Голубоглазое время революций с развевающимися знаменами давно миновало. Мы слишком разумны и скептичны, чтобы вознамериться свершить еще нечто подобное В конечном итоге все равно все становится только хуже
Слишком разумны? Или равнодушны?
Почему же у тебя на глаза навернулись слезы, если все едино?
Нехорошо, тетя Зина, так пристально подглядывать за человеком рядом с гобой. Забираться в чужую душу. За каждым следует сохранять его право прятать в глубине души клочок духовного надела, где человек имеет возможность скрытно от любопытных взоров зализывать нанесенные ему жизнью раны. Оставь и мне эту возможность. Ты же видишь, что я завидую тебе, хотя и гораздо моложе тебя. Ты, бывает, так глубоко заглядываешь мне в душу, что оторопь берет. Но знаешь, в чем я уверена? Если бы все тогда пошло по-другому, обернулось бы счастливее и ты стала бы мне на деле теткой, мы бы с гобой великолепно ладили. Я просто чувствую это.
Спасибо, Лууле.
И вовсе это мой черед и мой долг благодарить тебя. Когда я здесь изо дня в день мечусь между домом и своей конторой, нет у меня ни причины, ни побуждения задумываться о чем-нибудь существенном, одни лишь деловые бумаги да ежедневные расходы на уме. Сейчас вот соображаю, что эдак можно и без мозгов остаться. Орган, которым никогда не пользуются, он ведь отмирает, не правда ли? Закон природы. У меня после твоего приезда будет над чем пораскину 1ь умом. Выходит, что в мире все же еще найдется и такое, о чем стоит призадуматься.
В дядю пошла, как мне кажется, Яан тоже всегда велел головой думать, способность мыслить — самая большая сила человека, любил он повторять. Ты сама до всего додумайся, тогда не надо будет бояться, что кто-нибудь сможет тебя одурачить. Однажды, когда он перед уходом из Нарвы был у нас дома и произнес такие слова, отец мой даже рассердился. Отец был истинно крестьянской душой в фабричной рубахе. Он фыркнул, мол, чего морочишь девке голову, думать — мужское дело, у женщин хватает прочих занятий, у них волос долог, да ум короток. Яан дружелюбно улыбнулся, спорить не стал, но все-таки съязвил: ты, папаша Аунвярк, говоришь так, будто все еще живешь у помещика в батрацкой хатке, а сам ведь давным-давно уже фабричный и выполняешь тонкую работу по металлу эти слова запали в сердце. Он и впоследствии не раз возвращался к этому разговору, дескать, тоже мне умник нашелся, яйцо начинает курицу учить, стоило лишь парню побывать на войне, как у него и для других ума набралось. Но спорить в тот раз он не стал, видно, нечего было возразить. С Яаном вообще было трудно спорить, он говорил рассудительно и с подкупающей, исключавшей всякую обиду.
Лууле уставилась в противоположную стену, она вдруг перестала меня видеть и слышать. Вдруг стало неуютно, будто что-то в этот мы должно непременно произойти. И тогда где-то за стеной или на потолке раздался сильный шум, словно возле дома промчался поезд. Откуда здесь железная дорога? Железной дороги нет, есть водопроводные трубы. Эти современные дома во всем мире так прослушиваются. Смотрю на часы, они показывают ровно восемь. Лууле пробуждается от оцепенения.
Ну, тетушка, осталась еще капелька на донышке, давай допьем С завтрашнего дня снова стану жить своей обычной трезвой жизнью.
Каждый день, придя домой, буду испытывать страх — вдруг в дверях. наконец нашла себе в центре юрода дешевую комнату, в субботу начну перебираться. Она ни о чем не спросит, лишь объявит о своем решении, я это знаю наперед. Тогда мне останется только в одиночестве глазеть на экран телевизора и ровно в восемь вечера слушать, как в ванной низвергается вода,— вот весь мой контакт с остальными людьми. Разок в месяц соберусь, позвоню матери, справлюсь о здоровье. Если случится воскресным утром спускаться по лестнице в метро, старики Грендалы очень мило поприветствуют меня, и старушка тут же начнет с жаром объяснять, какие чудные, одаренные внуки у них, такие умные и так здорово преуспели. Сегодня они конечно же придут в гости, сегодня уж непременно. Она для них яблочный пирог испекла.
