.."
...Серое безликое Ничто, не имеющее образа; порождение Пустоты и само
- пустота, окруженная не-Светом...
Мелькор содрогнулся от отвращения, но стиснул зубы: только Это могло
стать орудием его замысла.
Он стоял перед порождением Пустоты: Черный Властелин в одеяниях Тьмы.
Перед Лишенным обличья в истинном обличье своем стоял он, и холодная
ярость была в глазах его, беспощадно-ярких, как звезды, и несокрушимая
всевластная воля была в душе его, и решимость, и боль - в сердце его. И
сказал он:
- Следуй за мной.
Мелькор шел, не оборачиваясь, зная, что, покорная воле его, скованная
страхом перед ним, как побитый пес за хозяином следует Тварь. Он
чувствовал ее присутствие за спиной - мертвящее дыхание Пустоты.
На вершине Хьярментир, что на крайнем юге Валинора, в земле Аватар -
в земле Теней - стоял он, глядя вниз на Благословенные земли Бессмертных.
Он смотрел на расстилавшиеся внизу леса Ороме, на поля и пастбища Йаванны;
и казалось ему: раскаленными стали железные наручники на запястьях его.
Память и боль вели его; память и боль давали силу ему.
И он посмотрел на север, и вдали увидел он сияющие долины и
величественные блистающие серебром дворцы Валимара. И увидел - Деревья.
Мелькор хорошо знал, как создавались они. Уничтожив Столпы Света, он
тогда вынудил Валар покинуть Средиземье. И была ночь, но они не увидели
звезд; и был день, но они не увидели солнца, ибо волей Единого глаза их
были удержаны, и до времени дано им было лишь смотреть, не видя. И была
тьма; и страхом наполнила она сердца их, ибо не знали они ни сути, ни
смысла ее. И прокляли они Властелина Тьмы, и в страхе и смятении бежали в
землю Аман, что на севере. Земле этой дали они имя Валинор, Обитель
Могуществ Арды. И на холме Короллаире, что зовется также Эзеллохар,
собрались они. Мрачными и угрюмыми были лица Валар. И взошла на холм
Йаванна, и воззвала она к Единому. В тот час отдали ей Валар силы свои, и
призыв ее был услышан Единым. И силой Единого и Валар созданы два Дерева
Валинора. Серебряное дерево звалось Телперион, Золотое - Лаурелин. И Тьма
отступила перед не-Тьмой Деревьев, которая не была Светом; Ибо где нет
места Тьме, не существует и Свет. Не Арда, но Пустота дала жизнь Деревьям;
и были они связью Валинора с Единым, связью между Пустотой, созданной
Единым, и ее порождением. И могли отныне Валар черпать силы из Пустоты,
дабы вершить в мире волю Единого. И возликовали Валар, но Феантури
молчали, и плакала Ниенна. И все силы свои творению Деревьев отдала Вала
Йаванна, и с той поры не дано было ей сотворить более ничего, кроме
бледного подобия прежних творений ее.
Ведомо это было это Мелькору; и увидел он, что пустота вошла мир, и
что это - сила, могущая выйти из-под власти Валар и уничтожить мир,
обратив его в ничто. И в душе своей так сказал он: "Я пришел в Арду, как
Хранитель и Защитник ее, и сердце мое отдано Арде. И ныне если я не
избавлю мир от Пустоты, _к_т_о_ сделает это?"
Он был могущественнейшим из Айнур, и велика была сила его. И теперь
видел он, что час его настал.
Было время великого празднества в Валиноре, и по повелению Короля
Мира Манве в чертогах его на вершине Таникветил собрались Валар, Майяр и
Эльфы. И пришел также Феанор, старший сын Финве; но Сильмариллы, творение
рук своих, оставил он в Форменосе. И отец его, Финве, и Нолдор, жившие в
Форменосе, не явились на празднество.
В этот час спустился Мелькор с вершины Хьярментир и взошел на
Короллаире. И Тварь, следовавшая за ним, не-Светом окутала Деревья. Она
выпила жизнь их и иссушила их; и стали они темными ломкими скелетами. Так
погибли Деревья Валинора, великое творение Йаванны Кементари. Так
разрушена была связь между Единым и Валар: более не могли Могущества Арды
черпать силы из Пустоты, созданной Эру. Но силу Деревьев вобрала в себя
Тварь.
И Мелькор покинул Короллаире; но Тварь, окутанная не-Светом,
следовала за ним.
...И наступила ночь. И Валар собрались в Маханаксар, и долго сидели
они в молчании. И Вала Йаванна взошла на Короллаире, и коснулась Деревьев;
но они были черны и мертвы, и под ее руками ветви их ломались и падали на
землю.
