— Что мне в штабе делать? Чего я должна здесь ждать? — нетерпеливо спросила Аник.
— Возвращайся в санчасть и отдыхай! — строго повторил начальник штаба.— Понятно?
— Непонятно, товарищ майор.
Она ощутила неловкость от грубости своего ответа.
Атоян, видимо, тоже был смущен, но ничего ей не сказал. Конечно, он должен был накричать на эту девчонку, препирающуюся со своим начальником. Но это была Аник, к которой он относился с нежностью и уважением. Стесняясь присутствующих работников штаба, он по-армянски тихо сказал:
— Начальство приказало, чтобы ты пошла в санчасть, понимаешь? — и продолжил уже по-русски: — Идите в санчасть, товарищ старший сержант. У меня нет времени давать вам пояснения.
Снова зазвонил телефон. Атоян взял трубку.
— Что, что? — обрадованно спросил он. Его серое, утомленное лицо оживилось.— Уже? Молодец, Малышев!
Он медленно положил трубку и, хотя в палатке было всего три человека, торжественно, точно на смотру, произнес:
— Товарищи, наши батальоны заняли аэродром противника!
Аник никогда не видела Атояна таким взволнованным.
Снова зазвонил телефон. Атоян взял трубку и приник к ней. Аник вышла из полкового штаба и побежала в сторону своего батальона той самой дорогой, по которой пришла в полк. Ночь была светлой; снежные сугробы сверкали, серебрились; артиллерийский грохот отдалился; слабо доносилась трескотня автоматов и пулеметов. Аник бежала, сбиваясь с узенькой тропинки. Несколько раз она падала в снег, вскакивала, на ходу отряхивалась, бежала дальше. Она добежала до штаба батальона в ту минуту, когда Малышев со своими связистами, разматывающими с катушек телефонный кабель, шел по направлению передовой. Остановившись на мгновение, майор крикнул:
— Зачем ты вернулась, Анна?
Аник пошла рядом с ним, она так тяжело дышала, что не смогла ответить сразу.
— Я узнала,— сказала она задыхаясь,— что наши захватили аэродром, наш батальон.
— Не только наш,— ответил Малышев, замедляя шаг,— все наши полки, вся наша дивизия! Но первыми ворвались на аэродром мы. Знаешь, сколько самолетов оказалось на аэродроме? Около ста больших самолетов! Сто самолетов, ты понимаешь, что это такое?!
Нагоняя ушедших вперед связистов, Малышев, обернувшись, крикнул:
— Но немцы сейчас начали контратаки. Видно, хотят вернуть аэродром обратно.
Это поразило Аник: значит, еще предстоят атаки и контратаки, снова будут жертвы!
VI
Постепенно из тумана показались несколько уцелевших зданий, засыпанные снегом развалины. Аник всмотрелась. Нет, это были не здания, не развалины, а немецкие самолеты, разбитые танки, машины и тягачи.
Через несколько минут Малышев и сопровождавшие его связисты покинули это хаотическое царство мертвых машин и вновь вышли в степь. Они приближались к передовым подразделениям,— туда связисты тянули телефонные провода. Теперь уже стали видны люди, закопавшиеся в снег.
Пулеметные очереди вздымали облачка снежной пыли недалеко от того места, где остановились Малышев, Аник и связисты. Вокруг на снегу лежали люди. То и дело вспыхивали выстрелы. Трудно было отличить живых от мертвых,— неподвижное тело, лежавшее в снегу, вдруг оживало, человек вскакивал и, пробежав шагов десять, вновь приникал к земле.
Выбрав показавшееся ему удобным место в углублении между сугробами, Малышев приказал связистам:
— Поставьте телефон вот сюда.
Малышев, пригнувшись к телефону, разговаривал с командирами рот, отвечал на вопросы командира полка. Рядом с ним примостились адъютант и писарь. Так, среди огня и снежных сугробов работала эта маленькая оперативная группа.
Нервы у Аник были напряжены, слух обострен. Воздух то и дело вздрагивал и звенел от выстрелов и взрывов. Столбами взлетали к небу снег и мерзлая земля.
— Двадцать пять, двадцать пять, двадцать пять! — кричал в трубку командир батальона. Но передовая не отвечала.
— Связь порвалась, товарищ майор! Разрешите исправить! — крикнул один из связистов.
— Бегом! — крикнул майор.
Сержант, пригнувшись, побежал, перебирая руками серый провод. Аник следила за ним.
Сержант несколько раз падал, поднимался и снова продолжал бежать. Аник думала: если его ранят или убьют, побежит другой, после второго — третий, пока связь не будет налажена.
