Снился мне Тим Мэлон. Он стоял в гостиной своего дома и пил красное вино. Один стакан он протянул мне и сказал:– Не грусти. Все еще может наладиться.– Как наладиться? – спросила я, жадно глотая свое вино.– Просто пей вино, и почувствуешь себя хорошо.– Но, Тим, я не чувствую себя хорошо!– Неважно, – ответил Тим. – Пойдем в постель.На этом месте я проснулась, как ужаленная, и с ужасом начала оглядываться кругом. Люди проходили мимо, никто из них не обращал на меня внимания. Но мне казалось, что всем известно, что я собиралась лечь в постель с Тимом, словно мой сон отпечатался у меня на лице. Я быстро вскочила и едва ли не бегом бросилась вон из парка.
Хани действительно была очень красивой. Я просматривала фото, привезенные Алисон, и не переставала удивляться, как могла такая чудесная девушка влюбиться в Яна.– Она что, слепая, что ли? – спросила я.– Изабель! Ты несправедлива! – Алисон положила передо мной еще одно фото. – Смотри, он тоже стал совсем другим человеком.Она была права. У меня дух захватило, каким он стал симпатичным. Из маленького мальчишки, который только и знал, что смотрел кино про терминаторов, космических пришельцев и секретных агентов, который приходил домой, с головы до ног покрытый грязью после игры в футбол под проливным дождем, который гораздо лучше разбирался в машинах и механизмах, нежели в людях, он вдруг превратился в привлекательного парня, представляющего интерес не только для своих домашних.– Как он повзрослел, возмужал! – невольно воскликнула я. – Да и ты тоже, если честно!– Слушай, ты, мерзавка! – Она бросила в меня одной из диванных подушек. – Как можно говорить девушке, что она возмужала?– Извини. – Я приняла покаянный вид. – Если уж ты возмужала, то я, должно быть, стала совсем ветхой.– Да нет, не сказать, – заверила меня Алисон. – Ты только жутко похудела.– Это потому что я сижу на фруктах и овощах, – ответила я беззаботно. – Вес так и ползет вниз.– От тебя остались кожа да кости, – продолжала она. – Тебе надо есть побольше чипсов и всего такого.– Да, – съязвила я, – чтобы наконец превратиться в поросенка. – Я засмеялась, чтобы показать, что не принимаю ее слова всерьез. – И вообще, давай поговорим о чем-нибудь другом.– Хорошо. Тебе здесь нравится? – Она встала с дивана и вышла на балкон.Я последовала за ней. Уже стемнело, зато повсюду яркими огнями обозначились улицы, зажглись окна в доме напротив.– Да! – убежденно сказала я, свешиваясь с железных перил. – Здесь шумно и людно, и вокруг постоянная суета.– Значит, тебе здесь не одиноко?– Разве что иногда, – призналась я. – Особенно вначале было очень одиноко, когда я чувствовала себя неприкаянной иностранкой. Но потом к этому привыкаешь.– А друзья у тебя есть?– Немного. Девчонки с курсов. Они из Ливерпуля. Коллеги по работе, пару раз мы с ними ходили в бар. Так что я постоянно в круговороте событий.– А парни? – спросила она как бы невзначай.– А что парни? Я думала, тебе идея парней вообще не близка.– Замуж за них выходить – да, не стоит. Но против парней как таковых я ничего не имею.– Я тоже, – брякнула я.– Ну и?..Я откупорила бутылку красного вина.– Иногда, – сказала я.– Изабель, я не хочу больше вина! – запротестовала Алисон. – Мы и так за обедом выпили две бутылки. У меня голова разболится от такого количества!– Но ты же вроде как в отпуске.– Да, но тебе утром на работу! Я хочу, чтобы ты была в форме!– Обо мне не беспокойся, – заверила я ее. – Со мной будет все в порядке.Она повертела на пальце прядь волос.– Раньше ты никогда столько не пила, – сказала она смущенно.– Это континентальный обычай, – весело улыбнулась я. – Здесь принято пить много вина.– Да, но на тебя это не похоже. – Некоторое время она озабоченно сопела. – С тобой все в порядке, Изабель?– Разумеется, все в порядке. – Я начала терять терпение. – Господи, Алисон, ты говоришь, как мамаша!Она вспыхнула.– Извини, – пробормотала она сокрушенно. – Просто… ну, в общем… ты изменилась, вот и все.– Разумеется, я изменилась! – воскликнула я. – Я полностью изменила свою жизнь.– Да-да, конечно, я знаю. – Но вид у нее при этих словах все равно оставался сокрушенным.
