. Он же созывает остальных рабынь, чтобы они стали свидетельницами очередного наказания своей соперницы.— Эта девушка оказалась недостаточно приятной! — выкрикивает глашатай. — Посмотрите на нее! Сейчас она подвергнется наказанию! Она не понравилась мужчине! Смотрите на нее! Подходите, смотрите, что делают с девушкой, которая не понравилась мужчине!Рабыни охотно сбегаются на такие призывы. Мгновенно образуется визжащий и вопящий коридор, через который подвергаемой наказанию невольнице приходится ползти с хлыстом в зубах. На нее сыплются плевки, пинки и удары, ее щиплют и пихают, над ней смеются и издеваются. Всем, конечно, руководит глашатай. Подобные процедуры считаются в Тахари хорошим воспитательным приемом, поскольку влияют не только на провинившуюся рабыню, но и на всех ее подруг. На обычную порку другим рабыням смотреть воспрещается, считается, что это дело касается лишь оплошавшей невольницы и ее хозяина.
Рабыня стояла на коленях перед крошечной железной дверцей, ведущей в ее келью. Стражник довел ее до жилого отсека, пустующего в это время дня, и удалился. Мы оказались наедине в огромном пустом зале. Она взглянула на меня. Я выдернул плеть из ее зубов и засунул ее за кушак.— Отвяжи тряпку от ноги! — приказал я.Она повиновалась и положила тряпку рядом с собой.Я кинул ей полотенце, чтобы она вытерла тело и длинные загрязнившиеся волосы. Она с благодарностью его схватила. Я понял, что унижение далось ей нелегко. Девушки хорошо над ней позабавились. Несомненно, они давно испытывали к ней сильную неприязнь. Подозреваю, что с такой внешностью Велла была обречена на ненавистьсо стороны женщин. Красота, делавшая ее столь популярной и любимой среди мужчин, вызывала в женщинах ревность и зависть.Она смотрела на меня полными слез глазами.— Тэрл? — Она поднялась и нежно прикоснулась к моему телу руками. К ее запястью был привязан выгоревший на солнце шелковый платок. Она положила голову мне на плечо, потом нежно поцеловала меня в щеку. Прелестная обнаженная рабыня.— Я люблю тебя, Тэрл, — прошептала она.— Дай руку, — сказал я.Она протянула мне левое запястье. Я снял с него побывавший в Климе шелковый платок и засунул его за кушак.— Я только сейчас разгадала твой план, — прошептала она. Ты хочешь, чтобы все думали, будто я твоя рабыня. — Велла оглянулась. — Мы одни, — улыбнулась она.На высоте десяти дюймов от пола в решетке кельи располагалась маленькая дверь. Я открыл ее.— Что ты делаешь? — испуганно спросила она.Я собирался связать ее классическим тахарским способом. Резко перегнув девушку через вращающуюся на низких петлях дверцу, я привязал ее руки к решеткам.— Тэрл! — отчаянно взывала она. — Тэрл, тебе нет необходимости заходить так далеко. Нас никто не застанет. Девушки вернутся только под утро. Тебе незачем связывать меня в такой унизительной позе.Я промолчал. Я думал, она умнее. С другой стороны, она была с Земли.— Тэрл, шутка затянулась, — раздраженно сказала она. — Развяжи меня немедленно! Немедленно, слышишь?Правая щека девушки оказалась прижата к решетке кельи.— Тэрл, ты отдаешь отчет в своих действиях?— Вполне, — ответил я.— Ты поставил меня в позу для порки.— Вот как?— Это унизительно! Немедленно освободи меня 1 — Она попыталась вырваться, но все было бесполезно — Немедленно! — повторила она.Я вытащил плеть.— Ты же не ударишь меня, правда, Тэрл? — Она говорила, глядя на меня через левое плечо — Я женщина Земли. Ты не можешь обращаться со мной как с горианской рабыней. Ты прекрасно это понимаешь.Я потряс мягкой кожаной плетью.— Слушай, — сказала она, — мы здесь одни. Никто не узнает, бил ты меня или нет. Скажи всем, что бил, а я подтвержу. Ты переигрываешь в своем желании изобразить из себя моего хозяина. — Она пыталась повернуться, но ничего не получилось. — Не собираешься же ты в самом деле делать из меня рабыню. Не забывай, что ты тоже землянин! — Она рассмеялась. — Всего-навсего землянин! И я требую, чтобы ты меня отпустил, Тэрл! Немедленно!Я промолчал.— Никто не узнает, порол ты меня или нет, — сказалаона.— Я узнаю, — возразил я. — И еще один человек.— Кто? — взвизгнула она.— Маленькая хорошенькая самка слина. Рабыня Велла. Она стиснула кулачки:— Ты можешь называть меня Элизабет.— Кто это? — спросил я.— Оставь, Тэрл, — простонала она.Я улыбнулся. Она так и не поняла, что Элизабет не существует, пока хозяин не решит называть ее этим именем. Она заговорила более уверенно:— Я — землянка. Нет никакой необходимости бить женщину с Земли, чтобы преподать ей урок, какой бы забавной ни казалась тебе эта затея. Женщина не животное, Тэрл, до которого все доходит только через боль. Женщина — это личность. Я тебе не горианская рабыня, забитое, тупое существо, полускотина! Я — личность! Я была мелочна и жестока, Тэрл. Мне жаль. Прости меня. Я извлекла свой урок. Тебе нет необходимости меня бить. Развяжи меня. Я подошел к решетке.— Спасибо тебе, Тэрл, — сказала она. Между тем я не стал ее отвязывать. Напротив, я накинул ей на голову шелковый платок, который мешал ей говорить и дышать. При этом она вдыхала слабый аромат невольничьих духов, которыми, кстати, пользовалась до сих пор. Неожиданно ее голос потерял прежнюю уверенность.— Я не горианская девушка. Я не готова к физическим наказаниям. Я не принадлежу к тем животным, до которых все доходит только через плеть!Я спрятал платок за кушаком и отступил на один шаг.— Я женщина Земли! — завизжала она. Ее маленькие ручки, накрепко привязанные к стальным прутьям, побелели от напряжения. Она извивалась, стараясь посмотреть мне в лицо.— Тэрл! — кричала она. — Тэрл!Я поднял плеть.— Ты не станешь наказывать меня как горианскую рабыню! — зарыдала она.— Ты не понравилась мужчине, — сказал я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39