Место Пейтон оказалось в самом конце салона, рядом с проходом. Кресло у иллюминатора уже было занято коренастым чернявым мужчиной. Его лицо было изрыто оспой и походило на лунную поверхность после метеоритной атаки. Мужчина казался невозмутимым, видно, давно смирившись с непривлекательной внешностью.
Пейтон еле втиснулась в кресло и посчитала, что оно меньше других. Пожалуй, оно походило на камеру в бангкокской тюрьме, а может, было особой конструкции, дававшей возможность снять скрытой камерой забавный эпизод для популярной юмористической передачи.
По другую сторону прохода сидела тучная женщина, чьи оплывшие телеса растекались даже по подлокотникам. Ее глаза – ни дать ни взять изюминки в пышном тесте – хитро поблескивали. Несмотря на прозвучавшую просьбу занять места, около толстухи крутились мальчик и девочка, видимо, ее внуки, обещавшие в будущем походить статью на бабушку. Мальчику было не больше двенадцати, но прямо-таки бросалось в глаза, что у него рыхлая высокая грудь. Девочка, на год-два младше его, была дебелой и пухлой.
Едва Пейтон уселась в кресло, ей пришлось в него вжаться, ибо ее сосед беспрерывно передавал детям какие-то вещи, одновременно успевая бурно жестикулировать и раздавать наставления. Мужчина не оставлял вниманием и толстуху.
– Моя матушка, – пояснил он, обдав Пейтон чесночным запахом. – Прихворнула, бедняжка.
Пейтон участливо улыбнулась. Бедняги, решила она. Верно, возвращаются домой, в глушь, где ютятся в жалкой лачуге, из которой не выбраться до конца жизни. Наверное, крестьяне, считающие лучшей пищей цыплят, которых сами же пичкают гормональными веществами. Если бы она не вышла замуж за Барри, ей была бы уготована похожая участь.
Пейтон отправилась в туалет. Отстояв небольшую очередь, зашла внутрь. Пол был мокрым, в моче; повсюду валялись обрывки скомканной туалетной бумаги. А запах… Пейтон поморщилась. Впрочем, он был ненамного резче того, что доносился до ее кресла.
Прошел час, и принесли ужин, оказавшийся вполне удобоваримым: куриная грудка с кетчупом и ломтики ананаса. Поев, она встала и снова направилась в туалет, чтобы помыться, решив обойтись этой единственной гигиенической процедурой. Зубная щетка лежала в сумке, застрявшей намертво под сидением. Там же лежала и косметичка, но с губной помадой и пудрой можно было повременить: близилась ночь; к тому же в салоне притушили огни.
Вернувшись, она снова с большим трудом втиснулась в кресло и в скором времени задремала. Внезапно она почувствовала, как по ее ляжкам, подбираясь к влагалищу, ползают какие-то слизняки. Пейтон поерзала, но ощущение не пропало. Она открыла глаза. У нее между ног копошилась рука соседа. Пейтон вытаращила глаза и издала крик:
– Убери свою вонючую руку, паршивец!
Рука исчезла. Пейтон нажала на кнопку вызова стюардессы.
– Этот человек пристает ко мне! – вознегодовала она, встретив вопросительный взгляд появившейся женщины.
– Пристает, – стюардесса недоуменно подняла брови. – Что вы имеете в виду?
– Он щупал меня.
Пояснение Пейтон заглушил громовой бас старухи, к которому тут же присоединились визгливые голоса сидевших рядом с ней малолеток. Когда шум немного утих, волосатый мужчина возмущенно сказал:
– Ничего подобного не было.
Затем он добавил что-то по-португальски, покрутив у своего виска пальцем.
Стюардесса перевела взгляд на Пейтон.
– Не пойму, что вас так напугало, – холодно сказала она. – Может, вас укачало, и вы желаете пересесть, но самолет забит до отказа. Могу пересадить вас на служебное место, но не вижу для этого оснований. Вероятно, вам все приснилось. К тому же ваш сосед, вместе со всей семьей, выходит в Сан-Паулу. Потерпите немного. – Услышав, что ее требовательно позвали, стюардесса отошла и тотчас вернулась. – Жена этого человека уверяет, что он спал.
Пейтон возмутилась:
– Что, у нее глаза на затылке?