Воспользовавшись минутой затишья, Малышев ласково сказал:
— Иди сюда, Анна, здесь удобнее.
Связист был уже далеко. Аник жестом попросила у Малышева бинокль.
Она увидела, что сержант-связист уже не бежал, а стоял на месте. «Соединяет провод»,— подумала Аник. Вдруг сержант покачнулся, упал на землю. Аник видела, как он несколько раз всплеснул руками. «Ранило, и, наверно, тяжело!» — подумала она. Дрожащей рукой она отдала бинокль Малышеву, побежала в ту сторону, где упал сержант.
Она бежала, прыгая через трупы немецких солдат, спотыкалась, падала, но не выпускала из руки провода, снова вставала и, задыхаясь, бежала дальше. Она уже была недалеко от того места, где упал сержант. Аник
показалось, что кто-то сильно толкнул ее: провод выскользнул из руки.
— Ложись, сестра, ложись! — крикнул бежавший следом за ней боец-связист. Он обогнал Аник, она на мгновение взглянула связисту в лицо,— он был незнаком ей. Теперь Аник была ближе к роте, чем к батальону. Лежа на снегу, девушка слышала совсем близко от себя пулеметные очереди. Не имело смысла возвращаться к Малышеву, если за две-три минуты она смогла добежать до роты. Но почему на лежит на снегу, для чего теряет дорогое время? ^
Серый провод подрагивает рядом с ней,— это незнакомый связист ликвидирует разрыв; Малышев сейчас узнает, что делается на передовой. Может быть, сегодня идет последний бой, может быть, сегодня немцы капитулируют, и тогда наступят тишина и мир в этой степи — и солдаты, встав во весь рост, походным шагом войдут в измученный, многострадальный город.
Аник еще раз оглянулась и, пригнувшись, побежала к залегшим за снежным валом бойцам. На боевом поле видны были тысячи маленьких снеговых бугров, под их защитой лежали бойцы в белых халатах, а вокруг вспыхивало смертное пламя, мутный дым полз в воздухе.
Аник поняла, что расстояние, отделяющее ее от ведущей бой роты, ей предстоит преодолеть ползком. Она ползла по снегу, и все сильней, пронзительней был свист осколков и пуль. Но у Аник почему-то притупилось чувство страха — приближаясь к своим, она всем существом ощущала, что через несколько минут уже будет не одна.
До снегового вала оставалось проползти несколько метров. В это время разорвался снаряд, и Аник обдало снегом и дымом. Она на некоторое время потеряла сознание. Очнувшись, девушка почувствовала, что чьи-то руки поднимают ее. Как сквозь сон, слышала она звуки выстрелов, ощущала острый запах пороха. Аник открыла глаза и увидела высокий снеговой вал, закрывающий горизонт.
— Кажется, не ранена,— произнес над ней чей-то знакомый голос.
Аник слабо улыбнулась склонившемуся над ней бойцу.
— Микола... А где Каро? — с усилием сказала она.
— Ты лежи спокойно, Анна, тебя здорово кинуло взрывной волной... Каро в порядке.
Она лежала на полушубке, расстеленном на снегу, и смотрела в небо, видела, как стынет в воздухе ее дыхание, инеем ложится ей на грудь. Небо было ясным. Ей казалось, что небо сделано из голубого прозрачного льда,— оно опускалось все ниже и ниже, покачивалось над Аник и вдруг снова становилось неподвижным.
— Где Каро? — спросила она.
Но около нее никого не было, Бурденко ушел. Слышались только грохот и скрежет разрывов. Сверху сыпались невидимые иголки и кололи Аник щеки, лоб, губы. Она щурилась, иногда плотно сжимала веки, потом снова открывала глаза. И снова, и снова она видела, как качается небо. Небо то багровело, то становилось серым, то удалялось от нее, то приближалось к ней. Действительность ли это или нелепый, путаный сон? Где Каро, где Бурденко? Аник закрыла глаза. О чем она думала? Ах да, их батальон занял Питомник, захватил немецкий аэродром. Она побежала сюда, чтобы соединить разрыв провода, чтобы найти Каро. А сейчас... сейчас... Что сейчас? Немцы контратакуют, пытаются отбить аэродром?
Она открыла глаза. Все небо мерцало красным огнем. «Бьют гвардейские минометы»,— подумала Аник и с трудом поднялась на ноги. Голова кружилась, Аник показалось, что она сейчас упадет. Она потерла рукавицами щеки и лоб. Если лежать неподвижно, можно отморозить лицо, ноги.
— Ложись, чего встала! — закричал кто-то совсем рядом.— Убьют!
Это был Савин.
— Где Каро? — спросила она.