Порой, когда у меня бывает совсем уж паршивое настроение и одолевает злость, цежу про себя сквозь зубы, что они просто выдумали себе этих одаренных внуков, тут и невооруженным глазом видно, что сами-то бездетные. Но это несущественное обстоятельство они с годами успели забыть
Может, и я постепенно забуду, как все обстоит на самом деле, и, оставшись в полном одиночестве, когда меня уже попросят с работы, тоже начну ждать гостей из Нарвы или хотя бы с Нарвавэген, стану выходить встречать их по воскресеньям у метро? Когда-нибудь, когда Грендалы освободят там свое место.
Ну вот, теперь и ты наподобие матери совсем уж' несчастной стала, придавленная непомерным грузом отчаяния и смирения Просто нет более жалкой, покинутой всеми старушки на свете' А чего тебе, собственно, не хватает? Руки-ноги на месте и здоровьем не обижена, как многие,— чего еще желать? Ты лучше представь, что многие другие всего этого лишены, и тебе станет стыдно, не так ли!
И то верно, мол, чего это мне не хватает? Разве что самого пустяка. Вечно в одиночестве маюсь. Знаешь, когда Пийа еще в школу ходила, она и тогда все больше уединялась Отчасти из отвращения к домашней атмосфере, но не только. В те годы среди молодежи как раз вошли в моду свои шайки, все подражали хиппи, если не напрямую террористам из группы Бадера-Мейнхоф, жили коммуной, как в поросятнике, домой заходили лишь изредка, разве что утолить голод и сменить одежду, когда она уже совсем сползала с плеч. Презирали скопом весь взрослый мир, этот омерзительный ез^аЬНьЬтегй. Молодые бунтовали, и моя Пийа не отставала от других, она никогда не хотела отстать от ватаги. С тех самых пор я, по сути, ничего и не знаю о ее жизни, лишь самые незначительные, лежащие на поверхности факты. Одно время она ходила в страшном рванье; я пыталась из чувства неловкости подсунуть ей что-нибудь поприличнее, но нарывалась в ответ лишь на издевку. Они тогда тряпьем своим бунтовали против благопристойного бюргерского уклада жизни. Мой муженек только усмехался: пройдет, относись к этому спокойно. Он всегда советовал относиться ко всему спокойно. Полагаю, ему было просто безразлично. Не иначе как безразлично, это показало все последующее. Но в одном он оказался прав: все прошло, никакая мода не осталась насовсем.
Ты когда-нибудь разговаривала с дочерью на равных?
И слушать не хочет. Возможно, я опоздала А ты знаешь, как неимоверно трудно уловить этот нужный момент? Все думаешь, что ребенок для разговора еще не дорос, вспомнишь свое детство и убеждаешься — она еще не поймет, необходимо разговор отложить. Пока в один прекрасный день не откроешь рот и вдруг в ошеломлении обнаруживаешь: она уже переросла этот разговор и теперь она глуха к твоим словам. Ни малейшей возможности установить контакт. Ну, не трагедия ли?
Погоди, вот у меня и возник подходящий случай спросить: а вы свою революцию тоже делали ради простого бунтарства, мол, потом будь что будет? Или собирались чего-то достичь и затем покончить с бунтом? Смешной вопрос, да? Видишь ли, судя по Пийе, видно, что им, кроме самого бунтарства, ничего не нужно, у них все и без того, бунт становится образом жизни, вовсе не средством. Они своим бунтарством ничего и не хотят достичь. Просто без него жизнь станет невыносимо скучной. Когда это до меня доходит, мне иногда становится страшно за будущее Что произойдет, когда мир однажды полностью и повсеместно перейдет в руки этого поколения? Неужели дело действительно обстоит так, что, когда десятилетиями не бывает войн, людей обуревает некая жестокая страсть самоуничтожения и они начинают разрушать то, что доселе через каждые двадцать лет дотла сметала очередная война? Неужто они на самом деле собираются так же приступить к разрушению городов, дай только время? Чтобы не осталось камня на камне от предыдущей жизни?
Безумные мысли. Надеюсь, не гы сама их выдумала? Не хочется верить. Совершенно ясно, мы вершили революцию с одной бесхитростной целью: чтобы наконец решительно изменить жизнь к лучшему и на том остановиться. Какой безумец мог бы всерьез уверовать в плодотворность нескончаемой революции? Хотя да, мне доводилось слышать подобные призывы, однако я не считаю, что они такие уж серьезные. Бумага все стерпит. Может, это просто так, вольная игра мысли и страсть к подначке, мол, посмотрим, что они ответят на столь беспардонный призыв. Представляю, крикунам это нужно для самоутверждения.