"Тогда многие возвысили голоса свои и возрыдали; и казалось плачущим,
что до дна осушили они чашу горестей, уготованную для них Мелькором; но
это было не так..."
И сказала Йаванна, что сумела бы воскресить Деревья, будь у нее хоть
капля благословенного света их. И Манве просил Феанора отдать Йаванне
Сильмариллы; и Тулкас приказал сыну Финве уступить мольбам Йаванны. Но
ответил на то Феанор, что слишком дороги ему Сильмариллы и никогда не
сможет он создать подобное им.
- Ибо, - говорил он, - если разобью я их, то разобью и сердце свое и
погибну - первый из Эльфов в земле Аман.
- Не первый, - глухо молвил Намо; но немногие поняли его слова.
Тяжело задумался Феанор; но не желал он уступить воле Валар. И
воскликнул он:
- По своей воле я не сделаю этого. Но если Валар принудят меня силой,
тогда я скажу, что воистину Мелькор - родня им!
- Ты сказал, - ответил Намо.
И плакала Ниенна.
В тот час явились посланнике из Форменоса; и новые злые вести
принесли они.
"И поведали они, как слепая Темнота пришла на Север, и была в ней
сила, что не имеет имени, и темнота исходила от нее. Но Мелькор также был
там, и пришел он в дом Феанора, и у дверей его убил он Финве, короля
Нолдор, и пролил первую кровь в Благословенной Земле; ибо только Финве не
бежал перед ужасом Темноты. И рассказали они, что Мелькор разрушил
крепость Форменос, и забрал все драгоценности Нолдор, что хранились там, и
Сильмариллы исчезли..."
Он действительно не бежал от Мелькора, Финве, король Нолдор. Он был
отважен, он верил в свои силы: ведь был он учеником Ауле и Майяр учили его
сражаться. А, кроме того, достойно ли его, родоначальника избранного,
славнейшего эльфийского рода, бежать от того, кого мысленно всегда называл
рабом Могучих Арды?
Но когда предстал перед ним Мелькор, Финве почувствовал, как
медленный ползучий страх заполняет его душу. Не раб, сломленный и
покорный, но Властелин стоял перед ним.
Лицо Мелькора казалось высеченным из камня:
- Вот мы и встретились, Финве, избранник Валар. Голос
Черного Валы был ровным и спокойным, но холодный огонь ненависти
горел в его светлых глазах.
- Вот мы и встретились, Мелькор, раб Валар!
...Говорят, слова открывают раны. И это правда. Не впервые - и не в
последний раз - Мелькора назвали рабом. Это всегда было первым, что
приходило в голову его врагам, когда видели они железные наручники на
руках его. И всегда это причиняло боль.
Голос Валы звучал по-прежнему холодно:
Может, я и был рабом, но палачом и убийцей своих собратьев - никогда.
Возьми меч и сражайся: я не убиваю безоружных.
Они вступили в бой. Финве еще надеялся, что тяжелое железо и
незаживающие ожоги помешают Мелькору, но слишком быстро понял, что этого
не будет. Вала бился умело и уверенно, и, не сумев нанести ему ни одной
раны, Финве уже был несколько раз ранен черным мечом. И леденящий Ужас
сжал сердце Эльфа: пусть возьмет все, все! но пусть оставит жизнь!.. Вала
прочитал его мысли:
- Я возьму только Сильмариллы, цену крови. Но твою жизнь - прежде. Ты
умрешь.
Финве содрогнулся. Страх парализовал его тело, его мозг, его душу...
Следующая рана, нанесенная Мелькором, пришлась в живот, и Финве,
выронив меч, рухнул под ноги Бессмертному. Нестерпимой была боль, и против
воли Эльф взмолился, захлебываясь кровью:
- Пощади... добей...
"Нет, он не знает жалости... Убийца... Огонь... какая боль!.."
Мелькор наклонился к искаженному страданием лицу Эльфа:
- А _и_х_ ты - помнишь? Я тоже умолял пощадить. И ты видел это. И как
они умирали - тоже, - глухо сказал он. И прибавил: - И не было им пощады.
"Он мстит... Эти Черные Эльфы... да, да..." Должно забыть о
милосердии..." Ниенна милостивая!.. он оставит меня умирать, и будет
стоять и смотреть... смотреть... как и я тогда..."
Эльф сдавленно застонал. Ледяной взгляд Валы впился в полные отчаянья
и боли глаза Финве:
- Ты прав. Непозволительно так мучиться живому существу, - с горькой
усмешкой сказал Мелькор. И быстро нанес Эльфу последний удар - в сердце.
