— Слушаюсь, товарищ подполковник! От майора известий нет?
— Пока нет. Ждем, Если будут экстренные новости, сообщим. Не обижайся, если разбудим ночью.Талхат вернулся в кабинет, заказал разговор со школой, в которой учился Акы, потом позвонил к Мовлямбердыевым, расспросил мать Хаиткулы о ее здоровье, спросил, не будет ли к нему поручений... Вместо поручений или просьб она наговорила ему множество слов благодарности; ее прервала телефонистка, связавшая Талхата с директором школы. Директор назвал ему фамилии, нескольких своих бывших учеников, обучавшихся сейчас в Чарджоуском пединституте. На каких факультетах, оя не знал...
Талхат сразу же позвонил в пединститут, попросил ректора принять его. Выбежал на улицу.Ректор помог ему разыскать одноклассников Акы, обучавшихся сейчас на разных факультетах — историко-филологическом, физико-математическом, химико-биологическом... Пола Талхат обошел все кабинеты и аудитории, пока побеседовал с ребятами и девушками, наступил вечер. Погода переменилась. Днем было солнечно и тихо, теперь стало ветрено, пошел снег, и любившему пофорсить без шапки старшему лейтенанту пришлось возвращаться на автобусе. Когда он вышел на конечной остановке, снег уже валил хлоцьями. Рядом с универмагом он столкнулся с Бекназаром, возвращавшимся, как и другие работники угрозыска, к концу рабочего дня в отдел.
Работа уголовного розыска зачастую начинается не в девять утра, а раньше,— так же, как кончается она не в шесть, а много позднее. Когда работники отдела собирались вместе, по опухшим глазам, ввалившимся щекам можно было легко узнать, кто из них недосыпал ночей, выполняя задание. После вечерних оперативок далеко не все из них могли идти домой к семьям. У многих работа продолжалась, как не пре-
рывалась она и в выходные дни... У каждого трудящегося есть два дня отдыха, есть они, разумеется, и у инспекторов, но дела подстерегают их и тогда. Близкие и знакомые обычно об этом знают, вот почему, увидев кого-нибудь из них в кино, в парке или даже, скажем, в бане, по привычке спрашивают: «Ты что, по делу сюда зашел?»
Сегодня вечером инспекторы за какой-нибудь час закончили обмен мнениями по текущим делам. Кабинет начальника угрозыска опустел быстро, как базар в Халаче. Записав в своем блокноте все самое важное, что предстоит сделать в поездке, Талхат сложил в портфель необходимые бланки, чистую бумагу. Расписался у оружейника за предоставленный в его распоряжение пистолет, сунул его в боковой карман кителя. Зная, что предстоит поездка в глубь Каракумов, попросил с собой лишнюю обойму. Потом вернулся в кабинет, запломбировал сейф и поехал домой.
...На следующее утро Талхат, как обычно, пружиной вылетел из-под одеяла, намочил под холодным краном полотенце, обтерся с шеи до пояса. Пока умывался, вскипел чайник, и Талхат принялся заваривать душистый утренний чай. Жена, уходившая за молоком, вернулась, ворча:
— Вот... до нас дошла очередь. Испоганили дверь, стыдно соседей. Лоботрясы... сколько развелось их!Талхат вышел на площадку. То, что Он увидел, покоробило его. Он потрогал рисунок пальцем — не стереть и не соскоблить: краска въелась в дерматин. Открывая дверь, он не заметил, что из-под нее вылетел сложенный лист бумаги. Сейчас он зашуршал под ногами. Талхат поднял его, развернул, прочитал и сунул в карман. Войдя в квартиру, набрал домашний номер начальника милиции, взволнованно сообщил:
— Товарищ подполковник, вчера ночью кто-то нарисовал на моей двери череп с костями и сунул под дверь записку. В ней написано: «Пожалей себя». Уверен, товарищ подполковник, все это имеет отношение к нашему делу...
Совершенно спокойно, так, будто ничего не произошло, Джуманазаров прервал его и сказал, что то же самое неизвестный проделал у дверей его самого, Мовлямбердыева и Хайдарова. Поведав об этом, подполковник пожелал Тал-хату счастливой поездки.
Талхат решил, что ослышался: несмотря ни на что,, подполковник отправляет его в такой дальний рейд. Наверняка это дело рук того же, кто прикончил парня. Хаиткулы ищет убийцу в Ташкенте, а его отправляют в пески... Он
Держал в руке трубку, не веря, что разговор закончен, но это было так.