Поднялся гвалт. Родственники волосатого наглеца вскочили со своих мест и замахали руками. Пейтон поежилась, вжалась в кресло. Ей вспомнились вши. Все эти недружелюбные люди напоминали ей назойливых насекомых с гладкими лоснящимися животиками и мерзостными цепкими ножками. Пейтон опустила глаза. Только этого не хватало: из-под переднего кресла выползал толстый младенец, видно, младший отпрыск семейки. Пейтон поджала ноги.
В шесть часов утра самолет приземлился в Сан-Паулу. Стюардесса не обманула: место рядом с Пейтон освободилось. Дружная семья потянулась к выходу. Покидая салон, все слаженно голосили, враждебно поглядывая на Пейтон.
Оказалось, что до Сан-Паулу летели чуть ли не все. Проход заполнился пассажирами. Мужчины, все, как один, в грубых сандалиях, прокладывали себе путь мешками и рюкзаками. За ними, орудуя бедрами и локтями, пробивали дорогу женщины, в основном толстозадые, с кривыми ногами.
Когда пассажиров в проходе сменили уборщицы, Пейтон закрыла глаза. Первое время после замужества она и шагу не ступала без Барри, а мысль отправиться одной в путешествие ей даже не могла прийти в голову. Теперь она вспоминала о нем с неприязнью. Похожее на луковицу лицо, отрывистый громкий голос, непомерное самомнение – все это постепенно отрезвило ее. А его постоянные замечания, так называемые дружеские советы – да как она от них еще не рехнулась? Он даже советовал, что надеть. Как будто она не знала, что с ее экзотичной внешностью ей идет любая одежда.
Когда самолет взлетел, Пейтон снова предалась размышлениям. Надо бы купить путеводитель по Рио, чтобы не плутать в незнакомом городе. К тому же в путеводителе можно найти интересные сведения о достопримечательностях и истории города. А в аэропорту следует купить книжку с отрывными талонами на такси: с ней гораздо удобнее – если расплачиваться наличными, можно и сдачу не получить. Пейтон улыбнулась: она едет на шикарный курорт, и, хотя в ее распоряжении не больше трех дней, она вдоволь накупается в теплом море, да и в бассейне поплещется.
Выйдя из самолета и заняв очередь для прохождения паспортного контроля, Пейтон открыла сумочку и достала билет и паспорт из бокового кармашка. А где портмоне? Пейтон похолодела. Портмоне не было, а ведь в нем кредитная карточка, деньги и листок с адресом курортного учреждения. Она порылась в сумке и застонала, затем нагнулась и вытряхнула содержимое сумочки прямо на пол. Впустую! За спиной раздались недовольные голоса. Пейтон лихорадочно собрала вещи. Может, заглянуть в дорожную сумку? Открыла молнию – никакого следа. Значит, украли! Украл тот чернявый паршивец, похожий на обезьяну!
У Пейтон голова пошла кругом. Что делать? Разве кто ей поможет? Кругом одни равнодушные, безучастные лица. А может, ее наказал Господь за нечестивые мысли? Она осуждала, чернила мужа, порицала окружающих в самолете…
Пейтон поступила на службу три недели назад, возобновив трудовую деятельность, прерванную замужеством. Впрочем, в те два с лишним года, что она была замужем, у нее дел хватало, особенно в первые шесть месяцев после свадьбы, когда она буквально разрывалась на части, руководя ремонтом в квартире и покупая новую мебель. К тому же приходилось заниматься и вовсе непривычным многотрудным занятием: писать благодарственные письма за поднесенные ко дню свадьбы подарки. Она была довольна, что вышла замуж. Замужество избавило ее от нужды, подачки Армии спасения ушли в прошлое. Теперь в ее распоряжении появились даже бытовые приборы – игрушки для взрослых, о которых она знала раньше лишь понаслышке: кухонный комбайн, посудомоечная машина, тостер, микроволновая печь. У нее появился непривычный достаток, и все же они с мужем не позволяли себе излишеств, считали деньги.
Через шесть месяцев после свадьбы Барри отважился на решительный шаг: купил частную практику у пожилого дантиста, ушедшего на покой. Пейтон попыталась воспрепятствовать этой сделке, полагая, что выгоднее просто обзавестись собственным кабинетом и дать в газетах объявления об услугах. Однако Барри настоял на своем, ввергнув Пейтон в недоумение.
Конечно, пациентов у Барри прибавилось, да и расположение купленного зубоврачебного кабинета оказалось вполне приемлемым. Он находился в ближней части Лонг-Айленда, неподалеку от дома, что позволяло не особенно долго мучиться в часы пик, пребывая в дороге. Но разве стоило из-за этого потратить три тысячи долларов на обшарпанный кабинет, требующий ремонта, и на допотопное оборудование? Видно, Барри вскоре понял свою ошибку, ибо мрачнел с каждым днем. Денег стало катастрофически не хватать: приходилось платить за аренду, за новое оборудование да и за мебель, купленную в кредит.
