Шерзод заколебался: доверительный разговор с глазу на глаз и письменное заключение эксперта, которое будут читать многие, в том числе, возможно, и сторонники идеи Аброра... Разница, черт возьми, существенная.
Теперь-то, в аэрофлотовском кресле, он улыбнулся умиротворенно, припомнив свой встревоженный вопрос тому начальнику:
— За своей подписью? Начальник понимающе усмехнулся:
— Да нет, без подписи. Для моего... для внутреннего пользования. И Шерзод изложил свои аргументы в «служебной шпаргалке»,
без подписи; да, он при этом чувствовал неприятную тяжесть на душе, но постарался успокоить себя: пройдет, пройдет, как проходит тяжесть похмелья. И тяжесть легко и быстро оставила его; мало того, душа настроилась на мажорный лад, будто он выиграл еще одну шахматную партию у Агзамова. Да, да, Шерзод сумел лишить подвижности фигуры Аброра. Ищи не ищи выход, бейся даже головой об стенку, а кафедре ландшафтной архитектуры мат, неизбежный и неотвратимый...
Ах, Вазира, милая Вазира,— Шерзод повернулся в кресле, поймал вопрошающий взгляд Вазиры,— наивная, милая женщина, которая рассчитывает на свою былую власть над ним, Шерзодом, на власть своей поблекшей, хотя, не будем скрывать, еще вовсе не увядшей красоты... Вазира все еще верит, что одними разговорами сможет помирить его с Аброром. Ну пусть, пусть верит, ему нравится наивность таких симпатичных женщин...
После долгой паузы Шерзод ответил Вазире, что разговоры о кафедре, которую пробивал Аброр, шли повсюду — на факультете и в министерстве; вполне допустимо, конечно, предположить, что об интригах Аброра ему, Шерзоду, умышленно налгали.
— Вы ведь читали его книгу? — спросила Вазира с надеждой перетянуть Шерзода на свою сторону.
— Да, читал! — как бы поддаваясь ей, ответил Шерзод.
— Ну, припомните, Шерзод, о каких краях там идет речь?
О каких? Да о многих. Об орошаемых землях Казахстана и Украины, Туркменистана и Ставрополыдины.
Шерзод перечислил.
А Вазира добавила, что Аброр не раз ездил по этим землям, изучал постановку проблем ирригации. Вазира была на защите в Московском архитектурном институте, ученые говорили тогда о всесоюзном значении работы Агзамова.
— Разве национальная ограниченность в этом, Шерзод? — спросила вдруг неожиданно резко Вазира.
Я с вами не спорю, ханум, относительно успеха вашего супруга и Москве, но в Ташкенте, вообще говоря, он уж очень цепляется за старые традиции.
Лброр требует сохранить зеленые берега старых арыков, он был бы прав лет эдак пятьдесят назад. Тогда почти не было водопроводов, да и многоэтажных домов... сколько их было? Люди пили из арыков воду и потому содержали их в чистоте. «Осквернить арык — все равно что осквернить отчий дом или скатерть-дастархан»,— такое убеждение не случайно, конечно, возникло. Арыки аккуратно чистили вручную. Сколько труда на это уходило! А сейчас всюду канализация, вода в трубах, и о чистоте арыков мало кто думает. Бросают туда всякий мусор, отбросы. Чистить их некогда и некому. Экономия общественного труда предполагает сокращение профессий, основанных на ручном труде, разве не так? Арыки стали... рассадниками антисанитарии, и только! Зачем же теперь цепляться за них? Потому он, Шерзод, и ратует за то, чтобы прежние арыки повсюду заменить бетонными водоводами. Вазира видела такие лотки в Голодной степи. Они там действительно экономят воду, облегчают труд. Их там не хватает, за ними охотятся. Но в Ташкенте в каждом новом дворе сколько лишних бетонных лотков установлено! Бетон, бетон... Экономика, урбанизация... Но бетон ведь — он тоже дорогой! Его не хватает. Особенно велика нужда в бетоне у метростроевцев Ташкента. А тут масса бетонных лотков без воды, потому что старая, еще махаллинская, арычная сеть разрушена, а новая не налажена. Вокруг бетона ничего не растет. А по обеим сторонам арыка всегда трава, цветы, тутовник. А потому и воздух возле арыка чище... Аброр говорит, что арыки—это своего рода корни, пущенные человеком в землю, великий дар матушки-природы.
— Как вы, оказывается, красноречивы, милая собеседница ханум! Ваш муж мне тоже говорил об арыках с таким жаром, будто Леонид Леонов — о русском лесе,— полушутливо уколол Шерзод.
