Все шло хорошо благодаря Элен. Мои родители ее просто обожали. Она даже сумела преподнести свое желание держаться подальше от кухни так, что это дало ей преимущество. Мама не переставая говорила о том, что у современных женщин нет времени на то, чтобы готовить, и что мы с Элен расстались, скорее всего, по моей вине, потому что я никогда ничего не делал по дому, и это подтверждается беспорядком в моей комнате.
Гершвин и Зоя тоже были в восхищении от Элен. Мы были у них в гостях на второй день после ее приезда, и уже через полчаса Элен смеялась и шутила с Зоей, как будто они были старыми подругами. Даже Шарлотта, с которой, я думал, мне удалось установить какое-то особое взаимопонимание, мгновенно подружилась с Элен. В следующие дни я показал Элен все здания, которые сыграли ключевую роль в моем становлении: старую начальную школу и то самое место на школьном дворе, где я сломал руку, играя в футбол; бар «Кингс Армс» с его облезлыми обоями; даже супермаркет и отдел алкоголя в нем. Ее вовсе не разозлило, когда всего через пять минут пребывания в супермаркете я встретил своих бывших одноклассников: Джеза Мориса (тогда: все думали, что он провалит выпускные экзамены; сейчас: актер и фотомодель) и Мел Лангер (тогда: все думали, что она станет актрисой; теперь: редактор на телевидении).
– Знаешь, – сказала Элен, когда мы вышли из супермаркета, нагруженные покупками по заданию моей мамы. – А в этом что-то есть.
– Я бы не сказал, что наткнуться на нескольких знакомых в супермаркете – такая уж большая ценность.
– Я не только об этом говорю.
– Само собой.
– Ну смотри: если я иду куда-нибудь в Нью-Йорке, то никогда не встречаю знакомых.
– Ты бы встречала, если бы вернулась в Бруклин.
– Но я не вернусь в Бруклин. В том-то и дело, – Элен сделала паузу. – На самом деле я просто не понимаю, зачем ты отсюда уехал. Тебе ведь, похоже, здесь так нравится.
– Знаешь, – сказал я, когда мы дошли до кафе на центральной улице. – Я на самом деле и сам не понимаю. Но ведь так всегда бывает, когда взрослеешь: ты просто собираешь вещи и уезжаешь.
96
Накануне дня моего тридцатилетия мы с Элен и родителями ходили ужинать. В этот раз мама и папа позволили мне заплатить за всех без лишних разговоров. Должно быть, папа заметил удивление у меня на лице, потому что он сказал:
– Тебе уже почти тридцать. Так что можешь начинать сам за себя платить, черт возьми.
Мы вернулись домой в начале одиннадцатого. Родители пошли спать, оставив нас с Элен смотреть телевизор, хотя мы тоже скоро уснули на диване. Когда я проснулся, Элен крепко спала у меня на груди. Это напомнило мне старые времена.
– Элен, – прошептал я тихонько, пытаясь ее разбудить. – Элен.
Она открыла глаза и зевнула:
– Мы заснули?!
– Знаю. Это что, признак того, что мы стареем? Помню, в детстве папа все время засыпал у телевизора.
– Нет, по-моему, здесь дело не в старении. Не знаю, что за оправдание у тебя, а у меня – разница во времени, – пробормотала она.
– Ладно. Я пошел спать.
– А который сейчас час?
Я посмотрел на часы видеомагнитофона.
– Десять минут второго.
Она наморщила лоб, усиленно что-то обдумывая.
– По-моему, твой день рождения уже наступил.
– Что? В смысле, что уже наступила суббота?
Она потянулась и села на диване.
– Нет, в том смысле, что ты родился без пятнадцати час ночи. Тебе уже двадцать пять минут как исполнилось тридцать.
– Я родился вовсе не без пятнадцати час, – сказал я с негодованием.
– А во сколько тогда?
– Не знаю.
– Почему ты тогда уверен, что родился не без пятнадцати час?
Я понял, что попался.
– Ну а ты откуда это знаешь?
– Мне сказала женщина, которая тебя родила.
Я некоторое время обдумывал ее слова.
– Так, значит мне тридцать?
Элен засмеялась и поцеловала меня в щеку.
– С днем рождения. – Она сделала паузу и посмотрела мне прямо в глаза. – Мэтт?
– Что?
– Ты не против, если я сегодня посплю с тобой?
Я в замешательстве посмотрел на нее.
– Что это значит?
Элен тяжело вздохнула.
– Я не это имела в виду, а просто – находиться в одной постели с тобой в бессознательном состоянии.
– А для чего? – осторожно спросил я.