Мы словно бы говорим об одном и том же, но все время как-то слегка вскользь, будто нас посадили под неким неверным углом по отношению друг к другу. Я рассуждаю со своей точки зрения, ее взгляд от остального мира все время застилает Пийа, о которой она так беспокоится. Тем больше, чем меньше она понимает мотивы поведения дочери.
Одно время они ходили по улицам и паркам, писали аэрозольными красками на всех стенах свои лозунги: занимайтесь любовью, не войной — нет, это уже никакой не эстонский язык, но я не умею получше перевести, ты же поймешь, что я имею в виду. Любовь они тоже воспринимают ужасающе упрощенно, неприлично и говорить. Но теперь у них сызмала под рукой спирали и противозачаточные пилюли, чего им еще бояться или думать. Девушки воспринимают все это так же, как ребята, и от этого у меня волосы встают дыбом. Какие там они после этого женщины?
На сегодняшний день положение слегка изменилось. Ватаги распались, коммуны надоели, сколько можно воодушевленно валяться в чужой грязи! Теперь все больше просто по случаю собираются возле грохочущих динамиков и топчутся, покачивая в руках стаканы с коктейлями отлично пережил все их бунтарство, со временем он стал еще зажиточнее и в высшей степени доволен собой. Они этим страшно разочарованы, их просто обманули — это видно по дочери Теперь она бунтует только еще против меня, я ведь слабая и беззащитная, сдачи не дам.
Почему Пийа это делает? Видимо, никак не может примириться с тем, что я произвела ее в этот бездарный и мерзкий мир, другой вины я за собой не чувствую. Будто это я придумала именно таким этот мир. Мне самой от него тошно. Просто мир существовал задолго до нас да и после нас останется таким, каким ему заблагорассудится, наши желания или усилия для него ничего не значат. Если мы станем валить друг на дружку все недостатки и беды, какие существуют на белом свете, жизнь превратится в сущий ад, она и без того достаточно жестока.
У тебя что, никого нет?
Мужика, что ли? Не под силу завести. Я не столь энергична и упорна. Вижу ведь, как та или другая знакомая мается со своими бойфрендами. Кое-какие подруги пока еще водятся. Ты не представляешь себе, насколько приьередливыми стали здешние мужчины — ну чисто бабы. Нынче им для начала нужно совсем немножечко женщины в постели, а в остальном будь ему маманей, чтобы было кому поплакаться по поводу любой пустячной ссадины на душе да недомогания в теле. Неужели же хорошая жизнь и действительно за одно поколение способна так безнадежно испортить мужскую половину человечества или это тоже знамение времени? Порой я думаю, что если мы, женщины, пойдем по их стопам — а почему бы нам вечно взваливать на себя больше? — то, считай, последнее поколение людей уже народилось на свет. Дальше будут детей рожать и воспитывать наперекор трудностям разве что одни бушмены и прочие первобытные люди. Если только среда обитания и их не лишит такой возможности.
Отвратные вещи городишь, Лууле
Да уж куда там. Если содрать побрякушки да финтифлюшки, то именно так жизнь и будет выглядеть. Вы надели себе на глаза шоры вашего исторического оптимизма, ты уж прости меня за такое выражение, и не хотите взглянуть в лицо реальной действительности. У меня, конечно, есть на примете несколько старичков эстонцев, которые недавно овдовели и теперь отчаянно подыскивают себе новых спутниц жизни. Эти глазом не моргнув с ходу посватались бы ко мне, стоит лишь поманить пальцем, ведь свободных эстонок у нас тут раз-два, и обчелся, а местных они боятся, с ними ведь толком и не выговоришься. Но мне претит роль поводыря доходяги, не сбрасывать же себя настолько со всех счетов. Они ж все одним только и живут —- привязать тебя к себе до самой смерти, чтобы прилежно обхаживала, известное дело, старческое себялюбие. Да и на их состояние — мало ли, много ли кто нажил — детки давно лапу наложили, завещания сданы на хранение, так что нет надежды даже на элементарное вознаграждение за свой труд и вообще всю эту мерзость. Не то еще и подумала бы, не заработать ли себе лишний кусок на черный день. Что, или я не права?
Пропускаю мимо ушей это явно провокационное восклицание.