Богатая практика не спасала, и, даже по оптимистичным расчетам Барри, он мог окупить затраты только через три года. Тогда Пейтон решила найти работу. Она попыталась устроиться в туристическое агентство (по своей старой специальности), но ей повсюду отказывали, что было неудивительно: безработных хватало. Однако вскоре случилось чудо: она получила письмо с приглашением на работу. На службе ее заметили и предложили поехать в Рио-де-Жанейро, чтобы договориться на месте о приеме туристов.
– Ты не против, если я слетаю в Бразилию? – спросила Пейтон у мужа, придя домой со сногсшибательной новостью.
– Ты хочешь полететь одна, без меня? – Барри удивился сверх всякой меры и заморгал с видом полной растерянности.
Он был слегка тучен, неповоротлив, со взглядом меланхоличного человека, которому особую кротость придавали курчавые волосы и очки, которые он почти никогда не снимал – без них он выглядел беспомощным и потерянным.
– Я ненадолго, через три дня вернусь, – ответила Пейтон. – Признаться, встревожена и сама. Ты же знаешь, что за пределы Соединенных Штатов я ни разу не выезжала… Разве что была с тобой на Ямайке. Но теперь у меня работа, при которой без поездок не обойтись.
– Через три дня вернешься… – Барри задумался. – Ну что же, ничего не поделаешь, поезжай. Я бы составил тебе компанию, но у меня пациенты – их не оставишь.
Пейтон стала собираться в дорогу. Прежде всего это значило оставить мужу еду. Она улетала вечером в воскресенье. Выходит, надо подумать о понедельнике, вторнике и среде. На завтрак вполне сойдут гамбургеры – Барри их любит. На обед в понедельник – куриные грудки в грибной подливке – в холодильнике не испортятся. Во вторник Барри сможет пообедать в кафе, а в среду сварит спагетти – дело нехитрое. В четверг утром она вернется. Барри с голоду не умрет, в крайнем случае о нем позаботится Грейс.
Свекровь звонила почти ежедневно, видно, находя в разговоре по телефону изрядное удовольствие. Ее интересовала любая мелочь, и каждый разговор затягивался надолго. С этим можно было бы и мириться, если бы Грейс не умудрялась звонить, главным образом, во время обеда.
Узнав о поездке Пейтон, Грейс не замедлила позвонить.
– Пейтон, милочка, ты, никак, собираешься уезжать… Ах, так… Да, да, понимаю: работа такая. Но как это можно одной, без Барри?… Мне бы оставить мужа и в голову не пришло. Я расставалась с Леонардом всего несколько раз: когда рожала и когда ездила к матери, находившейся при смерти. Послушай, пусть Барри приезжает ночевать к нам, а если не захочет, тогда пускай приезжает обедать.
– Спасибо, Грейс, я ему уже наготовила. Еда в холодильнике, Барри останется только разогреть ее в микроволновке. Готовить самому ему придется только однажды, в среду.
– Тогда пусть в среду приезжает обедать к нам.
– Это долго, а у него масса работы. Закончив прием, он корпит над бумагами. Освобождается только в девять.
– Ему надо нанять ассистента, я ему говорила.
– Лишние траты… – Пейтон вздохнула.
– Ладно. Я ему позвоню. Мы с Леонардом и сами можем приехать в город. Не оставим сына голодным, бедняжка тянет тяжелый воз. А за тебя я рада. По крайней мере, ты отдохнешь.
– Надеюсь, – сказала Пейтон, придав голосу жизнерадостность.
Наступил день отъезда. Оставалось собрать вещи в дорогу. Паспорт Пейтон получила еще два года назад, когда собиралась с Барри в свадебное путешествие на Ямайку. Не доставило хлопот и получение визы – в бразильском консульстве обошлись без крючкотворства и проволочек.
Пейтон и Барри только что вернулись домой, отобедав у Грейс. Обычно по выходным Барри отправлялся или на север штата ловить рыбу на муху, или в спортивный клуб – играть в гольф с отцом. В клуб обычно приезжала и Грейс, неизменно приглашая невестку поплескаться в бассейне, но Пейтон всегда отказывалась под благовидным предлогом и приезжала к свекрови только к обеду, без которого не обходилось ни одно воскресенье. У свекрови стол всегда ломился от яств. Вот и сегодня на столе было изобилие: рыбный салат, жаркое в горшочках, отварная индейка, жареные цыплята, а на десерт – мусс. Съесть все было попросту невозможно, а вот восхититься кулинарными способностями хозяйки являлось поистине обязательным. Кроме того, надлежало выслушать с искренним интересом секреты приготовления каждого блюда.