— Конечно, аналогия немного смешна, масштабы несоизмеримы. Но есть же и точка соприкосновения, Шерзод. Ведь и в романе Леонова бездушные люди почем зря губят живой лес и оправдываются нуждами технического прогресса. А мы губим живые берега тысяч арыков и тоже объясняем: это, мол, необходимо для НТР, для современной урбанизации!
— Помилуйте, Вазира, да разве я против сохранения живой природы? Но будем же реалистами. Какое там сохранение природы в современном городе с двухмиллионным населением? Кругом столько машин, столько асфальта, стали, стекла!
— Сказать вам начистоту? Я тоже спорю с Аброром, мне тоже кажется, что природа в таком городе, как Ташкент, должна потесниться. Не исчезнуть, я против этого, но — неизбежно потесниться. Но Аброр не согласен и со мной. У него много аргументов.
— Да какие там аргументы?! — воскликнул Шерзод с азартом, показывающим, что он готов их тут же опровергнуть.
— Главный — вода. Ее-то оказалось вдоволь не только в каналах и арыках самого Ташкента, но и за пределами города.
— Ну и что?
— Как что? Значит, наш зной можно победить. Жарким летом в прошлом году из Прибалтики приехали гости... уж не помню, какой семинар проходил. Я их сопровождала. В сорок — сорок пять жары наш фонтан-водопад на площади Ленина просто спасал балтийцев. Объявится свободный час, они сразу мне говорят: «Пойдемте в тень Ниагары»—так они окрестили наш фонтан.
— Вон как, Ниагара в центре Ташкента!.. А тень откуда?
Как всякий нынешний ташкентец, он знал мраморную дорожку, проложенную мостиком через бассейн, в который падают с восьмиметровой высоты каскады воды.
И Вазира и Шерзод невольно поежились, будто сейчас их лиц коснулась прохладная водяная пыль фонтана с искринками всех цветов радуги.
— Вы проходили по этой дорожке, Шерзод, и не заметили тени? Не поверю. Припомните-ка: люди с наслаждением идут в ласковых водяных брызгах, стараются не наступить ногой на трепещущие тени струй. Веселые брызги так ластятся к тебе, что не хочешь, а засмеешься. Даже усталый, хмурый человек невольно улыбнется на этой тенистой дорожке у фонтана. Во это и есть живая природа в центре большого города.
Даже в манере Вазиры говорить Шерзоду почудился Аброр.
— Ну, ханум совсем подпала под влияние своего отставшего от жизни мужа. Я удивлен, Вазира, куда девалась ваша недавняя независимость?
— А если муж прав? Вы-то наверняка знаете историю этого фонтана...
Шерзод поморщился — ему было неприятно вспоминать, как тогда, семь лет назад, азартно возражал он против идеи воздвигнуть в центре города фонтан-водопад. То было в год землетрясения. Неотложные дела обступали со всех сторон. Но люди хотели видеть центр своего города величественным и красочным.
Шерзод ломал голову над тем, как разместить под площадью Ленина мощные кондиционеры, которые были бы способны поддерживать в пределах нормы температуру и влажность в двух громадных административных зданиях. Эти здания и должны были, по мысли проектировщиков, задать будущей площади величественную масштабность.
Кондиционеры нуждались в большом количестве воды; ее сперва думали гнать по трубопроводу из канала Бозсу, но потом прозрачно-голубую воду обнаружили тут же, неподалеку, на глубине, и решили использовать подземный поток.
А другую задачу — придать площади красочность, колоритность — надеялись решить соответствующей увязкой бассейна, в который будет поступать вода, и сети кондиционеров с рельефом местности. Шерзод предложил легкое и, как он подчеркивал, экономичное решение: укрепить откос дерном, засадить елями, установить красивые современные плафонные осветители. В первые проекты реконструкции площади этот вариант и заложили.
Однако идея эта не удовлетворила других архитекторов. Особенно Аброра. Неужели нельзя, спрашивал он, использовать воду и перепад уровней более оригинально и более эффектно, чем построение простой зеленой горки? Аброру первому и пришла в голову мысль заставить поднятую из-под земли воду ниспадать в соответствии с уступами рельефа.
Однажды поутру, после очередной бессонной ночи Аброра за чертежным столом, Вазира увидела на ватмане черновые эскизы будущего фонтана-водопада. Он еще не виделся Аброру столь внушительным и красочным, как вышло на деле,— фантазии недоставало размаха и дерзости. Казалось, вполне можно довольствоваться ниспадающей по центральной части откоса лентой воды в пятнадцать — двадцать метров шириной. Но идею смело развили коллеги...