– Потому что… – говоря это, она не смотрела на меня. Думаю, что такой смущенной я ее еще ни разу не видел, – …потому что этого мне больше всего не хватает.
Я не мог сказать «нет», да и не хотел. И мы почистили в ванной зубы, как в прежние времена, переоделись (она настояла на том, чтобы надеть пижаму, которую дала мне мама, и поэтому я спал в трусах) и залезли в мою односпальную кровать. Через десять минут Элен уже спала сном младенца, оставив меня наедине со своими мыслями о том, что вот мне уже и тридцать. Вместо того чтобы обдумывать этот факт сам по себе, я устроил серию вопросов и ответов, и получилось примерно вот что.
Вопрос: Сожалею ли я о чем-нибудь?
Ответ: Этот вопрос можно переформулировать так: разумно ли я провел свои последние десять лет. Или просто зря потратил время, ничего не сделав полезного? По большей части, как и Эдит Пиаф, я ни о чем не сожалею из того, что было в последние десять лет. Если бы я мог прожить их заново, сделал бы я что-нибудь по-другому? Очень сомневаюсь. Я могу сожалеть только о том, что позволил себе потерять спортивную форму. Если бы можно было вернуться на десять лет назад, то, зная, что через десять лет люди будут хохотать надо мной, когда я захочу примерить новую одежду, я бы ел и пил больше, чтобы ускорить обмен веществ. А еще – получалось, что о чем-то я все-таки сожалею, – я, наверное, должен был получше относиться к своим родителям. Несмотря на все мои стоны, они на самом деле гораздо умнее, чем я это соглашался признать. Но, возвращаясь к теме – а с годами делать это становится все труднее, – сожалею ли я о чем-нибудь еще? Да, о многом. О том, что дал Стивену Куперу свою почти новую книгу «Мясо – убийца» и больше ее не увидел; о своем кратковременном романе с Лиз Уорд-Смит, который начался, когда я сказал ей, что люблю ее, и закончился четырнадцать часов спустя; о том, что не выучил французский (не знаю, почему, но мне всегда казалось, что я должен это сделать). Список можно было продолжать до бесконечности.
Вопрос: О чем я сожалею больше всего?
Ответ: О Джинни.
Вопрос: Чувствую ли я, что моя молодость прошла?
Краткий ответ: «Нет». Но, по правде говоря, и да и нет. В тридцать лет я понимаю, что те, кому сейчас по двадцать, поглядев на меня, сразу поймут, что я к ним не принадлежу. Если бы заговорил с ними, они не спросили бы, где я учусь или хотя бы какую музыку слушаю, потому что, без сомнения, в наших музыкальных пристрастиях слишком мало общего. И они не спросили бы меня, в какие клубы я хожу, по той же самой причине. И они вряд ли захотели бы со мной дружить – кому нужен друг, который будет постоянно напоминать своим видом, что старость, смерть и выпадение волос уже не за горами? И зачем мне тусоваться с теми, с кем мне неизбежно пришлось бы вести те же самые бессвязные и несерьезные философские беседы о смысле жизни, которые я сам вел десять лет назад? Но со всем этим, как и со многим другим, я готов смириться.
Вопрос: Кто или что могло бы помочь мне почувствовать себя моложе?
Ответ: Джинни.
Вопрос: Чувствую ли я себя старше?
Ответ снова будет: «Да, но…» Если говорить серьезно, то теперь я понимаю, что жизнь не всегда складывается так, как хочешь, – раньше я мало обращал на это внимание. А если не очень серьезно, то я признаю, что уже скоро мне понадобится такая штука для удаления волос из носа. (Может ли мне кто-нибудь объяснить с точки зрения теории эволюции, для чего, начиная с определенного возраста, волосы в носу начинают вырастать чуть длиннее, чем надо?) Однако мне еще несколько световых лет от брака и до того момента, когда у меня будет 2,4 ребенка, хотя ссуда на покупку дома, наверное, уже не за горами. Короче, у меня нет желания притворяться моложе, чем я есть, но я в то же время не считаю, что моя жизнь кончилась. То есть у меня нет никакого желания становиться сорокалетним мужиком с шикарной квартирой в Лондоне, спортивным автомобилем, непрерывным потоком восемнадцатилетних подружек и отсутствием планов на то, чтобы «остепениться». Такой вариант меня бы только угнетал.
Вопрос: Кто или что нужно мне для того, чтобы не стать сорокалетним мужиком с шикарной квартирой в Лондоне, спортивным автомобилем, непрерывным потоком восемнадцатилетних подружек и отсутствием планов на то, чтобы «остепениться»?
Ответ: Джинни.

Мое тридцатилетие

Дата: 31 марта
Дней до тридцатилетия: 0
Настроение: ?