В обществе свекрови и свекра Пейтон чувствовала себя неуютно. Родители Барри относились к ней снисходительно, особенно Грейс, которая не оставляла ее советами и даже заботилась о ее туалетах, время от времени презентуя невестке свою поношенную одежду: длинные цветастые юбки, да еще платья и кофточки, обычно с жуткими блестящими пуговицами. Доставалась Пейтон и одежда Белинды, сестры Барри. Но и Грейс, и Белинда были значительно выше Пейтон, и одежду приходилось перешивать. Правда, иногда Пейтон доставались и новые с виду вещи. Казалось, Грейс их ни разу не надевала и купила лишь для того, чтобы обрядить невестку по своему вкусу. Впрочем, презентованную одежду Пейтон почти не носила, надевала в основном только по воскресеньям, чтобы доставить Грейс удовольствие. Обычно Пейтон ходила в джинсах и сатиновой кофточке и только по особому случаю надевала нарядную блузку и мини-юбку.
Но что же надеть в дорогу и что взять с собой? Грейс со знанием дела советовала надеть шелковые брюки, свободную блузку и спортивные туфли. – Удобно и элегантно, – заключила она.
Однако Пейтон решила по-своему. В Бразилии сейчас зимнее время года, а прилетит она в Рио утром. Одеться потеплее не помешает. Она остановилась на свитере, джинсах и туфлях-лодочках. А вот с собой следует взять одежду полегче. Пожалуй, действительно подойдут юбка ниже колен, декорированная цветами, и кофточка с длинными рукавами – очередные подарки сердобольной свекрови, авторитетно уверившей неопытную невестку, что на улицах Рио следует появляться только в строгой одежде, прикрывающей все женские прелести – иначе недалеко до беды: страстные латиноамериканцы своего не упустят.
Укладывая вещи, Пейтон вздохнула. Как быстро прошло то время, когда она, подражая другим студентам, носила вычурную одежду и необычную обувь, вроде башмаков на деревянной подошве. Тогда она училась на ветеринара, однако быстро уразумела, что лечить животных не для нее.
Барри вызвался отвезти ее в аэропорт на машине.
– Даже и не думай об этом, – ответила Пейтон. – Отдохни, посмотри футбол. Я возьму такси, не волнуйся.
Барри попытался настаивать, но Пейтон отговорила его. Она не хотела появляться в аэропорту в сопровождении мужа.
– Но я обязательно встречу тебя, – сказал Барри.
– Зачем? Я прилечу рано утром. Лучше поспи. Я доберусь до дому на такси.
– К чему платить лишние деньги? – возразил Барри. – У нас машина.
Пейтон сдалась. Поужинав вместе с мужем, она подвела его к холодильнику. Открыв морозилку, показала, что наготовила.
– Еще есть яйца и сыр, – сказала она. – А если захочешь просто перекусить, вот чипсы, сдоба и фрукты.
Паспорта проверял высокий, сухой, как жердь, офицер с бесстрастным лицом. Подойдя к офицеру, Пейтон пролепетала:
– Вы не поможете мне? В самолете у меня украли портмоне. В нем были деньги и кредитная карта.
Казалось, ее не поняли.
– Билет и паспорт, – произнес офицер с холодным достоинством на лице.
Пейтон протянула ему документы.
– Вы говорите по-английски? – спросила она. Ответа не последовало.
– Но я не знаю, что делать, – с отчаянием в голосе произнесла Пейтон. – Кто мне может помочь? Я даже не знаю, куда идти. Листок с нужным мне адресом был в портмоне. – Голос Пейтон срывался. – Вы меня понимаете? Скажите, можно узнать фамилию человека, сидевшего в самолете рядом со мной?
Офицер нагнулся, поставил в паспорте штамп и небрежно махнул рукой, несомненно, повелевая надоедливой пассажирке освободить место у стойки. Увидев, что она не сдвинулась с места, офицер обернулся через плечо, видно, для того чтобы позвать полицейского.