Шерзод подыскивал наиболее удобное для себя продолжение диспута с Вазирой (опасный, обоюдоострый он получался, вообще-то говоря, и совсем не наивной оппоненткой оказывалась привлекательная Вазира. .).
— Ваш муж оказался тогда правым потому, что природу не противопоставил технике, а, наоборот, нашел путь к разумному единству.
Вазира облегченно вздохнула: если ей не под силу примирить Шер-зода с Аброром, то положить конец ненужному, по ее мнению, ожесточению в их борьбе она, может быть, и сумеет.
Самолет вздрогнул. Солнце скрылось куда-то, за окном бело-серыми горизонталями проносились разрезаемые крылом облака. Снова тряхнуло. Из сетки над головой показался край готового вот-вот свалиться черного футляра. Шерзод приподнялся, понадежнеи уложил футляр на полке, сел поудобней в кресло.
— Если не секрет... что это за проект в футляре?
— От вас секретов нет. Только сначала хотелось бы услышать ответ на мой вопрос, хорошо?
— Пожалуйста'
— От кого вы узнали, что я лечу этим рейсом?
— Вчера я по делам заходил в ваше управление... Кстати, вас там не нашел
— Я уже ушла домой собираться в дорогу.
— Мне это и сказали. Так я узнал ваш рейс.
— А вам не сказали, по какому именно делу я лечу в Москву?
— Нет. Управление хранит «военную тайну». Но я сам догадываюсь: интерьеры метро?
— Вы и вправду догадливы... Метро для нас дело новое. Опыта нет. Вот и приходится частенько ездить в Москву за советами и консультациями.
— Я думаю, придется метростроевцам и с нами дела иметь.
— Что вы имеете в виду?
— А разве не предстоит проводить метротоннель под каналом Бозсу?
— Да, это очень сложная проблема.
— В Москве у меня есть знакомый, он тоже проектировал метро. Павел Даниилович Катинов, знаете, наверное?
— Слышала про одного Катинова, который прокладывал тоннель под Москвой-рекой.
— Он и есть... Павел Даниилович о проблемах тоннелестроения и рассказывал. Мы с ним вместе в Японию ездили. В одном номере там жили и подружились. Он и телефон свой домашний дал. Если вам нужны советы такого специалиста — я к вашим услугам.
— Спасибо... возможно, я ими воспользуюсь... А в Японии вы давно были: — оживилась Вазира.
— В семидесятом.
— В Осаке? На Всемирной выставке был показан макет нашего нового Ташкента.
— Ну как же! В Осаке под макет Ташкента целый зал отвели.
— Неплохо выглядел? Мне тогда самой в Осаку поехать не удалось. Но материалы макета я собирала. А изготовили макет ленинградцы. Из полистирола. Очень красивый... В тот год я не раз в Ленинград в командировки легала. Как сейчас в Москву.
— Не зря летали. Макет Ташкента в советском павильоне пользовался большим, очень большим успехом, весь день посетителей полон зал. Гостиница «Ташкент», театр Навои, площадь Ленина, двадцатиэтажные здания — все как на ладони. И все это на фоне оригинальной подсветки снаружи и внутри. И конечно, в зале звучала наша певучая восточная мелодия. Когда вдали от Родины видишь и слышишь подобное, охватывает такое чувство гордости, что... словами трудно выразить. Верите мне, Вазира?
— Да, я верю. Шутка ли сказать — макет нашей столицы на Всемирной выставке. На Всемирной...
— Уж кто-кто, а японцы знают, что такое землетрясение. Учитывая это, примерно и делали макет. Минуту-другую посетители осматривают нынешний центр Ташкента. Потом вдруг макет переворачивается, и перед глазами то же место города, но до землетрясения. Помните? Неказистые, приземистые домишки на берегу Анхора. Старая улица Лахути и так называемая Кашгарка. Сырцовый кирпич кругом. Тесные улочки. А вот и разрушенные землетрясением старые дома. И стены в трещинах... Так минуту-другую держат панораму прежнего Ташкента, а потом макет снова медленно переворачивается — опять предстает обновленный город. Вообще говоря, Ташкент давно нуждался в перестройке — землетрясение ее ускорило.
Вазира усмехнулась:
— Поняла. Ответ полный и правильный.