На следующий вечер, когда мы ложились спать, она спросила:– А как насчет гада? Ты его вспоминаешь?Мне хотелось солгать, сказать, что я и думать о нем забыла, но я знала, что с Алисон такая ложь не пройдет.– Не очень часто, – нашлась я, что сказать, после паузы. – Стараюсь не вспоминать.– С тех пор я его не видала, – объявила она сумрачно.– Было бы удивительно обратное.– Я часто заезжаю в Доннибрук, – продолжала она. – Думаю, может, натолкнусь на него как-нибудь. Натолкнусь в прямом смысле.– В этом нет нужды. Я им переболела.– А мне все еще хочется его убить! – Она обняла меня за плечи.– Не будь идиоткой! – Но все равно мне было приятно слышать, что она хочет его убить.
Мы пошли осматривать достопримечательности. В огромных залах Прадо мы едва не потерялись. Я сказала, что Алисон – единственная в семье, кто умеет ориентироваться на местности. Но когда мы в третий раз прошли мимо одного и того же портрета семнадцатого века, то сразу поняли: пора бежать отсюда.Вместо музея мы пошли за покупками. Алисон купила себе голубые кожаные лодочки и голубой с белым костюм.– Классная тряпочка! – восхищенно говорила она, когда мы уже вышли на улицу. – Однако здесь жарко!– Я уже привыкла.– Бедняжка!В воскресенье вечером мы сидели с ней в кафе под большим зонтиком и пили пиво.– Здесь просто рай! – щебетала Алисон, разглядывая прохожих. – Будь моя воля, я бы осталась здесь навеки.«Я тоже», – размышляла я про себя. Хорошо вот так сидеть на старой мадридской площади и слушать гитарные звуки, смотреть, как вокруг по булыжной мостовой носятся дети, играют в салочки, в то время как их родители шумно болтают, периодически покрикивая: «Антонио!» или «Кристобаль!», когда ребенок ускользает от их всевидящего ока. Но еще лучше сидеть вот так, неожиданно пришло мне в голову, когда рядом находится любимый человек.Гитаристы играли музыку Битлов – самую мелодичную, балладную, медленную. Они были одеты в обязательные облезлые джинсы и майки с картинами Миро. Просто возвращение хиппи, подумала я, разве что тогда не было кроссовок Рибок.– Так почему ты не завела себе бойфренда? – вдруг спросила Алисон.– Что?– Не увиливай, Изабель, тебя знаю! У тебя всегда на хвосте висел какой-нибудь парнишка.– Только не сейчас, – пробурчала я.– Не можешь же ты оплакивать его вечно!– Я не оплакиваю.– Оплакиваешь!– Не говори глупостей, Алисон!– Я просто констатирую факт, вот и все.– Я не оплакиваю. И бойфренда у меня нет. Но зато у меня есть друзья. И социальной лишенкой тебе меня не сделать.– А куда же тогда девался твой вес?– О, вот куда ты клонишь? – Я гневно взглянула на нее.– А что? Что я такого сказала? Я только говорю, что ты его оплакиваешь, худеешь, много пьешь, но это же факты!– Ради бога, Алисон! – взмолилась я. – Прекрати меня критиковать! Я знаю, что много пью. Но меня же не привозят домой в бесчувственном состоянии! И работаю я нормально! Просто мне нужно что-нибудь иметь для себя, вот и все.– Но…– Никаких но! – Я снова пламенно взглянула на нее.– Но если пить по нескольку бутылок в день… – не унималась она.– Послушай, Алисон! – Тут уж я разозлилась не на шутку. – Занимайся своими делами! Можешь приезжать ко мне, когда хочешь и на сколько хочешь, но только не вмешивайся в мою жизнь!– Хорошо, – сказала она покорно. – Я не буду вмешиваться.Больше мы к этой теме не возвращались.