В это время Пейтон тронули за рукав. Она повернула голову и увидела черноволосого мужчину среднего роста, одетого в элегантный костюм, с дорогим кожаным чемоданом в руке. Его лицо казалось несколько грубоватым, чему были виной густые черные брови, мясистый нос, полные губы и большой подбородок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
Пейтон еле втиснулась в кресло и посчитала, что оно меньше других. Пожалуй, оно походило на камеру в бангкокской тюрьме, а может, было особой конструкции, дававшей возможность снять скрытой камерой забавный эпизод для популярной юмористической передачи.
По другую сторону прохода сидела тучная женщина, чьи оплывшие телеса растекались даже по подлокотникам. Ее глаза – ни дать ни взять изюминки в пышном тесте – хитро поблескивали. Несмотря на прозвучавшую просьбу занять места, около толстухи крутились мальчик и девочка, видимо, ее внуки, обещавшие в будущем походить статью на бабушку. Мальчику было не больше двенадцати, но прямо-таки бросалось в глаза, что у него рыхлая высокая грудь. Девочка, на год-два младше его, была дебелой и пухлой.
Едва Пейтон уселась в кресло, ей пришлось в него вжаться, ибо ее сосед беспрерывно передавал детям какие-то вещи, одновременно успевая бурно жестикулировать и раздавать наставления. Мужчина не оставлял вниманием и толстуху.
– Моя матушка, – пояснил он, обдав Пейтон чесночным запахом. – Прихворнула, бедняжка.
Пейтон участливо улыбнулась. Бедняги, решила она. Верно, возвращаются домой, в глушь, где ютятся в жалкой лачуге, из которой не выбраться до конца жизни. Наверное, крестьяне, считающие лучшей пищей цыплят, которых сами же пичкают гормональными веществами. Если бы она не вышла замуж за Барри, ей была бы уготована похожая участь.
Пейтон отправилась в туалет. Отстояв небольшую очередь, зашла внутрь. Пол был мокрым, в моче; повсюду валялись обрывки скомканной туалетной бумаги. А запах… Пейтон поморщилась. Впрочем, он был ненамного резче того, что доносился до ее кресла.
Прошел час, и принесли ужин, оказавшийся вполне удобоваримым: куриная грудка с кетчупом и ломтики ананаса. Поев, она встала и снова направилась в туалет, чтобы помыться, решив обойтись этой единственной гигиенической процедурой. Зубная щетка лежала в сумке, застрявшей намертво под сидением. Там же лежала и косметичка, но с губной помадой и пудрой можно было повременить: близилась ночь; к тому же в салоне притушили огни.
Вернувшись, она снова с большим трудом втиснулась в кресло и в скором времени задремала. Внезапно она почувствовала, как по ее ляжкам, подбираясь к влагалищу, ползают какие-то слизняки. Пейтон поерзала, но ощущение не пропало. Она открыла глаза. У нее между ног копошилась рука соседа. Пейтон вытаращила глаза и издала крик:
– Убери свою вонючую руку, паршивец!
Рука исчезла. Пейтон нажала на кнопку вызова стюардессы.
– Этот человек пристает ко мне! – вознегодовала она, встретив вопросительный взгляд появившейся женщины.
– Пристает, – стюардесса недоуменно подняла брови. – Что вы имеете в виду?
– Он щупал меня.
Пояснение Пейтон заглушил громовой бас старухи, к которому тут же присоединились визгливые голоса сидевших рядом с ней малолеток. Когда шум немного утих, волосатый мужчина возмущенно сказал:
– Ничего подобного не было.
Затем он добавил что-то по-португальски, покрутив у своего виска пальцем.
Стюардесса перевела взгляд на Пейтон.
– Не пойму, что вас так напугало, – холодно сказала она. – Может, вас укачало, и вы желаете пересесть, но самолет забит до отказа. Могу пересадить вас на служебное место, но не вижу для этого оснований. Вероятно, вам все приснилось. К тому же ваш сосед, вместе со всей семьей, выходит в Сан-Паулу. Потерпите немного. – Услышав, что ее требовательно позвали, стюардесса отошла и тотчас вернулась. – Жена этого человека уверяет, что он спал.
Пейтон возмутилась:
– Что, у нее глаза на затылке?
Поднялся гвалт. Родственники волосатого наглеца вскочили со своих мест и замахали руками. Пейтон поежилась, вжалась в кресло. Ей вспомнились вши. Все эти недружелюбные люди напоминали ей назойливых насекомых с гладкими лоснящимися животиками и мерзостными цепкими ножками. Пейтон опустила глаза. Только этого не хватало: из-под переднего кресла выползал толстый младенец, видно, младший отпрыск семейки. Пейтон поджала ноги.