Но Финве еще успел увидеть в глазах Валы - жалость. И это было страшнее,
чем ненависть и проклятия.
...Так погиб Финве, избранник Валар, король Нолдор. Никто не видел
этой схватки, потому Мудрые молчат, и только Черная Хроника Арды хранит
рассказ о ней...
И Тварь из Пустоты разрушила Форменос; и не-Свет навеки поглотил
сияние драгоценностей Нолдор - только Сильмариллы взял себе Мелькор.
Через пустынную землю Араман, что на севере Валинора, через туманы
Ойомурэ, по льду Хэлкараксе уходил он из Благословенных Земель - крылатый
Черный Вала; и Тварь из Пустоты следовала за ним.
Мелькор вернулся в Средиземье, и с собой уносил он Сильмариллы, цену
крови его учеников, Эльфов Тьмы. И камни эти, творение Феанора, наследие
рода Финве, что благословила некогда Варда, жгли ладонь его, как
раскаленные угли - не-Тьма враждебнее Тьме, чем Свет; но он лишь крепче
стискивал руку.
Он исполнил замысел свой; но Тварь, по-прежнему следовавшая за ним,
обрела ныне огромную силу.
Он исполнил замысел свой: только не-Свет может уничтожить не-Тьму,
ибо они - одно; но это знают лишь те, кому равно ведомы Свет и Тьма, кто
не отвергает ни одной из сторон бытия Эа. И сила Пустоты, заключенная в
не-Тьме, вошла в Тварь. Она ощущала это; потому, когда остановился
Мелькор, преодолев страх, она бросилась на него.
Он знал, что будет так, он был готов к этому. Но жгучая боль ныне
лишала его сил. Он чувствовал единственное желание Твари: уйти, вырваться
за пределы мира. И знал: этого не должно произойти.
Сейчас они были равны по силе, и, чтобы стать сильнее, Твари нужно
было только одно: Сильмариллы, последняя частица не-Тьмы Валинора.
- Ты не получишь их, - сказал Мелькор.
И Мелькор произнес Заклятье Огня; и огненное кольцо сомкнулось вокруг
них, и Тварь бессильна была покинуть его.
И Мелькор произнес Заклятье Тьмы; и Тьма стала щитом ему, и Тварь
отступила к границе огненного круга.
Он терял силы; связанный с Ардой велением Эру, он не мог черпать силы
из Эа за гранью мира. Казалось, чей-то услужливый голос подсказывал ему:
возьми силу Арды, ведь ты можешь сделать это, ты - истинный Властелин
Арды! Но он отогнал эту мысль: сделать это значит разрушить, обратить в
ничто часть мира. Короля Мира это не остановило бы; но Возлюбивший сказал
- нет. И теперь он мог рассчитывать только на себя.
Боль обессиливала - но и не давала утратить власть над собой. И
Мелькор произнес Заклятие Образа; и, взвыв в отчаяньи и ярости, Тварь
обрела образ огромной паучихи, тысячеглазого серого чудовища.
И Мелькор произнес Заклятье Земли; и Тварь обрела плоть. Отныне и
навеки она была связана с миром и стала смертной. И, шипя от ненависти,
она рванулась к Мелькору: тот лишь успел поднять руку, защищаясь от удара,
и загнутый острый коготь, лязгнув, скользнул по железу наручника; Мелькор
заметил на острие капли молочно-белого яда.
Оставалось произнести только Заклятье Смерти, но у него уже не было
сил. Отступившая Тварь подобралась для прыжка. И тогда Мелькор крикнул, и
эхом отразился крик его от стен черных гор, и, казалось, сама земля
дрогнула, словно ощутила Арда боль и муку Возлюбившего этот мир.
И черные горы помнили голос Мелькора, и его боль. Эхом стала эта
память; Ламмот, Великое Эхо, звалась долина эта с той поры.
И в подземных чертогах разрушенного Ангбанда зов Властелина услышали
Балроги, слуги его. Пламенным смерчем, жгучей бурей пронеслись они над
землей; и вступили в круг огня, и могли они сделать это, ибо огонь был их
сущностью; и огненными бичами гнали они прочь Тварь из Пустоты -
Унголиант. Там, где проползала она, надолго земля осталась мертвой от
крови Унголиант - молочно-белого яда. В Горах Ужаса, Эред Горгорот, в
самой глубокой пещере укрылась она от огненных бичей, и с той поры никто и
никогда не видел ее, потому неизвестно, как сгинула Унголиант, порождение
Не-бытия.