...Сегодня, когда события, описываемые в этом романе, давно отшумели, можно засвидетельствовать, что Талхат, вернувшись из Каракумов, будет лишь радоваться, что подполковник не удержал его в городе. Вспоминая это утро, он скажет себе с гордостью: «Останься я дома, следствие, возможно, задержалось бы...» Да что говорить о конце его командировки! Очень скоро, очутившись в песках, он забудет и о рисунке на дверях, и 0 записке — так много неожиданного встретится на его пути.
Но сейчас, покидая дом, Талхат, сидя в машине рядом с шофером, то и дело оборачивался назад. Ему все казалось, что какая-нибудь из следовавших за ними машин вдруг просигналит: «Ближе к тротуару», потом, когда они остановятся, из нее выйдет знакомый дежурный и скажет: «Отставить, товарищ старший лейтенант... Просили вернуться».
Шофер не обращал внимания на его состояние. Его правая рука спокойно лежала на баранке, он смотрел только на дорогу, уверенно выводя машину из паутины городских и предместных улиц на одну из главных магистралей.
Они проскочили Чарджуйскую крепость — древнюю столицу этого края, и Талхат обернулся в последний раз. Но никто их не нагонял. Теперь, как и водитель, он смотрел только вперед.. Ходко бежавший газик быстро сокращал и без того казавшиеся Талхату короткими километры благоустроенного шоссе.
ТАШКЕНТ
Ташкентская милиция была поставлена на ноги — в ее городе, с почти двухмиллионным населением надо найти двух бежавших из Туркмении преступников. Вел розыск капитан Мовлямбердыев.
Преступников было двое, об этом рассказал Берекет, который сообщил также и их приметы. Вот что с ним произошло.
На шоссе Ашхабад — Чарджоу, на последних километрах перед городом Чарджоу, там, где кончаются пески, на обочине дороги стояли двое. Если бы один из них не поднял руку, держа номер от машины, Берекет проехал бы мимо, не задерживаясь. Но, решив, что стоит и просит о помощи свой брат шофер, остановился. Эти двое мигом очутились на заднем сиденье, а едва он включил газ, как почувствовал, что
в затылок уперлось лезвие ножа... «Куда едешь?» — «В Ташкент».— «Повезешь до самого Ташкента. Слово скажешь — пеняй на себя». Другой приставил к боку пистолет, спросил: «Усвоил?» Чего же тут усваивать... На пароме предупредили: «Если спросят, откуда мы, говори — из Ленинграда». В пути поинтересовались едой, отдал свое, что было. Гнал на последней скорости, и под утро уже были в Ташкенте. Приказали ехать к вокзалу. Сошли за квартал до него. Это все, что знает... Запомнил обоих. «Даже если две тысячи лет пройдет, встречу и сразу же узнаю»,—так закончил Берекет свой рассказ.
Ташкентский уголовный розыск, так же как и Хаиткулы, располагал теперь двумя словесными портретами предполагаемых убийц подпаска.
Первый (имя и фамилия неизвестны):возраст — предположительно от 55 до 60 лет, рост — средний, сложение — крепкое,
лицо — полное, загорелое, с медным оттенком, глаза — серые, в красных прожилках, другие приметы — страдает частым кашлем, переходящим в приступы. Курит одни и те же сигареты «Памир», не докуривает их. Второй (имя и фамилия неизвестны):
возраст — предположительно от 36—37 до 40 лет, рост — высокий, сложение — худой, лицо — узкое, безбровое, глаза — выцветшие, белесые, другие приметы — побрит наголо. На вопрос: «Как они называли себя?» — Берекет ответил: «Одним и тем же словом: башлык».
Кроме пепла от сигарет «Памир», в машине Берекета ничего не нашли. Это огорчило Хаиткулы. Хотя бы один отпечаток пальца! Но и его не обнаружили. Положение оставалось очень зыбким, но надежды Хаиткулы не терял. К тому же Берекет сам предложил то, что в таких ситуациях редко кто предлагает: попросил разрешения участвовать в розыске.
— То, что вы, Берекетджан, любите петушиные бои, понятно,— Хаиткулы немного сомневался в искренности Берекета.— Там азарт, радость победы, призы. А что вы будете иметь, сотрудничая с нами? Опасности и риск, больше ничего. А самый большой приз — наша благодарность...