В шесть часов утра самолет приземлился в Сан-Паулу. Стюардесса не обманула: место рядом с Пейтон освободилось. Дружная семья потянулась к выходу. Покидая салон, все слаженно голосили, враждебно поглядывая на Пейтон.
Оказалось, что до Сан-Паулу летели чуть ли не все. Проход заполнился пассажирами. Мужчины, все, как один, в грубых сандалиях, прокладывали себе путь мешками и рюкзаками. За ними, орудуя бедрами и локтями, пробивали дорогу женщины, в основном толстозадые, с кривыми ногами.
Когда пассажиров в проходе сменили уборщицы, Пейтон закрыла глаза. Первое время после замужества она и шагу не ступала без Барри, а мысль отправиться одной в путешествие ей даже не могла прийти в голову. Теперь она вспоминала о нем с неприязнью. Похожее на луковицу лицо, отрывистый громкий голос, непомерное самомнение – все это постепенно отрезвило ее. А его постоянные замечания, так называемые дружеские советы – да как она от них еще не рехнулась? Он даже советовал, что надеть. Как будто она не знала, что с ее экзотичной внешностью ей идет любая одежда.
Когда самолет взлетел, Пейтон снова предалась размышлениям. Надо бы купить путеводитель по Рио, чтобы не плутать в незнакомом городе. К тому же в путеводителе можно найти интересные сведения о достопримечательностях и истории города. А в аэропорту следует купить книжку с отрывными талонами на такси: с ней гораздо удобнее – если расплачиваться наличными, можно и сдачу не получить. Пейтон улыбнулась: она едет на шикарный курорт, и, хотя в ее распоряжении не больше трех дней, она вдоволь накупается в теплом море, да и в бассейне поплещется.
Выйдя из самолета и заняв очередь для прохождения паспортного контроля, Пейтон открыла сумочку и достала билет и паспорт из бокового кармашка. А где портмоне? Пейтон похолодела. Портмоне не было, а ведь в нем кредитная карточка, деньги и листок с адресом курортного учреждения. Она порылась в сумке и застонала, затем нагнулась и вытряхнула содержимое сумочки прямо на пол. Впустую! За спиной раздались недовольные голоса. Пейтон лихорадочно собрала вещи. Может, заглянуть в дорожную сумку? Открыла молнию – никакого следа. Значит, украли! Украл тот чернявый паршивец, похожий на обезьяну!
У Пейтон голова пошла кругом. Что делать? Разве кто ей поможет? Кругом одни равнодушные, безучастные лица. А может, ее наказал Господь за нечестивые мысли? Она осуждала, чернила мужа, порицала окружающих в самолете…
Пейтон поступила на службу три недели назад, возобновив трудовую деятельность, прерванную замужеством. Впрочем, в те два с лишним года, что она была замужем, у нее дел хватало, особенно в первые шесть месяцев после свадьбы, когда она буквально разрывалась на части, руководя ремонтом в квартире и покупая новую мебель. К тому же приходилось заниматься и вовсе непривычным многотрудным занятием: писать благодарственные письма за поднесенные ко дню свадьбы подарки. Она была довольна, что вышла замуж. Замужество избавило ее от нужды, подачки Армии спасения ушли в прошлое. Теперь в ее распоряжении появились даже бытовые приборы – игрушки для взрослых, о которых она знала раньше лишь понаслышке: кухонный комбайн, посудомоечная машина, тостер, микроволновая печь. У нее появился непривычный достаток, и все же они с мужем не позволяли себе излишеств, считали деньги.
Через шесть месяцев после свадьбы Барри отважился на решительный шаг: купил частную практику у пожилого дантиста, ушедшего на покой. Пейтон попыталась воспрепятствовать этой сделке, полагая, что выгоднее просто обзавестись собственным кабинетом и дать в газетах объявления об услугах. Однако Барри настоял на своем, ввергнув Пейтон в недоумение.
Конечно, пациентов у Барри прибавилось, да и расположение купленного зубоврачебного кабинета оказалось вполне приемлемым. Он находился в ближней части Лонг-Айленда, неподалеку от дома, что позволяло не особенно долго мучиться в часы пик, пребывая в дороге. Но разве стоило из-за этого потратить три тысячи долларов на обшарпанный кабинет, требующий ремонта, и на допотопное оборудование? Видно, Барри вскоре понял свою ошибку, ибо мрачнел с каждым днем. Денег стало катастрофически не хватать: приходилось платить за аренду, за новое оборудование да и за мебель, купленную в кредит.