Мелькор вернулся в Ангбанд. И там, на развалинах крепости, встретил
его Саурон. Страдание и гнев исказили красивое лицо Саурона, когда
взглянул он на Мелькора. Он давно - знал. Теперь он - видел. И Ученик упал
на колени, и сквозь стиснутые в муке зубы простонал:
- Я знаю все... _Ч_т_о_ они сделали!..
И голос его сорвался, и беззвучно проговорил он:
- Не прощу.
...Он сдержал слово. Боль Черного Майя стала гневом; и называли его -
Гортхауэр Жестокий, и было это правдой, ибо ненависть не угасала в нем...
Саурон не посмел взять руку Мелькора. Он лишь благоговейно коснулся
губами края одежды Учителя, ибо ведомо было ему, _ч_т_о_ прошел Мелькор,
_ч_т_о_ пережил он и _ч_т_о свершил. И Мелькор поднял Саурона с колен; и,
глядя в глаза ему, сказал Майя:
- Больше никогда я не оставлю тебя. Прости меня; но не проси и не
приказывай. Я клянусь, я не покину тебя.
Но Мелькор молчал.
Так стояли они, глядя в глаза друг другу: Учитель и Ученик,
Проклятые, идущие путем Тьмы, Хранители Равновесия. И память и скорбь,
боль и ненависть навсегда объединили их.
И стало так: утратив связь с Эру, Валар утратили и способность
изменять обличье или покидать его. Отныне и на всегда пребывали они в
облике, сходном с обликом Детей Единого, словно тоже были связаны
Заклятьем Образа.
Не могли они более черпать силы из Пустоты. Потому, только разрушив
часть Арды, могли они восстановить силы свои; потому каждое их свершение
оставляло рану на теле Арды. И раны, наносимые Арде, оплакивала Ниенна, но
ничем не могла она помочь миру.
ВОЙНА ГНЕВА
...И много было битв, когда Эльфы и Люди, объединившись, шли войной
против Мелькора. И горько было это Черному Вале. И однажды узнал он, что
Эарендил взошел на корабль и направил его к берегам Благословенных Земель.
Он понимал, что скоро вновь придет в Средиземье воинство Бессмертных. И
снова пощады не будет никому.
Конечно, думал Мелькор и о собственной своей судьбе, но мысли эти
были отстраненными и бесконечно усталыми.
Валар не упустят случая отплатить ему и за собственный страх, и за
мятеж против Единого. Заключение сочтут слишком мягким наказанием. Убить
его, Бессмертного, они не смогут. И, чтобы избавиться навсегда от Черного
Валы, сделать они могут только одно: вышвырнут непокорного за грань мира.
За пределы Арды.
"Отныне вы - жизнь этого мира, а он - ваша жизнь." Что изменилось бы,
не будь этих слов Илуватара? Арда была его болью, его сердцем. Его жизнью.
Если будет разорвана связь с Ардой, он умрет. Умрет? Он? Бессмертный Айну?
Смерть была бы воистину избавлением - но он не мог, не должен был уйти.
Он не сможет жить.
Он не сможет умереть.
"Нет, это малодушие; как смею я думать о себе?.." Он давно уже все
знал. И страха не было в его душе. Мозг его работал сейчас холодно и
беспощадно-логично. Он понимал, что в этой Войне Гнева Люди станут его
союзниками, как прежде - Эльфы Тьмы. Знал то, что им не выстоять, как не
выстоит и он сам.
"Все, кто шел за мной, приняли смерть. Кровь их - на мне." Он не мог
забыть, ни простить себя. Память горячим комком стояла в горле, жгла
грудь, красно-соленой болью стыла на губах - словно ему дали испить чашу
горечи, чашу теплой крови.
"Любой ценой - вывести их из-под удара. Спасти. Любой ценой. Прикажу
- уходить. Великим Валар, - он усмехнулся холодно и страшно, - нужен
только я."
"...Больше я не оставлю тебя. Не проси и не приказывай." Мелькор
стиснул руки. "Гортхауэр... ученик мой... Что же делать, что? Он не уйдет
- и тогда... Суд Валар?! Нет, это невозможно, нет, нет!.."
Он внезапно вспомнил, как в этом же зале - беспомощный, полумертвый,
в крови - лежал его ученик, не в силах даже пошевелиться, не в силах
сказать ни слова, и на заострившемся лице жили только глаза - подернутые
дымкой страдания, беззащитные, огромные, исполненные мольбы и
благодарности...
"Ученик мой... единственный..."
И Мелькор решил. Приказать. Заставить уйти. Жестоко, но это
единственный выход. На это еще хватит сил. Кто-то должен продолжать
начатое.