Шерзод сам ощутил излишне поучительный тон своего рассказа. Усмехнувшись, спросил:
— Может быть, будет еще и дополнительный вопрос, учительница-ханум?
— Значит, твердую пятерку захотелось? Ну что ж, тогда вот... Говорят, женщины в Японии очень красивые. Кто там побывал, любовались. Ваша точка зрения?
— Японки, вообще говоря, очень красивые, это верно, и слава о них, примерно, не зря идет. Но на мой вкус... ташкентки красивее!
Вазира невольно зарделась. Подосадовала на себя, но ответила по-былому, по-студенчески, задорно и шаловливо: Садись, Ахметка,— пять отметка!
Оба засмеялись.
И время полетело легко и незаметно, в шутливой непринужденности, в спокойствии аэрофлотовского уюта, а для Шерзода еще и в ожидании чего-то приятного впереди, в Москве.
Поднимая все выше правое крыло, самолет стал делать левый разворот. Солнечный луч скользнул по груди Вазиры, задержался на лице.
— О, да здесь, смотрите-ка, Шерзод, совсем ясное небо! —воскликнула женщина, радуясь тому спокойному и доброму, чем была полна ее душа.
— Да, а вон и леса чернеют'
Над дверью в салон вспыхнула надпись по-русски и по-английски: «Не курить! Пристегнуть ремни!» Шерзод взглянул на часы:
— А быстро мы долетели!
«Все-таки очаровательная женщина эта Вазира. И была, и осталась о-ча-ро-ва-тель-ной!» — произнес он про себя, медленно, раздельно, по слогам, словно продлевая удовольствие, получаемое от такой оценки.
Концы серых брезентовых ремней свешивались по обе стороны кресел. Нагнувшись вправо, чтобы достать свой ремень, Вазира непроизвольно оперлась на руку Шерзода, согнутую в локте.
— Я вам помогу...
— Спасибо, я сама.
Уши у Вазиры заложило, в глазах чуть потемнело. Она плохо переносила посадку. Поудобнее устроилась в кресле, запрокинула голову, закрыла глаза. Постаралась сидеть не шевелясь.
Шерзод, чуть наклонившись над соседним креслом, любовался красивой шеей Вазиры, ее высокой грудью. Через иллюминатор было видно Подмосковье.
— Здесь все еще весна. И зелень такая свежая... Все-таки хорошо жить в прохладном климате... Вазира, вы в какой гостинице собираетесь остановиться?
— В «России». Шерзод обрадовался:
— И нам в «России» места заказаны! По телефону сказали. Значит, втроем в одном такси поедем.
Вазира открыла глаза, увидела близко от себя улыбающегося Шерзода, постаралась выпрямиться... Откинулась смущенно.
— Приземлимся сначала.
И смущение ее показалось Шерзоду очаровательным. Москва, гостиница «Россия», предстоящие «командировочные» дни — все обещало быть мажорно приподнятым и увлекательно приятным.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Бозсу — недаром так назвали эту речку. Она издавна орошала целинные земли, потому и назвали «целинная вода». А еще слово «боз» означает — белая чистая ткань. Вода в речке и впрямь такая. Только когда весной дожди зарядят, мутнеет ее вода, а в иные месяцы чистая, прозрачная течет речка, словно гладкое белесое полотно стелется.
Аброр вырос на берегу Бозсу, сызмальства плескался в ее легких нестрашных волнах; на его памяти у речки появилось другое имя — Анхор, канал Анхор. Во многих документах и по сёй день река Бозсу, протекающая через центр Ташкента, именуется Анхором. Однако это все та же речка!..
Стол окружен сотрудниками архитектурной мастерской, которой руководит Аброр. На чертежном столе Аброра лежит план, выполненный в цвете.
Бозсу голубой ленточкой змеится, петляет, огибает ташкентские холмы свободно и красиво.
Аброр неотрывно смотрит на план, над которым просиживал дни и ночи, и с тревогой думает: поймут ли его коллеги?
— Аброр Агзамович, Бозсу считается старинным каналом. А у вас тут настоящая своенравная река.
Первая реплика обнадеживает. Аброр отвечает:
— Так строили в старину, тысячу лет назад. У ташкентцев не было тогда техники вроде современной, они слушали подсказки ландшафта.
— Неужели у Бозсу тысячелетний возраст? — Недоверчивая Лена пожимает плечами, лицо, в милых веснушках, недоумевает.
— Если не больше, Леночка. Ташкенту две тысячи лет. А ведь никакое поселение в наших природных условиях не может существовать без орошения, стало быть, без арыков, без каналов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33