— Каро! — Савин усмехнулся: — Вот твой Каро. Под снеговым валом лежал у ручного пулемета
боец. Это и был Каро, ее Каро! А впереди все смешалось: клубы дыма оседали на снег, стерлась граница, разделявшая небо и землю. Аник ползком добралась до Каро и легла на снег рядом с ним.
— Каро!
Он посмотрел на нее без удивления, словно ее появление не было для него неожиданным, и голосом, не выражающим ни радости, ни волнения, спросил:
— Зачем ты пришла?
Аник поняла, что Каро недоволен.
— Перебило провод. Потом... хотела быть рядом с тобой, понимаешь?
— Идут, немцы снова поднялись в атаку! — крикнул чей-то пронзительный голос.
— К пулеметам! — властно прокричал Бурденко. Аник лежала у пулемета рядом с Каро и Савиным. В мутном дыму стали вырисовываться темные
фигуры, это были немцы.
— Вот тебе немецкий автомат,— сказал Савин.— Сумеешь бить из него?
— Сумею,— ответила Аник.
Немцы двигались медленно и неуверенно,— эта контратака была совсем не похожа на те, какие видела Аник весной прошлого года и в дни летних боев: в атаку шли покачивающиеся, спотыкающиеся призраки, готовые свалиться при первом порыве ветра.
Положив палец на спусковой крючок автомата, Аник напряженно ждала,— вот сейчас, когда немцы подойдут близко, все бойцы, как один человек, откроют дружный ружейно-пулеметный огонь. Но все произошло совсем не так, как представлялось Аник.
Внезапно по надвигающимся немцам хлестнул огненный ливень,— гвардейские минометы дали залп. В дыму и пламени засвистели осколки над головами красноармейцев.
— Отползти на пятьдесят метров,— скомандовал властный командирский голос.
Савин потянул Аник за руку, и она вместе с другими бойцами то ползком, то нагибаясь стала отходить в глубь обороны. А там, где несколько мгновений назад в сторону советских позиций двигались атакующие немцы, Аник увидела лишь стену черного дыма,— дым поглотил и небо, и степь, и снеговые ложбины, и шедших в атаку призраков.
Теперь весь батальон Малышева поднялся на ноги, солдаты стояли во весь рост, не пригибаясь к земле.
Темная завеса дыма ширилась и ползла, поглощая все большее пространство земли и неба.
Аник не заметила, как взвилась в небо сигнальная ракета, но она увидела, как дружно ринулись в атаку бойцы. Прижимая автомат к груди, Аник бежала рядом с Каро и Савиным. Они миновали разбитые снеговые укрепления, дошли до дымовой полосы. Снег здесь был черным — черный дымовой туман стоял перед глазами. Казалось, что это с черного неба валил черный снег. Аник не видела земли, по которой бежала. Бойцы, стреляя, бежали рядом с ней. Но вот земля снова побелела, небо прояснилось, войска пересекли, миновали пространство, по которому били «катюши».
669
Впереди показались белые снеговые стены, и Аник поняла, что это оборонительная линия немцев. Немецкая оборона молчала, противник не встретил атакующих огнем. Может быть, немцы покинули оборону, бегут к Сталинграду?
Атакующие цепи подошли вплотную к снеговой стене. Кто-то во все горло крикнул «ура». Этот крик подхватили сотни хриплых голосов.
Аник тоже пыталась кричать «ура», но голос у нее сорвался. За снежными укрытиями, в глубоких и узких окопах она вдруг увидела немецких солдат. У большинства из них головы были обвязаны тряпками и полотенцами.
В немецких окопах начали рваться гранаты.
Бойцы прыгали в окопы, размахивая автоматами. Немец, стоявший в окопе, направил на Аник черное дуло автомата. Но вдруг немец покачнулся, упал — советский боец опередил его. Аник спрыгнула вниз, побежала по окопу. Она увидела, как, опершись спиной о стенку окопа, немецкий солдат стрелял по советским бойцам.
Аник нажала на спусковой крючок автомата, и немец согнулся, стал на колени, упал на дно окопа. Аник побежала дальше. Навстречу ей шел низкорослый немецкий солдат без оружия, с поднятыми вверх руками. Аник опустила автомат, но в ту же секунду в руке солдата оказался черный пистолет. Аник выстрелила из автомата, и немец упал у ее ног. Рядом с ней появился Тоноян.
— Ну и чертовка ты, Аник! — сказал он и стал вылезать из окопа.
Аник приподнялась на цыпочки, чтобы посмотреть, куда побежал Арсен. Она увидела, что по снежной степи бегут советские бойцы,— стремительное наступление продолжалось.