...Гортхауэр предстал перед троном Властелина, не глядя в лицо
Мелькору.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17
...Серое безликое Ничто, не имеющее образа; порождение Пустоты и само
- пустота, окруженная не-Светом...
Мелькор содрогнулся от отвращения, но стиснул зубы: только Это могло
стать орудием его замысла.
Он стоял перед порождением Пустоты: Черный Властелин в одеяниях Тьмы.
Перед Лишенным обличья в истинном обличье своем стоял он, и холодная
ярость была в глазах его, беспощадно-ярких, как звезды, и несокрушимая
всевластная воля была в душе его, и решимость, и боль - в сердце его. И
сказал он:
- Следуй за мной.
Мелькор шел, не оборачиваясь, зная, что, покорная воле его, скованная
страхом перед ним, как побитый пес за хозяином следует Тварь. Он
чувствовал ее присутствие за спиной - мертвящее дыхание Пустоты.
На вершине Хьярментир, что на крайнем юге Валинора, в земле Аватар -
в земле Теней - стоял он, глядя вниз на Благословенные земли Бессмертных.
Он смотрел на расстилавшиеся внизу леса Ороме, на поля и пастбища Йаванны;
и казалось ему: раскаленными стали железные наручники на запястьях его.
Память и боль вели его; память и боль давали силу ему.
И он посмотрел на север, и вдали увидел он сияющие долины и
величественные блистающие серебром дворцы Валимара. И увидел - Деревья.
Мелькор хорошо знал, как создавались они. Уничтожив Столпы Света, он
тогда вынудил Валар покинуть Средиземье. И была ночь, но они не увидели
звезд; и был день, но они не увидели солнца, ибо волей Единого глаза их
были удержаны, и до времени дано им было лишь смотреть, не видя. И была
тьма; и страхом наполнила она сердца их, ибо не знали они ни сути, ни
смысла ее. И прокляли они Властелина Тьмы, и в страхе и смятении бежали в
землю Аман, что на севере. Земле этой дали они имя Валинор, Обитель
Могуществ Арды. И на холме Короллаире, что зовется также Эзеллохар,
собрались они. Мрачными и угрюмыми были лица Валар. И взошла на холм
Йаванна, и воззвала она к Единому. В тот час отдали ей Валар силы свои, и
призыв ее был услышан Единым. И силой Единого и Валар созданы два Дерева
Валинора. Серебряное дерево звалось Телперион, Золотое - Лаурелин. И Тьма
отступила перед не-Тьмой Деревьев, которая не была Светом; Ибо где нет
места Тьме, не существует и Свет. Не Арда, но Пустота дала жизнь Деревьям;
и были они связью Валинора с Единым, связью между Пустотой, созданной
Единым, и ее порождением. И могли отныне Валар черпать силы из Пустоты,
дабы вершить в мире волю Единого. И возликовали Валар, но Феантури
молчали, и плакала Ниенна. И все силы свои творению Деревьев отдала Вала
Йаванна, и с той поры не дано было ей сотворить более ничего, кроме
бледного подобия прежних творений ее.
Ведомо это было это Мелькору; и увидел он, что пустота вошла мир, и
что это - сила, могущая выйти из-под власти Валар и уничтожить мир,
обратив его в ничто. И в душе своей так сказал он: "Я пришел в Арду, как
Хранитель и Защитник ее, и сердце мое отдано Арде. И ныне если я не
избавлю мир от Пустоты, _к_т_о_ сделает это?"
Он был могущественнейшим из Айнур, и велика была сила его. И теперь
видел он, что час его настал.
Было время великого празднества в Валиноре, и по повелению Короля
Мира Манве в чертогах его на вершине Таникветил собрались Валар, Майяр и
Эльфы. И пришел также Феанор, старший сын Финве; но Сильмариллы, творение
рук своих, оставил он в Форменосе. И отец его, Финве, и Нолдор, жившие в
Форменосе, не явились на празднество.
В этот час спустился Мелькор с вершины Хьярментир и взошел на
Короллаире. И Тварь, следовавшая за ним, не-Светом окутала Деревья. Она
выпила жизнь их и иссушила их; и стали они темными ломкими скелетами. Так
погибли Деревья Валинора, великое творение Йаванны Кементари. Так
разрушена была связь между Единым и Валар: более не могли Могущества Арды
черпать силы из Пустоты, созданной Эру. Но силу Деревьев вобрала в себя
Тварь.
И Мелькор покинул Короллаире; но Тварь, окутанная не-Светом,
следовала за ним.
...И наступила ночь. И Валар собрались в Маханаксар, и долго сидели
они в молчании. И Вала Йаванна взошла на Короллаире, и коснулась Деревьев;
но они были черны и мертвы, и под ее руками ветви их ломались и падали на
землю.