97
– Доброе утро, именинник!
Я, вздрогнув, открыл глаза и увидел сияющее лицо Элен всего в двух сантиметрах от своего.
– Доброе утро, чучело, – вздохнул я. – Разве так будят человека в день его тридцатилетия? Меня удар мог хватить. – Я протер глаза. – Который час?
– Шесть утра, – сказала она виновато, указывая на будильник на полу.
– Зачем ты разбудила меня в шесть утра? – спросил я, недоумевая. – Не поверю, что из-за разницы во времени.
– Я так разволновалась, – сказала Элен, все еще сияя.
Я посмотрел на нее и улыбнулся. Я был рад, что она здесь. Если кто-то во всем мире и мог помочь мне прожить этот день, так это Элен.
– Я хочу вручить тебе мои подарки, – продолжала она, – потому что мне уже пора убегать в свою спальню, чтобы твоя мама не заметила, что я не спала этой ночью в своей постели.
– Хорошая идея, – сказал я. – Это ее окончательно бы запутало. – Я подумал о последних словах Элен. – Подарки? – повторил я. – У тебя еще подарки? Я думал, что твой подарок – это приезд ко мне на день рождения.
Элен робко посмотрела на меня.
– Я не могла удержаться. Не бойся, я не потратила на это уйму денег, мне просто хотелось подарить тебе что-нибудь, что тебе по-настоящему бы понравилось.
Она подняла большой пакет, который таинственным образом оказался вдруг рядом с моей кроватью, и передала его мне. В нем лежали несколько со вкусом упакованных коробочек.
– И это все мне?
– Нет, – сказала она, улыбаясь во весь рот. – Это я просто издеваюсь над тобой, чтобы получить удовольствие.
– Что в них?
Она тяжело вздохнула, изображая отчаяние.
– Ты думаешь, я потратила столько времени на то, чтобы все это упаковать только для того, чтобы сразу рассказать тебе, что внутри? Открой и посмотри сам.
На то, чтобы развернуть километры оберточной бумаги мне понадобилось всего десять секунд. Кукла генерала Урсуса из фильма «Планета обезьян» («Я увидела его в магазине, и он мне показался таким прикольным со своим пистолетиком и лицом обезьяны, что я решила обязательно тебе его купить»); аудио-книга о том, как разобраться в себе «Почти нехоженая дорога» («Я подумала, что она может соответствовать твоему теперешнему состоянию ума»); несколько компакт-дисков («Я показала продавцу в „Тауэр Рекордс" список всех этих орущих и воющих рок-певиц, которых ты любишь, и он сказал, что эти тоже могут тебе понравиться») и, наконец, сделанная Сарой фотография, на которой мы с Элен лежим на Адском диване и поедаем чипсы из большого пакета («По-моему, на этой фотографии мы выглядим счастливо, как настоящие друзья. Это то, о чем мы никогда не должны забывать»).
– Просто не знаю, что и сказать, – сказал я, обнимая Элен. – Это не только мои самые первые подарки к тридцатилетию, но и самые лучшие. – Я нежно поцеловал ее. – Спасибо. Они классные.
– Пожалуйста, – сказала Элен. Она поцеловала меня в ответ и выскользнула из кровати. – Думаю, мне пора уходить.
Стоя передо мной в этой огромной пижаме, с едва выглядывающими из штанин ногтями ног, она выглядела восхитительно. Просто идеально. Почему я больше не хотел ее? Почему она больше не хотела меня? Извращенная природа человеческих влечений, подумал я, такая… как бы это сказать… извращенная.
– Десять долларов за твои мысли, – сказала Элен. – О чем ты думал красавчик?
Она произнесла «красавчик», как Кину Ривс в фильме «Успешное приключение Билла и Теда». Получилось очень похоже.
– Когда? – спросил я.
– Только что, когда я встала с кровати.
– Ни о чем.
– Врешь.
– Нет, правда.
– Опять врешь.
Я засмеялся.
– Ладно… ты права. Я кое о чем думал, – я решил не говорить ей, что размышлял о том, почему ее больше не хочу, и вместо этого поделился мыслью, которая пришла мне в голову вслед за той. – Я подумал о том, что где-то живет парень, который когда-нибудь влюбится в тебя. И я подумал, как счастлив он будет с тобой.
– Он хороший?
– Замечательный.
– И я его тоже полюблю?
– Ты просто голову потеряешь.
– А ему понравится татуировка у меня на попе?
– Он будет ее просто обожать.
– И чтобы это все предсказать, тебе достаточно было посмотреть на меня в своей пижаме?
Я засмеялся.
– Конечно.
– Ну, ты не так уж и не прав, Мэттью Бэкфорд, – сказала Элен, выходя из комнаты. – Не так уж и не прав.