Ну, как насчет друзей?
Дружба требует от человека больше, чем возвращает. Где сейчас еще найдешь бескорыстных друзей? Готовность к самопожертвованию — всего лишь воспоминание из далекого прошлого. Сегодня всяк старается хоть чем-то поживиться за счет дружбы. Чтобы нашлось место, где тебя всегда примут, когда самому бывает лень себе что-нибудь придумать, или чтобы имелся человек, готовый замолвить за тебя словечко. Без задней мысли в наши дни дружбы уже не заводят Спору нет, иногда мы встречаемся с девчонками, вспоминаем времена, когда мы только еще прибыли сюда, и наши совместные годы учебы, нашу безоблачную, скрашенную школьными проказами молодость в безумно богатой, по нашим представлениям, и весьма благополучной послевоенной Швеции Вот нам и кажется, что сейчас это совсем не та страна, не сюда мы бежали от голода, холода и отчаяния своих военных лет. Как бы это получше тебе объяснить? Вон видишь, торшер светит сейчас таким уютным вечерним светом. Завтра утром, когда ты его включишь, свет его будет жестким, как у всех бесприютных утренних ламп. Мы дожили до утра, наша сказка и наше утешение безвозвратно ушли. Ходим друг к дружке на дни рождения, для этого у нас заведены дежурные подарки: несколько флаконов духов хороших марок, купленных вовремя заграничных поездок в аэропортах, в беспошлинных лавках. Они у нас годами ходят по кругу, перекочевывают из рук в руки, и никто их не откупорит, никому твой подарок не нужен. Вот так-то обстоит дело с нашей так называемой дружбой. Все по кругу, и никому ты не нужен. Сейчас мы достигли примерно равного положения, кризиса зрелого возраста, все так или иначе остались в одиночестве Никакой разницы, что у некоторых вроде и муж имеется — они столь же одиноки. Этот самый круг наших знакомств никого и ничего нам не замещает, разве это настоящая жизнь!
И куда же ты вот так катишься? Да все туда, куда все смертные. Только оставим лучше этот невеселый разговор, чего доброго, еще слезу вышибет. Давай я лучше позабавлю тебя. Хочешь знать, о чем и как сейчас чаще всего рассуждают здешние эстонцы? Стоит им только где-нибудь собраться, перво-наперво начинают поносить иностранных рабочих, новых иммигрантов, всех этих испанцев, югославов и всяких разных турок: чего они тут ищут, не нравится им, видите ли, у себя дома работать, прослышали, что в Швеции жизненный уровень выше, и ринулись сюда в поисках легкой жизни; правительство со своей беспомощной социальной политикой впросак попало, не ограничивает въезда, знай забирает всех к себе, то есть на нашу шею! Все возмущены до глубины души и в высшей степени исполнены негодования. Исчерпав эту тему, тут же заводят следующую дежурную пластинку: и вообще эта несчастная Швеция и коту под хвост не годится, налогами задавили, просто дух вон, социальная политика, называется, порядок и жизненный уровень катятся под гору, повсюду полно пьяниц, наркоманов и преступников, крона знай себе дешевеет, а цены взлетают, словно воздушные шары, ты только приглядись в магазинах. Разве мы ради этого с истинно эстонским усердием выкладываемся в ноте лица своего, чтобы содержать это государство, которым так бездарно управляют?
После столь основательной хулы и сознания, что все поставлено на место, на душе становится немного легче. Мы все это понимаем, потому что не такие. Мы трудолюбивы, разумны и вполне лояльны по отношению к государству. Швеции только бы радоваться на нас да гордиться Разве наш труд все эти годы не помогал ей идти в гору? Как мы сами прибыли сюда, об этом предпочитаем не вспоминать А если и вспоминаем то чтобы лишь подчеркнуть: совсем иначе, нежели все эти турки.
Ну вот, тетушка, дорогая, теперь я умолкну, а ты расскажешь мне, что сама пожелаешь. А то я и впрямь как тот болтливый телевизионный ящик в углу: стоит только включить, он тебе всякой чушью просто уши заложит, не даст и малейшей возможности вставить словечко.
Пожалуй, теперь ты уже больше не изумляешься, отчего я такой болтуньей стала.
13
Этот жаркий по-летнему день оказался страшно неспокойным.