"Тогда многие возвысили голоса свои и возрыдали; и казалось плачущим,
что до дна осушили они чашу горестей, уготованную для них Мелькором; но
это было не так..."
И сказала Йаванна, что сумела бы воскресить Деревья, будь у нее хоть
капля благословенного света их. И Манве просил Феанора отдать Йаванне
Сильмариллы; и Тулкас приказал сыну Финве уступить мольбам Йаванны. Но
ответил на то Феанор, что слишком дороги ему Сильмариллы и никогда не
сможет он создать подобное им.
- Ибо, - говорил он, - если разобью я их, то разобью и сердце свое и
погибну - первый из Эльфов в земле Аман.
- Не первый, - глухо молвил Намо; но немногие поняли его слова.
Тяжело задумался Феанор; но не желал он уступить воле Валар. И
воскликнул он:
- По своей воле я не сделаю этого. Но если Валар принудят меня силой,
тогда я скажу, что воистину Мелькор - родня им!
- Ты сказал, - ответил Намо.
И плакала Ниенна.
В тот час явились посланнике из Форменоса; и новые злые вести
принесли они.
"И поведали они, как слепая Темнота пришла на Север, и была в ней
сила, что не имеет имени, и темнота исходила от нее. Но Мелькор также был
там, и пришел он в дом Феанора, и у дверей его убил он Финве, короля
Нолдор, и пролил первую кровь в Благословенной Земле; ибо только Финве не
бежал перед ужасом Темноты. И рассказали они, что Мелькор разрушил
крепость Форменос, и забрал все драгоценности Нолдор, что хранились там, и
Сильмариллы исчезли..."
Он действительно не бежал от Мелькора, Финве, король Нолдор. Он был
отважен, он верил в свои силы: ведь был он учеником Ауле и Майяр учили его
сражаться. А, кроме того, достойно ли его, родоначальника избранного,
славнейшего эльфийского рода, бежать от того, кого мысленно всегда называл
рабом Могучих Арды?
Но когда предстал перед ним Мелькор, Финве почувствовал, как
медленный ползучий страх заполняет его душу. Не раб, сломленный и
покорный, но Властелин стоял перед ним.
Лицо Мелькора казалось высеченным из камня:
- Вот мы и встретились, Финве, избранник Валар. Голос
Черного Валы был ровным и спокойным, но холодный огонь ненависти
горел в его светлых глазах.
- Вот мы и встретились, Мелькор, раб Валар!
...Говорят, слова открывают раны. И это правда. Не впервые - и не в
последний раз - Мелькора назвали рабом. Это всегда было первым, что
приходило в голову его врагам, когда видели они железные наручники на
руках его. И всегда это причиняло боль.
Голос Валы звучал по-прежнему холодно:
Может, я и был рабом, но палачом и убийцей своих собратьев - никогда.
Возьми меч и сражайся: я не убиваю безоружных.
Они вступили в бой. Финве еще надеялся, что тяжелое железо и
незаживающие ожоги помешают Мелькору, но слишком быстро понял, что этого
не будет. Вала бился умело и уверенно, и, не сумев нанести ему ни одной
раны, Финве уже был несколько раз ранен черным мечом. И леденящий Ужас
сжал сердце Эльфа: пусть возьмет все, все! но пусть оставит жизнь!.. Вала
прочитал его мысли:
- Я возьму только Сильмариллы, цену крови. Но твою жизнь - прежде. Ты
умрешь.
Финве содрогнулся. Страх парализовал его тело, его мозг, его душу...
Следующая рана, нанесенная Мелькором, пришлась в живот, и Финве,
выронив меч, рухнул под ноги Бессмертному. Нестерпимой была боль, и против
воли Эльф взмолился, захлебываясь кровью:
- Пощади... добей...
"Нет, он не знает жалости... Убийца... Огонь... какая боль!.."
Мелькор наклонился к искаженному страданием лицу Эльфа:
- А _и_х_ ты - помнишь? Я тоже умолял пощадить. И ты видел это. И как
они умирали - тоже, - глухо сказал он. И прибавил: - И не было им пощады.
"Он мстит... Эти Черные Эльфы... да, да..." Должно забыть о
милосердии..." Ниенна милостивая!.. он оставит меня умирать, и будет
стоять и смотреть... смотреть... как и я тогда..."
Эльф сдавленно застонал. Ледяной взгляд Валы впился в полные отчаянья
и боли глаза Финве:
- Ты прав. Непозволительно так мучиться живому существу, - с горькой
усмешкой сказал Мелькор. И быстро нанес Эльфу последний удар - в сердце.