Алисон очень понравился Мадрид. Она сказала, что с сожалением возвращается домой. Я рассталась с ней в зале ожидания международного аэропорта Барайяс.– Я рада, что ты приехала, – обняла я ее напоследок.– Спасибо за прием.– Приезжай еще.– Приеду.В доме без нее казалось очень пусто. Глава 14КУПАЛЬЩИКИ НА ПОБЕРЕЖЬЕ КОСТА БРАВА (Сальвадор Дали, 1923)
Погода становилась все жарче и жарче. Теперь я знала, что имеют в виду мадридцы, когда называют свой город адом. Солнце, кажется, проникало сквозь каменные стены домов, раскаляло мостовую, как сковородку, и та, в свою очередь, начинала излучать душное, сухое тепло. В офисе мы работали с восьми до пяти, и я выработала привычку, придя домой, сперва устраивать себе сиесту, и только потом, ближе к ночи, когда жара спадала, снова выходить на улицу.Чаще всего я проводила время с Барбарой и Бриджет. Эти девушки умели как следует поразвлечься, и когда я была с ними, то тоже развлекалась на полную катушку.Однажды я снова встретила Игнасио. Он стоял у барной стойки и попивал коктейль.– Привет!– О Изабель! – Он едва не поперхнулся своим коктейлем. – Вот уж не думал, что увижу тебя когда-нибудь снова. Я даже решил, что ты уехала домой.– Нет, не уехала. Но была очень занята.– Это все равно. – Его глаза затуманились. – Ты тогда от меня так странно убежала.– Прости, пожалуйста, – сказала я. – Я понимаю, что поступила ужасно. И даже не могу найти слов в свое оправдание.– Ну ладно, – улыбнулся он. – Хочешь что-нибудь выпить?Я тоже заказала себе коктейль.– Чем ты занималась все это время? – начал расспрашивать он. – Тебе было весело?– Сплошная работа.– Но послушай! В этом нет ничего примечательного!– Ну и что? Мне нравится моя работа.– Наверное, лучше, чем в банке «Бильбао».– Не знаю, я никогда не работала в банке.Я понятия не имела, зачем сюда пришла. И желания болтать с Игнасио у меня не было никакого. Он мне нравился, конечно, но я его почти не знала. Мои мысли слегка путались.– Хочешь, пойдем куда-нибудь поедим? – предложил он.Мне было все равно.– Тут за углом есть один милый ресторанчик. Называется «Мирабель». Ты была там?– Нет.– Иногда во время отпуска я там подрабатываю. – Он широко улыбался, глядя на меня. – Я отличный официант, и с подносом в руках объездил чуть ли не все европейские столицы.Я тоже улыбнулась.– Идет.Он взял меня под руку, и мы пошли ужинать.
В постели с ним было очень хорошо. Он делал вещи, которые мне очень нравились. Целовал в нужные места, гладил именно там, где мне больше всего хотелось. От его прикосновений у меня по коже начинали пробегать мурашки. Когда мы лежали, свернувшись, под простыней, он спросил, счастлива ли я.Я глядела в потолок.– Ты меня любишь? – снова спросил Игнасио.– Что? – словно не расслышала я. Он улыбался.– Не беспокойся, – сказал он. – Я и не жду, что ты скажешь да.– А что же ты ждешь, чтобы я сказала?– Сам не знаю, Изабель. Наверное, хотя бы то, что я тебе нравлюсь. Но если честно, то вряд ли это так.– Разумеется, ты мне нравишься, Игнасио. – Я села и закуталась до подбородка в простыню. – Ты очень милый.– Но ты меня не любишь?– Я тебя совсем не знаю, Игнасио.Он вздохнул.– С тобой в постели очень хорошо, Изабель. Но я слишком старомоден, и мне нужно иметь с девушкой, с которой я сплю, настоящие, теплые отношения. А у нас с тобой есть ли настоящие, теплые отношения, Изабель?– Это как тебе нравится.Я не знала, хочу ли я его видеть снова или нет. Все было очень странно.– Хочешь, встретимся в среду? Сходим в кино или еще куда-нибудь?– Хорошо, – сказала я. – Давай встретимся в среду.
Мы встретились в среду вечером после занятий по испанскому языку, а потом в пятницу, а потом снова в среду. Он был очень мил, внимателен и остроумен. Но, если не считать постели, я его не любила, и знала, что никогда не полюблю. Я пыталась себя убедить, что он замечательный и надежный, но все равно – в нем было что-то не то, хотя мне было трудно сказать, что именно.К тому же в один прекрасный день Игнасио со мной порвал.– Мне очень жаль, – сказал он, когда мы с ним сидели в кафе. – Несколько раз мне с тобой было очень хорошо, Изабель. – Он улыбнулся, чтобы смягчить удар. – Но у нас с тобой ничего не выйдет. Тебе нужен кто-то другой, а не Игнасио де Рибера.Я молча глядела на него. Потом сказала:– Прекрасно. Спасибо за все, Игнасио. – Я встала, прихватила свою сумку и пошла домой. – Приятно было с тобой познакомиться, – сказала я на прощание.Этот удар не был столь тяжелым, как предыдущий, но все равно я чувствовала себя уязвленной. На следующей вечеринке у Барбары и Бриджет я не пыталась кого-нибудь подцепить, а просто сидела в углу и молча пила коктейль. И домой явилась довольно рано, как раз вовремя, чтобы поймать звонок Жюли.