Недавно нас окончательно определили в состав формирующегося Тартуского красного стрелкового полка, и я по требованию командира полка Яновского принялся составлять отчет о наличии в отряде оружия и снаряжения, которое было довольно пестрым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
Слишком разумны? Или равнодушны?
Почему же у тебя на глаза навернулись слезы, если все едино?
Нехорошо, тетя Зина, так пристально подглядывать за человеком рядом с гобой. Забираться в чужую душу. За каждым следует сохранять его право прятать в глубине души клочок духовного надела, где человек имеет возможность скрытно от любопытных взоров зализывать нанесенные ему жизнью раны. Оставь и мне эту возможность. Ты же видишь, что я завидую тебе, хотя и гораздо моложе тебя. Ты, бывает, так глубоко заглядываешь мне в душу, что оторопь берет. Но знаешь, в чем я уверена? Если бы все тогда пошло по-другому, обернулось бы счастливее и ты стала бы мне на деле теткой, мы бы с гобой великолепно ладили. Я просто чувствую это.
Спасибо, Лууле.
И вовсе это мой черед и мой долг благодарить тебя. Когда я здесь изо дня в день мечусь между домом и своей конторой, нет у меня ни причины, ни побуждения задумываться о чем-нибудь существенном, одни лишь деловые бумаги да ежедневные расходы на уме. Сейчас вот соображаю, что эдак можно и без мозгов остаться. Орган, которым никогда не пользуются, он ведь отмирает, не правда ли? Закон природы. У меня после твоего приезда будет над чем пораскину 1ь умом. Выходит, что в мире все же еще найдется и такое, о чем стоит призадуматься.
В дядю пошла, как мне кажется, Яан тоже всегда велел головой думать, способность мыслить — самая большая сила человека, любил он повторять. Ты сама до всего додумайся, тогда не надо будет бояться, что кто-нибудь сможет тебя одурачить. Однажды, когда он перед уходом из Нарвы был у нас дома и произнес такие слова, отец мой даже рассердился. Отец был истинно крестьянской душой в фабричной рубахе. Он фыркнул, мол, чего морочишь девке голову, думать — мужское дело, у женщин хватает прочих занятий, у них волос долог, да ум короток. Яан дружелюбно улыбнулся, спорить не стал, но все-таки съязвил: ты, папаша Аунвярк, говоришь так, будто все еще живешь у помещика в батрацкой хатке, а сам ведь давным-давно уже фабричный и выполняешь тонкую работу по металлу эти слова запали в сердце. Он и впоследствии не раз возвращался к этому разговору, дескать, тоже мне умник нашелся, яйцо начинает курицу учить, стоило лишь парню побывать на войне, как у него и для других ума набралось. Но спорить в тот раз он не стал, видно, нечего было возразить. С Яаном вообще было трудно спорить, он говорил рассудительно и с подкупающей, исключавшей всякую обиду.
Лууле уставилась в противоположную стену, она вдруг перестала меня видеть и слышать. Вдруг стало неуютно, будто что-то в этот мы должно непременно произойти. И тогда где-то за стеной или на потолке раздался сильный шум, словно возле дома промчался поезд. Откуда здесь железная дорога? Железной дороги нет, есть водопроводные трубы. Эти современные дома во всем мире так прослушиваются. Смотрю на часы, они показывают ровно восемь. Лууле пробуждается от оцепенения.
Ну, тетушка, осталась еще капелька на донышке, давай допьем С завтрашнего дня снова стану жить своей обычной трезвой жизнью.
Каждый день, придя домой, буду испытывать страх — вдруг в дверях. наконец нашла себе в центре юрода дешевую комнату, в субботу начну перебираться. Она ни о чем не спросит, лишь объявит о своем решении, я это знаю наперед. Тогда мне останется только в одиночестве глазеть на экран телевизора и ровно в восемь вечера слушать, как в ванной низвергается вода,— вот весь мой контакт с остальными людьми. Разок в месяц соберусь, позвоню матери, справлюсь о здоровье. Если случится воскресным утром спускаться по лестнице в метро, старики Грендалы очень мило поприветствуют меня, и старушка тут же начнет с жаром объяснять, какие чудные, одаренные внуки у них, такие умные и так здорово преуспели. Сегодня они конечно же придут в гости, сегодня уж непременно. Она для них яблочный пирог испекла.