Но Финве еще успел увидеть в глазах Валы - жалость. И это было страшнее,
чем ненависть и проклятия.
...Так погиб Финве, избранник Валар, король Нолдор. Никто не видел
этой схватки, потому Мудрые молчат, и только Черная Хроника Арды хранит
рассказ о ней...
И Тварь из Пустоты разрушила Форменос; и не-Свет навеки поглотил
сияние драгоценностей Нолдор - только Сильмариллы взял себе Мелькор.
Через пустынную землю Араман, что на севере Валинора, через туманы
Ойомурэ, по льду Хэлкараксе уходил он из Благословенных Земель - крылатый
Черный Вала; и Тварь из Пустоты следовала за ним.
Мелькор вернулся в Средиземье, и с собой уносил он Сильмариллы, цену
крови его учеников, Эльфов Тьмы. И камни эти, творение Феанора, наследие
рода Финве, что благословила некогда Варда, жгли ладонь его, как
раскаленные угли - не-Тьма враждебнее Тьме, чем Свет; но он лишь крепче
стискивал руку.
Он исполнил замысел свой; но Тварь, по-прежнему следовавшая за ним,
обрела ныне огромную силу.
Он исполнил замысел свой: только не-Свет может уничтожить не-Тьму,
ибо они - одно; но это знают лишь те, кому равно ведомы Свет и Тьма, кто
не отвергает ни одной из сторон бытия Эа. И сила Пустоты, заключенная в
не-Тьме, вошла в Тварь. Она ощущала это; потому, когда остановился
Мелькор, преодолев страх, она бросилась на него.
Он знал, что будет так, он был готов к этому. Но жгучая боль ныне
лишала его сил. Он чувствовал единственное желание Твари: уйти, вырваться
за пределы мира. И знал: этого не должно произойти.
Сейчас они были равны по силе, и, чтобы стать сильнее, Твари нужно
было только одно: Сильмариллы, последняя частица не-Тьмы Валинора.
- Ты не получишь их, - сказал Мелькор.
И Мелькор произнес Заклятье Огня; и огненное кольцо сомкнулось вокруг
них, и Тварь бессильна была покинуть его.
И Мелькор произнес Заклятье Тьмы; и Тьма стала щитом ему, и Тварь
отступила к границе огненного круга.
Он терял силы; связанный с Ардой велением Эру, он не мог черпать силы
из Эа за гранью мира. Казалось, чей-то услужливый голос подсказывал ему:
возьми силу Арды, ведь ты можешь сделать это, ты - истинный Властелин
Арды! Но он отогнал эту мысль: сделать это значит разрушить, обратить в
ничто часть мира. Короля Мира это не остановило бы; но Возлюбивший сказал
- нет. И теперь он мог рассчитывать только на себя.
Боль обессиливала - но и не давала утратить власть над собой. И
Мелькор произнес Заклятие Образа; и, взвыв в отчаяньи и ярости, Тварь
обрела образ огромной паучихи, тысячеглазого серого чудовища.
И Мелькор произнес Заклятье Земли; и Тварь обрела плоть. Отныне и
навеки она была связана с миром и стала смертной. И, шипя от ненависти,
она рванулась к Мелькору: тот лишь успел поднять руку, защищаясь от удара,
и загнутый острый коготь, лязгнув, скользнул по железу наручника; Мелькор
заметил на острие капли молочно-белого яда.
Оставалось произнести только Заклятье Смерти, но у него уже не было
сил. Отступившая Тварь подобралась для прыжка. И тогда Мелькор крикнул, и
эхом отразился крик его от стен черных гор, и, казалось, сама земля
дрогнула, словно ощутила Арда боль и муку Возлюбившего этот мир.
И черные горы помнили голос Мелькора, и его боль. Эхом стала эта
память; Ламмот, Великое Эхо, звалась долина эта с той поры.
И в подземных чертогах разрушенного Ангбанда зов Властелина услышали
Балроги, слуги его. Пламенным смерчем, жгучей бурей пронеслись они над
землей; и вступили в круг огня, и могли они сделать это, ибо огонь был их
сущностью; и огненными бичами гнали они прочь Тварь из Пустоты -
Унголиант. Там, где проползала она, надолго земля осталась мертвой от
крови Унголиант - молочно-белого яда. В Горах Ужаса, Эред Горгорот, в
самой глубокой пещере укрылась она от огненных бичей, и с той поры никто и
никогда не видел ее, потому неизвестно, как сгинула Унголиант, порождение
Не-бытия.