Очевидно, сопротивление атакующшм оказали лишь немногие немецкие солдаты. Враг, не приняв боя, бежал.
Аник выбралась из окопа, побежала следом за бойцами; цепи советских бойцов залегли, навстречу им вновь двигались колонны черных призраков. Кто-то потянул ее за рукав.
— Сюды, Анна, удобнее.
Это снова был Бурденко. Как это ребята находят ее в самые трудные минуты? И вдруг сердце Аник замерло — она увидела Каро с белой повязкой на лбу.
Каро был бледен, на его изогнутых монгольских бровях запеклась кровь. Аник хрипло позвала:
— Каро! Ты ранен?
Хачикян посмотрел на нее мрачным, тяжелым взглядом.
— Пустяки, царапина. Иди назад!
Аник растерянно смотрела на него. Каро повторил:
— Иди назад! Уходи отсюда!
— Почему? — спросила Аник.
— Иди, говорю!
Эта суровость была ей приятна,— в ней проявилась его любовь, в ней был его страх за жизнь Аник. А немцы вновь шли в атаку.
— Ты что, не слышала, что я говорю? — уже совсем сердито сказал Каро.
Немцы подходили все ближе и ближе.
— Огонь! — раздалась команда.
Крепко сжав губы, Каро застрочил из пулемета.
Аник стреляла из автомата. Ей казалось, что немцы падают в снег от ее пуль и что если она, Аник, перестанет стрелять, немцы снова захватят Питомник, вновь завладеют своими ста самолетами, машинами и танками.
И вдруг ее автомат замолчал. Она трясла его и, чуть не крича от ярости, нажимала на спусковой крючок. Автомат молчал,— Аник расстреляла все патроны! С отчаянием она оглянулась вокруг. Плотно сжав губы, насупив брови, Каро стрелял, плавно поводя дулом ручного пулемета направо и налево. Немного поодаль стреляли Савин, Тоноян... Они даже не заметили, что Аник перестала стрелять, не почувствовали охватившей ее тревоги.
Необходимости в ее помощи никто не ощущал. Значит, не будь ее здесь, ничто бы не изменилось.
Вдруг сильно, с разных сторон, затрещали советские пулеметы. Немецкая контратака была сорвана. Нет, немцам не удастся взять обратно Питомник. Солдаты в серо-зеленых шинелях падали, ложились на землю, укрываясь от плотного огня советских пулеметов.
Пулеметный огонь затих. Аник неотрывно смотрела в сторону противника. Сперва по двое, по трое, а затем целыми группами, десятками и сотнями немцы поднимались на ноги, что-то кричали безумными голосами, махали белыми тряпками, платками, полотенцами. Кто-то рядом с Аник веселым, пьяным голосом крикнул:
— Не стреляйте, ребята, я пригоню это стадо сюда!
Это кричал лейтенант с толстой короткой шеей, с выпуклыми, налитыми кровью глазами. Аник сразу же узнала его. Это был Павел Ухабов.
VII
Держа в руках автомат, Ухабов спокойно, неторопливо шел в сторону немцев. Затаив дыхание, Аник смотрела на него. Ухабов подошел вплотную к первым рядам немцев, зычным голосом закричал:
— Руки вверх! Бросай оружие! Шнелер! Шнелер!
Все росла толпа оборванных людей с закутанными в пестрое тряпье головами. Их было много — десятки, сотни...
«Вот и кончился бой»,— подумала Аник и застегнула распахнувшийся на груди полушубок.
Спотыкаясь, толкаясь, медленно шли сотни немецких солдат и офицеров с поднятыми вверх руками. Слева доносились орудийные раскаты, справа слышался скрежет пулеметов, а на этом участке Сталинградского фронта уже воцарилась тишина.
Ухабов шагал рядом с толпой пленных, властно покрикивал, торопил отстающих. Два раза Ухабов выстрелил по отставшим, и Аник видела, как упали в снег убитые им немцы.
— Що ты робышь, Ухабов? — крикнул чей-то возмущенный голос.
— Лелеять их, что ли, товарищ парторг? — хрипло отозвался Ухабов.
Ухабов... Аник вспомнила, как Каро прикладом автомата ударил его по лицу и Ухабов, вытирая ладонью кровь, поглядел на Каро, сказал: «Здорово ты мне дал, люблю людей, которые умеют как следует ударить».
— Анна, Анна,— крикнул Савин.— Скорей сюда! Аник оглянулась и увидела Каро, неподвижно
лежавшего возле пулемета. Аник, задыхаясь, подбежала к нему.
Девушка обеими руками подняла голову Каро, заглянула ему в глаза.
— Каро.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84