Порой, когда у меня бывает совсем уж паршивое настроение и одолевает злость, цежу про себя сквозь зубы, что они просто выдумали себе этих одаренных внуков, тут и невооруженным глазом видно, что сами-то бездетные. Но это несущественное обстоятельство они с годами успели забыть
Может, и я постепенно забуду, как все обстоит на самом деле, и, оставшись в полном одиночестве, когда меня уже попросят с работы, тоже начну ждать гостей из Нарвы или хотя бы с Нарвавэген, стану выходить встречать их по воскресеньям у метро? Когда-нибудь, когда Грендалы освободят там свое место.
Ну вот, теперь и ты наподобие матери совсем уж' несчастной стала, придавленная непомерным грузом отчаяния и смирения Просто нет более жалкой, покинутой всеми старушки на свете' А чего тебе, собственно, не хватает? Руки-ноги на месте и здоровьем не обижена, как многие,— чего еще желать? Ты лучше представь, что многие другие всего этого лишены, и тебе станет стыдно, не так ли!
И то верно, мол, чего это мне не хватает? Разве что самого пустяка. Вечно в одиночестве маюсь. Знаешь, когда Пийа еще в школу ходила, она и тогда все больше уединялась Отчасти из отвращения к домашней атмосфере, но не только. В те годы среди молодежи как раз вошли в моду свои шайки, все подражали хиппи, если не напрямую террористам из группы Бадера-Мейнхоф, жили коммуной, как в поросятнике, домой заходили лишь изредка, разве что утолить голод и сменить одежду, когда она уже совсем сползала с плеч. Презирали скопом весь взрослый мир, этот омерзительный ез^аЬНьЬтегй. Молодые бунтовали, и моя Пийа не отставала от других, она никогда не хотела отстать от ватаги. С тех самых пор я, по сути, ничего и не знаю о ее жизни, лишь самые незначительные, лежащие на поверхности факты. Одно время она ходила в страшном рванье; я пыталась из чувства неловкости подсунуть ей что-нибудь поприличнее, но нарывалась в ответ лишь на издевку. Они тогда тряпьем своим бунтовали против благопристойного бюргерского уклада жизни. Мой муженек только усмехался: пройдет, относись к этому спокойно. Он всегда советовал относиться ко всему спокойно. Полагаю, ему было просто безразлично. Не иначе как безразлично, это показало все последующее. Но в одном он оказался прав: все прошло, никакая мода не осталась насовсем.
Ты когда-нибудь разговаривала с дочерью на равных?
И слушать не хочет. Возможно, я опоздала А ты знаешь, как неимоверно трудно уловить этот нужный момент? Все думаешь, что ребенок для разговора еще не дорос, вспомнишь свое детство и убеждаешься — она еще не поймет, необходимо разговор отложить. Пока в один прекрасный день не откроешь рот и вдруг в ошеломлении обнаруживаешь: она уже переросла этот разговор и теперь она глуха к твоим словам. Ни малейшей возможности установить контакт. Ну, не трагедия ли?
Погоди, вот у меня и возник подходящий случай спросить: а вы свою революцию тоже делали ради простого бунтарства, мол, потом будь что будет? Или собирались чего-то достичь и затем покончить с бунтом? Смешной вопрос, да? Видишь ли, судя по Пийе, видно, что им, кроме самого бунтарства, ничего не нужно, у них все и без того, бунт становится образом жизни, вовсе не средством. Они своим бунтарством ничего и не хотят достичь. Просто без него жизнь станет невыносимо скучной. Когда это до меня доходит, мне иногда становится страшно за будущее Что произойдет, когда мир однажды полностью и повсеместно перейдет в руки этого поколения? Неужели дело действительно обстоит так, что, когда десятилетиями не бывает войн, людей обуревает некая жестокая страсть самоуничтожения и они начинают разрушать то, что доселе через каждые двадцать лет дотла сметала очередная война? Неужто они на самом деле собираются так же приступить к разрушению городов, дай только время? Чтобы не осталось камня на камне от предыдущей жизни?
Безумные мысли. Надеюсь, не гы сама их выдумала? Не хочется верить. Совершенно ясно, мы вершили революцию с одной бесхитростной целью: чтобы наконец решительно изменить жизнь к лучшему и на том остановиться. Какой безумец мог бы всерьез уверовать в плодотворность нескончаемой революции? Хотя да, мне доводилось слышать подобные призывы, однако я не считаю, что они такие уж серьезные. Бумага все стерпит. Может, это просто так, вольная игра мысли и страсть к подначке, мол, посмотрим, что они ответят на столь беспардонный призыв. Представляю, крикунам это нужно для самоутверждения.