Мелькор вернулся в Ангбанд. И там, на развалинах крепости, встретил
его Саурон. Страдание и гнев исказили красивое лицо Саурона, когда
взглянул он на Мелькора. Он давно - знал. Теперь он - видел. И Ученик упал
на колени, и сквозь стиснутые в муке зубы простонал:
- Я знаю все... _Ч_т_о_ они сделали!..
И голос его сорвался, и беззвучно проговорил он:
- Не прощу.
...Он сдержал слово. Боль Черного Майя стала гневом; и называли его -
Гортхауэр Жестокий, и было это правдой, ибо ненависть не угасала в нем...
Саурон не посмел взять руку Мелькора. Он лишь благоговейно коснулся
губами края одежды Учителя, ибо ведомо было ему, _ч_т_о_ прошел Мелькор,
_ч_т_о_ пережил он и _ч_т_о свершил. И Мелькор поднял Саурона с колен; и,
глядя в глаза ему, сказал Майя:
- Больше никогда я не оставлю тебя. Прости меня; но не проси и не
приказывай. Я клянусь, я не покину тебя.
Но Мелькор молчал.
Так стояли они, глядя в глаза друг другу: Учитель и Ученик,
Проклятые, идущие путем Тьмы, Хранители Равновесия. И память и скорбь,
боль и ненависть навсегда объединили их.
И стало так: утратив связь с Эру, Валар утратили и способность
изменять обличье или покидать его. Отныне и на всегда пребывали они в
облике, сходном с обликом Детей Единого, словно тоже были связаны
Заклятьем Образа.
Не могли они более черпать силы из Пустоты. Потому, только разрушив
часть Арды, могли они восстановить силы свои; потому каждое их свершение
оставляло рану на теле Арды. И раны, наносимые Арде, оплакивала Ниенна, но
ничем не могла она помочь миру.
ВОЙНА ГНЕВА
...И много было битв, когда Эльфы и Люди, объединившись, шли войной
против Мелькора. И горько было это Черному Вале. И однажды узнал он, что
Эарендил взошел на корабль и направил его к берегам Благословенных Земель.
Он понимал, что скоро вновь придет в Средиземье воинство Бессмертных. И
снова пощады не будет никому.
Конечно, думал Мелькор и о собственной своей судьбе, но мысли эти
были отстраненными и бесконечно усталыми.
Валар не упустят случая отплатить ему и за собственный страх, и за
мятеж против Единого. Заключение сочтут слишком мягким наказанием. Убить
его, Бессмертного, они не смогут. И, чтобы избавиться навсегда от Черного
Валы, сделать они могут только одно: вышвырнут непокорного за грань мира.
За пределы Арды.
"Отныне вы - жизнь этого мира, а он - ваша жизнь." Что изменилось бы,
не будь этих слов Илуватара? Арда была его болью, его сердцем. Его жизнью.
Если будет разорвана связь с Ардой, он умрет. Умрет? Он? Бессмертный Айну?
Смерть была бы воистину избавлением - но он не мог, не должен был уйти.
Он не сможет жить.
Он не сможет умереть.
"Нет, это малодушие; как смею я думать о себе?.." Он давно уже все
знал. И страха не было в его душе. Мозг его работал сейчас холодно и
беспощадно-логично. Он понимал, что в этой Войне Гнева Люди станут его
союзниками, как прежде - Эльфы Тьмы. Знал то, что им не выстоять, как не
выстоит и он сам.
"Все, кто шел за мной, приняли смерть. Кровь их - на мне." Он не мог
забыть, ни простить себя. Память горячим комком стояла в горле, жгла
грудь, красно-соленой болью стыла на губах - словно ему дали испить чашу
горечи, чашу теплой крови.
"Любой ценой - вывести их из-под удара. Спасти. Любой ценой. Прикажу
- уходить. Великим Валар, - он усмехнулся холодно и страшно, - нужен
только я."
"...Больше я не оставлю тебя. Не проси и не приказывай." Мелькор
стиснул руки. "Гортхауэр... ученик мой... Что же делать, что? Он не уйдет
- и тогда... Суд Валар?! Нет, это невозможно, нет, нет!.."
Он внезапно вспомнил, как в этом же зале - беспомощный, полумертвый,
в крови - лежал его ученик, не в силах даже пошевелиться, не в силах
сказать ни слова, и на заострившемся лице жили только глаза - подернутые
дымкой страдания, беззащитные, огромные, исполненные мольбы и
благодарности...
"Ученик мой... единственный..."
И Мелькор решил. Приказать. Заставить уйти. Жестоко, но это
единственный выход. На это еще хватит сил. Кто-то должен продолжать
начатое.
...Гортхауэр предстал перед троном Властелина, не глядя в лицо
Мелькору.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17