— Агалар,— Берекет обращался к Хаиткулы так, будто в его лице воплотилось несколько милицейских работников,— агалар, если говорить правду, я не использую своего куцего, только чтобы заработать. Если б это было так, мне это быстро бы надоело, и я бы бросил эти бои. Но вы правы, радость победы — не последнее там дело, ради нее я этим и занимаюсь. Да, я человек азартный и люблю быть
-первым... Агалар, ваше дело — не петушиный бой. Там результат станет ясным не больше чем за час, а у вас будто за воздух хватаешься, не видно работе конца и края. Верно, преступников сюда привез я. Знал бы, что они наделали, не посмотрел бы, что один против двоих... Я тоже в свое время в Ташкенте никому спуску не давал... Не думайте, что хвалюсь. Вах, разве я мог хотя бы во сне увидеть, что изверги сядут в мою машину, агалар?! Я виноват, что привез их сюда, поэтому, пока их не поймают, мне ничего не надо. Думаю, и вы не откажетесь от моей помощи? Если вы не будете опираться на нас, а мы на вас, эти подонки нам житья не дадут...
Хаиткулы стал менять свое отношение к Берекету. Постепенно все привыкли к его присутствию в опергруппах.
...Милицейская машина остановилась у входа в городской аэропорт. Берекет, как было условлено, пошел к кассам, затерялся среди пассажиров. Мелляев и Хаиткулы пошли к начальнику аэропорта. Тот не заставил себя ждать, выслушал их, нажал кнопку коммутатора, попросил кого-то прийти к нему. Вошедшего представил как своего зама по перевозке пассажиров.
— Леонид Иванович, это товарищи из уголовного розыска, Интересуются пассажирами, вылетавшими с нашего аэропорта два дня назад. Будьте в их распоряжении.
Ташкент связан воздушными линиями со всеми уголками страны. Десятки лайнеров ежедневно поднимаются в воздух с его аэропорта. Мелляев и Хаиткулы должны были среди той массы людей, которые улетели отсюда, найти двух человек, имена которых им даже не были известны. Мысль проверить списки пассажиров пришла к Хаиткулы лишь накануне этого дня, и он жалел, что не подумал об этом раньше.
Майор Мелляев поддержал его идею. Он предложил направить работу по определенному руслу, чтобы сократить ее
объем,— не проверять же в самом деле громадные списки нескольких сот рейсов, прямых и транзитных! Предложил он проверить в первую очередь рейсы того дня, когда преступники примчались на машине Берекета в Ташкент. Кроме того, надо обратить внимание на тех, кто вылетал из Ташкента в Туркмению, и прежде всего в Чарджоу, и кто носил туркменские фамилии. Список этих фамилий в блокноте Хаиткулы занял несколько страниц. Передав его майору Мелляеву, он выписал себе лишь несколько имен.
Майор, получив список, развил бурную деятельность. Чтобы выяснить личности туркмен, два дня назад покинувших Ташкент, обзванивались гостиницы и ЖЭКи. Оперативные работники, установив адреса, вежливо опрашивали родственников тех, кто уехал, не были ли они в командировке в Чарджоу или где-либо рядом.
Хаиткулы же, зная, что подполковник Джуманазаров ждет от него известий, связался с Чарджоу. Состоялся непродолжительный разговор:
Мовлямбердыев. Два дня назад из Ташкента в Чарджоу вылетели несколько туркмен. Их фамилии: Ханмамедов, Джумаев, Аташгиров, Темиров, Бегов. Надо обратить на них внимание. Если они местные, то работа облегчается...
Д ж у м а_н а з а р о в. Примем к сведению, Хаиткулы Мов-лямбердыевич... Теперь выслушайте меня: от себя лично и от всего коллектива от души поздравляю с нрисвоением майорского звания. Сегодня получили приказ... Людей, которых назвали, сразу начнем проверять. Срочно. Вот вам новость: они у нас заявили о себе. Можно сказать, приступили к открытым действиям... Войну объявили.
Мовлямбердыев. Когда?
Д ж у м ана з а ро в. Вчера ночью изобразили на наших дверях, меня не обошли тоже, кое-какие рисуночки недвусмысленного содержания, и записочки подбросили, чтоб мы береглись. Мне кажется, они нас всех хорошо знают.
Мовля мбердыев. Товарищ подполковник, командировку в Ташкент завершаю. Проверка всех лиц по составленным спискам идет полным ходом. Здешние коллеги сегодня собирают большое совещание, будут разрабатывать меры по предотвращению возможных насилий, если рецидивисты остались в городе. Контролируются все районы... То, что преступники приехали в Ташкент, считаю их тактическим ходом. Думаю, на следующий же день они куда-то удрали. Считаю свой список важным средством для выяснения их дальнейшего маршрута...