Мы словно бы говорим об одном и том же, но все время как-то слегка вскользь, будто нас посадили под неким неверным углом по отношению друг к другу. Я рассуждаю со своей точки зрения, ее взгляд от остального мира все время застилает Пийа, о которой она так беспокоится. Тем больше, чем меньше она понимает мотивы поведения дочери.
Одно время они ходили по улицам и паркам, писали аэрозольными красками на всех стенах свои лозунги: занимайтесь любовью, не войной — нет, это уже никакой не эстонский язык, но я не умею получше перевести, ты же поймешь, что я имею в виду. Любовь они тоже воспринимают ужасающе упрощенно, неприлично и говорить. Но теперь у них сызмала под рукой спирали и противозачаточные пилюли, чего им еще бояться или думать. Девушки воспринимают все это так же, как ребята, и от этого у меня волосы встают дыбом. Какие там они после этого женщины?
На сегодняшний день положение слегка изменилось. Ватаги распались, коммуны надоели, сколько можно воодушевленно валяться в чужой грязи! Теперь все больше просто по случаю собираются возле грохочущих динамиков и топчутся, покачивая в руках стаканы с коктейлями отлично пережил все их бунтарство, со временем он стал еще зажиточнее и в высшей степени доволен собой. Они этим страшно разочарованы, их просто обманули — это видно по дочери Теперь она бунтует только еще против меня, я ведь слабая и беззащитная, сдачи не дам.
Почему Пийа это делает? Видимо, никак не может примириться с тем, что я произвела ее в этот бездарный и мерзкий мир, другой вины я за собой не чувствую. Будто это я придумала именно таким этот мир. Мне самой от него тошно. Просто мир существовал задолго до нас да и после нас останется таким, каким ему заблагорассудится, наши желания или усилия для него ничего не значат. Если мы станем валить друг на дружку все недостатки и беды, какие существуют на белом свете, жизнь превратится в сущий ад, она и без того достаточно жестока.
У тебя что, никого нет?
Мужика, что ли? Не под силу завести. Я не столь энергична и упорна. Вижу ведь, как та или другая знакомая мается со своими бойфрендами. Кое-какие подруги пока еще водятся. Ты не представляешь себе, насколько приьередливыми стали здешние мужчины — ну чисто бабы. Нынче им для начала нужно совсем немножечко женщины в постели, а в остальном будь ему маманей, чтобы было кому поплакаться по поводу любой пустячной ссадины на душе да недомогания в теле. Неужели же хорошая жизнь и действительно за одно поколение способна так безнадежно испортить мужскую половину человечества или это тоже знамение времени? Порой я думаю, что если мы, женщины, пойдем по их стопам — а почему бы нам вечно взваливать на себя больше? — то, считай, последнее поколение людей уже народилось на свет. Дальше будут детей рожать и воспитывать наперекор трудностям разве что одни бушмены и прочие первобытные люди. Если только среда обитания и их не лишит такой возможности.
Отвратные вещи городишь, Лууле
Да уж куда там. Если содрать побрякушки да финтифлюшки, то именно так жизнь и будет выглядеть. Вы надели себе на глаза шоры вашего исторического оптимизма, ты уж прости меня за такое выражение, и не хотите взглянуть в лицо реальной действительности. У меня, конечно, есть на примете несколько старичков эстонцев, которые недавно овдовели и теперь отчаянно подыскивают себе новых спутниц жизни. Эти глазом не моргнув с ходу посватались бы ко мне, стоит лишь поманить пальцем, ведь свободных эстонок у нас тут раз-два, и обчелся, а местных они боятся, с ними ведь толком и не выговоришься. Но мне претит роль поводыря доходяги, не сбрасывать же себя настолько со всех счетов. Они ж все одним только и живут —- привязать тебя к себе до самой смерти, чтобы прилежно обхаживала, известное дело, старческое себялюбие. Да и на их состояние — мало ли, много ли кто нажил — детки давно лапу наложили, завещания сданы на хранение, так что нет надежды даже на элементарное вознаграждение за свой труд и вообще всю эту мерзость. Не то еще и подумала бы, не заработать ли себе лишний кусок на черный день. Что, или я не права?
Пропускаю мимо ушей это явно провокационное восклицание.
Ну, как насчет друзей?