Богатая практика не спасала, и, даже по оптимистичным расчетам Барри, он мог окупить затраты только через три года. Тогда Пейтон решила найти работу. Она попыталась устроиться в туристическое агентство (по своей старой специальности), но ей повсюду отказывали, что было неудивительно: безработных хватало. Однако вскоре случилось чудо: она получила письмо с приглашением на работу. На службе ее заметили и предложили поехать в Рио-де-Жанейро, чтобы договориться на месте о приеме туристов.
– Ты не против, если я слетаю в Бразилию? – спросила Пейтон у мужа, придя домой со сногсшибательной новостью.
– Ты хочешь полететь одна, без меня? – Барри удивился сверх всякой меры и заморгал с видом полной растерянности.
Он был слегка тучен, неповоротлив, со взглядом меланхоличного человека, которому особую кротость придавали курчавые волосы и очки, которые он почти никогда не снимал – без них он выглядел беспомощным и потерянным.
– Я ненадолго, через три дня вернусь, – ответила Пейтон. – Признаться, встревожена и сама. Ты же знаешь, что за пределы Соединенных Штатов я ни разу не выезжала… Разве что была с тобой на Ямайке. Но теперь у меня работа, при которой без поездок не обойтись.
– Через три дня вернешься… – Барри задумался. – Ну что же, ничего не поделаешь, поезжай. Я бы составил тебе компанию, но у меня пациенты – их не оставишь.
Пейтон стала собираться в дорогу. Прежде всего это значило оставить мужу еду. Она улетала вечером в воскресенье. Выходит, надо подумать о понедельнике, вторнике и среде. На завтрак вполне сойдут гамбургеры – Барри их любит. На обед в понедельник – куриные грудки в грибной подливке – в холодильнике не испортятся. Во вторник Барри сможет пообедать в кафе, а в среду сварит спагетти – дело нехитрое. В четверг утром она вернется. Барри с голоду не умрет, в крайнем случае о нем позаботится Грейс.
Свекровь звонила почти ежедневно, видно, находя в разговоре по телефону изрядное удовольствие. Ее интересовала любая мелочь, и каждый разговор затягивался надолго. С этим можно было бы и мириться, если бы Грейс не умудрялась звонить, главным образом, во время обеда.
Узнав о поездке Пейтон, Грейс не замедлила позвонить.
– Пейтон, милочка, ты, никак, собираешься уезжать… Ах, так… Да, да, понимаю: работа такая. Но как это можно одной, без Барри?… Мне бы оставить мужа и в голову не пришло. Я расставалась с Леонардом всего несколько раз: когда рожала и когда ездила к матери, находившейся при смерти. Послушай, пусть Барри приезжает ночевать к нам, а если не захочет, тогда пускай приезжает обедать.
– Спасибо, Грейс, я ему уже наготовила. Еда в холодильнике, Барри останется только разогреть ее в микроволновке. Готовить самому ему придется только однажды, в среду.
– Тогда пусть в среду приезжает обедать к нам.
– Это долго, а у него масса работы. Закончив прием, он корпит над бумагами. Освобождается только в девять.
– Ему надо нанять ассистента, я ему говорила.
– Лишние траты… – Пейтон вздохнула.
– Ладно. Я ему позвоню. Мы с Леонардом и сами можем приехать в город. Не оставим сына голодным, бедняжка тянет тяжелый воз. А за тебя я рада. По крайней мере, ты отдохнешь.
– Надеюсь, – сказала Пейтон, придав голосу жизнерадостность.
Наступил день отъезда. Оставалось собрать вещи в дорогу. Паспорт Пейтон получила еще два года назад, когда собиралась с Барри в свадебное путешествие на Ямайку. Не доставило хлопот и получение визы – в бразильском консульстве обошлись без крючкотворства и проволочек.
Пейтон и Барри только что вернулись домой, отобедав у Грейс. Обычно по выходным Барри отправлялся или на север штата ловить рыбу на муху, или в спортивный клуб – играть в гольф с отцом. В клуб обычно приезжала и Грейс, неизменно приглашая невестку поплескаться в бассейне, но Пейтон всегда отказывалась под благовидным предлогом и приезжала к свекрови только к обеду, без которого не обходилось ни одно воскресенье. У свекрови стол всегда ломился от яств. Вот и сегодня на столе было изобилие: рыбный салат, жаркое в горшочках, отварная индейка, жареные цыплята, а на десерт – мусс. Съесть все было попросту невозможно, а вот восхититься кулинарными способностями хозяйки являлось поистине обязательным. Кроме того, надлежало выслушать с искренним интересом секреты приготовления каждого блюда.