– Как делишки? – спросила она. – Все так же работаешь?– Работаю потихоньку, – ответила я, заглушая звук телевизора.– Что поделываешь? – продолжала расспрашивать она.– В данный момент ничего, – ответила я. – Меня как раз бросил мой последний бойфренд.– Что? Какой бойфренд?Я еще не рассказывала ей новости о повторном круге отношений с Игнасио.– Но, судя по голосу, ты не особенно расстроена.– Кажется, нет. – Я налила себе еще один стакан вина. – Все было ничего, пока худо-бедно катилось. Но это не любовь моей жизни, Жюли! А ты как? – Я переключила разговор на нее.Она вздохнула.– Нормально.– Только нормально? Не замечательно?– Нормально. Но могло быть и лучше.– Слушай, у тебя проблемы? – забеспокоилась я. – Я тут все болтаю о своем, а тебе, наверное, нужно высказаться?– Не то чтобы высказаться… Я просто хотела спросить… ты не могла бы поехать со мной в отпуск на пару недель?– Мне казалось, что ты бережешь свой отпуск для Америки! – брякнула я, не особенно подумав.На том конце связи воцарилось молчание.– Жюли! Ты меня слышишь?– Я сама не знаю, берегу я его или нет, – наконец произнесла Жюли.– Только не говори мне, что у вас все кончилось! Мне казалось, что у вас царит полное согласие!– Мне тоже так казалось.– Так в чем же дело?– Не хочется сейчас говорить. Но именно поэтому я и прошу тебя со мной поехать.– Можешь приезжать в Мадрид в любое время! Здесь масса интересного, только очень жарко.– У меня кое-что другое на уме.И она рассказала, что ее менеджер арендовал номер на побережье, но воспользоваться им не сможет. Он предложил этот номер Жюли, если ее этот вариант заинтересует.– К тому же Ситхе в Испании, – сказала Жюли, – ты уже, можно сказать, на месте.– Ничего себе на месте! – воскликнула я. – Это в пятистах километрах от Мадрида!– Все равно, – вздохнула она. – Поехали, Изабель! Немного развлечемся.Судя по ее голосу, развлечение будет такого же сорта, как на Родосе, подумала я. Но все равно согласилась, не раздумывая.На следующее утро я попросила у Габриэлы отпуск.
Мы встретились в аэропорту Барселоны. Я приехала на пару часов раньше и оформила прокат ярко-голубого «Сеата Ибица». Наконец в толпе пассажиров появилась Жюли. Стоя за ограждением в толпе встречающих, я бешено замахала ей рукой. Она меня заметила и бросилась мне навстречу.Я подхватила ее чемодан – он весил всего ничего. Жюли была из тех, кто мог из одной белой блузки сочинить полдюжины разных нарядов.– Однако ты изменилась! – сказала Жюли, целуя меня в щеку. – Похудела.– А ты совершенно не изменилась, – солгала я. На самом деле Жюли выглядела ужасно: бледная, с некрашеными тусклыми волосами, с усталыми глазами. Ее изможденное лицо не имело ничего общего с прежней Жюли.– Не дури, – осадила она меня. – Я знаю, что выгляжу как привидение. И все потому, что вышла сегодня из дома в три утра.Я улыбнулась. На первое время сойдет и такое объяснение.– Пошли, – сказала я просто. – У нас с тобой есть машина.На самом деле я очень сомневалась насчет машины. В Мадриде, где я всегда выступала в качестве пешехода, мне было ясно, что водить машину не смогу ни за какие коврижки. При таком безалаберном движении и с правосторонними рулями. И действительно, стоило нам выехать на шоссе, как я едва не повернула не в ту сторону, подрезая соседний ряд. Тормозить пришлось с визгом, нашу машину развернуло поперек движения, из проезжающего мимо тягача с прицепом раздались отборные испанские ругательства.– Ох! – только и смогла выдохнуть Жюли. – Кажется, мы живы.– Пардон, – извинилась я, снова разворачивая машину по ходу движения. – Кажется, я поняла, в чем дело.– Надеюсь. – Жюли вытирала со лба обильный пот. – Может, я и в расстроенных чувствах, но кончать с собой еще не собираюсь.– А ты в расстроенных чувствах? – Я немного расслабила на руле руки и даже отважилась прибавить скорость.– Теперь, когда я не дома, мне гораздо лучше, – объявила она, обмахиваясь платком, как веером.Мы погрузились в молчание. Я терпеть не могла втягивать людей в разговор, когда они этого не хотят. Я знала, что Жюли сама все расскажет, когда будет к этому готова. Поэтому я включила радио, и в машине полились звуки фламенко.– Весьма колоритно, – промямлила Жюли. – Только я терпеть не могу фламенко.Тогда вместо радио я включила магнитофон, у меня была с собой дискета с песнями Брайяна Ферри, но, когда зазвучали «Эти глупости», я заметила краем глаза, что Жюли плачет. Ничего себе, подумала я, веселенький у нас ожидается отпуск!..
Наш приют находился в паре километров от центра города. Это было низкое здание у подножия холма, окруженное оливковой рощей. Нам дали комнаты на первом этаже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47