Дружба требует от человека больше, чем возвращает. Где сейчас еще найдешь бескорыстных друзей? Готовность к самопожертвованию — всего лишь воспоминание из далекого прошлого. Сегодня всяк старается хоть чем-то поживиться за счет дружбы. Чтобы нашлось место, где тебя всегда примут, когда самому бывает лень себе что-нибудь придумать, или чтобы имелся человек, готовый замолвить за тебя словечко. Без задней мысли в наши дни дружбы уже не заводят Спору нет, иногда мы встречаемся с девчонками, вспоминаем времена, когда мы только еще прибыли сюда, и наши совместные годы учебы, нашу безоблачную, скрашенную школьными проказами молодость в безумно богатой, по нашим представлениям, и весьма благополучной послевоенной Швеции Вот нам и кажется, что сейчас это совсем не та страна, не сюда мы бежали от голода, холода и отчаяния своих военных лет. Как бы это получше тебе объяснить? Вон видишь, торшер светит сейчас таким уютным вечерним светом. Завтра утром, когда ты его включишь, свет его будет жестким, как у всех бесприютных утренних ламп. Мы дожили до утра, наша сказка и наше утешение безвозвратно ушли. Ходим друг к дружке на дни рождения, для этого у нас заведены дежурные подарки: несколько флаконов духов хороших марок, купленных вовремя заграничных поездок в аэропортах, в беспошлинных лавках. Они у нас годами ходят по кругу, перекочевывают из рук в руки, и никто их не откупорит, никому твой подарок не нужен. Вот так-то обстоит дело с нашей так называемой дружбой. Все по кругу, и никому ты не нужен. Сейчас мы достигли примерно равного положения, кризиса зрелого возраста, все так или иначе остались в одиночестве Никакой разницы, что у некоторых вроде и муж имеется — они столь же одиноки. Этот самый круг наших знакомств никого и ничего нам не замещает, разве это настоящая жизнь!
И куда же ты вот так катишься? Да все туда, куда все смертные. Только оставим лучше этот невеселый разговор, чего доброго, еще слезу вышибет. Давай я лучше позабавлю тебя. Хочешь знать, о чем и как сейчас чаще всего рассуждают здешние эстонцы? Стоит им только где-нибудь собраться, перво-наперво начинают поносить иностранных рабочих, новых иммигрантов, всех этих испанцев, югославов и всяких разных турок: чего они тут ищут, не нравится им, видите ли, у себя дома работать, прослышали, что в Швеции жизненный уровень выше, и ринулись сюда в поисках легкой жизни; правительство со своей беспомощной социальной политикой впросак попало, не ограничивает въезда, знай забирает всех к себе, то есть на нашу шею! Все возмущены до глубины души и в высшей степени исполнены негодования. Исчерпав эту тему, тут же заводят следующую дежурную пластинку: и вообще эта несчастная Швеция и коту под хвост не годится, налогами задавили, просто дух вон, социальная политика, называется, порядок и жизненный уровень катятся под гору, повсюду полно пьяниц, наркоманов и преступников, крона знай себе дешевеет, а цены взлетают, словно воздушные шары, ты только приглядись в магазинах. Разве мы ради этого с истинно эстонским усердием выкладываемся в ноте лица своего, чтобы содержать это государство, которым так бездарно управляют?
После столь основательной хулы и сознания, что все поставлено на место, на душе становится немного легче. Мы все это понимаем, потому что не такие. Мы трудолюбивы, разумны и вполне лояльны по отношению к государству. Швеции только бы радоваться на нас да гордиться Разве наш труд все эти годы не помогал ей идти в гору? Как мы сами прибыли сюда, об этом предпочитаем не вспоминать А если и вспоминаем то чтобы лишь подчеркнуть: совсем иначе, нежели все эти турки.
Ну вот, тетушка, дорогая, теперь я умолкну, а ты расскажешь мне, что сама пожелаешь. А то я и впрямь как тот болтливый телевизионный ящик в углу: стоит только включить, он тебе всякой чушью просто уши заложит, не даст и малейшей возможности вставить словечко.
Пожалуй, теперь ты уже больше не изумляешься, отчего я такой болтуньей стала.
13
Этот жаркий по-летнему день оказался страшно неспокойным.
Недавно нас окончательно определили в состав формирующегося Тартуского красного стрелкового полка, и я по требованию командира полка Яновского принялся составлять отчет о наличии в отряде оружия и снаряжения, которое было довольно пестрым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35