В обществе свекрови и свекра Пейтон чувствовала себя неуютно. Родители Барри относились к ней снисходительно, особенно Грейс, которая не оставляла ее советами и даже заботилась о ее туалетах, время от времени презентуя невестке свою поношенную одежду: длинные цветастые юбки, да еще платья и кофточки, обычно с жуткими блестящими пуговицами. Доставалась Пейтон и одежда Белинды, сестры Барри. Но и Грейс, и Белинда были значительно выше Пейтон, и одежду приходилось перешивать. Правда, иногда Пейтон доставались и новые с виду вещи. Казалось, Грейс их ни разу не надевала и купила лишь для того, чтобы обрядить невестку по своему вкусу. Впрочем, презентованную одежду Пейтон почти не носила, надевала в основном только по воскресеньям, чтобы доставить Грейс удовольствие. Обычно Пейтон ходила в джинсах и сатиновой кофточке и только по особому случаю надевала нарядную блузку и мини-юбку.
Но что же надеть в дорогу и что взять с собой? Грейс со знанием дела советовала надеть шелковые брюки, свободную блузку и спортивные туфли. – Удобно и элегантно, – заключила она.
Однако Пейтон решила по-своему. В Бразилии сейчас зимнее время года, а прилетит она в Рио утром. Одеться потеплее не помешает. Она остановилась на свитере, джинсах и туфлях-лодочках. А вот с собой следует взять одежду полегче. Пожалуй, действительно подойдут юбка ниже колен, декорированная цветами, и кофточка с длинными рукавами – очередные подарки сердобольной свекрови, авторитетно уверившей неопытную невестку, что на улицах Рио следует появляться только в строгой одежде, прикрывающей все женские прелести – иначе недалеко до беды: страстные латиноамериканцы своего не упустят.
Укладывая вещи, Пейтон вздохнула. Как быстро прошло то время, когда она, подражая другим студентам, носила вычурную одежду и необычную обувь, вроде башмаков на деревянной подошве. Тогда она училась на ветеринара, однако быстро уразумела, что лечить животных не для нее.
Барри вызвался отвезти ее в аэропорт на машине.
– Даже и не думай об этом, – ответила Пейтон. – Отдохни, посмотри футбол. Я возьму такси, не волнуйся.
Барри попытался настаивать, но Пейтон отговорила его. Она не хотела появляться в аэропорту в сопровождении мужа.
– Но я обязательно встречу тебя, – сказал Барри.
– Зачем? Я прилечу рано утром. Лучше поспи. Я доберусь до дому на такси.
– К чему платить лишние деньги? – возразил Барри. – У нас машина.
Пейтон сдалась. Поужинав вместе с мужем, она подвела его к холодильнику. Открыв морозилку, показала, что наготовила.
– Еще есть яйца и сыр, – сказала она. – А если захочешь просто перекусить, вот чипсы, сдоба и фрукты.
Паспорта проверял высокий, сухой, как жердь, офицер с бесстрастным лицом. Подойдя к офицеру, Пейтон пролепетала:
– Вы не поможете мне? В самолете у меня украли портмоне. В нем были деньги и кредитная карта.
Казалось, ее не поняли.
– Билет и паспорт, – произнес офицер с холодным достоинством на лице.
Пейтон протянула ему документы.
– Вы говорите по-английски? – спросила она. Ответа не последовало.
– Но я не знаю, что делать, – с отчаянием в голосе произнесла Пейтон. – Кто мне может помочь? Я даже не знаю, куда идти. Листок с нужным мне адресом был в портмоне. – Голос Пейтон срывался. – Вы меня понимаете? Скажите, можно узнать фамилию человека, сидевшего в самолете рядом со мной?
Офицер нагнулся, поставил в паспорте штамп и небрежно махнул рукой, несомненно, повелевая надоедливой пассажирке освободить место у стойки. Увидев, что она не сдвинулась с места, офицер обернулся через плечо, видно, для того чтобы позвать полицейского.
В это время Пейтон тронули за рукав. Она повернула голову и увидела черноволосого мужчину среднего роста, одетого в элегантный костюм, с дорогим кожаным чемоданом в руке. Его лицо казалось несколько грубоватым, чему были виной густые черные брови, мясистый нос, полные губы и большой подбородок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33