98
В начале вечера того же дня мы с Элен сидели в гостиной и смотрели телевизор, ожидая Гершвина и Зою, чтобы вместе пойти в «Кингс Армс» праздновать мой день рождения. Прошло уже больше восемнадцати часов, как мне официально исполнилось тридцать, и пока все было в порядке. После завтрака – самого обильного завтрака за всю мою жизнь – родители вручили мне свои подарки (носки, мыло, трусы, шоколадки), а потом мы с Элен погуляли по парку Кингс Хит, пообедали в китайском ресторане, вернулись домой и посидели с родителями в саду во время их перерыва в домашних делах. Потом Элен заставила меня долго как следует рассматривать себя в зеркале, чтобы понять, изменил ли день рождения мою внешность. Она сама делала это каждый год (в двадцать и двадцать два изменения были к лучшему, а в двадцать один – «довольно противные»).
– Ну, как тебе нравится твоя новая кожа? – спросила она, выглядывая у меня из-за плеча.
Мне понадобилось довольно много времени, чтобы ответить ей, – настолько я был поглощен созерцанием своего отражения. Обычно я редко смотрелся в зеркало. Разве что иногда, мельком, но я ни разу не смотрел на себя так, будто хотел заглянуть в поры на коже. И я едва узнавал себя.
– И это так я выгляжу все время? – спросил я, с трудом веря своим глазам.
– Ты, кажется, разочарован?
– Я не разочарован, но я слегка удивлен. Ну, все ведь обычно как-то представляют свою внешность, даже если никогда не смотрят в зеркало. – Элен кивнула. – Так вот, то, что я вижу, совсем не похоже на мои представления.
– По-моему, ты красивый, – сказала Элен.
– Спасибо. Ты тоже очень даже ничего, но я вовсе не напрашивался на комплименты. Я не говорю, что я урод. Просто меня шокирует, что я все это время жил, не представляя себе, как я на самом деле выгляжу.
В дверь позвонили.
– Это Зоя и Гершвин, – сказал я, вставая.
– С днем рождения! – выкрикнула Зоя, входя в гостиную. Она поцеловала меня и попыталась обнять изо всех сил.
– Спасибо, – ответил я.
– Это тебе спасибо, – сказал Гершвин, пожимая мне руку. – Ты все-таки именинник. Ну, вы готовы к празднованию в «Кингс Армс»?
– А ты что, ставишь под сомнение мой выбор места празднования своего собственного дня рождения? – спросил я.
– Именно так, – ответил он. – Еще не поздно передумать, ты же знаешь.
– Я не передумаю. Ты праздновал свой день рождения в «Кингс Армс», а почему я не могу этого сделать?
– То, что я неудачник-одиночка, – хорошо известный факт. Но ты-то, Мэтт, любишь большие компании.
– Вовсе нет.
– Да. По крайней мере, любил в школе. Я засмеялся.
– Ну да. Но это было давно, так ведь?
– Очень давно, – сказал Гершвин, хихикая. – Очень-очень давно. – Он улыбнулся Элен.
– Как он себя вел сегодня?
– Очень даже хорошо. Я думала, что где-нибудь в середине дня у него начнется юбилейная депрессия, но он как-то этого избежал.
– Ну, пора, – сказала Зоя. – Пойдем. Мы зря теряем ценное время пьянки.
Но мы не могли уйти, пока Гершвин и Зоя не поздороваются с моими родителями – те всегда любили болтать с моими друзьями, особенно с теми, кто уже подарил своим родителям внуков, и только после того, как с этим было покончено, мы вышли из дома. Зоя сразу направилась к машине, что меня несколько смутило.
– Мы поедем на твоей машине? – спросил я. Зоя кивнула.
– Да, а в чем дело?
– Но что тогда значило «Мы зря теряем ценное время пьянки»?
– Я оставлю машину на стоянке, и мы с Гершвином вернемся домой на такси.
Я повернулся к Гершвину.
– Скажи своей жене, что на моем дне рождения потребление алкоголя обязательно для всех. Я не хочу, чтобы она вдруг сказала мне: «Я передумала насчет такси – я буду пить апельсиновый сок».
Гершвин засмеялся.
– Она будет пить, я тебе обещаю. Идет?
– Не понимаю, зачем вам вообще понадобилась сегодня машина, – сказал я, забираясь вместе с Элен на заднее сиденье. – В смысле, до вашего дома пятнадцать минут ходьбы.
– Когда мы вышли, было холодно, – сказала Зоя, включая двигатель. – А теперь, может быть, ты перестанешь бурчать?
Я открыл было рот, но Элен не дала мне ничего сказать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27