Джуманазаров. Ждем вас, товарищ майор! Ваше отсутствие здесь уже сказывается. К вечерним ташкентским рейсам вышлю машину.
МАХАЧКАЛА
Преступников настойчиво искали в Ташкенте и Чарджоу, они же в это время были далеко как от одного, так и от другого города.
...Один из пассажиров Берекета Баракаева, старик, угрожавший ему пистолетом, спал крепким сном, когда они приехали в Ташкент. Его спутник, которого по-другому и назвать нельзя было как Длинный — таким он был высоким и худым,— не сводя глаз с Берекета, разбудил Старика (эта кличка ему очень подходила):
— Приехали, башлык.
Что-то проворчав, Старик спрятал в карман пистолет, лежавший у него на коленях, и с неожиданной ловкостью выскочил из машины. Хотя было еще темно' и их едва ли кто-либо заметил, он спрятался за ближайшим деревом.
Длинный сначала внимательно осмотрел машину, потом щелкнул пружиной, спрятанной в рукоятке ножа,— лезвие скрылось в ней,— положил нож в боковой карман пиджака и, бросив на Берекета грозный взгляд, не сказав ему ни слова, вышел из машины.
Только после того, как «Жигули» скрылись из виду, они двинулись дальше. На вокзал не пошли, а свернули в первый попавшийся переулок... Побродив по узким улочкам, они взяли неожиданно подвернувшееся такси и поехали в аэропорт.
Все билеты на самолеты, вылетавшие из Ташкента в Чарджоу, как им сказали, были проданы, но Длинного это не, смутило. Две бумажки красного цвета, откуда-то сверху свалившиеся перед строгой на вид кассиршей, вынудили ее куда-то позвонить. Потом она попросила у Длинного два паспорта и без задержки выдала ему два билета на ближайший рейс.
Едва началась регистрация, как оба пассажира, с таким трудом доставшие билеты, неожиданно изменили свое решение лететь в Чарджоу и сейчас же продали их двум студентам, тщетно осаждавшим, как и другие пассажиры, окошечко дежурного кассира. Совершив эту операцию, Старик снова занял очередь в кассу, а Длинный ушел в зал ожидания. Через несколько часов они уже сидели в самоле-
те, летевшем из Ташкента в Махачкалу. Во второй половине того же дня их можно было бы увидеть на площади перед аэровокзалом столицы Дагестана, где, несмотря на вереницу свободных такси, они ловили свободного «частника». Водитель «Москвича» любезно подвез их туда, куда попросил Старик.
И снова они подождали, когда скроется с глаз ненужный свидетель, только потом пошли по тротуару взбегавшей в гору улочки.
— Опять пешком? — Длинный, видно, не любил больших прогулок.— Зачем тогда «колеса» брали?
Старик, попыхивая «Памиром», хмуро объяснил:
— Если не хотим сами себе выкопать могилу, мы должны быть очень осторожными, башлык! Ты думаешь, чарджоус-кая милиция спит? Я тебе должен объяснить, как они работают? Откуда ты знаешь, что собаки не бегут по нашим следам? Что...
Слово застряло у него в горле, потому что у Старика начался приступ кашля. А Длинному не хотелось возражать ему, хотя после сказанного Стариком он невольно обернулся и посмотрел туда, откуда они шли. «Зачем с ним спорить,— думал он,—нельзя обижать того, кто столько сделал мне добра... Столько, сколько я не видел от родного брата. Аллах не помог, а он выручил,..»
Длинный мысленно перенесся в прошлое.Судьба свела их вместе лет пятнадцать тому назад в исправительно-трудовой колонии. Когда Длинному оставались до освобождения считанные деньки, он не удержался, чтобы не позариться на добро одного из осужденных. В вспыхнувшей драке к затылку Длинного был приставлен нож. Еще секунда... Но случай спас ему жизнь. Откуда ни возьмись появился пожилой человек и палкой, на которую он опирался, отстранил нож. Это было воспринято как приказ. Длинного никто больше пальцем не тронул.
Он тогда бросился к своему освободителю, не зная, чем его отблагодарить. Но его спаситель в благодарности не нуждался. Хотя его и донимал кашель, с гордой осанкой он вышел из барака. Это и был Старик.
Настал день освобождения, и они встретились еще раз. Их освободили в один и тот же день, поэтому они вместе прощались с начальником колонии в том помещении, откуда выходят за ворота без охраны, вместе дали обещание никогда сюда не возвращаться.
Вторая встреча связала их крепко-накрепко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29